ЗА ПОРОГОМ ПОБЕДЫ /Иван Шагойко – Партизанский Робин Гуд со Смолевиччины - Беларуский фальшивомонетчик №1. Часть II. "Жодинская КОЗА НОСТРА"
Андрей ТИСЕЦКИЙ
Историко-криминологическое исследование
В редакции 15 января 2025 года
Начало исследовательской работы читайте по ссылке: «ЗА ПОРОГОМ ПОБЕДЫ / Иван Шагойко – партизанский Робин Гуд со Смолевиччины — беларуский фальшивомонетчик №1. Часть I. „ЛЕСНАЯ ГВАРДИЯ“ » — Your text to link...

И вот наконец наступило долгожданное лето 1944-го. Лето освобождения Беларуси от гитлеровских оккупантов.

Фото: Встреча партизан бригад «Смерть фашизму» и «Разгром» с жителями местечка Смолевичи, 1944 г.
Как пишет в своих «мемуарах» Иван Дедюля, после прощального митинга в пригороде Минска, состоявшегося по случаю расформирования бригады, бывшие партизаны выстроились в три больше группы. Самая большая из них направлялась в ряды действующей Красной Армии. Вторая, поменьше – в распоряжение Смолевичского районного комитета партии. Наконец, третья во главе с И.М.Деминым уходила на строительство Минского Автомобильного завода[131].



Фото: партизаны рассматриваемого региона, призванные в действующую Красную Армию

Фото: Строительство тракторного завода в Минске. Середина 1940-х. Из фондов НАРБ
Собственно, с этого момента и наступил новый этап в жизни бывшего лихого партизанcкого разведчика — Ивана Шагойко(бел.Шагойка)
II.I. «Оборотень в погонах» по-смолевичски
Вторую группу бывших партизан бригады «Смерть фашизму», в основном состоявшую из местных жителей, снова возвращавшихся в родные места, возглавлял Иван Дедюля, который, после того, как комбриг Тарунов пропал без вести в последнюю блокаду[132], остался за старшего. Фактически — и.о. комбрига. Заполняя отчетность по бригаде для БШПД (листки учета партизанских кадров, наградные листки, характеристики, справку об истории боевой деятельности бригады) он и подписывался как комбриг. Это внесло путаницу уже в наше время, когда в той же Википедии И.П.Дедюля указан именно как командир бригады «Смерть фашизму»[133], которым он, бывший армейский политрук, по факту никогда не был.
В смолевичской группе были в основном женщины, пожилые мужчины непризывного возраста, да безусые юнцы, не достигшие призывного возраста. И лишь незначительная часть, в основном из числа имевших серьезные ранения, увечья, бывшие разведчики и командиры, направлялись для восстановления деятельности институтов советской власти на местах. И, в том числе, для укомплектования местного органа внутренних дел (тогда РОМ НКВД), который в оперативном отношении в то время подчинялся Смолевичскому РО НКГБ.
К числу последних относились и самые авторитетные партизаны бригады из числа уроженцев Смолевиччины – Николай Яцкевич, и, собственно самый яркий их представитель, Иван Шагойко, который в 1943-м получил тяжелое ранение в ногу, поэтому к строевой службе был уже непригоден, и которому от роду тогда, в 1944-м, было всего то 18/19 лет.
Т.е. по возрасту он всего примерно на год был старше знаменитого советского детского писателя Аркадия Голикова (Гайдара), на тот момент, когда в 1921 году его назначили командиром полка ЧОН по борьбе с бандитизмом[134].

Фото: Яцкевич Н.И. 1950-е гг.
И Яцкевич, и Шагойко, по логике вещей, должны были занять руководящие офицерские должности не менее какого-нибудь старшего оперуполномоченного ОУР или ОБХСС (должностей начальников этих оперативных служб милиции тогда в Смолевичском РОМ не существовало), или же бывший партизанский разведчик сразу был назначен на должность начальника паспортного стола.
Но если начавший войну в звании старшины РККА Н.И.Яцкевич, как будто был определен в ОУР, с которого в 1947 году пошел на повышение на должность заместителя начальника соседнего Логойского райотдела милиции (тогда уже РО МВД) по милиции[135], то, не имевший за плечами службы в армии и воинского звания, И.Е.Шагойко в декабре 1944-го вполне мог быть направлен на учебу в Минскую школу НКВД 1-го набора в г.п. Степянка, через которую прошли многие известные послевоенные сотрудники органов внутренних дел и госбезопасности Минщины из числа бывших партизан, и быть выпущенным оттуда младшим лейтенантом/лейтенантом милиции в январе 1946 года уже после окончания войны.
Надо сказать, что школу эту, в том числе, закончил и боевой побратим Ивана Шагойко Петр Шиенок — сначала командир одной из самых боевых диверсионных групп отряда «Смерть фашизму», а потом заместитель начальника ОО НКВД бригады «Смерть фашизму» по контрразведке. После выпуска Петр Николаевич служил в НКГБ/МГБ БССР, потом перешел на работу в МВД БССР. В 1959-1960-е гг. занимал должность начальника минской милиции, а далее долгие годы являлся заместителем начальника УВД Миноблисполкома.

Фото: сотрудники рай/горотделов Миннщины и УВД Миоблисполкома. Нач.1960-х гг. Сидит 4-й слева Петр Шиенок. Стоит крайний слева бывший партизан бр.Смерть фашизму" а вто время начальник службы Смолевичского РОМ Сергей Лашук
Хотелось бы отметить, что целостная послевоенная биография бывшего начальника партизанской разведки Ивана Шагойко покрыта мраком тайны. Архивы МВД и КГБ РБ, где можно было бы почерпнуть необходимую информацию, фактически закрыты для исследователей, поэтому для заполнения белых пятен пришлось использовать альтернативные источник информации. Крайне скупые сведения, как по истории местной милиции и органов госбезопасности, так и по истории криминала и вооруженного антисоветского противостояния в регионе приходится собирать, что называется, с бору по сосенке, пытаясь заполнить многочисленные пробелы целостной картины имевших место событий материалами из семейных архивов, воспоминаниями очевидцев событий (устные интервью и немногочисленные рукописи), воспоминаниями их родственников и потомков; материалами местных краеведов, фотоматериалами, а также исторической реконструкцией. Поэтому на данный момент могу предложить читателю следующую картину событий, многие моменты которой еще будут корректироваться, дополняться и исправляться, так как поисковая работа далеко не завершена.
Итак, первым после освобождения Смолевиччины от гитлеровских оккупантов начальником районной милиции был назначен еще довоенный милиционер со стажем П.Д.Довгаленок, 1906 г.р., уроженец д.Мгле Юрьевской волости тогдашнего Борисовского уезда, младший брат бывшего секретаря подпольного райкома партии Григория Довгаленка, в прошлом тоже довоенного сотрудника органов внутренних дел, который имел самое прямое отношение к деятельности бригады «Смерть фашизму», т.к. из числа трех бригад, действовавших на территории Смолевиччины, только это партизанское формирование по партийной линии в годы оккупации подчинялось руководству Борисовско-Бегомльской партизанской зоны. Две другие («Разгром» и «За Советскую Белоруссию») по партийной линии подчинялись функционерам Минско-Червенской партизанской зоны. Петр Демьянович пересекался с Иваном Шагойко еще в его партизанскую бытность, т.к. в августе 1943г. его одного десантируют с Большой земли за линию фронта на территорию Червенского района, а вслед за ним и разведывательно-диверсионную спецгруппу НКГБ «Активные».
Впоследствии П.Довгаленок как будто становится заместителем последнего командира этой группы, в составе которой в начале июля 1944г. участвует в освобождении Смолевичей, а затем в ликвидации окруженной вражеской группировки в лесных массивах района[136].
Справочно:
Спецгруппа НКГБ «Активные» направлена в тыл противника 1 августа 1943г. в составе 8 человек. До 12 декабря ее возглавлял Ф.А.Сотников, позже – его заместитель И.Г.Иванов (псевдоним Ф.И.Соляника[137]?)-А.Т.) Действовала на территории Минского, Червеньского, Логойского и Смолевичского районов Минской области. Дислоцировалась в д.Горново Червеньского района. В процессе боевой деятельности, кроме разведывательных задач и диверсионной работы, участвовала в проведении специальных мероприятий контрразведывательного характера.
Спецгруппой ликвидировано и ранено 167(?) солдат и офицеров врага. Выявлено, арестовано и разоблачено 6 агентов немецких спецслужб, 2 из которых переданы в Управление НКГБ БССР для проведения тщательного расследования. 5 июля 1944г. спецгруппа «Активные» соединилась с частями Красной Армии[138].


Фото: ветераны спецгруппа НКГБ «Активные». 1970-е гг.
Некоторое представление о личном участии Петра Довгаленка в партизанском движении дает и информация из архивного наградного листа на медаль «Партизану Отечественной войны» I ст.:
«Прибыв в тыл противника, вел разведывательную работу в немецких гарнизонах Березино, Борисов, Смолевичи, Смиловичи. Получаемые разведданные использовались против немецких захватчиков.
Сопровождал в гор.Минск в труднопроходимой обстановке людей со спецзаданием, которые выполнили его успешно.
Являлся участником разгрома немецкого гарнизона Гурки, а также участвовал в засаде на шоссе с группой бойцов, в результате чего захватили исправную немецкую автомашину с имуществом…»[139].
Согласно моей исследовательской версии, Петр Довгаленок даже имел в Минске контакты с беларуским национально ориентированным крылом подполья, и эта связь имела неожиданное продолжение в первые послевоенные годы.
Об этом читайте в моей исследовательской работе «ЧЁРНЫЙ КОТ» ПОД ЗАСЛАВЛЕМ /или Моменты жизни милиционера Петра Довгаленка" — Your text to link...
Т.е. первым после освобождения района начальником смолевичской милиции был такой же боевой и бесстрашный партизанский разведчик и диверсант, как и Шагойко. К тому из местных беларусов, хорошо знавший население района и умевший ладить с бывшими партизанами, значительно отличавшимися как психологически, так и поведенчески от милиционеров и чекистов из числа бывших армейцев по отношению к местному населению. И даже закону, который, как известно, у нас всегда был как дышло, куда повернул, то и вышло. А, следовательно, два авторитетных разведчика должны были сладить между собой. Хотя в партизанах Шагойко, несмотря на свой совсем еще юный возраст стоял выше по должности, чем его новый начальник, который был старше его на 19 лет, т.е. в отцы годился.
Однако в Смолевичах Петр Довгаленок прослужил недолго. Уже в августе 1945 года его переводят на должность заместителя начальника Заславльского РОМ НКВД по милиции[140], а на его место назначают капитана милиции Грибова Виталия Семеновича, 1899г.р., самого родом из России, со стажем работы в милиции РСФСР еще с 1920-х, который в Беларуси оказался будучи офицером СМЕРША[141]. Никаких связей с местным населением и к партизанскому движению он не имел. Поэтому многих вопросов взаимоотношения жителей района не понимал.

Фото: Начальник Заславльского РО НКВД А.А.Бырдин (слева) и его заместитель по милиции П.Д.Довгаленок. 1945-1947гг.


Именно при Грибове В.С. (1945-1950) в том районе Смолевиччины, где в период оккупации оперировали отряды партизанской бригады «Разгром», в 1947 году был ликвидирован антисоветский отряд (возможно даже связанный с организацией «Черный Кот»), а в милицейском просторечии – «воровская шайка скотокрадов» крымского татарина Тимура Измаилова, бывшего лихого диверсанта партизанского отряда «Искра», а в последствии адъютанта ее прославленного командира Владимира Дерябина. Этой теме посвящена моя предыдущая тематическая исследовательская работа «ЗА ПОРОГОМ ПОБЕДЫ/ Тимур Измаилов — крымский татарин — беларуский партизан — антисоветский бандит»[142].
Так вот, не исключено, что помощь в документальной легализации этого скота населению, как видится пригоняемого из поверженной Германии по репарации, оказывал именно Иван Шагойко. Например изготавливал поддельные справки о том, что: «у такого-то гражданина партизаны такого-то партизанского отряда тогда-то забрали корову, или коня, и поэтому после победы над гитлеровскими оккупантами он имеет право на компенсацию». Подобные справки мне приходилось встречать в личных архивах. По моей же версии, Иван Шагойко имел выходы на Тимура Измаилова через своих бывших связных и агентурных разведчиков, многие из которых, из числа проживавших в районе железной дороги и автотрассы Минск-Москва, в оккупацию работали на несколько отрядов и бригад одновременно.
Но, наконец, пришло время рассказать несколько подробно о такой интересной категории помощников партизан как связные.
II.II. Феномен партизанских связных
Самой размытой категорией в партизанском движении Беларуси периода гитлеровской оккупации были связные. Под формулировку «партизанский связной», при желании, можно подогнать кого угодно, т.к. в силу тех или иных обстоятельств в регионах активного действия партизанских формирований местное население давало народным мстителям кров над головой, кормило, поило, одевало, оказывало различные хозяйственные/транспортные/медицинские услуги, являлось партизанским резервом.
Связные проживали за пределами партизанских зон на нейтральной территории, или на территории полицейских, или смешанных гарнизонов. В местах их проживания находились явочные дома/квартиры где оставляли/получали разведданные агентурные или военные партизанские разведчики, отдыхали по пути на задания, или возвращаясь с них диверсионные/разведгруппы. Связные и сами занимались доставкой разведданных, людей, оружия, боеприпасов (и много чего еще) до конечного назначения. Одновременно они могли выполнять функции агентурных разведчиков. Иногда участвовали в боевых операциях. Например, в разгроме немецких и полицейских гарнизонов, располагавшихся в тех населенных пунктах, где они, связные, постоянно проживали.
Многие связные и их семьи под угрозой раскрытия и репрессий оккупантов и их прислужников уходили в партизанские лагеря и становились обычными бойцами партизанских формирований.

Фото: на одной из первых послевоенных встреч бывших партизан в Логойском районе
Учёт полноценных партизанских связных был достаточно условным. К этой категории могли относить и состоящих на связи с партизанами старост деревень, бургомистров волостей, полицейских, самааховцев. О том, что тот или иной человек был связным, а его дом/квартира являлись явочной для партизанских разведчиков и диверсантов, в целях конспирации знало крайне ограниченное число народных мстителей. Поэтому в случае гибели таковых, подтвердить связь с партизанами было некому.
Ближе к освобождению Беларуси некоторые связные, в первую очередь из числа тех, кто до войны состоял на должностях, был членом партии, или просто работал какими-нибудь учителем в школе, а при немцах, например, занимал должность в созданной ими коллаборационистской администрации, стали обзаводиться соответствующими справками о своей связи с тем или иным партизанским формированием, написанными от руки на небольших обрывках дефицитной тогда бумаги, подписанными партизанскими командирами, а, по возможности, и скрепленными незамысловатыми круглыми партизанскими печатями со звездой в центре.

Фото: оттиск печати бригады им.Кирова Борисовско-Бегомльской партизанской зоны
Эти справки потом позволяли избежать их обладателям многих вопросов со стороны советских карательных и партийных органов на предмет того: «а чем вы тут при немцах вообще занимались?» Хотя бывало и они не спасали. Но об этом чуть позже.
Многие связные погибли при проведении антипартизанских карательных акций, были угнаны на работы в Германию, а также другие оккупированные ею страны Европы, поэтому в партизанских формированиях снимались с формального учета, если вообще таковые документально велись.
Было и много случаев, когда связные, занимавшие какие-нибудь должности в созданной гитлеровцами коллаборационистской администрации, гибли от рук партизан тех формирований, с которыми они не состояли на связи. Например, рейдовых.
И вот, наконец, наступило освобождение Беларуси. И тому или иному связному, либо их семьям понадобилось официальное подтверждение участия в партизанским движении, если ранее, конечно, они уже не обзавелись таким документом.
А, как я уже указывал выше, в той же бригаде «Смерть фашизму» в последнюю блокаду погиб начальник ОО и заместитель комбрига по разведке и контрразведке Евгений Чуянов, а сам комбриг Василий Тарунов пропал без вести. Как будто раненым попал в плен, что породило нелицеприятные слухи о том, что согласился на сотрудничество с оккупантами[143]. Правдоподобно, что с Таруновым пропала и бригадная печать, которую скорее всего изготовил Шагойко.
И настоящий разведчик не оставил своих бывших помощников и их семьи в беде! Видимо, он изготовил дубликат бригадной печати, а может даже и подпольного Смолевичского РКП(б)Б и, презрев все бюрократические формальности, вопрос «социалистической законности», поставил на поток подпольную выдачу справок всем действительно нуждающимся. А ведь в голодные послевоенные годы в разоренной Беларуси это могло спасти как от репрессий карательных органов, так и от голодной/холодной смерти!

Фото: оттиск печати Смолевичского подпольного РКП(б)Б
Справочно:
В первые послевоенные 1946/47 годы в БССР имел место голод[144]. Во многом он был спровоцирован повторной волной принудительной коллективизации сельского населения в восточной части Беларуси, что ожидаемо вызвало массовое недовольство в отношении советской власти, как будто «освободившей беларуский народ от поработителей», а по факту накинувшее на его шею новое-старое рабское ярмо. Этот вопрос я уже не раз подымал в своих предыдущих тематических исследованиях по Смолевиччине и ближайшим районам востока Минской области [145].
Из рукописных воспоминаний моего свояка, Кота Николая Ивановича, 1924г.р., уроженца д.Новоселки Гливинского сельсовета Борисовского района, бывшего партизана п/б им.Щорса Минско-Червенской партизанской зоны, фронтовика. После разгрома Гитлеровской Германии их воинскую часть из Восточной Пруссии эшелоном отправили на Дальний Восток для войны с Японией. По пути случилась остановка на родине.
«В Борисове мы стояли в воскресенье и народу собралось возле нашего эшелона как на ярмарке, и многие надеялись на встречу с родными и близкими. И я встретил нашего Селедевского Семена со своим сыном, который вез мою семью из партизанской зоны из Потичева в Гливин (после освобождения), и первый его вопрос был, будут ли у нас колхозы. Я сказал, что будут, а они уже были у нас. По его, Селедевского, виду было видно, что он остался недоволен моим ответом».
В сентябре 1945г. окончилась война на Дальнем Востоке и после еще двух лет службы в армии в 1947 году Н.И.Кот был демобилизован из Манчжурии и вернулся на родину в д.Гливин, где тогда жила его семья.
«Немного отдохнул от длинной дороги и начал думать, как устроиться на работу. Нужно было обязательно иметь паспорт, которого у меня не было, а получить его была большая проблема. Предоставь справку, что тебе правление колхоза разрешает выдать годичный паспорт для поступления на работу в городе. Председатель такой справки не давал, а говорил, чтобы я шел работать в колхоз за пустой трудодень, несмотря на то, что у меня была партизанская справка, в которой указывалось, что местные власти должны были оказывать содействие в трудоустройстве на работу и обеспечивать местожительством. И вообще в то время существовали жесткие сталинские законы.

Вот про такую справку пишет Николай Кот. Правда выдана она на другого партизана бр. «им.Щорса»

Фото: а вот простой беларуский партизан, призванный потом в ряды Красной Армии и возвратившийся домой к семье, в старое-новое колхозное рабство
Например, каждый колхозник обязан был сдать государству со своего приусадебного участка от ста кг картофеля и больше, в зависимости от размера своего участка, без учета количества членов семьи; сдать один раз в году не помню сколько килограмм мяса, и колхозники собирались группой по восемь человек, шли вместе на базар, покупали живую корову и отводили ее на сдачу на мясокомбинат, где в бухгалтерии им выписывали на каждого в отдельности квитанции, что он сдал мясо; потом один раз в год надо было сдать не помню сколько килограмм топленого сливочного масла. Его покупали в городе в магазине, везли домой в деревню и сдавали на молочный пункт. С молочного пункта везли в город на маслозавод, оттуда снова в магазин, и так оно крутилось по кругу все лето.
Следующий налог был на каждое фруктовое дерево в саду, и пошел гулять топор с пилой по фруктовым садам, и большая их часть была уничтожена. И еще колхозники были обязаны сдавать молоко каждый месяц, не помню сколько литров...".
«Материальный уровень рабочих очень низкий, — писал в 1947 году о своих подчиненных министр совхозов Белорусской ССР И. Крупеня.— Многие рабочие… живут в землянках, испытывают недостаток питания.
В ряде совхозов положение с одеждой и обувью настолько тяжелое, что отдельные рабочие избегают встреч с посторонними людьми… Землянки пришли в ветхость, в отдельных случаях грозят обвалом, заливаются водой, и это приводит к серьезным заболеваниям рабочих»[146].

Фото: в разоренной войной Беларуси
Известно, что самый высокий процент лиц, привлеченных в первые послевоенные годы в БССР к ответственности за хищения, составляли колхозники. В тоже время минимум трудодней, выработанных членами колхоза, например, в 1946 году по всем областям республики (исключая западные области, где еще не была завершена коллективизация) составлял всего лишь 23,6 процента. Мало изменилось положение и в последующие два года.
Так, с 1 января 1948 года по Минской области не выработало установленного минимума трудодней 18,8 процентов трудоспособных колхозников, по Гомельской – 14,5, Бобруйской – 14,3. В Смолевичском районе не выработали минимума трудодней 32 процента колхозников (выд. мню, А.Т.), в Березинском – 23,4, Глусском – 24,5. В отдельных колхозах этих районов процент колхозников, не выработавших минимуму трудодней, достигал 40 и более процентов[147].
Как пишут составители книги «Очерки истории милиции Белорусской ССР 1917-1987», где и приведена указанная информация, «это являлось не только нарушением Устава сельскохозяйственной артели. Ведь люди, не работавшие в колхозном производстве, занимались другими побочными и нередко незаконными делами, становились на путь хищений. Поэтому органам милиции приходилось интересоваться почти каждым работником колхоза, не выработавшим минимума трудодней, проводить среди данной категории людей кропотливую воспитательную работу»[148].
Ремарка
Не вдаваясь в детали «воспитания» за рабский труд колхозников советской милицией, можно сделать вывод о том, что многие из крестьян на Смолевиччине предпочитали заниматься «отхожими промыслами», организованными Иваном Шагойко, о чем пойдет речь ниже.
В официальной беларуской историографии вопрос оказания в первые послевоенные годы материальной помощи по линии Международного Красного Креста и американских благотворительных организаций наиболее пострадавшему в советско-германской войне беларускому народу, в условиях фактической гуманитарной катастрофы, практически смазан. А ведь представители указанных организаций, посетившие освобожденный от гитлеровских оккупантов БССР, были потрясены разрушениями, увиденными в Минске и других городах и селах республики, и организовали срочную доставку в Беларусь эшелонов с обувью, одеждой и других вещей, необходимых обездоленным людям.
Распределением получаемых республикой материальных ценностей, в том числе трофеев и товаров, произведенных в советской оккупационной зоне Германии и отправляемые в СССР по репарациям в качестве компенсации за ущерб, нанесенный во время войны, занималась в то время организация Белглавснаб. Кроме того, Белглавснаб отвечал за распределение помощи, поступавшей по линии ЮНРРА (UNRRA, United Nations Relief And Rehabilitation Administration; Администрация помощи и восстановления ООН)[149].
Из электронного письма, написанного мне полочанином, родом из г.Жодино, поэтом, писателем и издателем Алесем Аркушем (Козиком) (2017 год, пер. с бел. мой – А.Т.):
«Мой дед, Захар Андреевич Петрович, уехал в Америку на заработки. Вернулся и докупил до батьковского надела земли, женился. Жил в застенке Орлово. В колхоз не вступил дважды. Дважды же его арестовывали. Был суд в Борисове, на который приехали односельчане и не подтвердили донос. Во время войны они же его и выбрали старостой. Работал на бригаду «Смерть фашизму», хотя его нет ни в каких списках и книге «Память Смолевичский район. Жодино». А куда было деться? Умер в 44 года после того как избили полицаи. Задержали с большой партией папирос, которые вез из Смолевичей, предназначавшихся для партизан. Дружил с отцом Ивана Синявского – похоронены рядом. Синявских старших убили, когда узнали, что двое сыновей, Иван и Петр, ушли в партизаны. Правдоподобно, что и семье моего деда, которая после его смерти осталась с восемью детьми на руках, Шагойко соответствующую справку потом «выписал». Слышал я, что была какая-то справка. По ней в Минске дали материальную помощь. Моя бабуля ездила в Минск и получила баулы одежды и что-то из съестного. Было совсем голодно. Материальная помощь была от американцев, а также какие-то трофеи из Германии…»

Фото: удостоверение «Партизана Беларуси», пренадлежавщее дочери Петровича З.А. и тётке Алеся Аркуша, бывшей связной п/б «Смерть фашизму» Лидии Захаровне Козловской
Ремарка
Косвенное подтверждение догадке Алеся Аркуша я нашёл значительно позже. И к этому вопросу мы ещё вернёмся.
Также правдоподобно, что Шагойко мог изготавливать и подобные, указанной выше, справки о том, что «тебе правление колхоза разрешает выдать годичный паспорт для поступления на работу в городе». Не исключено, что мог изготавливать и сами паспорта.
Т.е. фактически бывший партизанский разведчик-«самородок» мог заниматься всем тем, что делал в оккупацию, когда вносил свой посильный вклад в дело борьбы с гитлеровскими захватчиками, не двая партизанам умереть с голоду.
К слову, по рассказам старых борисовских краеведов, проживавшие после войны в городе бывшие партизанские комбриги Герои Советского Союза Михаил Мармулев (бр. «Буревестник») и Петр Лопатин (бр. «Дяди Коли»), сохранили свои партизанские печати и также, как и Иван Шагойко, задним числом выписывали справки „нуждающимся».

фото: типичная, оставшаяся без кормильца и бедствующая крестьянская семья. На кладбище в Смолевичском районе, первые послевоенные годы
Вспомним ещё раз и историю с аттестатом об окончании Иваном Дёминым Московского текстильного института в 1941 году, буквально накануне его ухода на фронт. Сам он в своих мемуарах пишет, что успел защитить диплом. А что там было на самом деле?.. В любом случае, не ему, бывшему боевому партизанскому командиру было заморачиваться над формальной (если это требовалось) уже послевоенной защитой такового. Да и не до этого было! Нужно было подымать из руин Минский авторемонтный завод (будущий МАЗ), куда он был назначен главным энергетиком, и как можно скорее начинать ремонтировать технику, необходимую для фронта и скорейшей победы!
Ремарка
С приходом к власти в СССР Л.И.Брежнева, началось масштабное расширение объёма льгот и круга лиц, которым они предоставлялись, В преддверии 20-летия Победы, 6 марта 1965 года Совет Министров СССР принял постановление № 140 «О расширении льгот инвалидам Отечественной войны и членам семей военнослужащих, погибших в Великую Отечественную войну». Через две недели, постановлением СМ СССР от 20 мая 1965 года № 401 льготы, ранее установленные для инвалидов Отечественной войны, были распространены и «на других инвалидов из числа военнослужащих, ставших инвалидами вследствие ранения, контузии или увечья, полученных при защите СССР или при исполнении иных обязанностей военной службы, либо вследствие заболевания, связанного с пребыванием на фронте»[150].
Именно в это время в БССР бывшим партизанам и связным партизан стали выдавать хорошо известные многим «Пасведчанні партызана Беларусі» (зеленые с красной полосой), дававшие её обладателю льготные повышенные пенсии, бесплатные лекарства, отдых и лечение в госпиталях и санаториях, первоочередность в получении государственных социальных квартир, покупки автомашин и всяких разных товаров, которых простому советскому человеку просто так, по желанию, приобрести было практически невозможно. Тут уже и расторопные дети и внуки (очень часто — конечные заинтересованные лица) прилагали свои усилия.
Не в упрек будет сказано (в конце концов должна же была Родина хоть когда-то отблагодарить непосредственных ее защитников и их родных не только обяцанками светлого будущего и побрякушками, а конкретными благами!) все эти очевидные материальные преимущества обладания такой «зеленой книжечкой» вызвали всплеск регистрации старых-новых партизанских связных. В основном это были жены бывших партизан, которые в оккупацию, могли ещё, как говорится, “под стол ходить». Для оформления необходимо было 2-3 письменных подтверждения от бывших народных мстителей (одно, как правило, было заинтересованного супруга), среди которых должен был быть хоть один командир. В подтверждении писались примерно одинаковые формулировки:
«Собирала оружие/боеприпасы на местах боёв и передавала партизанам; пекла хлеб для партизан, обстирывала, собирала и передавала разведданные…»
Эти подтверждения заверялись какой-нибудь сельсоветской печатью, и новоявленные связные через местные исполкомы становились на учёт как «участники войны». Через мои исследовательские руки прошло немало таких импровизированных документов из личных архивов. Таким же способом можно было оформить статус инвалида ВОВ.
Кстати, среди лиц, проходящим по соответствующим учетам, как участники войны, категория женщин-связных гораздо более значительная, чем связных-мужчин. Как правило, их легко выявить даже в наши дни на официальных мероприятиях, посвященных Дню Победы или Дню Независимости. На груди у них висят только юбилейные награды. В том числе, фактически юбилейный орден «Отечественной войны» II ст. (О несовершенствах наградной системы в СССР я расскажу несколько ниже).
В бытность работы участковым инспектором милиции, мне пришлось по роду своей профессиональной деятельности общаться с одним «партизанским связным», который умудрился стать таковым лишь в 1995 году уже в суверенной Беларуси, отсидев после войны 10 лет лагерей за «сотрудничество с немецкими оккупантами». К слову, в списках реабилитированных на портале «Жертвы политического террора в СССР» я этого человека не нашел.
К слову же, бывший старший участковый инспектор Борисовского ГОВД Петр Евгеньевич Голодок, 1950г.р., сын бывшего партизана бр. им.Щорса Минско-Червенской зоны, единственный из числа местных стражей правопорядка удостоенный почётного звания «Заслуженный участковый инспектор милиции» СССР, как-то поведал мне случай из своей милицейской практики, когда уже в период горбачевской Перестройки в районе т.н. Китайской стены на пересечении улиц Гагарина и Горького был выявлен и арестован умелец, который за деньги у себя в квартире кустарным способом заполнял чистые бланки «партизанских удостоверений» на лиц преклонного возраста, желавших получить государственные льготы и толику липовой воинской славы.



Фото: Голодок П.Е.

II.III. О несовершенствах наградной системы в СССР
Читая приведенный мною выше текс заявления Ивана Шагойко в наградной отдел Президиума Верховного Совета СССР, многие из читателей вполне обоснованно могли подумать, что, дескать, этот демарш несколько не вяжется с личностью героя. Как будто и не заслужил он своих наград, а просто выпрашивает.
Но, не стоит забывать, что ему в то время шел всего-то 21 год, парень он был молодой и горячий, а несовершенство и перекосы наградной систем СССР в то время были весьма значительными.
Начну с того, что наименее отмеченными за участие в войне были именно партизаны. Причем все больше по объективным причинам. Если в войсках наградной процесс был оперативным, а факты, указанные в представлениях к награждениям относительно легко проверяемыми, то процедура награждения партизан была крайне затруднена в силу целого ряда обстоятельств.
Во-первых, в лесу было не до награждений. Особенно в первоначальный период оккупации.
Во-вторых, связь с Большой Землёй напрямую поддерживали далеко не все партизанские формирования, а если и поддерживали, то далеко не регулярно. Процедура же награждения требовала пересылку наградных листов в ЦШПД/БШПД наземным или воздушным путем.
Во-третьих, проверка фактуры деяний, за которые потенциально награждаемые должны были получать свои награды, также была крайне затруднена. А в силу многочисленных и регулярных приписок это требовало значительного времени.
В-четвертых, представители советского тыла питали некоторое недоверие к тем, кто в силу тех или иных обстоятельств оказался на временно оккупированной территории. Многие попали в партизанах, побывав в немецком плену и даже коллаборационистских формированиях.
В-пятых, даже после подписания наградных листов и попадания в наградные списки, получить свою награду партизанам было крайне сложно.
Поэтому основной массив партизанских награждений пришелся уже на послевоенное время. Очень много их было в декабре 1948-го, а также на 20-летие освобождения Беларуси в 1964-м году.
И даже медаль «Партизану Отечественной войны» многие партизаны получили уже после войны. Правда на Минщине их массово вручали в период расформирований партизанских бригад в районе столицы Республики летом 1944-го.

Фото: справа борисовчанка Рашевская (Жовнерович) Татьяна Ивановна, бывшая партизанска бр. им.Щорса Минско-Червенской зоны с медалью «Партизану Отечественной войны» вместе с младшей сестрой
Но в основном свои боевые награды беларуские партизаны получали уже будучи призваны в ряды действующей Красной Армии. При освобождении Прибалтики и Польши, взятии Кенигсберга и Берлина, а также малой войне с Японией в августе 1945-го.

Фото: справа — Авласенко Дмитрий Гаврилович, бывший партизан а потом боец Красной Армии, будущий начальник Борисовского ГОВД. 1946г. Манчжурия. г.Порт-Артур
В тоже время, согласно Указа Президиума Верховного Совета СССР от 2 октября 1944г. «О награждении орденами и медалями за выслугу лет личный состав НКВД и правоохранительных органов» (подобные указы прошли и по другим военизированным ведомствам, а также РККА), была введена следующая система награждений по выслуге лет:
а) за 10 лет службы — медалью «За боевые заслуги»;
б) за 15 лет службы — орденом Красной Звезды;
в) за 20 лет службы — орденом Красного Знамени;
г) за 25 лет службы — орденом Ленина;
д) за 30 лет службы — вторым орденом Красного Знамени.
Многие старые сотрудники ведомства, в которое был направлен на службу бывший партизан Шагойко, одну за одной получили по две такие псевдобоевые награды. Так, мне приходилось встречать информацию об одновременном награждении орденами Красной Звезды и Красного Знамени, Красного Знамени и Ленина. Видеть фотографии бывших сотрудников органов внутренних дел и госбезопасности с такими наградами.


Фото: орденская книжка Довгаленка П.Д. на «милицейские» ордена Красной Звезды и Красного Знамени

Фото: слева — нач. Смолевичского РОМ (1945-1950) Виталий Семенович Грибов (Ордена: «Боевого Красного Знамени» и «Ленина» за 20 и 25 лет выслуги в системе НКВД, соответственно); справа — его зять Василий Никифорович Федоренко, в 1949-1952 гг — оперуполномоченный УГРо Смолевичского РОМ.
И вот представьте себе следующую ситуацию.
Закончилась война, и домой стали возвращаться демобилизованные солдаты РККА и матросы РККФ старших возрастов. В том числе бывшие партизаны и боевые товарищи Ивана Шагойко. И, в том числе, далеко не такие заслуженные ветераны, как он. А на груди у них порой красовались целые «иконостасы»!


Фото: редкий пример настоящего, а не «всегерои» героя войны из числа милиционеров, ушедших на фронт в действующую армию на передовую, а не в какой-нибудь заградотряд. Разница между фотографиями 15-16 лет (1943/44-1959(?)). На второй из них — уже не рядовой милиционер, а дежурный помощник начальника Молодеченского ГОМ капитан Фоменко. Больше никакой информации по нему мне, к сожалению, не известно. Видимо на фронте был войсковым разведчиком или сотрудником СМЕРШа. Судя по двум памятным медалям, участвовал во взятии Кенигсберга и Берлина
А еще больший их букет появился у новых коллег Шагойко из числа довоенных сотрудников милиции! Боевые ордена за выслугу лет, или как тогда говорили – «за песок» (что сыплется с головы)! А получали их все больше люди совершенно не выдающиеся. В том числе просидевшие всю войну в советском тылу, администрации системы ГУЛАГа и заградотрядах.
И как в такой ситуации должен был чувствовать себя наш герой с одной (или двумя?) партизанкой медалью на груди, которая по многим показателям считалась памятной. Как те, что были учреждены в категории: «За оборону…», «Освобождение…», «Взятие…»? Естественно, бывший партизанский разведчик считал себя обделенным! Ведь к наградам тогда относились не так как теперь. Поэтому Шагойко по-партизански решительно и стал атаковать главное наградное ведомство СССР. Дескать, заработал, так подавайте сюда!
К слову, в базе наградных документов на портале «Партизаны Беларуси» приведено достаточно подобных рассматриваемому заявлений, и все больше от командиров отряд и бригад.
Справедливости ради следует отметить также то, что в послевоенное время в той же милиции и органах госбезопасности награждение орденами и медалями (кроме ведомственной медали МВД «За отличие в охране общественного порядка», учрежденной в 1950-м году) за конкретные служебные отличия было делом исключительным. Что было перекосом уже в другую сторону.
Так, в декабре 2015 года у меня состоялась беседа со Щуревичем Юрием Леонидовичем, сыном бывшего начальника Смолевичского РОМ (1954-1963) (после ликвидации Смолевичского района (1963-1965) — начальник Жодинского ОМ Борисовского РОВД) Щуревича Леонида Александровича. Юрий Леонидович Щуревич, сам полковник КГБ РБ в отставке, когда-то возглавлял Управление экономической безопасности, по борьбе с коррупцией и организованной преступностью.
В пору своей работы в ведомстве госбезопасности он подымал архивное личное дело отца, бывшего партизана, который до перехода в милицию (после реорганизации МГБ БССР в 1954 году) с 1947 по 1952 гг. поработал оперуполномоченным отдела 2-Н (борьба с бандитизмом) 2-го Главного Управления МГБ БССР.
По итогам одной удачной операции, старший опергруппы, в которую входил Щуревич Л.А., написал рапорт на имя министра МГБ БССР Лаврентия Цанавы, в котором ходатайствовал о награждении непосредственных участников.
Так вот, прочитав этот рапорт, главный тогдашний беларуский чекист написал на нем следующую резолюцию:
«Возражаю. Это их работа».


Фото: Начальник Смолевичского РОМ Щуревич Л.И. (стоит в центре) на Новый Год с сотрудниками отдела милиции и их семьями. г.п.Смолевичи. 2-я пол.1950-х гг.
Поэтому (с чем я лично сам сталкивался как исследователь), некоторые бывшие ветераны органов внутренних дел и государственной безопасности, принимавшие непосредственное участие в «ликвидации националистического подполья в западных регионах СССР» и борьбе с послевоенным уголовным бандитизмом, впоследствии придумывали легенды о том, что свою медаль «За боевые заслуги», или орден Красной Звезды они получили за какие-то непосредственные эпизоды этого самого послевоенного вооруженного противостояния.
К слову, безобразие с вручением боевых наград за выслугу лет — «за песок» прекратилось лишь в 1958г., с появлением соответствующих медалей за 10, 15 и 20 лет «беспорочной службы» в СА, МВД и КГБ СССР.
Правда уже в 1985-м Министр обороны СССР Маршал Советского Союза А.А.Гречко «в ознаменование 40-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне» фактически обесценил орден имени этой самой войны, который стали поголовно вручать абсолютно всем категориям ветеранов. Заслуженным – I степени, остальным – II-й.
И все ветераны в один миг стали героями!
II.IV. Криминальный талант или «Жодинская Коза Ностра»
А далее биография Ивана Шагойко, правдоподобно, могла развиваться следующим образом.
В одном из источников беларуской советской милицейской историографии читаем следующее:
«В те первые послевоенные годы в органы милиции удалось проникнуть некоторым неустойчивым, идейно и нравственно слабо подготовленным, малограмотным, с низкой культурой лицам. Они неудовлетворительно несли службу, нарушали законность…
С другой стороны, отдельные сотрудники, тоже в нарушение закона, проявляли явный либерализм в борьбе с правонарушениями и преступностью… Учитывая факты нарушения дисциплины, законности, а в некоторых местах и преступлений со стороны сотрудников, МВД БССР в апреле 1948 года приняло решение о всесторонней проверке личного состава милиции республики…
Общие выводы, к которым пришла комиссия, свидетельствовали о том, что кадры работников милиции республики в ряде мест все еще были засорены людьми, не внушающими политического доверия, случайно оказавшимися в органах...»[151]
Под каток этой проверки, которой непосредственно занимались тогда отделы контрразведки (ОКР) областных управлений МВД БССР, видимо и попал Иван Шагойко, который не стал ждать ареста и осуждения, а выбрал путь нелегала и организатора местной импровизированной «Коза Ностры». Тогда-то и была повторно задействована его тайная «армия» бывших партизанских разведчиков и связных. Костяк же организации составила «семья» — многочисленные родственник, свояки и также соседи Ивана из д.д.Сухой Остров, Перемежное, Калюжки, Грядки, Барсуки и др. в районе Жодино.


Фото: конец 1940-х — нач.1950-х гг. Среди членов «семьи» Иван Раскот, украинец, уч-к советско-финской войны, муж двоюродной сестры Ивана; Константин Люторович, двоюродный брат Михаил Романович Шагойко — фронтовик, участник обороны Москвы








Как я уже писал выше, правдоподобно, что на момент проверки бывший партизанский разведчик мог занимать должность начальника паспортного стола Смолевичского РО МВД, т.к. известно, что в 1949 году ее занял уже упоминаемый выше Петр Довгалёнок, перешедший с должности начальника ОУР Минского РОМ, которую занимал около года, с 1948-го. На последнем месте службы он проработал до 1954 года вплоть до ухода на пенсию по выслуге лет[152].
Из рассказа жителя г.Жодино Небышинца Николая Александровича, 1942г.р. (записано мною 07.05.2014г.):
«В 1948-м батька, Небышинец Алексей Петрович, бывший начальник агентурной разведки п/б «Разгром» (на самом деле бывший агентурный разведчик бригады[153]), и, видимо, одновременно и п/б «Смерть фашизму» — А.Т.) прятал на чердаке нашей хаты (д.Упиревичи Пересадского сельсовета Борисовского района) от милиции известного в округе фальшивомонетчика Ивана Шагойко, который помогал землякам, кому нужный документ «справить», а горемычным многодетным вдовам и поддельными червонцами собственного изготовления. Его потом все же посадили. Сидел он в Магадане. После освобождения из мест лишения свободы, как будто жил в д.Лютка (Жодинского сельсовета Смолевичского района).

В детстве в родительском доме у отца по праздникам собирались бывшие партизаны и фронтовики, среди которых были и инвалиды. Выпив, костерили советскую власть и лично Юзика, как они называли Сталина за всю грабительскую политику первых послевоенных лет и тот факт, что подпитываемые в годы войны коммунистами надежды на то, что после войны не будет колхозов, оказались пшиком. Опять же, какие-то льготы появились у них только через несколько десятилетий, когда большая часть из них уже поумирала.

Фото: бывшая хата Небышинца А.П. в д.Упиревичи. 2022г.
Люди на селе пуще чем кого боялись финагентов, от которых прятали скотину, свиней, чтобы не отобрали и не обложили их налогом. Мне самому тогда еще малому ребенку, мать, завидев издалека финагента, командовала гнать и прятать в лесу поросят. Финагенты же были сытые, красномордые бугаи, любившие выпить на халяву и залезть в постель к деревенским вдовам. Ненавидели их как отпетых полицаев...»
Интересные данные приводит в своих воспоминаниях Адам Адамович Крыштапович, 1923 г.р., урож. и житель д.Пекалин Смолевичского района, бывший партизан бригады «За Советскую Белоруссию» (записано мной, А.Т., летом 2019 г.:
«… Был (у нас в районе) еще такой бандит родом из д.Слобода. Фамилию я его запамятовал. Из партизан. Причем геройских. Так тот в милицейскую форму одевался и в ней орудовал. Где-то около Червеня его милиция обложила. Он не сдался. Отстреливался до последнего, пока его не убили…».

Фото: сотрудники Червенского РОМ. Сидит крайний справа ст.оперуполномоченный ОУР Герасим Алешкевич. Се. 1950-х гг.
Кто был этот неизвестный, установить мне пока не удалось.
Ну а для понимания «фронта дальнейшей работы» Ивана Шагойко, сперва следует рассказать о «великих стройках коммунизма» местного масштаба, развернувшихся на послевоенной Смолевиччине.
Справочно:
Весной 1941 года начались работы по созданию торфопредприятия Усяж (торфобрикетный завод «Усяж») под городом Смолевичи. Но вскоре они вынужденно прекратились в связи с оккупацией Беларуси гитлеровскими войсками.
В 1946 году строительство торфобрикетного завода возобновилось. В 1949 году началась добыча фрезерного торфа.
27 июня 1952 года торфобрикетный завод «Усяж» выпустил первую продукцию. Этот день считается датой основания завода.
Одновременно с заводом был построен посёлок Усяж, расположенный между деревнями Шпаковщина и Дубовики.
Вместе с торфопредприятием «Усяж» строились ещё три торфопредприятия — Ганцевичское (посёлок Ганцевичи Борисовского района), «Чистик» (посёлок Плещеницы Логойского района), Смолевичское или Зелёный Бор (посёлок Зелёный Бор расположен в 18 км от железнодорожной станции Жодино (на линии Минск — Орша). Образован в 1948 году как рабочий посёлок из поселков торфопредприятия «Смолевичское» — Зелёный Бор и Тарасик Смолевичского района Минской области[154]).
Все эти торфопредприятия были соединены единой сетью узкоколейных железных дорог. Она начала работать в 1950-х годах.
На небольшой части этой сети были использованы линии узкоколейных железных дорог или их насыпи, построенные до войны: от Жодино в сторону Зелёного Бора, военно-полевая линия в районе деревни Чеботари.
Единая сеть узкоколейных железных дорог Усяж — Плещеницы — Ганцевичи — Зелёный Бор была крупнейшей в Белорусской ССР. Протяжённость составляла свыше 100 километров.
Узкоколейная железная дорога пересекала магистральную железную дорогу широкой колеи по путепроводу, расположенному к западу от станции Жодино. Имелось соединение с широкой колеёй, позволявшее непосредственную перегрузку подвижного состава с широкой колеи на узкую.
Торф по единой сети узкоколейных железных дорог поступал на Смолевичскую ГРЭС, открытую в 1951 году. Несмотря на название, она находится не в Смолевичах, а в Жодино. С 1979 года — Жодинская ТЭЦ.
Относительно недалеко, в посёлке Черницкий Смолевичского района, находилось торфопредприятие «Красное Знамя». На нём тоже была узкоколейная железная дорога. Но она не составляла часть единой сети.
Помимо торфа, по единой сети узкоколейных железных дорог перевозились и другие «народнохозяйственные» грузы. Имелось пассажирское движение[155].
В октябре 1946 года было принято решение о строительстве в Жодино завода торфяного машиностроительства. Строительство началось в мае 1948 года, а в мае 1950 г. «Торфмаш» произвел первую продукцию. Возобновилось строительство ГРЭС (1946), первая очередь которой в октябре 1951 года дала ток. Руководителем строительства был Яков Бородин, а первым директором — Евгений Аврутин. Возрождалось Жодино на старом месте, из 250 домов сохранилось 7 и церковь. «Торфмаш» в начале 1950-х годов перешел на выпуск более сложных дорожных и мелиоративных машин и сменил свое название на «Дормаш». На его базе 5 октября 1958 г. появляется первый самосвал, и завод получил название «БелАЗ»[156].

Фото: один из первых производственных корпусов Торфмаша

Фото: Первая продукцию Торфмаша — поливомоечная машина Д-298, выпущенная в 1950-м году

Фото: Перепрофилированный из завода торфяного машиностроения новый завод дорожных и мелиоративных машин «Дормаш». 1951г.

Фото: тоже. Нач. 1950-х гг.

Фото: 1-й участковый уполномоченный Смолевичского РОМ по собственно рабочему поселку Жодино Прохорчик Владимир Семенович, бывший партизан 1-й Минской партизанской бригады. Конец 1940-х — нч. 1950-х гг.
Для всего этого была необходима рабочая сила, которая далеко не ограничивалась местными жителями. В кутерьме начавшихся строек, Ивану Шагойко было легко затеряться и вершить свои не менее лихие, чем партизанские, криминальные дела. К тому же на стройках и на зарождавшихся предприятиях платили зарплату реальными деньгами, а не колхозными трудоднями-галочками, и там работало много бывших «лесных гвардейцев».
Подделывать советские бумажные деньги-червонцы Шагойко, правдоподобно, начал еще в оккупацию. Ходили они тогда среди населения наравне с оккупационными и рейхсмарками. Как видится, он сам изготовил клише, а далее использовал свой художественный талант. Фальшивые деньги верные люди сбывали на рынке в Борисове и в столице Советской Беларуси. Некоторые «банкноты» бывший разведчик раздавал многодетным вдовам и инвалидам. А вот своему свояку Ивану Демину, который как-то при встрече высоко оценил качество «продукта работы» своего партизанского побратима, последний в «деньгах» отказал. Как-будто заявил ему, что тот в них не нуждается.

Фото: поддельный червонец, образца 1937 года
Но были в послевоенной биографии нашего беларуского Робин Гуда операции куда более значителные. Сродни «смолевичской хлебной» времен гитлеровской оккупации Беларуси.
Приходилось мне слышать истории о том, что по поддельным ведомостям на выдачу заработной платы, или наличных денежных средств на различные хозяйственные нужды подручные смолевичского Робин Гуда люди приходили в кассы Жодинской ГРЭС, Торфмаша и, видимо, торфопредприятий Смолевичского района и получали деньги на свои «бригады» строителей и прочих рабочих. А как я уже говорил ранее, в новых рабочих поселках кругом и всюду были люди наезжие (в том числе из различных населенных пунктов Смолевичского и соседних районов).
Поэтому кассиры всех знать в лицо не могли. А качество подделки документов на получение материальных ценностей и денежных средств, изготовленные Иваном Шагойко, были самой высокой пробы. Часть полученных в результате таких спецопераций денег, продуктов питания и прочего добра раздавалось материально нуждающимся местным жителям. В том числе из числа бывших партизанских разведчиков, связных и их семей. Фактически Шагойко и его тайная организация, в которую входили все больше бывшие партизанские разведчики и связные, забирало обратно награбленное государством грабителей рабочих и крестьян, и вновь возвращало всё это их истинным владельцам! Естественно и себя не забывая. А что тогда могли себе позволить бывшие беларуские партизаны (мужчины) у которых были деньги, не привлекая к себе большого внимания? Не так уж и много. Не такие уж и презентабельные питейные заведения, азартные игры, горячительные напитки, да красивые девушки/женщины.



Остальным, в основном бывшим сельским жителям, оставалось только мечтать о светлом будущем, за которое они воевали, и которое им обещали их комиссары и политруки после войны. А победив с их помощью другого агрессора, снова загнали в колхозный хлев. Как быдло…

Из электронного письма Алеся Аркуша (2017 год, пер. с бел. мой – А.Т.):
«Мой отец рассказывал мне, что Шагойко создал криминальную группу, в которой был его наставник, прикрепленный к нему в то время, когда он учился на токаря. Наставник тот работал в конце 1940-х – нач.1950-х на жодинском Дормаше и часто прямо с завода уходил на дело...»
Ремарка
Самым информационно насыщенном трудом по истории беларуского криминала советского периода является юбилейное издание «Очерки истории милиции Белорусской ССР. 1917-1987», Мн. Изд. «Беларусь», 536 с. с илл. Однако тема борьбы с фальшивомонетничеством и подделкой официальных документов там совершенно не раскрыта. И надо сказать, что большого размаха эти интеллектуальные преступления у нас действительно не имели. Да и реальных громких побед милиции в этом направлении не было. И в этом плане «художественная» деятельность неуловимого Ивана Шагойко носила эксклюзивный для нашей республики характер.
Что же касается всего СССР того периода в целом, то известно, что в первые послевоенные годы раскрывалось довольно-таки много преступлений, связанных с подделкой денежных знаков. Только во время проведения денежной реформы в конце 1947 года, по официальной статистике, на территории СССР были зарегистрированы двадцать два случая изготовления фальшивых банкнот. Из обращения и непосредственно у преступников было изъято 1 777 поддельных купюр на сумму 53 тысячи 912 рублей.
Денежная реформа ненадолго приостановила подпольное дублирование денег. В июле 1948 года Управлением БХСС ГУМ (Главного управления милиции) МВД СССР была обезврежена преступная группа фальшивомонетчиков, состоявшая из семи человек. При аресте организатор и главарь шайки, неоднократно судимый и совершавший побеги из-под стражи Гриниченко-Долгов оказал сопротивление и, получив тяжёлое ранение, умер в больнице. Кроме подделки 25-рублёвых денежных банкнот, эта группа умельцев печатала фальшивки другого рода — поддельные проездные железнодорожные билеты[157].
Как видится, фронт работы Ивана Шагойко распространялся и на местные райпотребстоюзы, заготконторы и районные торговые сети, где, безусловно, у бывших лесных гвардейцев везде были свои «глаза и уши». В том числе, специально туда внедренные.
Так, из цитируемых мною выше воспоминаний Кота В.И., можно узнать, что после демобилизации из рядов Советской Армии, он работал шофером в борисовском райпотребсоюзе, вплоть до выхода на пенсию.
«… В ноябре-декабре 1948 г. и следующем 1949 году в системе борисовского райпотребсоюза была выявлена череда мелких и крупных растрат, по причине которых работники организации по два и более месяца не получали зарплату, т.к. в госбанке не было денег с нами рассчитаться и мы сидели на просрочке…»
В указанном выше источнике беларуской советской милицейской историографии можно узнать, что на стыке 1940/50-х г.г., выполняя указания ЦК КПБ(б)Б, областные, городские и районные партийные комитеты чаще стали рассматривать на заседаниях бюро вопросы о хищениях и растратах в торговых организациях. Так, Минский обком партии в 1950 году обсудил состояние борьбы с хищениями в торговой сети Смолевичского района. Перед районным отделом государственной безопасности (РО МГБ – А.Т.), куда в то время входила милиция, и прокуратурой района, обком партии поставил задачи в кратчайшие сроки закончить следствие по всем делам о растратах и хищениях в торговых организациях, своевременно налагать аресты на имущество расхитителей народного добра, привлекавшихся к ответственности[158].
В сентябре 1952 года бюро Минского обкома партии обсудило состояние оперативной обстановки в области, которая характеризовалась ростом хищений социалистической собственности. За 8 месяцев 1952 года ущерб государству от хищений и растрат составлял 2500 тыс. рублей. Только в Борисовском райпотребсоюзе и заготконторе в 1951 году были выявлены хищения на сумму 336 тыс. рублей.

Фото: работники системы борисовского райпотребсоюза 1950-х гг.

Фото: начальник ОБХСС Борисовского ГОМ Политов ИИ. Нач. 1950-х гг.

Фото: сотрудник ОБХСС Борисовского ГОМ конца 1940-х — первой половины 1950-х гг. Калечиц Вячеслав Игнатович, из числа бывших партизан
Согласно сделанных оргвыводов:
«Это явилось, во-первых, следствием того, что райотделы милиции еще недостаточно активно работали по своевременному вскрытию и предупреждению преступлений, по розыску скрывшихся от суда и следствия расхитителей государственного и общественного имущества. За 1951 год не было разыскано 43,6 процента и за первое полугодие 1952 года 69,7 процента объявленных в розыск преступников. Во-вторых, не всегда органы милиции оперативно откликались на заявления граждан, сигнализировавших о фактах хищений социалистической собственности. Подобные факты имели место в работе Борисовского (выдел. мною – А.Т.), Пуховичского, Заславльского и других райотделов милиции»[159].
И большая «заслуга» в том, что вопрос о хищениях социалистической собственности несколько лет подряд лихорадил Минский обком партии, надо думать, принадлежит именно Ивану Шагойко.
По факту, символическую пальму пальму первенства беларуского фальшивомонетчика №1 и «великого комбинатора» времен БССР можно смело вручить именно ему!
Из воспоминаний Сергея Антоновича Лашука, 1926 г.р., бывшего партизана п/б «Смерть фашизму», фронтовика, подполковника милиции бывшего сотрудника Смолевичского РОМ (записано мной, А.Т. 01.12.2015 г.):
«На работу в Смолевичскую милицию я пришел в 1952 г. Сразу работал дознавателем. Помню, как наши хлопцы ездили в Слободу, где по полученной оперативной информации тогда находился Иван Шагойко. Естественно, они его не поймали. Рассказывали мне как-то историю о том, что еще до этого в райотдел поступила информация о том, что Шагойко будет на одной деревенской свадьбе. Туда выехали на задержание два молодых сотрудника. Иван был парень крепкий, треснул их дурными башками одна об одну, вырубив на какое-то время, и оставил записку, дескать «в следующий раз пришлите побольше людей, да не таких олухов». И был таков...»

Фото: Лашук С.А. у здания Смолевичского РОМ. 1952 г.
Свадьба эта, по свидетельствам жительницы д.Сухой Остров Погребицкой Валентины Аполинарьевны, 1946 г.р., была в их деревне. Женился двоюродный брат Ивана, Михаил Романович Шагойко. А ещё она вспоминала следующее:
«Дом моих родителей был рядом с домом Ивана Шагойко, а я дружила с его дочерью Людмилой, которая была моя ровесница. Разница в возрасте у нас была всего месяц. Помню, как не совсем трезвого Ивана привозил на машине водитель Катько. Мы потом с Людой помогали ему снять сапоги: один я, второй она. Иван нам за это давал каждой по денежке. В доме Ивана был специальный ход, в случае если ему нужно было сбегать, в случае облавы на него. И практически всегда его предупреждали, когда за ним должны прийти. В милиции смолевичской работали его друзья Мальцев, Городецкий…
Помню, как у нас на сеновале периодически ночевали какие-то незнакомые мужчины, за что мой батька получал какие-то деньги от Ивана. Переночуют и куда-то исчезают...»

Фото: самая старая хата в Сухом Острове, пережившая войну, некогда принадлежащая дядьке Ивана Шагойко — Василю Борисовичу Шагойко, местному знахарю. 2022 го
Со слов старожилов Сухого Острова, ранее в лесу на краю деревни были и замаскированные землянки (к которым могли вести, подземные ходы). Но потом, с увеличением посевных площадей, лес вырубили, а землянки те перекопали и сравняли с землёй.
Следует отметить, что активности в поимке своего бывшего сотрудника, местная милиция, укомплектованная все больше местными же партизанами, и в том числе из бригады «Смерть фашизму» (в основном тайно симпатизировавшими бывшему боевому побратиму, и негласно информировавшими его со товарищи о расставленных ловушках и грядущих облавах), явно не проявляла. Поэтому мне удалось установить всего шесть человек из числа жителей соседнего со Смолевичским Логойского и бывшего Плещеницкого района, где, в том числе, оперировал Иван Шагойко и его старая-новая лесная гвардия, которых местные чекисты в период 1949-1951гг. точечно арестовали, т.к. в отношении них, очевидно, имелась косвенная информация о возможных связях со смолевичским Робин Гудом, и которые, как видится, в оккупацию были связаны с партизанской разведкой и контрразведкой. Все данные лица были осуждены по формальным причинам, поэтому впоследствии были реабилитированы.


фото: сотрудник Смолевичского РОМ Таболич Сергей Александрович, бывший партизан п/о Кутузова бр. «Смерть фашизму»


Фото: самое раннее известное групповое фото послевоенных сотрудников Смолевичского РОМ

Фото: Гончарёнок Иван Мартынович. В начале 1950-х гг. — сотрудник РО МГБ по Смолевичскому району, в 1953-1964 гг. — начальник Жодинского поселкового отделения милиции.
А вот перечень осужденных:
— Борискевич Леонарда Степановна, 1925 г.р., урож. д.Мостище Логойского района, проживала в д.Заберезовка Логойского района, беларуска, образование н/среднее. Колхозница колхоза «3 решающий». Арестована 24.3.1949 г., осуждена 30.6.1949 г. по ст.ст. 63, п. 1, 76 УК БССР (рук. группы в составе СБМ) к 25 годам заключения в ИТЛ, с лишением прав на 25 лет. 4.8.1949 г. срок наказания уменьшен на 5 лет. Наказание отбывала в Степном лагере Карагандинской области. Освобождена 8.6.1954 г. Реабилитирована 8.4.1992 г.[160]
— Василевский Александр Иосифович, 1910 г.р., урож. м.Логойска, беларус, образование начальное, главный сельэлектродесятник Логойской ТЭЦ, проживал в Логойске. Арестован 22.9.1950 г., осужден 21.12.1950 г. по ст.63-2 УК БССР — сотрудничество с нем. оккуп. к 18 годам заключения в ИТЛ с лишением прав на 5 лет. Реабилитирован 17.11.1994 г. Военной коллегией Верховного суда РБ[161].
— Русакович Адам Афанасьевич, 1921 г.р., урож. хут.Великое Поле Стародорожского района Бобруйской обл., беларус, из крестьян, образование н/среднее, старший бухгалтер Раймаслопрома, проживал в Логойске. Арестован 9.5.1951 г., осужден 12.11.1951 г. по ст.ст. 63-1, 76 УК БССР (служил у нем.оккуп.) к 10 годам заключения в ИТЛ с лишением прав на 5 лет и конфискацией имущества. Отбывал наказание в Минеральном ИТЛ. Освобожден 10.1.1955 г. Реабилитирован 12.3.1968 г. Верховным судом БССР[162].
(А между тем Русакович А.А. был призван в РККА накануне войны в 1940-м, видимо побывал в немецком плену и созданной немцами полиции, или же каком-то другом военизированном коллаборационистском формировании; возможно перейти к партизанам; в 1944-м быть повторно призванным в ряды Красной Армии; получить звание мл. сержанта, а также 2 медали «За отвагу», медаль «За победу над Германией», а в 1985 –м юбилейный орден «Отечественной войны» I ст.[163])
— Сватко Галина Григорьевна, 1925 г.р., урож. г.Логойска, беларуска, из крестьян, образование среднее, бухгалтер районного РОНО, проживала в Логойске. Арестована 24.3.1949 г., осуждена 30.6.1949 г. по ст.ст. 63-1, 76 УК БССР (пособ.нем.оккуп., член СБМ) к 10 годам заключения в ИТЛ с лишением прав на 5 лет. Отбывала наказание в Карагандинском ИТЛ. 31.3.1954 г. срок наказания уменьшен до 5 лет заключения. Освобождена 10.6.1954 г. Реабилитирована 8.4.1992 г. ВС РБ[164].
— Храповицкая Ольга Клементьевна, 1922 г.р., урож. г.Логойска, беларуска, образование среднее, бухгалтер райпотребсоюза, проживала в Логойске. Арестована 24.3.1949 г., осуждена 30.6.1949г. по ст.ст. 63-1, 76 УК БССР (член СБМ, БНС) к 25 годам заключения в ИТЛ с лишением прав на 5 лет. Наказание отбывала в Озерном лагере Иркутской области. 4.8.1949 г. срок заключения уменьшен до 10 лет. 31.3.1954 г. – до 5 лет заключения в ИТЛ. Освобождена 13.6.1954 г. Реабилитирована 8.4.1992 г. Верховным Судом РБ[165].
— Нарейко Франц Иванович, 1904 г.р., урож. д.Копотница Плещеницкого района, беларус, образование начальное, пекарь Плещеницкого райпотребсоюза, проживал в д.Слобода Плещеницкого района. Арестован 21.12.1950 г., осужден 19.5.1951 г. к 5 годам заключения в ИТЛ (Унженский лагерь станция Сухобезводная Горьковской области). Освобожден 29.4.1953г. Реабилитирован 22.8.1982 г.
Первый раз был арестован 30.12.1932 г. На то время являлся бригадиром в колхозе «Красный коммунар». Проживал в д.Богданово Плещеницкого района. Приговорен: «тройка» 11 января 1933 г. по ст.ст. 72, 76 УК БССР (а/с деятельность) к 3 годам ИТЛ. Реабилитирован 30 мая 1989 г. Прокуратурой Минской обл.[166]

Фото: Начальник Плещеницкого РОМ (1948-1952) Лазаренко Степан Яковлевич.
Видимо также, как и в случае с бывшим лихим партизаном-разгромовцем крымским татарином Тимуром Измаиловым, для поимки Иван Шагойко и ликвидации его «Коза ностры» органы внутренних дел и госбезопасности пытались использовать бывших партизан и партизанских связных.
Известно, что 6 июля 1949 года возле д.Высокое (урочище Высокий лес) Жажелковского сельского совета (т.е. в районе малой родины Ивана Шагойко, а также базирования и оперативного действия бывшей партизанской бригады «Смерть фашизму») от рук каких-то „бывших полицаев“(по официальной версии) погиб бывший связной отряда «Разгром» одноименной партизанской бригады Виктор Лукьянович Першай, уроженец д.Туры Курганского сельсовета (недалеко от Кленника), который летом 1943 г. был арестован, после допросов отправлен в концлагерь в Германию, а в 1946 году вернулся домой и работал мастером, техником[167].
В этом же 1949 г. при невыясненных обстоятельствах погиб на охоте Владимир Куприянов, брат героя Советского Союза Петра Куприянова. То ли «самострел», то ли несчастный случай. Однако не исключена и возможность убийства: никто не знает, какие тайны мог унести в могилу бывший партизан бригады «Разгром», попавший в плен к оккупантам и прошедший через немецкие, а потом советские концлагеря. Был освобождён из лагеря как-будто после того, как брату было присвоено звание Героя Советского Союза, но не исключено, что только лишь для помощи местным смолевичским органам внутренних дел и госбезопасности в разработке «Коза ностры» Ивана Шагойко.

Порет Петра Ивановича Куприянова

Фото: Владимир Иванович Куприянов
И не схлопотали ли они оба с Виктором Першаем по пуле от бывших лесных гвардейцев за то, что могли быть причастны, как завербованные органами осведомители, к ликвидации «банды» из своих бывших братьев по оружию, а далее быть задействованы органами внутренних дел в операции по ликвидации «Жодинской Коза ностры» Ивана Шагойко, и его поимке?
Не исключаю я и версию причастности к операции по поимке последнего и ликвидации, созданной им нелегальной организации и бывшего комбрига партизанской бригады «Разгром» Николая Балана. Кто занет, может за это он в 1954-м году и поплатился своей жизнью? — Your text to link...
Вопрос о том, был ли Шагойко напрямую связан со смолевичскими послевоенными «лесными братьями» также пока остается открытым.
Тем не менее, согласно данных покойного историографа Смолевичского РОВД Громыко Александра Семеновича, в 1949-1952 г. сотрудниками районной милиции были ликвидированы вооруженные банды вблизи д.Бабий Лес Жодинского с/Совета (бывший район базирования п/б «Смерть фашизму» и Старина – Заболотского (бывший район базирования п/б «За Советскую Белоруссию»)[168].
Известно, что в д.Бабий Лес жила тетка жены Ивана Шагойко Зинаиды Бондарь. В свою очередь, шурин писателя Ивана Синявского, муж его младшей сестры Татьяны, Сосновский Петр Федорович, 1940 г.р., житель д.Напалки Жажелковского сельсовета Смолевичского района, поведал мне следующую информацию (записано мной 22 апреля 2019 г.):
«Про послевоенных разбойников в наших краях я в свое время слышал от батьки, бывшего партизана бригады „Смерть фашизму“, а также от других местных жителей.
Знаю, что в районе д.Бабин Лес скрывались бывшие „партизаны“ родом из этой же деревни. Сморговичей было пятеро, Гарницких — трое (одного из них звали Николай), Гришкевичи — Степан и Алексей. Кто у них за старшего был я уж не знаю. Их потом переловили и посадили. Вышли они по амнистии. Были и другие бандиты».
Так вот, в разговоре тогда проскользнуло, что среди указанных «разбойников» была и какая-то родня Синявских.
А вот причины и мотивы их «сидения» в лесу Петр Федорович разъяснить не смог.
II.VII. Финал криминальной эпопеи беларуского фальшивомонетчика №1 и «крёстного отца» «Жодинской Коза ностры»
Сколько веревочке не виться, но, когда дело Ивана Шагойко из местных органов милиции и госбезопасности было взято на контроль столичными минскими чекистами, шансов остаться на свободе, и дальше безнаказанно продолжать водить их за нос, у него практически не осталось.
Согласно воспоминаний Лашука С.А., Шагойко был арестован на вокзале в Минске, где-то в 1952-1953г.г. Один из племянников нашего героя в разговоре со мной утверждал, что чекисты взяли в оборот Ивана Демина и заставили его каким-то образом вызвать того в Минск, где в условленное время и месте была устроена засада.
Старший сын Дёмина, минчанин, 1945 года рождения, всю свою трудовую биографию проработавший на МАЗе инженером-конструктором, в телефонном разговоре состоявшемся в 2019 году, подтвердил, что задержание произошло в районе железнодорожного вокзала на его собственных глазах.
«Я тогда с мамой и папой встречали их на железнодорожном вокзале. И вот они подходят, а рядом резко тормозит коричневая «Победа», оттуда выскакивают крепкие парни в гражданской одежде, хватают дядьку, запихивают его в машину и увозят. Что это был арест, я узнал значительно позже».
Согласно информации двоюродной племянницы Ивана Шагойко, Веры Алексеевны Хмельницкой, аресту поспособствовал не сам Дёмин, а его жена Валентина Бондарь. Понимая, что если этого не сделает, то может с мужем всего лишится, она и организовала встречу, на которой муж её сестры Зинаиды и был задержан. Последняя версия видится мне более правдоподобной.
«За компанию» тогда были арестованы ближайшие помощники бывшего лихого партизанского разведчика Мальцев из д.Барсуки, Пальмановский (жил в Калюжках, куда переехал из д.Буда), и двоюродный брат Михаил Романович Шагойко".

Фото: Михаил Романович Шагойко уже после отбытия наказания в предпенсионные годы
В отношении последнего, как видится, явных улик не было, поэтому, со слов его родни, имела место следующая история. Малолетний сын Романа нашёл на чердаке отцовский немецкий пистолет и показал находку друзьям. Информация разошлась, и с этим пистолетом его задержала милиция. А отцец мальца получил срок за незаконное хранение огнестрельного оружия.
Но, как видится, были арестованы и осуждены далеко не все члены «Жодинской Коза ностры».
Та же Вера Алексеевна Хмельницкая свидетельствовала мне, что вырваться из колхоза на работу в Жодинской ГЭС ей помог участковый уполномоченный Смолевичского РОМ «Констик Король». Паспорт не сделал, аргументируя тем, что к нему и к ней потом может быть много вопросов, а какую-то справку из колхоза состряпал. Паспорт она получила уже работая на ГЭС.
Ну а дальше, началось самое интересное.
Согласно свидетельству племянников партизанского «самородка», ему предложили на выбор, или он едет в Москву и работает при Монетном дворе (Гознаке), или же едет на Крайний Север в лагеря. На что последний, по легенде, ответил: «На государство работать не буду, отправляйте в Магадан».
Надо думать, что могла легенда эта имела под собой веские основания. Правдоподобно, что органами госбезопасности были учтены военные заслуги бывшего партизана, и его, изрядно отточенные и усовершенствованные со времен освобождения Беларуси от гитлеровских оккупантов таланты было решено снова взять на вооружение советского государства. Фактически ему был предложено то, что ФБР предложило знаменитому американскому мошеннику Френку Абигнейлу, арестованному в 1969 году, промышлявшему подделкой банковских чеков, и что нашло отражение в известном голливудском кинофильме 2002 года «Поймай меня если сможешь», снятом на биографической основе, с Леонардо Ди Каприо и Томом Хенксом в главных ролях[169].
Т.е. предложение подразумевало стать экспертом и советником по целому ряду вопросов: от защиты бумажных денег, государственных ценных бумаг, оказания помощи в выявлении таких же, как и он сам, «самородков», до выявления поддельных документов «вражеских шпионов» или же, наоборот, изготовления их для «советских разведчиков».
И уж не Иван ли Дедюля стоял за этим предложением? С 1954 года, после окончания Курсов разведки, он был назначен помощником начальника, начальником 2-го отдела Спецуправления ПГУ КГБ при СМ СССР[170]. Поэтому это выглядит вполне правдоподобно.
И в этой связи уместно напомнить характеристику, данную его талантам Ивана Шагойко Иваном Дедюлей:
«У нас был партизан-, который настолько набил на подделке документов руку, что гитлеровские патрульные ни разу не заметили фальши в документах, изготовленных им».
Тем не менее, в отличие от своего американского «коллеги» и знаменитого советского последователя Виктора Ивановича Баранова, называемого «фальшивомонетчиком №1» в СССР и арестованного в 1977-м ( Your text to link...)[171] беларуский «фальшивомонетчик №1» эпохи БССР оказался более крепким орешком, поэтому получил по суду 25 лет ИТЛ (?) и поехал по этапу добывать уголь в Воркуту на шахты системы ГУЛАГ.

Согласно свидетельствам (лето 2022 г.) Павла Александровича Яроша, 1941 г.р., мужа двоюродной племянницы Ивана Шагойко Валентины Даниловны Ярощ, родом из Калюжек, суд над ним шёл 7 дней. Правда где проходило судебное заседание: Смолевичах, Борисове, или Минске, он не помнит. Прокурор выставлял Ивана „бандитом с большой дороги“, просил судью (судейскую коллегию?) дать ему максимальное наказание, вплоть до смертной казни. На это Иван с усмешкой отвечал, что какой же он бандит?! »Будет обездоленный колхозник сидеть с шапкой возле дороги, так я ему туда пачку денег кину". Были на суде и какие-то военные (возможно из в/г Печи), с которыми у Ивана были какие-то свои дела, и которым он помогал.
Да, Павел Александрович Ярош, батька которого погиб в 1944-м, свидетельствовал мне и то, что сразу после освобождения Беларуси от гитлеровских оккупантов, Иван Шагойко каким-то образом умудрился «состряпать» документы, по которым в д.Калюжки, где был воссоздан колхоз им.Кирова, пригнали три машины-полуторки, что по тем временам было делом фантастическим, т.к. вся техника была сконцентрирована в МТС, просуществовавших почти до конца 1950-х г.г. Шагойко же «состряпал» права на вождение этих грузовиков трем местным хлопцам (один по фамилии Люторович, дед которого был ещё довоенным первым председателем местного колхоза им.Кирова), которые никаких водительских курсов не проходили, но быстро самостоятельно освоили «баранку».
Надо думать, что хлопцы эти были потом в спайке с Иваном Шагойкой.
А на родине, опять же со слов Яроша П.А., последний снова появился то ли в 1965 (на 20-летие Победы), то ли даже позже (Но, возможно, он и ошибается, так как есть и другие свидетельства).
«На нанятом каким-то образом автобусе приехал в Грядки с двумя ящиками водки и устроил сельчанам торжественную встречу, сорвав работу колхоза».
Следует сказать, что парень он был видным, пользовался благосклонностью женского пола и на лагерном производстве умудрился поразить сердце дочери то ли заместителя директора шахты, то ли самого ИТЛ, украинки по национальности, которая и стала потом его второй женой. Зинаида же, разведясь с Иваном, вышла замуж за учителя математики из Жодино то ли по фамилии Козловский, то ли Ероховец. Одна из этих двух фамилий принадлежала потом Людмиле Шагойко по мужу.

Фото: Иван Шагойко со второй супругой. г.Армавир в России, 1960-е — нач. 1970-х гг.
Освободившись из лагеря, где, судя по сохранившимся у племянникам фотографиям, Иван Шагойко как-будто совсем не бедствовал, в забой не ходил, а рисовал какие-то графики и чертежи в проектном, или плановом управлении, наш герой выполнил творческий заказ администрации шахтоуправления – написал огромный (5x5 метров) портрет нового лидера компартии СССР Никиты Сергеевича Хрущёва. За это получил очень приличные деньги (500 руб.?), с которыми поехал на родину в Беларусь на побывку. В Беларусь он потом приезжал практически каждый год один. А в 1964-1965 гг. (то ли на 20-летие то ли освобождение Беларуси от гитлеровских оккупантов, то ли на 20 летие победы в советско-германской войне) вместе с супругой, с которой после освобождения из лагеря уехал в г.Армавир в Краснодарском крае РСФСР, откуда, как-будто родом был отец.

Фото: Иван Шагойко во время отбытия наказания (?)
По воспоминаниям родни Ивана, в него страстно была влюблена двоюродная племянница Галина Шагойко, дочь его двоюродного брата Кастуся Романовича, 1914 г.р., из Сухого Острова, бывшего маршрутного связного штаба п/б «Смерть фашизму», одного из ближайших помощников Ивана как во времена партизанщины[172], так и в послевоенные годы.
Галина по молодости хоть и являлась комсомольской активисткой, но, со слов родни, была та ещё оторва, под стать своему двоюродному дядьке. В конце концов она поехала к нему в Армавир, и родила от него сына.

Фото: Галина Кастусьевна Шагойко. 1960 год
А в 1954-м году на 10-летие освобождения Беларуси от гитлеровских оккупантов состоялась первая официальная встреча бывших партизан бригады «Смерть фашизму», после чего такие встречи стали регулярными.

Фото: старейшие ветераны бригады «Смерть фашизму» на 1-й послевоенной встрече. 1954г. В третьем ряду снизу стоит: 5-й Довгаленок Г.Д., 3-й справа Демин И.М., за спиной у Довгаленка — Шиенок П.Н. В 1-м ряду сидит крайний справа Дедюля И.П. Во 2-м ряду сидит 4-я справа Бондарь В.И.

Так вот, как свидетельствовал мне весной 2019 года житель г.Червеня Лашук Николай Александрович, 1925 г.р., урож. д.Каменка Смолевичского района, бывший партизан который после войны работал на торфопредприятии Усяж, в 1954/55 г. на встрече бывших партизан бригады «Смерть фашизму», Шагойко предлагал бывшим партизанским командирам позвонить в Минск, вызвать ему такси и смотаться на нем за водкой. При этом показывал полные карманы денег и говорил: «Деньги не проблема. Проблема куда их девать!»
Николай Лашук сделал тогда в разговоре со мной вывод, что бывший разведчик привык жить на широкую ногу. Но уж тут, как говориться, кто на что учился!



фото: возложение венков на братские могилы партизан бр. им.«Смерть фашизму» возле п.Усяж. 1954г. Лашук Н.А. на трех снимках слева
Со слов Павла Александровича Яроша (лето 2022г.), когда Иван Шагойко приехал в 1960-е г.г. на родину и какое-то время навещал родню, то как-то взял его с собой, и они пешком пошли из Калюжек в Грядки. И вот, где-то посередине дороги у приметного куста сирени Иван сделал остановку. Достал из кармана бутылку водки и предложил помянуть разведчика Новожеева. Со слов Шагойко следовало, что был это как-будто связной, которого прислал в бригаду известный чекист и партизанский командир Спрогис. Иван Дёмин дал Ивану Шагойко указание его ликвидировать. Был это на самом деле разоблачённый немецкий агент, или это были какие-то подковерные игры партизанских командиров, последний Ярошу так и не разъяснил. Со слов Ивана Шагойко следовало, что указание он выполнил, и у этого куста пустил Новожеева в расход. Со слов Павла Яроша, когда Иван Шагойко доставал из кармана пиджака бутылку водки, то тот увидел, что за поясом у него висит «Наган». Иван приметив, что парень увидел ствол, сказал ему, чтобы молчал, и что так надо. А выпив за упокой души разведчика Новожеева, или кто это был на самом деле, сказал, что пистолет, это ерунда. После чего вытащил из кармана печать общества Красного Креста и Красного полумесяца, сказав при этом, что при помощи вот этой штуки он дел наворотил будь здоров!
А ведь среди основных задач, решаемых Белорусским Общество Красного Креста (БОКК) военного и послевоенного периода являлись помощь детям-сиротам, родители которых погибли, а также инвалидам войны[173].
Вот тут как-будто и подтверждается след Ивана Шагойко в судьбе семьи Алеся Аркуша, свидетельство которого я приводил выше.

Фото: членский билет Союза общества Красного Креста и Красного Полумесяца СССР с примерным оттиском печати
Продолжал ли уже в 1960-е г.г. Иван Шагойко вершить какие-то свои аферистические и разбойничьи дела, неизвестно. Со слов того же Павла Яроша, зарабатывал он на жизнь делая бюсты, имел какие-то дела с Владимиром Лобанком, и с его помощь даже как-то помог Ивану Дёмину, когда у того были «очень большие проблемы». Что за проблемы ( производственные, по старым партизанским делам, или другого характера) — вопрос открытый.
Известно, что Герой Советского Союза Владимир Елисеевич Лобанок, бывший командующий Полоцко-Лепельского партизанского соединения, в 1962 года стал первым заместителем председателя Совета Министров Белорусской ССР, а в 1974 году избран заместителем председателя Президиума Верховного Совета Белорусской ССР. В 1961-1976 г.г. В. Е. Лобанок избирался членом Центральной ревизионной комиссии КПСС, членом ЦК КП Белоруссии, депутатом Верховного Совета СССР 2-10-го созывов, занимал пост заместителя председателя Совета Национальностей Верховного Совета СССР[174]. Т.е. являлся одним из самых высокопоставленных беларусов как в самом БССР, так и в руководстве СССР.

Фото: В.Е.Лобанок
Могу предположить, что художественные таланты Ивана Шагойко были задействованы при увековечении памяти героев минского подполья и партизанского движения. У родни Ивана я видел портреты его дядек, выполненные химическим карандашом на плотной бумаге/картоне, которые совсем не отличишь от фотопортретов 1920-1960-х гг.

Фото: Дмитрий Павлович Шагойко. Его внучка, Вера Алексеевна Хмельницкая, вспоминала, как после возвращения на родину её двоюродный дядька Иван Шагойко играл с дедом в карты, а в письме, которое он ранее прислал из лагеря, изобразил её, на то время совсем малышку, вылезающей из яйца.

А вот, например, известный рисунок одного из героев минского подполья Николая Кедышко, сделанный, как-будто в партизанской зоне. Откуда взялся этот рисунок, сделан он по памяти, или на основе какой-то фотографии неизвестно. Могу предположить, что это портрет авторства Ивана Шагойко, сделанный с натуры, или же, например, с нижеприведённой фотографии из архива его двоюродной сестры Ольги Шагойко. И если это так, то фото и надпись на обороте могут говорить за то, что в биографии Кедышко на известно далеко не всё.


Подобный известный же рисунок со сравнительным фото, на котором, предположительно запечатлён другой герой минского подполья Иван Кабушкин (Кабушка), я уже приводил в первой части своей исследовательской работы.
Опять же, среди кладбищенских бюстов героев войны и партийных номенклатурщиков на минских кладбищах, правдоподобно, могут быть и работы Ивана Шагойко.

Фото: Иван Шагойко (в центре) с двоюродным братом Петром Даниловичем Шагойко и мужем двоюродной сестры Перцевым Алексеем Сергеевичем, учителем. родом из России. Д.Сухой Остров. 1960-е гг.

Фото: Иван Шагойко на похоронах брата Владимира(?) на Московском кладбище г.Жодино. 1960-9 — 1970-е (?) гг.
Кстати, со всех ветеранов бригады «Смерть фашизму» нашелся только один отступник, который постарался вычеркнуть Ивана Шагойко из своей жизни, и приложил изрядные усилия, чтобы стереть память о нем в своих идейно выверенных «мемуарах», подменив их полувымышленным суррогатом «официальной истории».
И в этой связи хотелось еще раз вернуться к откровениям этого «легендарного разведчика» в его интервью исследователю советских и российских спецслужб Николаю Михайловичу Долгополову:
«Как-то и я едва на тот свет не отправился. Спасло то, что человек я особо не пьющий. Отмечали день рождения, и кто-то подсыпал в стакан отраву. Я только пригубил и — не понравилось. И всё равно врач еле меня спас. Кто-то хотел убрать комиссара. И кто-то из своих, близких. Сколько лет прошло, а подозрения остались»[175].
Видимо врагов он себе нажил среди своих же партизан еще в период оккупации. И хотелось бы знать за что именно?!
Что касается дальнейшего жизненного пути Ивана Шагойко то документально он прослеживается в крупнейшем промышленном центре Казахстанской ССР в г.Чимкент (с 1992 г. – Шимкент), где ранее уже уже жила его сестра Александра с семьей. Известно, что сын нашего героя (от второй жены?) также был не обделен художественные способности, и, так же, как и отец, имел проблемы с законом.
После выхода Ивана Шагойко на пенсию, его потянуло на родину. Он пишет письма бывшим партизанским побратимам Ивану и Петру Синявским, его тянет оставить потомкам воспоминания о своей бурной молодости. Так, на открытке, высланной на Новый 1986–й год он делает следующую надпись:
«С Иваном Ивановичем мне много надо было бы поговорить. Можно написать интересный рассказ или даже книгу. Передай ему мой адрес. Пусть пришлет, что для этого надо».

Его коробит от той официальной лжи, что оставил после себя придворный советский байкописец Иван Дедюля.
На лето 1986 года, накануне начавшейся горбачевской Перестройки, наш герой как-будто обосновался в рабочем поселке Зеленый Бор Смолевичского района. Именно по этому адресу ему была вручена государственная награда – юбилейный орден Отечественной войны I ст.[176]. По некоторым данным последние годы прожил у сестры Веры Бирули в Минске.
Однако прожил он на заслуженном отдыхе не долго. Сказалась старая рана и букет приобретенных «болячек». В конце 1980-х незаслуженно забытый герой войны, настоящая легенда Смолевиччины и г.Жодино скончался в госпитале для ветеранов ВОВ в Боровлянах под Минском.
Он был далеко не святошей, с биографией, не укладывающийся в официозные стереотипы, но пользовавшийся большим уважением у своих земляков. И свой яркий след, как партизанский Робин Гуд со-смолевиччины на родной земле Иван Шагойко, безусловно, оставил.
И, безусловно, нетривиальная история его жизни ещё ляжет в основу не одного литературного и кинематографического бестселлеров.
P.S.
Как-то в одном интервью беларуский художник Алесь Марачкин упомянул о неизвестном творческом замысле своего друга, знаменитого беларуского писателя Владимира Короткевича. Со слов живописца, он планировал написать роман про «Последнего бандита Беларуси»[177].
(Пер. с бел. мой — А.Т.)«Слово «бандит» должно быть в скобках, так как это был настоящий беларуский патриот с Гродненнщины. Вместе с национально сознательными хлопцами он был в партизанах, сражался с немцами. Когда немцы убегали, они вышли из леса. А в деревне – колхозы и финагенты. Этот человек и говорит: «Хлопцы, мы рано вышли из леса! Пошли назад». Они еще года с два наводили страх на власть. В конце концов их окружили и побрали. Хлопца сослали в Сибирь до конца жизни, однако во время «оттепели» он оттуда вернулся в Беларусь. Так рассказывал Короткевич, он знал этого человека, даже называл его фамилию. Однако я теперь, к сожалению, помню про этого человека только то, что он работал на деревообрабатывающем комбинате в Гомеле»[178].
Судя по всему, образ главного героя произведения был собирательным. Одним из его прототипов являлся Иван Романчук из-под Несвижа, который вместе с Николаем Демухом задолго до этого стали прообразами главарей «банды Бовбеля и Кулеша» в романе «Черный замок Ольшанский»[179].
К еще одним возможными историческими персонажами, которые могли вдохновить классика беларуской литературы на его книгу следует отнести послевоенных разбойников Минщины Тимура Измаилова[180], Владимира Юльяновича Вергейчика[181]… и, собственно, последнего начальника разведки бригады «Смерть фашизму», смолевичского Робин Гуда и беларуского «фальшивомонетчика №1» Иван Евдокимовича Шагойко.
P.P.S.
Как я уже обращал внимание читателей, поиск и сбор информации по Ивану Шагойко далеко не прекращен. Поэтому буду рад любым отзывам и дополнительных сведениях о нем. С уважением, А.Т.
… Да, в основе фамилии Шагойка/Шагойко (а также в производны Цагойка/Цагойко), возможно лежит название традиционной монгольской игры шагай[182] , которая на беларуские земли могла попасть вместе с осевшими здесь татарами, которых на той же Игуменщине, откуда происходили предки Ивана Евдокимовича, прижилось в своё время немало. В таком случае, фамилия нашего героя может расшифровываться как игрок, авантюрист, что и отразилось на судьбе партизанского разведчика бригады «Смерть фашизму».
Ссылки:
[131]Иван Дедюля. Лесная гвардия. С.300; Иван Дедюля. Партизанский фронт —
profilib.org/chtenie/121554/ivan-dedyulya-partizanskiy-front-63.php.
[132]Иван Дедюля. Партизанский фронт —
profilib.org/chtenie/121554/ivan-dedyulya-partizanskiy-front-59.php.
[133]https://ru.wikipedia.org/wiki/Дедюля,_Иван_Прохорович.
[134]https://ru.wikipedia.org/wiki/Гайдар,_Аркадий_Петрович.
[135]Аляксандр Грамыка. I у мiрны час, як на вайне/ 80-годдзю Смалявiцкай раеннай мiлiцыi прысвячаецца.2004. С.25-27; bramaby.com/ls/blog/history/5900.html.
[136]Андрей Тисецкий. «Отец был храбрым человеком и не боялся действовать в одиночку...», журнал «МИЛИЦИЯ БЕЛАРУСИ», №1(61) март 2016г., стр.32-36; bramaby.com/ls/blog/history/4068.html.
[137]Константин Груздев. Там же. С.143.
[138]Соловьев А.К. Они действоввали под разными псевдонимами. Мн. «Навука i тэхнiка», 1994. С.171-172.
[139]https://partizany.by/partisans/54949/.
[140]Андрей Тисецкий. «Отец был храбрым человеком и не боялся действовать в одиночку...», журнал «Милиция Беларуси», №1(61) март 2016г., стр.32-36; bramaby.com/ls/blog/history/4068.html.
[141]Аляксандр Грамыка. Чэкiстамi не нараджаюцца/ З гiсторыi раеннай мiлiцыi/ Край Смалявiцкi|/ за 3 снежня 2005 года; Громыко А.С. Профессия быть на страже. Смолевичи. 2014. С.10.
[142]https://bramaby.com/ls/blog/history/5900.html.
[143]Иван Дедюля. Лесная гвардия. С.
[144]https://wiki2.org/ru/Голод_в_Белорусской_ССР.
[145] bramaby.com/ls/blog/history/4055.html; bramaby.com/ls/blog/history/4033.html; bramaby.com/ls/blog/history/5900.html;
bramaby.com/ls/blog/history/8789.html; bramaby.com/ls/blog/history/10757.html;
bramaby.com/ls/blog/history/12133.html.
[146]Евгений Жиров. «В разбазаривании государственного имущества и излишествах повинны руководители Белоруссии», журнал «Коммерсантъ Власть», №44 от 08.11.2010, стр. 64 — www.kommersant.ru/doc/1532252.
[147]Очерки истории милиции Белорусской ССР. 1917-1987. Мн. «Беларусь». 1987. С.293.
[148]Там же.
[149]Евгений Жиров. Там же.
[150]Справочник по законодательству для офицеров Советской армии и флота. М.: Военное издательство министерства обороны СССР, М. 1977. С. 341;
ru.wikipedia.org/wiki/Ветераны_Великой_Отечественной_войны.
[151]Очерки истории милиции Белорусской ССР. 1917-1987. Мн. «Беларусь». 1987. С.236.
[152]Андрей Тисецкий. «Отец был храбрым человеком и не боялся действовать в одиночку...», журнал «Милиция Беларуси», №1(61) март 2016г., стр.32-36; bramaby.com/ls/blog/history/4068.html.
[153]https://partizany.by/partisans/72633/.
[154]https://ru.wikipedia.org/wiki/Зелёный_Бор_(Смолевичский_район).
[155]http://infojd.ru/01/usiaj.html.
[156]Памяць: гiсторыка-дакументальная хронiка Смалявiцкага раёна i горада Жодзiна. С.677.
[157]Александр Тарасов. тайник с фальшивками. Петровка, 38., № 44 (9449) 25 ноября 2014г.; petrovka-38.com/arkhiv/item/tajnik-s-falshivkami.
[158]Очерки истории милиции Белорусской ССР 1917-1987. Мн. «Беларусь», 1987. С.294.
[159]Там же. С.295.
[160]Памяць. Лагойскi раен. У 2 кнiгах. Кн.2. Мн. «Беларуская энцклапедыя». 2004. С.134; lists.memo.ru/d5/f106.htm; ru.openlist.wiki/Борискевич_Леонарда_Степановна_(1925).
[161]Памяць. Лагойскi раен. Кн.2. С.138; base.memo.ru/person/show/2789960; ru.openlist.wiki/Василевский_Александр_Иосифович_(1910).
[162]Памяць. Лагойскi раен. Кн.2. Там же.; base.memo.ru/person/show/2839303; ru.openlist.wiki/Русакович_Адам_Афанасьевич_(1921).
[163]http://podvignaroda.ru/?#id=1005207103&tab=navDetailManCard;
podvignaroda.ru/?#id=1519463778&tab=navDetailManUbil;
1418museum.ru/heroes/28649670/.
[164]Памяць. Лагойскi раен. Кн.2. С.174; base.memo.ru/person/show/2841367; ru.openlist.wiki/Сватко_Галина_Григорьевна_(1925).
[165]Памяць. Лагойскi раен. Кн.2. С.180; base.memo.ru/person/show/2852806; ru.openlist.wiki/Храповицкая_Ольга_Климентьевна_(1922).
[166]Памяць. Лагойскi раен. Кн.2. С.236; base.memo.ru/person/show/2828234; ru.openlist.wiki/Нарейко_Франц_Иванович_(1904).
[167]Памяць. Смалявiцкi раен. Жодзiна. Мн. БЕЛТА. 2000. С.292; bramaby.com/ls/blog/history/5900.html.
[168]Громыко А.С. Профессия – быть на страже. Смолевичи. 2014. С.32.
[169]https://ru.wikipedia.org/wiki/Поймай_меня,_если_сможешь.
[170]https://ru.wikipedia.org/wiki/Дедюля,_Иван_Прохорович.
[171]https://ru.wikipedia.org/wiki/Баранов,_Виктор_Иванович; flb.ru/3/4017.html.
[172]https://partizany.by/partisans/122440/.
[173]https://ru.wikipedia.org/wiki/Белорусский_Красный_Крест.
[174]https://ru.wikipedia.org/wiki/Лобанок,_Владимир_Елисеевич.
[175]https://biography.wikireading.ru/216025.
[176]http://podvignaroda.ru/?#id=1522545405&tab=navDetailManUbil.
[177]http://nn.by/?c=ar&i=101092.
[178]Там же.
[179]http://belsat.eu/news/nevyadomaya-gistoryya-antysavetchyka-i-padpolshchyka-ivana-ramanchuka//; bramaby.com/ls/blog/history/8340.html.
[180]https://bramaby.com/ls/blog/history/5900.html.
[181]https://bramaby.com/ls/blog/history/12133.html.
[182]https://en.wikipedia.org/wiki/Shagai.
09.02.2021г.
Историко-криминологическое исследование
В редакции 15 января 2025 года
Начало исследовательской работы читайте по ссылке: «ЗА ПОРОГОМ ПОБЕДЫ / Иван Шагойко – партизанский Робин Гуд со Смолевиччины — беларуский фальшивомонетчик №1. Часть I. „ЛЕСНАЯ ГВАРДИЯ“ » — Your text to link...

Криминальная эпопея Ивана Шагойко / или «Поймай меня, если сможешь»
И вот наконец наступило долгожданное лето 1944-го. Лето освобождения Беларуси от гитлеровских оккупантов.

Фото: Встреча партизан бригад «Смерть фашизму» и «Разгром» с жителями местечка Смолевичи, 1944 г.
Как пишет в своих «мемуарах» Иван Дедюля, после прощального митинга в пригороде Минска, состоявшегося по случаю расформирования бригады, бывшие партизаны выстроились в три больше группы. Самая большая из них направлялась в ряды действующей Красной Армии. Вторая, поменьше – в распоряжение Смолевичского районного комитета партии. Наконец, третья во главе с И.М.Деминым уходила на строительство Минского Автомобильного завода[131].



Фото: партизаны рассматриваемого региона, призванные в действующую Красную Армию

Фото: Строительство тракторного завода в Минске. Середина 1940-х. Из фондов НАРБ
Собственно, с этого момента и наступил новый этап в жизни бывшего лихого партизанcкого разведчика — Ивана Шагойко(бел.Шагойка)
II.I. «Оборотень в погонах» по-смолевичски
Вторую группу бывших партизан бригады «Смерть фашизму», в основном состоявшую из местных жителей, снова возвращавшихся в родные места, возглавлял Иван Дедюля, который, после того, как комбриг Тарунов пропал без вести в последнюю блокаду[132], остался за старшего. Фактически — и.о. комбрига. Заполняя отчетность по бригаде для БШПД (листки учета партизанских кадров, наградные листки, характеристики, справку об истории боевой деятельности бригады) он и подписывался как комбриг. Это внесло путаницу уже в наше время, когда в той же Википедии И.П.Дедюля указан именно как командир бригады «Смерть фашизму»[133], которым он, бывший армейский политрук, по факту никогда не был.
В смолевичской группе были в основном женщины, пожилые мужчины непризывного возраста, да безусые юнцы, не достигшие призывного возраста. И лишь незначительная часть, в основном из числа имевших серьезные ранения, увечья, бывшие разведчики и командиры, направлялись для восстановления деятельности институтов советской власти на местах. И, в том числе, для укомплектования местного органа внутренних дел (тогда РОМ НКВД), который в оперативном отношении в то время подчинялся Смолевичскому РО НКГБ.
К числу последних относились и самые авторитетные партизаны бригады из числа уроженцев Смолевиччины – Николай Яцкевич, и, собственно самый яркий их представитель, Иван Шагойко, который в 1943-м получил тяжелое ранение в ногу, поэтому к строевой службе был уже непригоден, и которому от роду тогда, в 1944-м, было всего то 18/19 лет.
Т.е. по возрасту он всего примерно на год был старше знаменитого советского детского писателя Аркадия Голикова (Гайдара), на тот момент, когда в 1921 году его назначили командиром полка ЧОН по борьбе с бандитизмом[134].

Фото: Яцкевич Н.И. 1950-е гг.
И Яцкевич, и Шагойко, по логике вещей, должны были занять руководящие офицерские должности не менее какого-нибудь старшего оперуполномоченного ОУР или ОБХСС (должностей начальников этих оперативных служб милиции тогда в Смолевичском РОМ не существовало), или же бывший партизанский разведчик сразу был назначен на должность начальника паспортного стола.
Но если начавший войну в звании старшины РККА Н.И.Яцкевич, как будто был определен в ОУР, с которого в 1947 году пошел на повышение на должность заместителя начальника соседнего Логойского райотдела милиции (тогда уже РО МВД) по милиции[135], то, не имевший за плечами службы в армии и воинского звания, И.Е.Шагойко в декабре 1944-го вполне мог быть направлен на учебу в Минскую школу НКВД 1-го набора в г.п. Степянка, через которую прошли многие известные послевоенные сотрудники органов внутренних дел и госбезопасности Минщины из числа бывших партизан, и быть выпущенным оттуда младшим лейтенантом/лейтенантом милиции в январе 1946 года уже после окончания войны.
Надо сказать, что школу эту, в том числе, закончил и боевой побратим Ивана Шагойко Петр Шиенок — сначала командир одной из самых боевых диверсионных групп отряда «Смерть фашизму», а потом заместитель начальника ОО НКВД бригады «Смерть фашизму» по контрразведке. После выпуска Петр Николаевич служил в НКГБ/МГБ БССР, потом перешел на работу в МВД БССР. В 1959-1960-е гг. занимал должность начальника минской милиции, а далее долгие годы являлся заместителем начальника УВД Миноблисполкома.

Фото: сотрудники рай/горотделов Миннщины и УВД Миоблисполкома. Нач.1960-х гг. Сидит 4-й слева Петр Шиенок. Стоит крайний слева бывший партизан бр.Смерть фашизму" а вто время начальник службы Смолевичского РОМ Сергей Лашук
Хотелось бы отметить, что целостная послевоенная биография бывшего начальника партизанской разведки Ивана Шагойко покрыта мраком тайны. Архивы МВД и КГБ РБ, где можно было бы почерпнуть необходимую информацию, фактически закрыты для исследователей, поэтому для заполнения белых пятен пришлось использовать альтернативные источник информации. Крайне скупые сведения, как по истории местной милиции и органов госбезопасности, так и по истории криминала и вооруженного антисоветского противостояния в регионе приходится собирать, что называется, с бору по сосенке, пытаясь заполнить многочисленные пробелы целостной картины имевших место событий материалами из семейных архивов, воспоминаниями очевидцев событий (устные интервью и немногочисленные рукописи), воспоминаниями их родственников и потомков; материалами местных краеведов, фотоматериалами, а также исторической реконструкцией. Поэтому на данный момент могу предложить читателю следующую картину событий, многие моменты которой еще будут корректироваться, дополняться и исправляться, так как поисковая работа далеко не завершена.
Итак, первым после освобождения Смолевиччины от гитлеровских оккупантов начальником районной милиции был назначен еще довоенный милиционер со стажем П.Д.Довгаленок, 1906 г.р., уроженец д.Мгле Юрьевской волости тогдашнего Борисовского уезда, младший брат бывшего секретаря подпольного райкома партии Григория Довгаленка, в прошлом тоже довоенного сотрудника органов внутренних дел, который имел самое прямое отношение к деятельности бригады «Смерть фашизму», т.к. из числа трех бригад, действовавших на территории Смолевиччины, только это партизанское формирование по партийной линии в годы оккупации подчинялось руководству Борисовско-Бегомльской партизанской зоны. Две другие («Разгром» и «За Советскую Белоруссию») по партийной линии подчинялись функционерам Минско-Червенской партизанской зоны. Петр Демьянович пересекался с Иваном Шагойко еще в его партизанскую бытность, т.к. в августе 1943г. его одного десантируют с Большой земли за линию фронта на территорию Червенского района, а вслед за ним и разведывательно-диверсионную спецгруппу НКГБ «Активные».
Впоследствии П.Довгаленок как будто становится заместителем последнего командира этой группы, в составе которой в начале июля 1944г. участвует в освобождении Смолевичей, а затем в ликвидации окруженной вражеской группировки в лесных массивах района[136].
Справочно:
Спецгруппа НКГБ «Активные» направлена в тыл противника 1 августа 1943г. в составе 8 человек. До 12 декабря ее возглавлял Ф.А.Сотников, позже – его заместитель И.Г.Иванов (псевдоним Ф.И.Соляника[137]?)-А.Т.) Действовала на территории Минского, Червеньского, Логойского и Смолевичского районов Минской области. Дислоцировалась в д.Горново Червеньского района. В процессе боевой деятельности, кроме разведывательных задач и диверсионной работы, участвовала в проведении специальных мероприятий контрразведывательного характера.
Спецгруппой ликвидировано и ранено 167(?) солдат и офицеров врага. Выявлено, арестовано и разоблачено 6 агентов немецких спецслужб, 2 из которых переданы в Управление НКГБ БССР для проведения тщательного расследования. 5 июля 1944г. спецгруппа «Активные» соединилась с частями Красной Армии[138].


Фото: ветераны спецгруппа НКГБ «Активные». 1970-е гг.
Некоторое представление о личном участии Петра Довгаленка в партизанском движении дает и информация из архивного наградного листа на медаль «Партизану Отечественной войны» I ст.:
«Прибыв в тыл противника, вел разведывательную работу в немецких гарнизонах Березино, Борисов, Смолевичи, Смиловичи. Получаемые разведданные использовались против немецких захватчиков.
Сопровождал в гор.Минск в труднопроходимой обстановке людей со спецзаданием, которые выполнили его успешно.
Являлся участником разгрома немецкого гарнизона Гурки, а также участвовал в засаде на шоссе с группой бойцов, в результате чего захватили исправную немецкую автомашину с имуществом…»[139].
Согласно моей исследовательской версии, Петр Довгаленок даже имел в Минске контакты с беларуским национально ориентированным крылом подполья, и эта связь имела неожиданное продолжение в первые послевоенные годы.
Об этом читайте в моей исследовательской работе «ЧЁРНЫЙ КОТ» ПОД ЗАСЛАВЛЕМ /или Моменты жизни милиционера Петра Довгаленка" — Your text to link...
Т.е. первым после освобождения района начальником смолевичской милиции был такой же боевой и бесстрашный партизанский разведчик и диверсант, как и Шагойко. К тому из местных беларусов, хорошо знавший население района и умевший ладить с бывшими партизанами, значительно отличавшимися как психологически, так и поведенчески от милиционеров и чекистов из числа бывших армейцев по отношению к местному населению. И даже закону, который, как известно, у нас всегда был как дышло, куда повернул, то и вышло. А, следовательно, два авторитетных разведчика должны были сладить между собой. Хотя в партизанах Шагойко, несмотря на свой совсем еще юный возраст стоял выше по должности, чем его новый начальник, который был старше его на 19 лет, т.е. в отцы годился.
Однако в Смолевичах Петр Довгаленок прослужил недолго. Уже в августе 1945 года его переводят на должность заместителя начальника Заславльского РОМ НКВД по милиции[140], а на его место назначают капитана милиции Грибова Виталия Семеновича, 1899г.р., самого родом из России, со стажем работы в милиции РСФСР еще с 1920-х, который в Беларуси оказался будучи офицером СМЕРША[141]. Никаких связей с местным населением и к партизанскому движению он не имел. Поэтому многих вопросов взаимоотношения жителей района не понимал.

Фото: Начальник Заславльского РО НКВД А.А.Бырдин (слева) и его заместитель по милиции П.Д.Довгаленок. 1945-1947гг.


Именно при Грибове В.С. (1945-1950) в том районе Смолевиччины, где в период оккупации оперировали отряды партизанской бригады «Разгром», в 1947 году был ликвидирован антисоветский отряд (возможно даже связанный с организацией «Черный Кот»), а в милицейском просторечии – «воровская шайка скотокрадов» крымского татарина Тимура Измаилова, бывшего лихого диверсанта партизанского отряда «Искра», а в последствии адъютанта ее прославленного командира Владимира Дерябина. Этой теме посвящена моя предыдущая тематическая исследовательская работа «ЗА ПОРОГОМ ПОБЕДЫ/ Тимур Измаилов — крымский татарин — беларуский партизан — антисоветский бандит»[142].
Так вот, не исключено, что помощь в документальной легализации этого скота населению, как видится пригоняемого из поверженной Германии по репарации, оказывал именно Иван Шагойко. Например изготавливал поддельные справки о том, что: «у такого-то гражданина партизаны такого-то партизанского отряда тогда-то забрали корову, или коня, и поэтому после победы над гитлеровскими оккупантами он имеет право на компенсацию». Подобные справки мне приходилось встречать в личных архивах. По моей же версии, Иван Шагойко имел выходы на Тимура Измаилова через своих бывших связных и агентурных разведчиков, многие из которых, из числа проживавших в районе железной дороги и автотрассы Минск-Москва, в оккупацию работали на несколько отрядов и бригад одновременно.
Но, наконец, пришло время рассказать несколько подробно о такой интересной категории помощников партизан как связные.
II.II. Феномен партизанских связных
Самой размытой категорией в партизанском движении Беларуси периода гитлеровской оккупации были связные. Под формулировку «партизанский связной», при желании, можно подогнать кого угодно, т.к. в силу тех или иных обстоятельств в регионах активного действия партизанских формирований местное население давало народным мстителям кров над головой, кормило, поило, одевало, оказывало различные хозяйственные/транспортные/медицинские услуги, являлось партизанским резервом.
Связные проживали за пределами партизанских зон на нейтральной территории, или на территории полицейских, или смешанных гарнизонов. В местах их проживания находились явочные дома/квартиры где оставляли/получали разведданные агентурные или военные партизанские разведчики, отдыхали по пути на задания, или возвращаясь с них диверсионные/разведгруппы. Связные и сами занимались доставкой разведданных, людей, оружия, боеприпасов (и много чего еще) до конечного назначения. Одновременно они могли выполнять функции агентурных разведчиков. Иногда участвовали в боевых операциях. Например, в разгроме немецких и полицейских гарнизонов, располагавшихся в тех населенных пунктах, где они, связные, постоянно проживали.
Многие связные и их семьи под угрозой раскрытия и репрессий оккупантов и их прислужников уходили в партизанские лагеря и становились обычными бойцами партизанских формирований.

Фото: на одной из первых послевоенных встреч бывших партизан в Логойском районе
Учёт полноценных партизанских связных был достаточно условным. К этой категории могли относить и состоящих на связи с партизанами старост деревень, бургомистров волостей, полицейских, самааховцев. О том, что тот или иной человек был связным, а его дом/квартира являлись явочной для партизанских разведчиков и диверсантов, в целях конспирации знало крайне ограниченное число народных мстителей. Поэтому в случае гибели таковых, подтвердить связь с партизанами было некому.
Ближе к освобождению Беларуси некоторые связные, в первую очередь из числа тех, кто до войны состоял на должностях, был членом партии, или просто работал какими-нибудь учителем в школе, а при немцах, например, занимал должность в созданной ими коллаборационистской администрации, стали обзаводиться соответствующими справками о своей связи с тем или иным партизанским формированием, написанными от руки на небольших обрывках дефицитной тогда бумаги, подписанными партизанскими командирами, а, по возможности, и скрепленными незамысловатыми круглыми партизанскими печатями со звездой в центре.

Фото: оттиск печати бригады им.Кирова Борисовско-Бегомльской партизанской зоны
Эти справки потом позволяли избежать их обладателям многих вопросов со стороны советских карательных и партийных органов на предмет того: «а чем вы тут при немцах вообще занимались?» Хотя бывало и они не спасали. Но об этом чуть позже.
Многие связные погибли при проведении антипартизанских карательных акций, были угнаны на работы в Германию, а также другие оккупированные ею страны Европы, поэтому в партизанских формированиях снимались с формального учета, если вообще таковые документально велись.
Было и много случаев, когда связные, занимавшие какие-нибудь должности в созданной гитлеровцами коллаборационистской администрации, гибли от рук партизан тех формирований, с которыми они не состояли на связи. Например, рейдовых.
И вот, наконец, наступило освобождение Беларуси. И тому или иному связному, либо их семьям понадобилось официальное подтверждение участия в партизанским движении, если ранее, конечно, они уже не обзавелись таким документом.
А, как я уже указывал выше, в той же бригаде «Смерть фашизму» в последнюю блокаду погиб начальник ОО и заместитель комбрига по разведке и контрразведке Евгений Чуянов, а сам комбриг Василий Тарунов пропал без вести. Как будто раненым попал в плен, что породило нелицеприятные слухи о том, что согласился на сотрудничество с оккупантами[143]. Правдоподобно, что с Таруновым пропала и бригадная печать, которую скорее всего изготовил Шагойко.
И настоящий разведчик не оставил своих бывших помощников и их семьи в беде! Видимо, он изготовил дубликат бригадной печати, а может даже и подпольного Смолевичского РКП(б)Б и, презрев все бюрократические формальности, вопрос «социалистической законности», поставил на поток подпольную выдачу справок всем действительно нуждающимся. А ведь в голодные послевоенные годы в разоренной Беларуси это могло спасти как от репрессий карательных органов, так и от голодной/холодной смерти!

Фото: оттиск печати Смолевичского подпольного РКП(б)Б
Справочно:
В первые послевоенные 1946/47 годы в БССР имел место голод[144]. Во многом он был спровоцирован повторной волной принудительной коллективизации сельского населения в восточной части Беларуси, что ожидаемо вызвало массовое недовольство в отношении советской власти, как будто «освободившей беларуский народ от поработителей», а по факту накинувшее на его шею новое-старое рабское ярмо. Этот вопрос я уже не раз подымал в своих предыдущих тематических исследованиях по Смолевиччине и ближайшим районам востока Минской области [145].
Из рукописных воспоминаний моего свояка, Кота Николая Ивановича, 1924г.р., уроженца д.Новоселки Гливинского сельсовета Борисовского района, бывшего партизана п/б им.Щорса Минско-Червенской партизанской зоны, фронтовика. После разгрома Гитлеровской Германии их воинскую часть из Восточной Пруссии эшелоном отправили на Дальний Восток для войны с Японией. По пути случилась остановка на родине.
«В Борисове мы стояли в воскресенье и народу собралось возле нашего эшелона как на ярмарке, и многие надеялись на встречу с родными и близкими. И я встретил нашего Селедевского Семена со своим сыном, который вез мою семью из партизанской зоны из Потичева в Гливин (после освобождения), и первый его вопрос был, будут ли у нас колхозы. Я сказал, что будут, а они уже были у нас. По его, Селедевского, виду было видно, что он остался недоволен моим ответом».
В сентябре 1945г. окончилась война на Дальнем Востоке и после еще двух лет службы в армии в 1947 году Н.И.Кот был демобилизован из Манчжурии и вернулся на родину в д.Гливин, где тогда жила его семья.
«Немного отдохнул от длинной дороги и начал думать, как устроиться на работу. Нужно было обязательно иметь паспорт, которого у меня не было, а получить его была большая проблема. Предоставь справку, что тебе правление колхоза разрешает выдать годичный паспорт для поступления на работу в городе. Председатель такой справки не давал, а говорил, чтобы я шел работать в колхоз за пустой трудодень, несмотря на то, что у меня была партизанская справка, в которой указывалось, что местные власти должны были оказывать содействие в трудоустройстве на работу и обеспечивать местожительством. И вообще в то время существовали жесткие сталинские законы.

Вот про такую справку пишет Николай Кот. Правда выдана она на другого партизана бр. «им.Щорса»

Фото: а вот простой беларуский партизан, призванный потом в ряды Красной Армии и возвратившийся домой к семье, в старое-новое колхозное рабство
Например, каждый колхозник обязан был сдать государству со своего приусадебного участка от ста кг картофеля и больше, в зависимости от размера своего участка, без учета количества членов семьи; сдать один раз в году не помню сколько килограмм мяса, и колхозники собирались группой по восемь человек, шли вместе на базар, покупали живую корову и отводили ее на сдачу на мясокомбинат, где в бухгалтерии им выписывали на каждого в отдельности квитанции, что он сдал мясо; потом один раз в год надо было сдать не помню сколько килограмм топленого сливочного масла. Его покупали в городе в магазине, везли домой в деревню и сдавали на молочный пункт. С молочного пункта везли в город на маслозавод, оттуда снова в магазин, и так оно крутилось по кругу все лето.
Следующий налог был на каждое фруктовое дерево в саду, и пошел гулять топор с пилой по фруктовым садам, и большая их часть была уничтожена. И еще колхозники были обязаны сдавать молоко каждый месяц, не помню сколько литров...".
«Материальный уровень рабочих очень низкий, — писал в 1947 году о своих подчиненных министр совхозов Белорусской ССР И. Крупеня.— Многие рабочие… живут в землянках, испытывают недостаток питания.
В ряде совхозов положение с одеждой и обувью настолько тяжелое, что отдельные рабочие избегают встреч с посторонними людьми… Землянки пришли в ветхость, в отдельных случаях грозят обвалом, заливаются водой, и это приводит к серьезным заболеваниям рабочих»[146].

Фото: в разоренной войной Беларуси
Известно, что самый высокий процент лиц, привлеченных в первые послевоенные годы в БССР к ответственности за хищения, составляли колхозники. В тоже время минимум трудодней, выработанных членами колхоза, например, в 1946 году по всем областям республики (исключая западные области, где еще не была завершена коллективизация) составлял всего лишь 23,6 процента. Мало изменилось положение и в последующие два года.
Так, с 1 января 1948 года по Минской области не выработало установленного минимума трудодней 18,8 процентов трудоспособных колхозников, по Гомельской – 14,5, Бобруйской – 14,3. В Смолевичском районе не выработали минимума трудодней 32 процента колхозников (выд. мню, А.Т.), в Березинском – 23,4, Глусском – 24,5. В отдельных колхозах этих районов процент колхозников, не выработавших минимуму трудодней, достигал 40 и более процентов[147].
Как пишут составители книги «Очерки истории милиции Белорусской ССР 1917-1987», где и приведена указанная информация, «это являлось не только нарушением Устава сельскохозяйственной артели. Ведь люди, не работавшие в колхозном производстве, занимались другими побочными и нередко незаконными делами, становились на путь хищений. Поэтому органам милиции приходилось интересоваться почти каждым работником колхоза, не выработавшим минимума трудодней, проводить среди данной категории людей кропотливую воспитательную работу»[148].
Ремарка
Не вдаваясь в детали «воспитания» за рабский труд колхозников советской милицией, можно сделать вывод о том, что многие из крестьян на Смолевиччине предпочитали заниматься «отхожими промыслами», организованными Иваном Шагойко, о чем пойдет речь ниже.
В официальной беларуской историографии вопрос оказания в первые послевоенные годы материальной помощи по линии Международного Красного Креста и американских благотворительных организаций наиболее пострадавшему в советско-германской войне беларускому народу, в условиях фактической гуманитарной катастрофы, практически смазан. А ведь представители указанных организаций, посетившие освобожденный от гитлеровских оккупантов БССР, были потрясены разрушениями, увиденными в Минске и других городах и селах республики, и организовали срочную доставку в Беларусь эшелонов с обувью, одеждой и других вещей, необходимых обездоленным людям.
Распределением получаемых республикой материальных ценностей, в том числе трофеев и товаров, произведенных в советской оккупационной зоне Германии и отправляемые в СССР по репарациям в качестве компенсации за ущерб, нанесенный во время войны, занималась в то время организация Белглавснаб. Кроме того, Белглавснаб отвечал за распределение помощи, поступавшей по линии ЮНРРА (UNRRA, United Nations Relief And Rehabilitation Administration; Администрация помощи и восстановления ООН)[149].
Из электронного письма, написанного мне полочанином, родом из г.Жодино, поэтом, писателем и издателем Алесем Аркушем (Козиком) (2017 год, пер. с бел. мой – А.Т.):
«Мой дед, Захар Андреевич Петрович, уехал в Америку на заработки. Вернулся и докупил до батьковского надела земли, женился. Жил в застенке Орлово. В колхоз не вступил дважды. Дважды же его арестовывали. Был суд в Борисове, на который приехали односельчане и не подтвердили донос. Во время войны они же его и выбрали старостой. Работал на бригаду «Смерть фашизму», хотя его нет ни в каких списках и книге «Память Смолевичский район. Жодино». А куда было деться? Умер в 44 года после того как избили полицаи. Задержали с большой партией папирос, которые вез из Смолевичей, предназначавшихся для партизан. Дружил с отцом Ивана Синявского – похоронены рядом. Синявских старших убили, когда узнали, что двое сыновей, Иван и Петр, ушли в партизаны. Правдоподобно, что и семье моего деда, которая после его смерти осталась с восемью детьми на руках, Шагойко соответствующую справку потом «выписал». Слышал я, что была какая-то справка. По ней в Минске дали материальную помощь. Моя бабуля ездила в Минск и получила баулы одежды и что-то из съестного. Было совсем голодно. Материальная помощь была от американцев, а также какие-то трофеи из Германии…»

Фото: удостоверение «Партизана Беларуси», пренадлежавщее дочери Петровича З.А. и тётке Алеся Аркуша, бывшей связной п/б «Смерть фашизму» Лидии Захаровне Козловской
Ремарка
Косвенное подтверждение догадке Алеся Аркуша я нашёл значительно позже. И к этому вопросу мы ещё вернёмся.
Также правдоподобно, что Шагойко мог изготавливать и подобные, указанной выше, справки о том, что «тебе правление колхоза разрешает выдать годичный паспорт для поступления на работу в городе». Не исключено, что мог изготавливать и сами паспорта.
Т.е. фактически бывший партизанский разведчик-«самородок» мог заниматься всем тем, что делал в оккупацию, когда вносил свой посильный вклад в дело борьбы с гитлеровскими захватчиками, не двая партизанам умереть с голоду.
К слову, по рассказам старых борисовских краеведов, проживавшие после войны в городе бывшие партизанские комбриги Герои Советского Союза Михаил Мармулев (бр. «Буревестник») и Петр Лопатин (бр. «Дяди Коли»), сохранили свои партизанские печати и также, как и Иван Шагойко, задним числом выписывали справки „нуждающимся».

фото: типичная, оставшаяся без кормильца и бедствующая крестьянская семья. На кладбище в Смолевичском районе, первые послевоенные годы
Вспомним ещё раз и историю с аттестатом об окончании Иваном Дёминым Московского текстильного института в 1941 году, буквально накануне его ухода на фронт. Сам он в своих мемуарах пишет, что успел защитить диплом. А что там было на самом деле?.. В любом случае, не ему, бывшему боевому партизанскому командиру было заморачиваться над формальной (если это требовалось) уже послевоенной защитой такового. Да и не до этого было! Нужно было подымать из руин Минский авторемонтный завод (будущий МАЗ), куда он был назначен главным энергетиком, и как можно скорее начинать ремонтировать технику, необходимую для фронта и скорейшей победы!
Ремарка
С приходом к власти в СССР Л.И.Брежнева, началось масштабное расширение объёма льгот и круга лиц, которым они предоставлялись, В преддверии 20-летия Победы, 6 марта 1965 года Совет Министров СССР принял постановление № 140 «О расширении льгот инвалидам Отечественной войны и членам семей военнослужащих, погибших в Великую Отечественную войну». Через две недели, постановлением СМ СССР от 20 мая 1965 года № 401 льготы, ранее установленные для инвалидов Отечественной войны, были распространены и «на других инвалидов из числа военнослужащих, ставших инвалидами вследствие ранения, контузии или увечья, полученных при защите СССР или при исполнении иных обязанностей военной службы, либо вследствие заболевания, связанного с пребыванием на фронте»[150].
Именно в это время в БССР бывшим партизанам и связным партизан стали выдавать хорошо известные многим «Пасведчанні партызана Беларусі» (зеленые с красной полосой), дававшие её обладателю льготные повышенные пенсии, бесплатные лекарства, отдых и лечение в госпиталях и санаториях, первоочередность в получении государственных социальных квартир, покупки автомашин и всяких разных товаров, которых простому советскому человеку просто так, по желанию, приобрести было практически невозможно. Тут уже и расторопные дети и внуки (очень часто — конечные заинтересованные лица) прилагали свои усилия.
Не в упрек будет сказано (в конце концов должна же была Родина хоть когда-то отблагодарить непосредственных ее защитников и их родных не только обяцанками светлого будущего и побрякушками, а конкретными благами!) все эти очевидные материальные преимущества обладания такой «зеленой книжечкой» вызвали всплеск регистрации старых-новых партизанских связных. В основном это были жены бывших партизан, которые в оккупацию, могли ещё, как говорится, “под стол ходить». Для оформления необходимо было 2-3 письменных подтверждения от бывших народных мстителей (одно, как правило, было заинтересованного супруга), среди которых должен был быть хоть один командир. В подтверждении писались примерно одинаковые формулировки:
«Собирала оружие/боеприпасы на местах боёв и передавала партизанам; пекла хлеб для партизан, обстирывала, собирала и передавала разведданные…»
Эти подтверждения заверялись какой-нибудь сельсоветской печатью, и новоявленные связные через местные исполкомы становились на учёт как «участники войны». Через мои исследовательские руки прошло немало таких импровизированных документов из личных архивов. Таким же способом можно было оформить статус инвалида ВОВ.
Кстати, среди лиц, проходящим по соответствующим учетам, как участники войны, категория женщин-связных гораздо более значительная, чем связных-мужчин. Как правило, их легко выявить даже в наши дни на официальных мероприятиях, посвященных Дню Победы или Дню Независимости. На груди у них висят только юбилейные награды. В том числе, фактически юбилейный орден «Отечественной войны» II ст. (О несовершенствах наградной системы в СССР я расскажу несколько ниже).
В бытность работы участковым инспектором милиции, мне пришлось по роду своей профессиональной деятельности общаться с одним «партизанским связным», который умудрился стать таковым лишь в 1995 году уже в суверенной Беларуси, отсидев после войны 10 лет лагерей за «сотрудничество с немецкими оккупантами». К слову, в списках реабилитированных на портале «Жертвы политического террора в СССР» я этого человека не нашел.
К слову же, бывший старший участковый инспектор Борисовского ГОВД Петр Евгеньевич Голодок, 1950г.р., сын бывшего партизана бр. им.Щорса Минско-Червенской зоны, единственный из числа местных стражей правопорядка удостоенный почётного звания «Заслуженный участковый инспектор милиции» СССР, как-то поведал мне случай из своей милицейской практики, когда уже в период горбачевской Перестройки в районе т.н. Китайской стены на пересечении улиц Гагарина и Горького был выявлен и арестован умелец, который за деньги у себя в квартире кустарным способом заполнял чистые бланки «партизанских удостоверений» на лиц преклонного возраста, желавших получить государственные льготы и толику липовой воинской славы.



Фото: Голодок П.Е.

II.III. О несовершенствах наградной системы в СССР
Читая приведенный мною выше текс заявления Ивана Шагойко в наградной отдел Президиума Верховного Совета СССР, многие из читателей вполне обоснованно могли подумать, что, дескать, этот демарш несколько не вяжется с личностью героя. Как будто и не заслужил он своих наград, а просто выпрашивает.
Но, не стоит забывать, что ему в то время шел всего-то 21 год, парень он был молодой и горячий, а несовершенство и перекосы наградной систем СССР в то время были весьма значительными.
Начну с того, что наименее отмеченными за участие в войне были именно партизаны. Причем все больше по объективным причинам. Если в войсках наградной процесс был оперативным, а факты, указанные в представлениях к награждениям относительно легко проверяемыми, то процедура награждения партизан была крайне затруднена в силу целого ряда обстоятельств.
Во-первых, в лесу было не до награждений. Особенно в первоначальный период оккупации.
Во-вторых, связь с Большой Землёй напрямую поддерживали далеко не все партизанские формирования, а если и поддерживали, то далеко не регулярно. Процедура же награждения требовала пересылку наградных листов в ЦШПД/БШПД наземным или воздушным путем.
Во-третьих, проверка фактуры деяний, за которые потенциально награждаемые должны были получать свои награды, также была крайне затруднена. А в силу многочисленных и регулярных приписок это требовало значительного времени.
В-четвертых, представители советского тыла питали некоторое недоверие к тем, кто в силу тех или иных обстоятельств оказался на временно оккупированной территории. Многие попали в партизанах, побывав в немецком плену и даже коллаборационистских формированиях.
В-пятых, даже после подписания наградных листов и попадания в наградные списки, получить свою награду партизанам было крайне сложно.
Поэтому основной массив партизанских награждений пришелся уже на послевоенное время. Очень много их было в декабре 1948-го, а также на 20-летие освобождения Беларуси в 1964-м году.
И даже медаль «Партизану Отечественной войны» многие партизаны получили уже после войны. Правда на Минщине их массово вручали в период расформирований партизанских бригад в районе столицы Республики летом 1944-го.

Фото: справа борисовчанка Рашевская (Жовнерович) Татьяна Ивановна, бывшая партизанска бр. им.Щорса Минско-Червенской зоны с медалью «Партизану Отечественной войны» вместе с младшей сестрой
Но в основном свои боевые награды беларуские партизаны получали уже будучи призваны в ряды действующей Красной Армии. При освобождении Прибалтики и Польши, взятии Кенигсберга и Берлина, а также малой войне с Японией в августе 1945-го.

Фото: справа — Авласенко Дмитрий Гаврилович, бывший партизан а потом боец Красной Армии, будущий начальник Борисовского ГОВД. 1946г. Манчжурия. г.Порт-Артур
В тоже время, согласно Указа Президиума Верховного Совета СССР от 2 октября 1944г. «О награждении орденами и медалями за выслугу лет личный состав НКВД и правоохранительных органов» (подобные указы прошли и по другим военизированным ведомствам, а также РККА), была введена следующая система награждений по выслуге лет:
а) за 10 лет службы — медалью «За боевые заслуги»;
б) за 15 лет службы — орденом Красной Звезды;
в) за 20 лет службы — орденом Красного Знамени;
г) за 25 лет службы — орденом Ленина;
д) за 30 лет службы — вторым орденом Красного Знамени.
Многие старые сотрудники ведомства, в которое был направлен на службу бывший партизан Шагойко, одну за одной получили по две такие псевдобоевые награды. Так, мне приходилось встречать информацию об одновременном награждении орденами Красной Звезды и Красного Знамени, Красного Знамени и Ленина. Видеть фотографии бывших сотрудников органов внутренних дел и госбезопасности с такими наградами.


Фото: орденская книжка Довгаленка П.Д. на «милицейские» ордена Красной Звезды и Красного Знамени

Фото: слева — нач. Смолевичского РОМ (1945-1950) Виталий Семенович Грибов (Ордена: «Боевого Красного Знамени» и «Ленина» за 20 и 25 лет выслуги в системе НКВД, соответственно); справа — его зять Василий Никифорович Федоренко, в 1949-1952 гг — оперуполномоченный УГРо Смолевичского РОМ.
И вот представьте себе следующую ситуацию.
Закончилась война, и домой стали возвращаться демобилизованные солдаты РККА и матросы РККФ старших возрастов. В том числе бывшие партизаны и боевые товарищи Ивана Шагойко. И, в том числе, далеко не такие заслуженные ветераны, как он. А на груди у них порой красовались целые «иконостасы»!


Фото: редкий пример настоящего, а не «всегерои» героя войны из числа милиционеров, ушедших на фронт в действующую армию на передовую, а не в какой-нибудь заградотряд. Разница между фотографиями 15-16 лет (1943/44-1959(?)). На второй из них — уже не рядовой милиционер, а дежурный помощник начальника Молодеченского ГОМ капитан Фоменко. Больше никакой информации по нему мне, к сожалению, не известно. Видимо на фронте был войсковым разведчиком или сотрудником СМЕРШа. Судя по двум памятным медалям, участвовал во взятии Кенигсберга и Берлина
А еще больший их букет появился у новых коллег Шагойко из числа довоенных сотрудников милиции! Боевые ордена за выслугу лет, или как тогда говорили – «за песок» (что сыплется с головы)! А получали их все больше люди совершенно не выдающиеся. В том числе просидевшие всю войну в советском тылу, администрации системы ГУЛАГа и заградотрядах.
И как в такой ситуации должен был чувствовать себя наш герой с одной (или двумя?) партизанкой медалью на груди, которая по многим показателям считалась памятной. Как те, что были учреждены в категории: «За оборону…», «Освобождение…», «Взятие…»? Естественно, бывший партизанский разведчик считал себя обделенным! Ведь к наградам тогда относились не так как теперь. Поэтому Шагойко по-партизански решительно и стал атаковать главное наградное ведомство СССР. Дескать, заработал, так подавайте сюда!
К слову, в базе наградных документов на портале «Партизаны Беларуси» приведено достаточно подобных рассматриваемому заявлений, и все больше от командиров отряд и бригад.
Справедливости ради следует отметить также то, что в послевоенное время в той же милиции и органах госбезопасности награждение орденами и медалями (кроме ведомственной медали МВД «За отличие в охране общественного порядка», учрежденной в 1950-м году) за конкретные служебные отличия было делом исключительным. Что было перекосом уже в другую сторону.
Так, в декабре 2015 года у меня состоялась беседа со Щуревичем Юрием Леонидовичем, сыном бывшего начальника Смолевичского РОМ (1954-1963) (после ликвидации Смолевичского района (1963-1965) — начальник Жодинского ОМ Борисовского РОВД) Щуревича Леонида Александровича. Юрий Леонидович Щуревич, сам полковник КГБ РБ в отставке, когда-то возглавлял Управление экономической безопасности, по борьбе с коррупцией и организованной преступностью.
В пору своей работы в ведомстве госбезопасности он подымал архивное личное дело отца, бывшего партизана, который до перехода в милицию (после реорганизации МГБ БССР в 1954 году) с 1947 по 1952 гг. поработал оперуполномоченным отдела 2-Н (борьба с бандитизмом) 2-го Главного Управления МГБ БССР.
По итогам одной удачной операции, старший опергруппы, в которую входил Щуревич Л.А., написал рапорт на имя министра МГБ БССР Лаврентия Цанавы, в котором ходатайствовал о награждении непосредственных участников.
Так вот, прочитав этот рапорт, главный тогдашний беларуский чекист написал на нем следующую резолюцию:
«Возражаю. Это их работа».


Фото: Начальник Смолевичского РОМ Щуревич Л.И. (стоит в центре) на Новый Год с сотрудниками отдела милиции и их семьями. г.п.Смолевичи. 2-я пол.1950-х гг.
Поэтому (с чем я лично сам сталкивался как исследователь), некоторые бывшие ветераны органов внутренних дел и государственной безопасности, принимавшие непосредственное участие в «ликвидации националистического подполья в западных регионах СССР» и борьбе с послевоенным уголовным бандитизмом, впоследствии придумывали легенды о том, что свою медаль «За боевые заслуги», или орден Красной Звезды они получили за какие-то непосредственные эпизоды этого самого послевоенного вооруженного противостояния.
К слову, безобразие с вручением боевых наград за выслугу лет — «за песок» прекратилось лишь в 1958г., с появлением соответствующих медалей за 10, 15 и 20 лет «беспорочной службы» в СА, МВД и КГБ СССР.
Правда уже в 1985-м Министр обороны СССР Маршал Советского Союза А.А.Гречко «в ознаменование 40-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне» фактически обесценил орден имени этой самой войны, который стали поголовно вручать абсолютно всем категориям ветеранов. Заслуженным – I степени, остальным – II-й.
И все ветераны в один миг стали героями!
II.IV. Криминальный талант или «Жодинская Коза Ностра»
А далее биография Ивана Шагойко, правдоподобно, могла развиваться следующим образом.
В одном из источников беларуской советской милицейской историографии читаем следующее:
«В те первые послевоенные годы в органы милиции удалось проникнуть некоторым неустойчивым, идейно и нравственно слабо подготовленным, малограмотным, с низкой культурой лицам. Они неудовлетворительно несли службу, нарушали законность…
С другой стороны, отдельные сотрудники, тоже в нарушение закона, проявляли явный либерализм в борьбе с правонарушениями и преступностью… Учитывая факты нарушения дисциплины, законности, а в некоторых местах и преступлений со стороны сотрудников, МВД БССР в апреле 1948 года приняло решение о всесторонней проверке личного состава милиции республики…
Общие выводы, к которым пришла комиссия, свидетельствовали о том, что кадры работников милиции республики в ряде мест все еще были засорены людьми, не внушающими политического доверия, случайно оказавшимися в органах...»[151]
Под каток этой проверки, которой непосредственно занимались тогда отделы контрразведки (ОКР) областных управлений МВД БССР, видимо и попал Иван Шагойко, который не стал ждать ареста и осуждения, а выбрал путь нелегала и организатора местной импровизированной «Коза Ностры». Тогда-то и была повторно задействована его тайная «армия» бывших партизанских разведчиков и связных. Костяк же организации составила «семья» — многочисленные родственник, свояки и также соседи Ивана из д.д.Сухой Остров, Перемежное, Калюжки, Грядки, Барсуки и др. в районе Жодино.


Фото: конец 1940-х — нач.1950-х гг. Среди членов «семьи» Иван Раскот, украинец, уч-к советско-финской войны, муж двоюродной сестры Ивана; Константин Люторович, двоюродный брат Михаил Романович Шагойко — фронтовик, участник обороны Москвы








Как я уже писал выше, правдоподобно, что на момент проверки бывший партизанский разведчик мог занимать должность начальника паспортного стола Смолевичского РО МВД, т.к. известно, что в 1949 году ее занял уже упоминаемый выше Петр Довгалёнок, перешедший с должности начальника ОУР Минского РОМ, которую занимал около года, с 1948-го. На последнем месте службы он проработал до 1954 года вплоть до ухода на пенсию по выслуге лет[152].
Из рассказа жителя г.Жодино Небышинца Николая Александровича, 1942г.р. (записано мною 07.05.2014г.):
«В 1948-м батька, Небышинец Алексей Петрович, бывший начальник агентурной разведки п/б «Разгром» (на самом деле бывший агентурный разведчик бригады[153]), и, видимо, одновременно и п/б «Смерть фашизму» — А.Т.) прятал на чердаке нашей хаты (д.Упиревичи Пересадского сельсовета Борисовского района) от милиции известного в округе фальшивомонетчика Ивана Шагойко, который помогал землякам, кому нужный документ «справить», а горемычным многодетным вдовам и поддельными червонцами собственного изготовления. Его потом все же посадили. Сидел он в Магадане. После освобождения из мест лишения свободы, как будто жил в д.Лютка (Жодинского сельсовета Смолевичского района).

В детстве в родительском доме у отца по праздникам собирались бывшие партизаны и фронтовики, среди которых были и инвалиды. Выпив, костерили советскую власть и лично Юзика, как они называли Сталина за всю грабительскую политику первых послевоенных лет и тот факт, что подпитываемые в годы войны коммунистами надежды на то, что после войны не будет колхозов, оказались пшиком. Опять же, какие-то льготы появились у них только через несколько десятилетий, когда большая часть из них уже поумирала.

Фото: бывшая хата Небышинца А.П. в д.Упиревичи. 2022г.
Люди на селе пуще чем кого боялись финагентов, от которых прятали скотину, свиней, чтобы не отобрали и не обложили их налогом. Мне самому тогда еще малому ребенку, мать, завидев издалека финагента, командовала гнать и прятать в лесу поросят. Финагенты же были сытые, красномордые бугаи, любившие выпить на халяву и залезть в постель к деревенским вдовам. Ненавидели их как отпетых полицаев...»
Интересные данные приводит в своих воспоминаниях Адам Адамович Крыштапович, 1923 г.р., урож. и житель д.Пекалин Смолевичского района, бывший партизан бригады «За Советскую Белоруссию» (записано мной, А.Т., летом 2019 г.:
«… Был (у нас в районе) еще такой бандит родом из д.Слобода. Фамилию я его запамятовал. Из партизан. Причем геройских. Так тот в милицейскую форму одевался и в ней орудовал. Где-то около Червеня его милиция обложила. Он не сдался. Отстреливался до последнего, пока его не убили…».

Фото: сотрудники Червенского РОМ. Сидит крайний справа ст.оперуполномоченный ОУР Герасим Алешкевич. Се. 1950-х гг.
Кто был этот неизвестный, установить мне пока не удалось.
Ну а для понимания «фронта дальнейшей работы» Ивана Шагойко, сперва следует рассказать о «великих стройках коммунизма» местного масштаба, развернувшихся на послевоенной Смолевиччине.
Справочно:
Весной 1941 года начались работы по созданию торфопредприятия Усяж (торфобрикетный завод «Усяж») под городом Смолевичи. Но вскоре они вынужденно прекратились в связи с оккупацией Беларуси гитлеровскими войсками.
В 1946 году строительство торфобрикетного завода возобновилось. В 1949 году началась добыча фрезерного торфа.
27 июня 1952 года торфобрикетный завод «Усяж» выпустил первую продукцию. Этот день считается датой основания завода.
Одновременно с заводом был построен посёлок Усяж, расположенный между деревнями Шпаковщина и Дубовики.
Вместе с торфопредприятием «Усяж» строились ещё три торфопредприятия — Ганцевичское (посёлок Ганцевичи Борисовского района), «Чистик» (посёлок Плещеницы Логойского района), Смолевичское или Зелёный Бор (посёлок Зелёный Бор расположен в 18 км от железнодорожной станции Жодино (на линии Минск — Орша). Образован в 1948 году как рабочий посёлок из поселков торфопредприятия «Смолевичское» — Зелёный Бор и Тарасик Смолевичского района Минской области[154]).
Все эти торфопредприятия были соединены единой сетью узкоколейных железных дорог. Она начала работать в 1950-х годах.
На небольшой части этой сети были использованы линии узкоколейных железных дорог или их насыпи, построенные до войны: от Жодино в сторону Зелёного Бора, военно-полевая линия в районе деревни Чеботари.
Единая сеть узкоколейных железных дорог Усяж — Плещеницы — Ганцевичи — Зелёный Бор была крупнейшей в Белорусской ССР. Протяжённость составляла свыше 100 километров.
Узкоколейная железная дорога пересекала магистральную железную дорогу широкой колеи по путепроводу, расположенному к западу от станции Жодино. Имелось соединение с широкой колеёй, позволявшее непосредственную перегрузку подвижного состава с широкой колеи на узкую.
Торф по единой сети узкоколейных железных дорог поступал на Смолевичскую ГРЭС, открытую в 1951 году. Несмотря на название, она находится не в Смолевичах, а в Жодино. С 1979 года — Жодинская ТЭЦ.
Относительно недалеко, в посёлке Черницкий Смолевичского района, находилось торфопредприятие «Красное Знамя». На нём тоже была узкоколейная железная дорога. Но она не составляла часть единой сети.
Помимо торфа, по единой сети узкоколейных железных дорог перевозились и другие «народнохозяйственные» грузы. Имелось пассажирское движение[155].
В октябре 1946 года было принято решение о строительстве в Жодино завода торфяного машиностроительства. Строительство началось в мае 1948 года, а в мае 1950 г. «Торфмаш» произвел первую продукцию. Возобновилось строительство ГРЭС (1946), первая очередь которой в октябре 1951 года дала ток. Руководителем строительства был Яков Бородин, а первым директором — Евгений Аврутин. Возрождалось Жодино на старом месте, из 250 домов сохранилось 7 и церковь. «Торфмаш» в начале 1950-х годов перешел на выпуск более сложных дорожных и мелиоративных машин и сменил свое название на «Дормаш». На его базе 5 октября 1958 г. появляется первый самосвал, и завод получил название «БелАЗ»[156].

Фото: один из первых производственных корпусов Торфмаша

Фото: Первая продукцию Торфмаша — поливомоечная машина Д-298, выпущенная в 1950-м году

Фото: Перепрофилированный из завода торфяного машиностроения новый завод дорожных и мелиоративных машин «Дормаш». 1951г.

Фото: тоже. Нач. 1950-х гг.

Фото: 1-й участковый уполномоченный Смолевичского РОМ по собственно рабочему поселку Жодино Прохорчик Владимир Семенович, бывший партизан 1-й Минской партизанской бригады. Конец 1940-х — нч. 1950-х гг.
Для всего этого была необходима рабочая сила, которая далеко не ограничивалась местными жителями. В кутерьме начавшихся строек, Ивану Шагойко было легко затеряться и вершить свои не менее лихие, чем партизанские, криминальные дела. К тому же на стройках и на зарождавшихся предприятиях платили зарплату реальными деньгами, а не колхозными трудоднями-галочками, и там работало много бывших «лесных гвардейцев».
Подделывать советские бумажные деньги-червонцы Шагойко, правдоподобно, начал еще в оккупацию. Ходили они тогда среди населения наравне с оккупационными и рейхсмарками. Как видится, он сам изготовил клише, а далее использовал свой художественный талант. Фальшивые деньги верные люди сбывали на рынке в Борисове и в столице Советской Беларуси. Некоторые «банкноты» бывший разведчик раздавал многодетным вдовам и инвалидам. А вот своему свояку Ивану Демину, который как-то при встрече высоко оценил качество «продукта работы» своего партизанского побратима, последний в «деньгах» отказал. Как-будто заявил ему, что тот в них не нуждается.

Фото: поддельный червонец, образца 1937 года
Но были в послевоенной биографии нашего беларуского Робин Гуда операции куда более значителные. Сродни «смолевичской хлебной» времен гитлеровской оккупации Беларуси.
Приходилось мне слышать истории о том, что по поддельным ведомостям на выдачу заработной платы, или наличных денежных средств на различные хозяйственные нужды подручные смолевичского Робин Гуда люди приходили в кассы Жодинской ГРЭС, Торфмаша и, видимо, торфопредприятий Смолевичского района и получали деньги на свои «бригады» строителей и прочих рабочих. А как я уже говорил ранее, в новых рабочих поселках кругом и всюду были люди наезжие (в том числе из различных населенных пунктов Смолевичского и соседних районов).
Поэтому кассиры всех знать в лицо не могли. А качество подделки документов на получение материальных ценностей и денежных средств, изготовленные Иваном Шагойко, были самой высокой пробы. Часть полученных в результате таких спецопераций денег, продуктов питания и прочего добра раздавалось материально нуждающимся местным жителям. В том числе из числа бывших партизанских разведчиков, связных и их семей. Фактически Шагойко и его тайная организация, в которую входили все больше бывшие партизанские разведчики и связные, забирало обратно награбленное государством грабителей рабочих и крестьян, и вновь возвращало всё это их истинным владельцам! Естественно и себя не забывая. А что тогда могли себе позволить бывшие беларуские партизаны (мужчины) у которых были деньги, не привлекая к себе большого внимания? Не так уж и много. Не такие уж и презентабельные питейные заведения, азартные игры, горячительные напитки, да красивые девушки/женщины.



Остальным, в основном бывшим сельским жителям, оставалось только мечтать о светлом будущем, за которое они воевали, и которое им обещали их комиссары и политруки после войны. А победив с их помощью другого агрессора, снова загнали в колхозный хлев. Как быдло…

Из электронного письма Алеся Аркуша (2017 год, пер. с бел. мой – А.Т.):
«Мой отец рассказывал мне, что Шагойко создал криминальную группу, в которой был его наставник, прикрепленный к нему в то время, когда он учился на токаря. Наставник тот работал в конце 1940-х – нач.1950-х на жодинском Дормаше и часто прямо с завода уходил на дело...»
Ремарка
Самым информационно насыщенном трудом по истории беларуского криминала советского периода является юбилейное издание «Очерки истории милиции Белорусской ССР. 1917-1987», Мн. Изд. «Беларусь», 536 с. с илл. Однако тема борьбы с фальшивомонетничеством и подделкой официальных документов там совершенно не раскрыта. И надо сказать, что большого размаха эти интеллектуальные преступления у нас действительно не имели. Да и реальных громких побед милиции в этом направлении не было. И в этом плане «художественная» деятельность неуловимого Ивана Шагойко носила эксклюзивный для нашей республики характер.
Что же касается всего СССР того периода в целом, то известно, что в первые послевоенные годы раскрывалось довольно-таки много преступлений, связанных с подделкой денежных знаков. Только во время проведения денежной реформы в конце 1947 года, по официальной статистике, на территории СССР были зарегистрированы двадцать два случая изготовления фальшивых банкнот. Из обращения и непосредственно у преступников было изъято 1 777 поддельных купюр на сумму 53 тысячи 912 рублей.
Денежная реформа ненадолго приостановила подпольное дублирование денег. В июле 1948 года Управлением БХСС ГУМ (Главного управления милиции) МВД СССР была обезврежена преступная группа фальшивомонетчиков, состоявшая из семи человек. При аресте организатор и главарь шайки, неоднократно судимый и совершавший побеги из-под стражи Гриниченко-Долгов оказал сопротивление и, получив тяжёлое ранение, умер в больнице. Кроме подделки 25-рублёвых денежных банкнот, эта группа умельцев печатала фальшивки другого рода — поддельные проездные железнодорожные билеты[157].
Как видится, фронт работы Ивана Шагойко распространялся и на местные райпотребстоюзы, заготконторы и районные торговые сети, где, безусловно, у бывших лесных гвардейцев везде были свои «глаза и уши». В том числе, специально туда внедренные.
Так, из цитируемых мною выше воспоминаний Кота В.И., можно узнать, что после демобилизации из рядов Советской Армии, он работал шофером в борисовском райпотребсоюзе, вплоть до выхода на пенсию.
«… В ноябре-декабре 1948 г. и следующем 1949 году в системе борисовского райпотребсоюза была выявлена череда мелких и крупных растрат, по причине которых работники организации по два и более месяца не получали зарплату, т.к. в госбанке не было денег с нами рассчитаться и мы сидели на просрочке…»
В указанном выше источнике беларуской советской милицейской историографии можно узнать, что на стыке 1940/50-х г.г., выполняя указания ЦК КПБ(б)Б, областные, городские и районные партийные комитеты чаще стали рассматривать на заседаниях бюро вопросы о хищениях и растратах в торговых организациях. Так, Минский обком партии в 1950 году обсудил состояние борьбы с хищениями в торговой сети Смолевичского района. Перед районным отделом государственной безопасности (РО МГБ – А.Т.), куда в то время входила милиция, и прокуратурой района, обком партии поставил задачи в кратчайшие сроки закончить следствие по всем делам о растратах и хищениях в торговых организациях, своевременно налагать аресты на имущество расхитителей народного добра, привлекавшихся к ответственности[158].
В сентябре 1952 года бюро Минского обкома партии обсудило состояние оперативной обстановки в области, которая характеризовалась ростом хищений социалистической собственности. За 8 месяцев 1952 года ущерб государству от хищений и растрат составлял 2500 тыс. рублей. Только в Борисовском райпотребсоюзе и заготконторе в 1951 году были выявлены хищения на сумму 336 тыс. рублей.

Фото: работники системы борисовского райпотребсоюза 1950-х гг.

Фото: начальник ОБХСС Борисовского ГОМ Политов ИИ. Нач. 1950-х гг.

Фото: сотрудник ОБХСС Борисовского ГОМ конца 1940-х — первой половины 1950-х гг. Калечиц Вячеслав Игнатович, из числа бывших партизан
Согласно сделанных оргвыводов:
«Это явилось, во-первых, следствием того, что райотделы милиции еще недостаточно активно работали по своевременному вскрытию и предупреждению преступлений, по розыску скрывшихся от суда и следствия расхитителей государственного и общественного имущества. За 1951 год не было разыскано 43,6 процента и за первое полугодие 1952 года 69,7 процента объявленных в розыск преступников. Во-вторых, не всегда органы милиции оперативно откликались на заявления граждан, сигнализировавших о фактах хищений социалистической собственности. Подобные факты имели место в работе Борисовского (выдел. мною – А.Т.), Пуховичского, Заславльского и других райотделов милиции»[159].
И большая «заслуга» в том, что вопрос о хищениях социалистической собственности несколько лет подряд лихорадил Минский обком партии, надо думать, принадлежит именно Ивану Шагойко.
По факту, символическую пальму пальму первенства беларуского фальшивомонетчика №1 и «великого комбинатора» времен БССР можно смело вручить именно ему!
Из воспоминаний Сергея Антоновича Лашука, 1926 г.р., бывшего партизана п/б «Смерть фашизму», фронтовика, подполковника милиции бывшего сотрудника Смолевичского РОМ (записано мной, А.Т. 01.12.2015 г.):
«На работу в Смолевичскую милицию я пришел в 1952 г. Сразу работал дознавателем. Помню, как наши хлопцы ездили в Слободу, где по полученной оперативной информации тогда находился Иван Шагойко. Естественно, они его не поймали. Рассказывали мне как-то историю о том, что еще до этого в райотдел поступила информация о том, что Шагойко будет на одной деревенской свадьбе. Туда выехали на задержание два молодых сотрудника. Иван был парень крепкий, треснул их дурными башками одна об одну, вырубив на какое-то время, и оставил записку, дескать «в следующий раз пришлите побольше людей, да не таких олухов». И был таков...»

Фото: Лашук С.А. у здания Смолевичского РОМ. 1952 г.
Свадьба эта, по свидетельствам жительницы д.Сухой Остров Погребицкой Валентины Аполинарьевны, 1946 г.р., была в их деревне. Женился двоюродный брат Ивана, Михаил Романович Шагойко. А ещё она вспоминала следующее:
«Дом моих родителей был рядом с домом Ивана Шагойко, а я дружила с его дочерью Людмилой, которая была моя ровесница. Разница в возрасте у нас была всего месяц. Помню, как не совсем трезвого Ивана привозил на машине водитель Катько. Мы потом с Людой помогали ему снять сапоги: один я, второй она. Иван нам за это давал каждой по денежке. В доме Ивана был специальный ход, в случае если ему нужно было сбегать, в случае облавы на него. И практически всегда его предупреждали, когда за ним должны прийти. В милиции смолевичской работали его друзья Мальцев, Городецкий…
Помню, как у нас на сеновале периодически ночевали какие-то незнакомые мужчины, за что мой батька получал какие-то деньги от Ивана. Переночуют и куда-то исчезают...»

Фото: самая старая хата в Сухом Острове, пережившая войну, некогда принадлежащая дядьке Ивана Шагойко — Василю Борисовичу Шагойко, местному знахарю. 2022 го
Со слов старожилов Сухого Острова, ранее в лесу на краю деревни были и замаскированные землянки (к которым могли вести, подземные ходы). Но потом, с увеличением посевных площадей, лес вырубили, а землянки те перекопали и сравняли с землёй.
Следует отметить, что активности в поимке своего бывшего сотрудника, местная милиция, укомплектованная все больше местными же партизанами, и в том числе из бригады «Смерть фашизму» (в основном тайно симпатизировавшими бывшему боевому побратиму, и негласно информировавшими его со товарищи о расставленных ловушках и грядущих облавах), явно не проявляла. Поэтому мне удалось установить всего шесть человек из числа жителей соседнего со Смолевичским Логойского и бывшего Плещеницкого района, где, в том числе, оперировал Иван Шагойко и его старая-новая лесная гвардия, которых местные чекисты в период 1949-1951гг. точечно арестовали, т.к. в отношении них, очевидно, имелась косвенная информация о возможных связях со смолевичским Робин Гудом, и которые, как видится, в оккупацию были связаны с партизанской разведкой и контрразведкой. Все данные лица были осуждены по формальным причинам, поэтому впоследствии были реабилитированы.


фото: сотрудник Смолевичского РОМ Таболич Сергей Александрович, бывший партизан п/о Кутузова бр. «Смерть фашизму»


Фото: самое раннее известное групповое фото послевоенных сотрудников Смолевичского РОМ

Фото: Гончарёнок Иван Мартынович. В начале 1950-х гг. — сотрудник РО МГБ по Смолевичскому району, в 1953-1964 гг. — начальник Жодинского поселкового отделения милиции.
А вот перечень осужденных:
— Борискевич Леонарда Степановна, 1925 г.р., урож. д.Мостище Логойского района, проживала в д.Заберезовка Логойского района, беларуска, образование н/среднее. Колхозница колхоза «3 решающий». Арестована 24.3.1949 г., осуждена 30.6.1949 г. по ст.ст. 63, п. 1, 76 УК БССР (рук. группы в составе СБМ) к 25 годам заключения в ИТЛ, с лишением прав на 25 лет. 4.8.1949 г. срок наказания уменьшен на 5 лет. Наказание отбывала в Степном лагере Карагандинской области. Освобождена 8.6.1954 г. Реабилитирована 8.4.1992 г.[160]
— Василевский Александр Иосифович, 1910 г.р., урож. м.Логойска, беларус, образование начальное, главный сельэлектродесятник Логойской ТЭЦ, проживал в Логойске. Арестован 22.9.1950 г., осужден 21.12.1950 г. по ст.63-2 УК БССР — сотрудничество с нем. оккуп. к 18 годам заключения в ИТЛ с лишением прав на 5 лет. Реабилитирован 17.11.1994 г. Военной коллегией Верховного суда РБ[161].
— Русакович Адам Афанасьевич, 1921 г.р., урож. хут.Великое Поле Стародорожского района Бобруйской обл., беларус, из крестьян, образование н/среднее, старший бухгалтер Раймаслопрома, проживал в Логойске. Арестован 9.5.1951 г., осужден 12.11.1951 г. по ст.ст. 63-1, 76 УК БССР (служил у нем.оккуп.) к 10 годам заключения в ИТЛ с лишением прав на 5 лет и конфискацией имущества. Отбывал наказание в Минеральном ИТЛ. Освобожден 10.1.1955 г. Реабилитирован 12.3.1968 г. Верховным судом БССР[162].
(А между тем Русакович А.А. был призван в РККА накануне войны в 1940-м, видимо побывал в немецком плену и созданной немцами полиции, или же каком-то другом военизированном коллаборационистском формировании; возможно перейти к партизанам; в 1944-м быть повторно призванным в ряды Красной Армии; получить звание мл. сержанта, а также 2 медали «За отвагу», медаль «За победу над Германией», а в 1985 –м юбилейный орден «Отечественной войны» I ст.[163])
— Сватко Галина Григорьевна, 1925 г.р., урож. г.Логойска, беларуска, из крестьян, образование среднее, бухгалтер районного РОНО, проживала в Логойске. Арестована 24.3.1949 г., осуждена 30.6.1949 г. по ст.ст. 63-1, 76 УК БССР (пособ.нем.оккуп., член СБМ) к 10 годам заключения в ИТЛ с лишением прав на 5 лет. Отбывала наказание в Карагандинском ИТЛ. 31.3.1954 г. срок наказания уменьшен до 5 лет заключения. Освобождена 10.6.1954 г. Реабилитирована 8.4.1992 г. ВС РБ[164].
— Храповицкая Ольга Клементьевна, 1922 г.р., урож. г.Логойска, беларуска, образование среднее, бухгалтер райпотребсоюза, проживала в Логойске. Арестована 24.3.1949 г., осуждена 30.6.1949г. по ст.ст. 63-1, 76 УК БССР (член СБМ, БНС) к 25 годам заключения в ИТЛ с лишением прав на 5 лет. Наказание отбывала в Озерном лагере Иркутской области. 4.8.1949 г. срок заключения уменьшен до 10 лет. 31.3.1954 г. – до 5 лет заключения в ИТЛ. Освобождена 13.6.1954 г. Реабилитирована 8.4.1992 г. Верховным Судом РБ[165].
— Нарейко Франц Иванович, 1904 г.р., урож. д.Копотница Плещеницкого района, беларус, образование начальное, пекарь Плещеницкого райпотребсоюза, проживал в д.Слобода Плещеницкого района. Арестован 21.12.1950 г., осужден 19.5.1951 г. к 5 годам заключения в ИТЛ (Унженский лагерь станция Сухобезводная Горьковской области). Освобожден 29.4.1953г. Реабилитирован 22.8.1982 г.
Первый раз был арестован 30.12.1932 г. На то время являлся бригадиром в колхозе «Красный коммунар». Проживал в д.Богданово Плещеницкого района. Приговорен: «тройка» 11 января 1933 г. по ст.ст. 72, 76 УК БССР (а/с деятельность) к 3 годам ИТЛ. Реабилитирован 30 мая 1989 г. Прокуратурой Минской обл.[166]

Фото: Начальник Плещеницкого РОМ (1948-1952) Лазаренко Степан Яковлевич.
Видимо также, как и в случае с бывшим лихим партизаном-разгромовцем крымским татарином Тимуром Измаиловым, для поимки Иван Шагойко и ликвидации его «Коза ностры» органы внутренних дел и госбезопасности пытались использовать бывших партизан и партизанских связных.
Известно, что 6 июля 1949 года возле д.Высокое (урочище Высокий лес) Жажелковского сельского совета (т.е. в районе малой родины Ивана Шагойко, а также базирования и оперативного действия бывшей партизанской бригады «Смерть фашизму») от рук каких-то „бывших полицаев“(по официальной версии) погиб бывший связной отряда «Разгром» одноименной партизанской бригады Виктор Лукьянович Першай, уроженец д.Туры Курганского сельсовета (недалеко от Кленника), который летом 1943 г. был арестован, после допросов отправлен в концлагерь в Германию, а в 1946 году вернулся домой и работал мастером, техником[167].
В этом же 1949 г. при невыясненных обстоятельствах погиб на охоте Владимир Куприянов, брат героя Советского Союза Петра Куприянова. То ли «самострел», то ли несчастный случай. Однако не исключена и возможность убийства: никто не знает, какие тайны мог унести в могилу бывший партизан бригады «Разгром», попавший в плен к оккупантам и прошедший через немецкие, а потом советские концлагеря. Был освобождён из лагеря как-будто после того, как брату было присвоено звание Героя Советского Союза, но не исключено, что только лишь для помощи местным смолевичским органам внутренних дел и госбезопасности в разработке «Коза ностры» Ивана Шагойко.

Порет Петра Ивановича Куприянова

Фото: Владимир Иванович Куприянов
И не схлопотали ли они оба с Виктором Першаем по пуле от бывших лесных гвардейцев за то, что могли быть причастны, как завербованные органами осведомители, к ликвидации «банды» из своих бывших братьев по оружию, а далее быть задействованы органами внутренних дел в операции по ликвидации «Жодинской Коза ностры» Ивана Шагойко, и его поимке?
Не исключаю я и версию причастности к операции по поимке последнего и ликвидации, созданной им нелегальной организации и бывшего комбрига партизанской бригады «Разгром» Николая Балана. Кто занет, может за это он в 1954-м году и поплатился своей жизнью? — Your text to link...
Вопрос о том, был ли Шагойко напрямую связан со смолевичскими послевоенными «лесными братьями» также пока остается открытым.
Тем не менее, согласно данных покойного историографа Смолевичского РОВД Громыко Александра Семеновича, в 1949-1952 г. сотрудниками районной милиции были ликвидированы вооруженные банды вблизи д.Бабий Лес Жодинского с/Совета (бывший район базирования п/б «Смерть фашизму» и Старина – Заболотского (бывший район базирования п/б «За Советскую Белоруссию»)[168].
Известно, что в д.Бабий Лес жила тетка жены Ивана Шагойко Зинаиды Бондарь. В свою очередь, шурин писателя Ивана Синявского, муж его младшей сестры Татьяны, Сосновский Петр Федорович, 1940 г.р., житель д.Напалки Жажелковского сельсовета Смолевичского района, поведал мне следующую информацию (записано мной 22 апреля 2019 г.):
«Про послевоенных разбойников в наших краях я в свое время слышал от батьки, бывшего партизана бригады „Смерть фашизму“, а также от других местных жителей.
Знаю, что в районе д.Бабин Лес скрывались бывшие „партизаны“ родом из этой же деревни. Сморговичей было пятеро, Гарницких — трое (одного из них звали Николай), Гришкевичи — Степан и Алексей. Кто у них за старшего был я уж не знаю. Их потом переловили и посадили. Вышли они по амнистии. Были и другие бандиты».
Так вот, в разговоре тогда проскользнуло, что среди указанных «разбойников» была и какая-то родня Синявских.
А вот причины и мотивы их «сидения» в лесу Петр Федорович разъяснить не смог.
II.VII. Финал криминальной эпопеи беларуского фальшивомонетчика №1 и «крёстного отца» «Жодинской Коза ностры»
Сколько веревочке не виться, но, когда дело Ивана Шагойко из местных органов милиции и госбезопасности было взято на контроль столичными минскими чекистами, шансов остаться на свободе, и дальше безнаказанно продолжать водить их за нос, у него практически не осталось.
Согласно воспоминаний Лашука С.А., Шагойко был арестован на вокзале в Минске, где-то в 1952-1953г.г. Один из племянников нашего героя в разговоре со мной утверждал, что чекисты взяли в оборот Ивана Демина и заставили его каким-то образом вызвать того в Минск, где в условленное время и месте была устроена засада.
Старший сын Дёмина, минчанин, 1945 года рождения, всю свою трудовую биографию проработавший на МАЗе инженером-конструктором, в телефонном разговоре состоявшемся в 2019 году, подтвердил, что задержание произошло в районе железнодорожного вокзала на его собственных глазах.
«Я тогда с мамой и папой встречали их на железнодорожном вокзале. И вот они подходят, а рядом резко тормозит коричневая «Победа», оттуда выскакивают крепкие парни в гражданской одежде, хватают дядьку, запихивают его в машину и увозят. Что это был арест, я узнал значительно позже».
Согласно информации двоюродной племянницы Ивана Шагойко, Веры Алексеевны Хмельницкой, аресту поспособствовал не сам Дёмин, а его жена Валентина Бондарь. Понимая, что если этого не сделает, то может с мужем всего лишится, она и организовала встречу, на которой муж её сестры Зинаиды и был задержан. Последняя версия видится мне более правдоподобной.
«За компанию» тогда были арестованы ближайшие помощники бывшего лихого партизанского разведчика Мальцев из д.Барсуки, Пальмановский (жил в Калюжках, куда переехал из д.Буда), и двоюродный брат Михаил Романович Шагойко".

Фото: Михаил Романович Шагойко уже после отбытия наказания в предпенсионные годы
В отношении последнего, как видится, явных улик не было, поэтому, со слов его родни, имела место следующая история. Малолетний сын Романа нашёл на чердаке отцовский немецкий пистолет и показал находку друзьям. Информация разошлась, и с этим пистолетом его задержала милиция. А отцец мальца получил срок за незаконное хранение огнестрельного оружия.
Но, как видится, были арестованы и осуждены далеко не все члены «Жодинской Коза ностры».
Та же Вера Алексеевна Хмельницкая свидетельствовала мне, что вырваться из колхоза на работу в Жодинской ГЭС ей помог участковый уполномоченный Смолевичского РОМ «Констик Король». Паспорт не сделал, аргументируя тем, что к нему и к ней потом может быть много вопросов, а какую-то справку из колхоза состряпал. Паспорт она получила уже работая на ГЭС.
Ну а дальше, началось самое интересное.
Согласно свидетельству племянников партизанского «самородка», ему предложили на выбор, или он едет в Москву и работает при Монетном дворе (Гознаке), или же едет на Крайний Север в лагеря. На что последний, по легенде, ответил: «На государство работать не буду, отправляйте в Магадан».
Надо думать, что могла легенда эта имела под собой веские основания. Правдоподобно, что органами госбезопасности были учтены военные заслуги бывшего партизана, и его, изрядно отточенные и усовершенствованные со времен освобождения Беларуси от гитлеровских оккупантов таланты было решено снова взять на вооружение советского государства. Фактически ему был предложено то, что ФБР предложило знаменитому американскому мошеннику Френку Абигнейлу, арестованному в 1969 году, промышлявшему подделкой банковских чеков, и что нашло отражение в известном голливудском кинофильме 2002 года «Поймай меня если сможешь», снятом на биографической основе, с Леонардо Ди Каприо и Томом Хенксом в главных ролях[169].
Т.е. предложение подразумевало стать экспертом и советником по целому ряду вопросов: от защиты бумажных денег, государственных ценных бумаг, оказания помощи в выявлении таких же, как и он сам, «самородков», до выявления поддельных документов «вражеских шпионов» или же, наоборот, изготовления их для «советских разведчиков».
И уж не Иван ли Дедюля стоял за этим предложением? С 1954 года, после окончания Курсов разведки, он был назначен помощником начальника, начальником 2-го отдела Спецуправления ПГУ КГБ при СМ СССР[170]. Поэтому это выглядит вполне правдоподобно.
И в этой связи уместно напомнить характеристику, данную его талантам Ивана Шагойко Иваном Дедюлей:
«У нас был партизан-, который настолько набил на подделке документов руку, что гитлеровские патрульные ни разу не заметили фальши в документах, изготовленных им».
Тем не менее, в отличие от своего американского «коллеги» и знаменитого советского последователя Виктора Ивановича Баранова, называемого «фальшивомонетчиком №1» в СССР и арестованного в 1977-м ( Your text to link...)[171] беларуский «фальшивомонетчик №1» эпохи БССР оказался более крепким орешком, поэтому получил по суду 25 лет ИТЛ (?) и поехал по этапу добывать уголь в Воркуту на шахты системы ГУЛАГ.

Согласно свидетельствам (лето 2022 г.) Павла Александровича Яроша, 1941 г.р., мужа двоюродной племянницы Ивана Шагойко Валентины Даниловны Ярощ, родом из Калюжек, суд над ним шёл 7 дней. Правда где проходило судебное заседание: Смолевичах, Борисове, или Минске, он не помнит. Прокурор выставлял Ивана „бандитом с большой дороги“, просил судью (судейскую коллегию?) дать ему максимальное наказание, вплоть до смертной казни. На это Иван с усмешкой отвечал, что какой же он бандит?! »Будет обездоленный колхозник сидеть с шапкой возле дороги, так я ему туда пачку денег кину". Были на суде и какие-то военные (возможно из в/г Печи), с которыми у Ивана были какие-то свои дела, и которым он помогал.
Да, Павел Александрович Ярош, батька которого погиб в 1944-м, свидетельствовал мне и то, что сразу после освобождения Беларуси от гитлеровских оккупантов, Иван Шагойко каким-то образом умудрился «состряпать» документы, по которым в д.Калюжки, где был воссоздан колхоз им.Кирова, пригнали три машины-полуторки, что по тем временам было делом фантастическим, т.к. вся техника была сконцентрирована в МТС, просуществовавших почти до конца 1950-х г.г. Шагойко же «состряпал» права на вождение этих грузовиков трем местным хлопцам (один по фамилии Люторович, дед которого был ещё довоенным первым председателем местного колхоза им.Кирова), которые никаких водительских курсов не проходили, но быстро самостоятельно освоили «баранку».
Надо думать, что хлопцы эти были потом в спайке с Иваном Шагойкой.
А на родине, опять же со слов Яроша П.А., последний снова появился то ли в 1965 (на 20-летие Победы), то ли даже позже (Но, возможно, он и ошибается, так как есть и другие свидетельства).
«На нанятом каким-то образом автобусе приехал в Грядки с двумя ящиками водки и устроил сельчанам торжественную встречу, сорвав работу колхоза».
Следует сказать, что парень он был видным, пользовался благосклонностью женского пола и на лагерном производстве умудрился поразить сердце дочери то ли заместителя директора шахты, то ли самого ИТЛ, украинки по национальности, которая и стала потом его второй женой. Зинаида же, разведясь с Иваном, вышла замуж за учителя математики из Жодино то ли по фамилии Козловский, то ли Ероховец. Одна из этих двух фамилий принадлежала потом Людмиле Шагойко по мужу.

Фото: Иван Шагойко со второй супругой. г.Армавир в России, 1960-е — нач. 1970-х гг.
Освободившись из лагеря, где, судя по сохранившимся у племянникам фотографиям, Иван Шагойко как-будто совсем не бедствовал, в забой не ходил, а рисовал какие-то графики и чертежи в проектном, или плановом управлении, наш герой выполнил творческий заказ администрации шахтоуправления – написал огромный (5x5 метров) портрет нового лидера компартии СССР Никиты Сергеевича Хрущёва. За это получил очень приличные деньги (500 руб.?), с которыми поехал на родину в Беларусь на побывку. В Беларусь он потом приезжал практически каждый год один. А в 1964-1965 гг. (то ли на 20-летие то ли освобождение Беларуси от гитлеровских оккупантов, то ли на 20 летие победы в советско-германской войне) вместе с супругой, с которой после освобождения из лагеря уехал в г.Армавир в Краснодарском крае РСФСР, откуда, как-будто родом был отец.

Фото: Иван Шагойко во время отбытия наказания (?)
По воспоминаниям родни Ивана, в него страстно была влюблена двоюродная племянница Галина Шагойко, дочь его двоюродного брата Кастуся Романовича, 1914 г.р., из Сухого Острова, бывшего маршрутного связного штаба п/б «Смерть фашизму», одного из ближайших помощников Ивана как во времена партизанщины[172], так и в послевоенные годы.
Галина по молодости хоть и являлась комсомольской активисткой, но, со слов родни, была та ещё оторва, под стать своему двоюродному дядьке. В конце концов она поехала к нему в Армавир, и родила от него сына.

Фото: Галина Кастусьевна Шагойко. 1960 год
А в 1954-м году на 10-летие освобождения Беларуси от гитлеровских оккупантов состоялась первая официальная встреча бывших партизан бригады «Смерть фашизму», после чего такие встречи стали регулярными.

Фото: старейшие ветераны бригады «Смерть фашизму» на 1-й послевоенной встрече. 1954г. В третьем ряду снизу стоит: 5-й Довгаленок Г.Д., 3-й справа Демин И.М., за спиной у Довгаленка — Шиенок П.Н. В 1-м ряду сидит крайний справа Дедюля И.П. Во 2-м ряду сидит 4-я справа Бондарь В.И.

Так вот, как свидетельствовал мне весной 2019 года житель г.Червеня Лашук Николай Александрович, 1925 г.р., урож. д.Каменка Смолевичского района, бывший партизан который после войны работал на торфопредприятии Усяж, в 1954/55 г. на встрече бывших партизан бригады «Смерть фашизму», Шагойко предлагал бывшим партизанским командирам позвонить в Минск, вызвать ему такси и смотаться на нем за водкой. При этом показывал полные карманы денег и говорил: «Деньги не проблема. Проблема куда их девать!»
Николай Лашук сделал тогда в разговоре со мной вывод, что бывший разведчик привык жить на широкую ногу. Но уж тут, как говориться, кто на что учился!



фото: возложение венков на братские могилы партизан бр. им.«Смерть фашизму» возле п.Усяж. 1954г. Лашук Н.А. на трех снимках слева
Со слов Павла Александровича Яроша (лето 2022г.), когда Иван Шагойко приехал в 1960-е г.г. на родину и какое-то время навещал родню, то как-то взял его с собой, и они пешком пошли из Калюжек в Грядки. И вот, где-то посередине дороги у приметного куста сирени Иван сделал остановку. Достал из кармана бутылку водки и предложил помянуть разведчика Новожеева. Со слов Шагойко следовало, что был это как-будто связной, которого прислал в бригаду известный чекист и партизанский командир Спрогис. Иван Дёмин дал Ивану Шагойко указание его ликвидировать. Был это на самом деле разоблачённый немецкий агент, или это были какие-то подковерные игры партизанских командиров, последний Ярошу так и не разъяснил. Со слов Ивана Шагойко следовало, что указание он выполнил, и у этого куста пустил Новожеева в расход. Со слов Павла Яроша, когда Иван Шагойко доставал из кармана пиджака бутылку водки, то тот увидел, что за поясом у него висит «Наган». Иван приметив, что парень увидел ствол, сказал ему, чтобы молчал, и что так надо. А выпив за упокой души разведчика Новожеева, или кто это был на самом деле, сказал, что пистолет, это ерунда. После чего вытащил из кармана печать общества Красного Креста и Красного полумесяца, сказав при этом, что при помощи вот этой штуки он дел наворотил будь здоров!
А ведь среди основных задач, решаемых Белорусским Общество Красного Креста (БОКК) военного и послевоенного периода являлись помощь детям-сиротам, родители которых погибли, а также инвалидам войны[173].
Вот тут как-будто и подтверждается след Ивана Шагойко в судьбе семьи Алеся Аркуша, свидетельство которого я приводил выше.

Фото: членский билет Союза общества Красного Креста и Красного Полумесяца СССР с примерным оттиском печати
Продолжал ли уже в 1960-е г.г. Иван Шагойко вершить какие-то свои аферистические и разбойничьи дела, неизвестно. Со слов того же Павла Яроша, зарабатывал он на жизнь делая бюсты, имел какие-то дела с Владимиром Лобанком, и с его помощь даже как-то помог Ивану Дёмину, когда у того были «очень большие проблемы». Что за проблемы ( производственные, по старым партизанским делам, или другого характера) — вопрос открытый.
Известно, что Герой Советского Союза Владимир Елисеевич Лобанок, бывший командующий Полоцко-Лепельского партизанского соединения, в 1962 года стал первым заместителем председателя Совета Министров Белорусской ССР, а в 1974 году избран заместителем председателя Президиума Верховного Совета Белорусской ССР. В 1961-1976 г.г. В. Е. Лобанок избирался членом Центральной ревизионной комиссии КПСС, членом ЦК КП Белоруссии, депутатом Верховного Совета СССР 2-10-го созывов, занимал пост заместителя председателя Совета Национальностей Верховного Совета СССР[174]. Т.е. являлся одним из самых высокопоставленных беларусов как в самом БССР, так и в руководстве СССР.

Фото: В.Е.Лобанок
Могу предположить, что художественные таланты Ивана Шагойко были задействованы при увековечении памяти героев минского подполья и партизанского движения. У родни Ивана я видел портреты его дядек, выполненные химическим карандашом на плотной бумаге/картоне, которые совсем не отличишь от фотопортретов 1920-1960-х гг.

Фото: Дмитрий Павлович Шагойко. Его внучка, Вера Алексеевна Хмельницкая, вспоминала, как после возвращения на родину её двоюродный дядька Иван Шагойко играл с дедом в карты, а в письме, которое он ранее прислал из лагеря, изобразил её, на то время совсем малышку, вылезающей из яйца.

А вот, например, известный рисунок одного из героев минского подполья Николая Кедышко, сделанный, как-будто в партизанской зоне. Откуда взялся этот рисунок, сделан он по памяти, или на основе какой-то фотографии неизвестно. Могу предположить, что это портрет авторства Ивана Шагойко, сделанный с натуры, или же, например, с нижеприведённой фотографии из архива его двоюродной сестры Ольги Шагойко. И если это так, то фото и надпись на обороте могут говорить за то, что в биографии Кедышко на известно далеко не всё.


Подобный известный же рисунок со сравнительным фото, на котором, предположительно запечатлён другой герой минского подполья Иван Кабушкин (Кабушка), я уже приводил в первой части своей исследовательской работы.
Опять же, среди кладбищенских бюстов героев войны и партийных номенклатурщиков на минских кладбищах, правдоподобно, могут быть и работы Ивана Шагойко.

Фото: Иван Шагойко (в центре) с двоюродным братом Петром Даниловичем Шагойко и мужем двоюродной сестры Перцевым Алексеем Сергеевичем, учителем. родом из России. Д.Сухой Остров. 1960-е гг.

Фото: Иван Шагойко на похоронах брата Владимира(?) на Московском кладбище г.Жодино. 1960-9 — 1970-е (?) гг.
Кстати, со всех ветеранов бригады «Смерть фашизму» нашелся только один отступник, который постарался вычеркнуть Ивана Шагойко из своей жизни, и приложил изрядные усилия, чтобы стереть память о нем в своих идейно выверенных «мемуарах», подменив их полувымышленным суррогатом «официальной истории».
И в этой связи хотелось еще раз вернуться к откровениям этого «легендарного разведчика» в его интервью исследователю советских и российских спецслужб Николаю Михайловичу Долгополову:
«Как-то и я едва на тот свет не отправился. Спасло то, что человек я особо не пьющий. Отмечали день рождения, и кто-то подсыпал в стакан отраву. Я только пригубил и — не понравилось. И всё равно врач еле меня спас. Кто-то хотел убрать комиссара. И кто-то из своих, близких. Сколько лет прошло, а подозрения остались»[175].
Видимо врагов он себе нажил среди своих же партизан еще в период оккупации. И хотелось бы знать за что именно?!
Что касается дальнейшего жизненного пути Ивана Шагойко то документально он прослеживается в крупнейшем промышленном центре Казахстанской ССР в г.Чимкент (с 1992 г. – Шимкент), где ранее уже уже жила его сестра Александра с семьей. Известно, что сын нашего героя (от второй жены?) также был не обделен художественные способности, и, так же, как и отец, имел проблемы с законом.
После выхода Ивана Шагойко на пенсию, его потянуло на родину. Он пишет письма бывшим партизанским побратимам Ивану и Петру Синявским, его тянет оставить потомкам воспоминания о своей бурной молодости. Так, на открытке, высланной на Новый 1986–й год он делает следующую надпись:
«С Иваном Ивановичем мне много надо было бы поговорить. Можно написать интересный рассказ или даже книгу. Передай ему мой адрес. Пусть пришлет, что для этого надо».

Его коробит от той официальной лжи, что оставил после себя придворный советский байкописец Иван Дедюля.
На лето 1986 года, накануне начавшейся горбачевской Перестройки, наш герой как-будто обосновался в рабочем поселке Зеленый Бор Смолевичского района. Именно по этому адресу ему была вручена государственная награда – юбилейный орден Отечественной войны I ст.[176]. По некоторым данным последние годы прожил у сестры Веры Бирули в Минске.
Однако прожил он на заслуженном отдыхе не долго. Сказалась старая рана и букет приобретенных «болячек». В конце 1980-х незаслуженно забытый герой войны, настоящая легенда Смолевиччины и г.Жодино скончался в госпитале для ветеранов ВОВ в Боровлянах под Минском.
Он был далеко не святошей, с биографией, не укладывающийся в официозные стереотипы, но пользовавшийся большим уважением у своих земляков. И свой яркий след, как партизанский Робин Гуд со-смолевиччины на родной земле Иван Шагойко, безусловно, оставил.
И, безусловно, нетривиальная история его жизни ещё ляжет в основу не одного литературного и кинематографического бестселлеров.
P.S.
Как-то в одном интервью беларуский художник Алесь Марачкин упомянул о неизвестном творческом замысле своего друга, знаменитого беларуского писателя Владимира Короткевича. Со слов живописца, он планировал написать роман про «Последнего бандита Беларуси»[177].
(Пер. с бел. мой — А.Т.)«Слово «бандит» должно быть в скобках, так как это был настоящий беларуский патриот с Гродненнщины. Вместе с национально сознательными хлопцами он был в партизанах, сражался с немцами. Когда немцы убегали, они вышли из леса. А в деревне – колхозы и финагенты. Этот человек и говорит: «Хлопцы, мы рано вышли из леса! Пошли назад». Они еще года с два наводили страх на власть. В конце концов их окружили и побрали. Хлопца сослали в Сибирь до конца жизни, однако во время «оттепели» он оттуда вернулся в Беларусь. Так рассказывал Короткевич, он знал этого человека, даже называл его фамилию. Однако я теперь, к сожалению, помню про этого человека только то, что он работал на деревообрабатывающем комбинате в Гомеле»[178].
Судя по всему, образ главного героя произведения был собирательным. Одним из его прототипов являлся Иван Романчук из-под Несвижа, который вместе с Николаем Демухом задолго до этого стали прообразами главарей «банды Бовбеля и Кулеша» в романе «Черный замок Ольшанский»[179].
К еще одним возможными историческими персонажами, которые могли вдохновить классика беларуской литературы на его книгу следует отнести послевоенных разбойников Минщины Тимура Измаилова[180], Владимира Юльяновича Вергейчика[181]… и, собственно, последнего начальника разведки бригады «Смерть фашизму», смолевичского Робин Гуда и беларуского «фальшивомонетчика №1» Иван Евдокимовича Шагойко.
P.P.S.
Как я уже обращал внимание читателей, поиск и сбор информации по Ивану Шагойко далеко не прекращен. Поэтому буду рад любым отзывам и дополнительных сведениях о нем. С уважением, А.Т.
… Да, в основе фамилии Шагойка/Шагойко (а также в производны Цагойка/Цагойко), возможно лежит название традиционной монгольской игры шагай[182] , которая на беларуские земли могла попасть вместе с осевшими здесь татарами, которых на той же Игуменщине, откуда происходили предки Ивана Евдокимовича, прижилось в своё время немало. В таком случае, фамилия нашего героя может расшифровываться как игрок, авантюрист, что и отразилось на судьбе партизанского разведчика бригады «Смерть фашизму».
Ссылки:
[131]Иван Дедюля. Лесная гвардия. С.300; Иван Дедюля. Партизанский фронт —
profilib.org/chtenie/121554/ivan-dedyulya-partizanskiy-front-63.php.
[132]Иван Дедюля. Партизанский фронт —
profilib.org/chtenie/121554/ivan-dedyulya-partizanskiy-front-59.php.
[133]https://ru.wikipedia.org/wiki/Дедюля,_Иван_Прохорович.
[134]https://ru.wikipedia.org/wiki/Гайдар,_Аркадий_Петрович.
[135]Аляксандр Грамыка. I у мiрны час, як на вайне/ 80-годдзю Смалявiцкай раеннай мiлiцыi прысвячаецца.2004. С.25-27; bramaby.com/ls/blog/history/5900.html.
[136]Андрей Тисецкий. «Отец был храбрым человеком и не боялся действовать в одиночку...», журнал «МИЛИЦИЯ БЕЛАРУСИ», №1(61) март 2016г., стр.32-36; bramaby.com/ls/blog/history/4068.html.
[137]Константин Груздев. Там же. С.143.
[138]Соловьев А.К. Они действоввали под разными псевдонимами. Мн. «Навука i тэхнiка», 1994. С.171-172.
[139]https://partizany.by/partisans/54949/.
[140]Андрей Тисецкий. «Отец был храбрым человеком и не боялся действовать в одиночку...», журнал «Милиция Беларуси», №1(61) март 2016г., стр.32-36; bramaby.com/ls/blog/history/4068.html.
[141]Аляксандр Грамыка. Чэкiстамi не нараджаюцца/ З гiсторыi раеннай мiлiцыi/ Край Смалявiцкi|/ за 3 снежня 2005 года; Громыко А.С. Профессия быть на страже. Смолевичи. 2014. С.10.
[142]https://bramaby.com/ls/blog/history/5900.html.
[143]Иван Дедюля. Лесная гвардия. С.
[144]https://wiki2.org/ru/Голод_в_Белорусской_ССР.
[145] bramaby.com/ls/blog/history/4055.html; bramaby.com/ls/blog/history/4033.html; bramaby.com/ls/blog/history/5900.html;
bramaby.com/ls/blog/history/8789.html; bramaby.com/ls/blog/history/10757.html;
bramaby.com/ls/blog/history/12133.html.
[146]Евгений Жиров. «В разбазаривании государственного имущества и излишествах повинны руководители Белоруссии», журнал «Коммерсантъ Власть», №44 от 08.11.2010, стр. 64 — www.kommersant.ru/doc/1532252.
[147]Очерки истории милиции Белорусской ССР. 1917-1987. Мн. «Беларусь». 1987. С.293.
[148]Там же.
[149]Евгений Жиров. Там же.
[150]Справочник по законодательству для офицеров Советской армии и флота. М.: Военное издательство министерства обороны СССР, М. 1977. С. 341;
ru.wikipedia.org/wiki/Ветераны_Великой_Отечественной_войны.
[151]Очерки истории милиции Белорусской ССР. 1917-1987. Мн. «Беларусь». 1987. С.236.
[152]Андрей Тисецкий. «Отец был храбрым человеком и не боялся действовать в одиночку...», журнал «Милиция Беларуси», №1(61) март 2016г., стр.32-36; bramaby.com/ls/blog/history/4068.html.
[153]https://partizany.by/partisans/72633/.
[154]https://ru.wikipedia.org/wiki/Зелёный_Бор_(Смолевичский_район).
[155]http://infojd.ru/01/usiaj.html.
[156]Памяць: гiсторыка-дакументальная хронiка Смалявiцкага раёна i горада Жодзiна. С.677.
[157]Александр Тарасов. тайник с фальшивками. Петровка, 38., № 44 (9449) 25 ноября 2014г.; petrovka-38.com/arkhiv/item/tajnik-s-falshivkami.
[158]Очерки истории милиции Белорусской ССР 1917-1987. Мн. «Беларусь», 1987. С.294.
[159]Там же. С.295.
[160]Памяць. Лагойскi раен. У 2 кнiгах. Кн.2. Мн. «Беларуская энцклапедыя». 2004. С.134; lists.memo.ru/d5/f106.htm; ru.openlist.wiki/Борискевич_Леонарда_Степановна_(1925).
[161]Памяць. Лагойскi раен. Кн.2. С.138; base.memo.ru/person/show/2789960; ru.openlist.wiki/Василевский_Александр_Иосифович_(1910).
[162]Памяць. Лагойскi раен. Кн.2. Там же.; base.memo.ru/person/show/2839303; ru.openlist.wiki/Русакович_Адам_Афанасьевич_(1921).
[163]http://podvignaroda.ru/?#id=1005207103&tab=navDetailManCard;
podvignaroda.ru/?#id=1519463778&tab=navDetailManUbil;
1418museum.ru/heroes/28649670/.
[164]Памяць. Лагойскi раен. Кн.2. С.174; base.memo.ru/person/show/2841367; ru.openlist.wiki/Сватко_Галина_Григорьевна_(1925).
[165]Памяць. Лагойскi раен. Кн.2. С.180; base.memo.ru/person/show/2852806; ru.openlist.wiki/Храповицкая_Ольга_Климентьевна_(1922).
[166]Памяць. Лагойскi раен. Кн.2. С.236; base.memo.ru/person/show/2828234; ru.openlist.wiki/Нарейко_Франц_Иванович_(1904).
[167]Памяць. Смалявiцкi раен. Жодзiна. Мн. БЕЛТА. 2000. С.292; bramaby.com/ls/blog/history/5900.html.
[168]Громыко А.С. Профессия – быть на страже. Смолевичи. 2014. С.32.
[169]https://ru.wikipedia.org/wiki/Поймай_меня,_если_сможешь.
[170]https://ru.wikipedia.org/wiki/Дедюля,_Иван_Прохорович.
[171]https://ru.wikipedia.org/wiki/Баранов,_Виктор_Иванович; flb.ru/3/4017.html.
[172]https://partizany.by/partisans/122440/.
[173]https://ru.wikipedia.org/wiki/Белорусский_Красный_Крест.
[174]https://ru.wikipedia.org/wiki/Лобанок,_Владимир_Елисеевич.
[175]https://biography.wikireading.ru/216025.
[176]http://podvignaroda.ru/?#id=1522545405&tab=navDetailManUbil.
[177]http://nn.by/?c=ar&i=101092.
[178]Там же.
[179]http://belsat.eu/news/nevyadomaya-gistoryya-antysavetchyka-i-padpolshchyka-ivana-ramanchuka//; bramaby.com/ls/blog/history/8340.html.
[180]https://bramaby.com/ls/blog/history/5900.html.
[181]https://bramaby.com/ls/blog/history/12133.html.
[182]https://en.wikipedia.org/wiki/Shagai.
09.02.2021г.
0 комментариев