«ПРЕЗИДЕНТ БЕЛАРУСИ» Янка РОМАНЧУК, он же «ЦЫГАН», он же «ЯСТРЕБ», и «Союз Борьбы за Независимость Беларуси» / Эпопея в Барановичской области (1944-1949)

Автор и составитель Андрей ТИСЕЦКИЙ — СЫЩИК от ИСТОРИИ
«Беларуское историко-детективное агентство»

Материалы будут дополняться и корректироваться

С дополнением на 21.11.2021 г.

Небольшой городок Несвиж. Туристическая «жемчужина» Беларуси. Столица некоронованных королей Радзивилов. Сколько захватывающих историй из прошлого сокрыто за стенами замка и старого города! А сколько драматических сюжетов да судеб сплелось на Несвижчине и бывшей Барановичской области в единый клубок уже в послевоенные 1940-1950-е – годы большого социального перелома и коммунистического террора в западной части нашей страны – межвоенных Крэсах Усходних?!

Об одном из самых нетривиальных, драматичных и одновременно с этим очень кинематографичных исторических сюжетов этого периода беларуской истории, который имел свое не менее интересное продолжение в последующие годы (да к тому же поразил воображение мэтра отечественного историко-детективного жанра), и будет мой рассказ.

I. Банда «Бовбеля» и Кулеша» в «Черном замке Ольшанском» и «Последний бандит Беларуси» Владимира Короткевича

В одном из своих интервью беларуский художник Алесь Марaчкин как-то упомянул о неизвестном творческом замысле своего друга, культового беларуского писателя Владимира Короткевича. Со слов живописца, тот планировал написать роман про «Последнего бандита Беларуси»[1].

(Пер. с бел. мой — А.Т.)«Слово «бандит» должно быть в скобках, так как это был настоящий беларуский патриот с Гродненнщины. Вместе с национально сознательными хлопцами он был в партизанах, сражался с немцами. Когда немцы убегали, они вышли из леса. А в деревне – колхозы и финагенты. Этот человек и говорит: «Хлопцы, мы рано вышли из леса! Пошли назад». Они еще года с два наводили страх на власть. В конце концов их окружили и побрали. Хлопца сослали в Сибирь до конца жизни, однако во время «оттепели» он оттуда вернулся в Беларусь.

Так рассказывал Короткевич, он знал этого человека, даже называл его фамилию. Однако я теперь, к сожалению, помню про этого человека только то, что он работал на деревообрабатывающем комбинате в Гомеле (на самом деле в Борисове – А.Т.)»[2].



Фото: Короткевич В.С.

Судя по всему, образ главного героя задуманной книги был собирательным. Про двух из возможных, прототипов я уже писал в своих исследовательских работах «ЗА ПОРОГОМ ПОБЕДЫ/ Тимур Измаилов — крымский татарин — беларуский партизан — антисоветский бандит» Your text to link...[3] и «ЗА ПОРОГОМ ПОБЕДЫ /Иван Шагойко – партизанский Робин Гуд со Смолевиччины — беларуский фальшивомонетчик №1» -Your text to link...

Однако главным типажем, по моему глубокому убеждению, является Иван (Янак, Янка) Романчук, родом из-под Несвижа, который вместе с Николаем (Миколой) Демухом задолго до этого уже послужили прототипами главарей банды «Бовбеля» и «Кулеша» в знаменитом романе мэтра отечественной литературы «Черный замок Ольшанский»[4].

Переосмыслив же настоящую судьбу Романчука, далекую от советского официоза, писатель и хотел, судя по всему, исправить историческую, и свою собственную авторскую, несправедливость.

А когда в 1982 году квартиру Владимира Короткевича в Минске обокрали так и оставшиеся неустановленными злоумышленники, пропала и некая ценная рукопись. По популярной версии друга писателя, Адама Мальдиса, кража эта была инсценирована советскими спецслужбами, истинной целью которых было изъятие продолжения романа «Колосья под серпом твоим»[5].

Однако лично я думаю, что из дома классика беларуской литературы тогда исчезли наработки по совсем другой книге… про «Последнего бандита Беларуси».

Но обо всем по порядку.

II. «Беларуские буржуазные националисты»

Первыми, кто начал популяризовать личность Янки Романчука, были советские чекисты. Так, в когда-то то секретной методичке Высшей школы КГБ при Совете министров СССР за 1957 год «Белорусские буружуазные националисты», про него и его деятельность написано следующее.

«… в 1950 году в бывшей Барановичской области была вскрыта и ликвидирована белорусская антисоветская националистическая организация «Союз борьбы за освобождение Беларуси» и ее террористическая банда, возглавлявшаяся Романчуком.

Романчук во время немецко-фашистской оккупации Советской Белоруссии являлся главарем несвижского отдела Белорусской народной самопомощи» и агентом германской разведки. При разгромах банды Романчуку удавалось скрываться; вместе с уцелевшими соучастниками он восстанавливал националистическую организацию и банду.

В 1949 году органами государственной безопасности был приобретен агент «Соколов», при вербовке которого использовались агентурные материалы, свидетельствовавшие о том, что родственники его жены связаны с бандой Романчука. «Соколов» в процессе вербовки откровенно рассказал, что участники банды Романчука часто посещают хутор его тестя Грибцевича в деревне Осиновка и что Грибцевич и его жена не только снабжают бандитов продовольствием, но и собирают для них сведения. Последний раз «Соколов» встретил бандитов у Грибцевича в мае 1949 года. «Соколов» рассказал также о связи с Романчуком и других членов семьи Грибцевича, в том числе и своей жены.

«Соколову» оперативные работники дали задание при очередном посещении дома Грибцевича, под благовидным предлогом отлучиться с хутора, немедленно известить оперативную группу, которая будет находиться недалеко от деревни.

23 мая агент сообщил, что ночью к Грибцевичу на отдых прибыли три бандита и один из них попросил его, «Соколова», сходить в местечко Быстрое за папиросами. Чекистско-войсковая группа, направленная на хутор Грибцевича, после короткой перестрелки захватила всех трех бандитов живыми. Допрошенные на месте, бандиты назвали вероятные места укрытия главаря националистической подпольной организации и террористической банды Романчука, в частности показали, что он до мая укрывался в 15-20 километрах от места их задержания, у жителя деревни Залюбичи Ивасевича.



Фото: оружие захваченных боевиков антисоветской группы И.Романчука[6].

Для захвата Романчука ночью в деревню Залюбичи была переброшена чекистско-войсковая группа. Обыскали дом и надворные постройки Ивасевича, но Романчука там не оказалось. Жена Ивасевича заявила, что он действительно у них находился 22 мая, но ночью ушел к жителю Залюбичских хуторов бывшему кулаку Волосюку, где, возможно, и скрывается. Чекистско-войсковая группа немедленно была направлена на этот хутор и блокировала его. Под утро Романчук, пытаясь убежать, завязал с чекистско-войсковой группой перестрелку, его ранили и захватили.

Вскоре после этого подпольная националистическая организация и террористическая банда, возглавлявшиеся Романчуком, были полностью ликвидированы. У арестованных изъято большое количество оружия, боеприпасов и антисоветских документов.

Агентурным и следственным путем установлено, что организация, именовавшаяся «Союзом борьбы за освобождение Белоруссии», создана Романчуком в 1945 году в целях ведения активной и вооруженной борьбы с Советской власти, свержения ее и образования «независимого» буржуазного белорусского государства. В эту вражескую организацию привлекались участники существовавших в период немецко-фашистской оккупации националистических организаций – «Белорусской народной самопомощи», «Союза белорусской молодежи», карателей из «Белорусской крайовой обороны» и т.п. Пытаясь сорвать проводимые Коммунистической партией и Советским правительством мероприятия по дальнейшему социалистическому строительству, участники националистической организации совершали террористические акты против партийных, советских работников и местного актива.

На следствии Романчук показал, что к созданию националистической организации он приступил после изгнания немецко-фашистских захватчиков из Белоруссии. В 1945 году он завербовал Кабака, Довгаля, Калиновскую, Гринько и других (арестованы). В августе 1946 года участники антисоветского подполья приняли программу, которая ставила перед организацией следующие практические задачи: вербовка лиц, враждебно настроенных к советской власти, сбор оружия и боеприпасов, ведение среди населения антисоветской агитации. Одновременно с этим участники вражеского подполья вынашивали бредовую идею организации в момент ожидавшегося ими нападения США и Англии на Советский Союз вооруженного восстания и установления в Белоруссии с помощью интервентов «независимого буржуазного государства». По предложению Романчука организацию назвали «Союзом борьбы за освобождение Белоруссии». Кабаку и Довгалю было поручено создать в Гродно из антисоветски настроенных студентов филиал «Союза борьбы за освобождение Белоруссии». Выполняя это задание, Кабак и Довгаль завербовали в это подполье студентов Гродненского пединститута Каверина и Короля (арестованы), которые по заданию организации стали распространять среди населения антисоветские листовки, изготовленные Романчуком. Для печатания этих листовок была приобретена пишущая машинка, изъятая в последствии при ликвидации организации»[7].

III. Архив Янки Романчука

Первым после ведомственных чекистских «исследователей», кто значительно продвинулся в своих поисках информации по Ивану (Янке) Романчуку, Николаю Демуху и «Союзу Борьбы за Независимую Беларусь» был Сергей Ершь. Его работа «Іван Раманчук — беларускі партызанскі камандзір і кіраўнік “Саюзу змаганьня за незалежнасьць Беларусі”» в №1(10) за 2011г., издаваемого им же электронного журнала «Беларускi Рэзыстанс. Часопiс найноушай гiсторыi»[8] приоткрывает завесу тайны над рассматриваемыми личностями и теми событиям, что были с ними связаны. В том числе исследователь озвучил информацию о месте смерти Романчука – г.Борисове, где тот прожил последние годы своей жизни, отсидев «от звонка до звонка» 25 лет в сибирских лагерях и, выйдя на свободу, лишь только в 1974 году. Собственно, с прочтения статьи С.Ерша, и начались мои собственные поиски и исследования по данному, совсем не тривиальному, историческому сюжету, который, безусловно, когда-нибудь ляжет в основу не одного художественного литературного и кинобестселлера, а также еще больше повысит туристический потенциал Несвижского региона.

Итак, сначала в 2014 году мне удалось разыскать могилу главного героя этих строк[9], а в следующем, 2015 году, получить на руки его чудом (или же нет?) сохранившийся архив[10]. Как говориться, пути господни неисповедимы. И как сказал однажды один печально известный медийный деятель: «Совпадение? Не думаю» ;-).



Фото: у могилы И.Романчука



Фото: могила Ивана Владимировича Романчука, запечатленная автором на момент ее обнаружения на борисовском городском кладбище за д.Углы

Получилось же так, что ранее мне удалось разыскать и заполучить на руки ранее неизвестный и чудом сохранившийся архив с материалами по Борисовскому подполью и партизанскому движению в регионе, который жаждал заполучить в свои исследовательские руки главный специалист по этой тематике на Борисовщине, у которого, в свою очередь, находился на руках таким же чудесным образом полученный в руки архив Ивана Романчука, который для него практического интереса не представлял, лежал мертвым грузом и про который я знал тогда уже несколько лет, но только, что называется, «облизывался», не зная, как заполучить его в свои, исследовательские, руки. В конце – концов (о провидение!) обмен все же состоялся.

Что же представляет из себя этот архив:

1. Сотни писем от родителей, от родственников, друзей (в том числе сидевших в других лагерях), любимой женщины (Леокадии Яроцкой) беларуских писателей, историков, официальных лиц БССР (в том числе Николая (Миколы) Репича – одно время нач. отдела КГБ при СМ БССР по борьбе с беларуским национализмом[11]) за период 1955-1974 гг., а также некоторые оригиналы и черновики собственных писем самого И.В.Романчука.

2. Ответы официальных лиц на письма, жалобы и запросы (в том числе на просьбы пересмотре дела и помиловании).

3. Черновик жалоб на приговор суда, черновики и оригиналы некоторых других официальных писем.

4. Несколько газет исправительного учреждения, где отбывал наказание И.Романчук, а также одна выписка статьи в одной из таких газет, где речь шла о нем.







Собственно по главной теме исследования документов и информации немного. Привожу их полностью на языке оригиналов источников с незначительной литературной коррекцией.

Чарновiк жалобы

Военной коллегии Верховного Суда
СССР
г.Москва
От
Романчук Ивана Владимировича,
1920 г.рождения, уроженец д.Бояры
Несвижского района Минской обл.
(бывшее воеводство Новогрудское).
Осужден по ст. 63-I УК БССР
Содержусь: г.Совгавань, п/я 205 «В»

Жалоба
на приговор Военного Трибунала БВО от 17.XI.49г. и на определение №3852/3677-Н

Военный Трибунал БВО в составе:
Председатель: полк.юстиции — Сахаров
Подполковник – Мягких
Члены: подполковник Морозов
При секретаре капитан адм.службы Фенберге.

17.XI-1949г. рассмотрел дело Романчук Ивана Владимировича, Демух Николая Константиновича, Буко Бронислава Константиновича и приговорил обвиняемых по ст.63-I УК БССР к 25 годам ИТЛ с поражением в правах на 5 лет.

Романчук Иван Владимирович обвинялся:

А.

«Во время оккупации (немецкими войсками) Несвижского района (1942-44гг.) вступил в антисоветскую организацию «Беларуская Народная Самопомощ» (БНС), где работал инспектором районного отдела данной организации. Систематически выступал на собраниях с докладами антисоветского содержания».

Эта часть обвинения не отвечает действительности, а, следовательно, мера защиты вынесена не соразмерно с содеянным.

Было так:

Война меня застала в отпуску, который я проводил в дер.Бояры Несвижского района. Остался я на оккупированной территории по той причине, что и миллионы других людей. Тем более, что наша территория была занята в первые дни войны. С 5-го ноября 1941г. по июнь 1942 г. я работал в начальной школе дер.Еськовичи. В июне 1942 г., приказом Школьного Инспектора был переведен в Несвиж и назначен на должность инспектора районного комитета «Беларуской Народной Самопомощи» (БНС), где проработал до изгнания немецких захватчиков..."

Ремарка

В одной из своих исследовательских экспедиций в Несвижский район мне удалось отыскать групповую фотографию, подписанную с лицевой стороны: «I выпуск БСПШ у Нясвiжы. 1943 г.». Под БСПШ следует понимать — «беларускiх спецыялiстау пачатковых школ», т.е. учителей начальной школы. Обучение на курсах проводилось на базе Беларускай народной школы (Несвижской учительской семинарии).









В центре сидит почетный гость — Михась Мицкевич — младший брат Якуба Коласа, также известный деятель беларуской культуры (творческий псевдоним — Антон Галина). Известно, что находясь под немецкой оккупацией, он присоединился к белорусскому национальному движению. Трудился на ниве образования, был инспектором школ на Столбцовщине. Надо думать, что свояки и специалисты, изучив фотоснимок, обнаружат среди запечатленных на нем и другую Колосову родню.

А четвертый слева в последнем ряду в полосатом пиджаке запечатлен Иван Владимирович Романчук.



Ремарка

Среди запечатленных парней надо думать есть и Виталий Микула, уроженец д.Нелетово Несвижского района, поручик польской армии, который в период гитлеровской оккупации Беларуси работал учителем в Несвиже, в 1942-1943 гг. участвовал в работе Беларуской самопомощи, а в 1944г. с созданием Беларуской Крайовой Обороны (БКО) был назначен заместителем кмандующего[12].

Но, вернемся к его повествованию.

"… Что же я делал и чем занимался, будучи инспектором?

С момента возникновения фронтовых боев под Смоленском и Курском, с этих районов, боевых действий, немцы вывозили гражданское население в тыл. В апреле 1942 г. ожидался, в Несвижский район, первый эшелон беженцев. Для обеспечения продовольствием и вообще для оказания помощи этим жертвам войны и была создана «Беларуская Народная Самопомощь» (БНС).

В мои обязанности входило:

Организовать прием с эшелона этих беженцев и обеспечение их всем необходимым. В первом эшелоне, как и в последующих, были только старики, дети и многодетные матери с малолетними детьми (пометка на полях – «семьи предателей?»). Трудоспособных, кто не ушел с немецкими войсками, увозили немцы в Германию прежде чем погрузить в вагоны стариков да детей.

Материальные средства поступали на слад БНС с добровольных пожертвований населения, что собирались по подписным листам. В мои обязанности входило контролирование и распределение этих средств среди жертв войны.
Вот этими-то делами я и занимался, а о каких-либо выступлениях среди населения, да еще с антисоветским контрреволюционным содержанием не было и речи.

Сама то организация была народной самопомощью, что видно из устава, который был выпущен массовым тиражом в конце 1943 г. (Название: «Устау Беларуская Самапомащ» (правильно по бел. – «самадапамога» – А.Т.)) (приписка И.Р. — Найти оригинал).



Во время следствия, несмотря на мои требования предъявить мне конкретные обвинения, обоснованные н фактах, подтвержденных свидетелями, и разобрать упомянутый устав, мне в этом следственные органы отказывали; а ограничились общими фразами без учета фактов и доказательств. Тем более нет ни одного показания свидетеля, а ведь я обеспечивал 5700 человек беженцев, и как на следствии, так и на суде (17.VI.49г.)?(дата подчеркнута и перечеркнута И.Р.) требовал хоть одного свидетельского показания; — любого из этих жертв войны. Среди беженцев была и жена полковника Советской Армии, сражавшегося на фронтах Отечественной войны по фамилии Павлова (Где она? – пометка И.Р.) (кажется) Валентина, с семью маленькими детьми. Ведь она тоже получала продовольствие со склада БНС и молоко детям благодаря моим хлопотам.
Вопрос амнистии.

Статья 3-я Указа През.Верх.Сов. СССР от 17.IX-55 г. об амнистии распространяется на мое дело. Ведь я работал в организации, и даже если считать, что выступал с докладами с целью пропаганды, то на основании амнистии должен быть освобожден. Однако, несмотря на это, амнистии на меня не распространили. Мотивируя тем, что:

Б. Обвинение:

«… будучи враждебно настроен к Советскому строю, осенью 1944 года перешел на нелегальное положение, чтобы проводить подрывную деятельность, а в 1946 году создал антисоветскую подпольную организацию (СБВБ) «Саюз барьбы за вызваленне Беларусi», разработал программу, написал устав и присягу, проводил собрания и съезды членов упомянутой организации, вовлекал членов и требовал от них террористической деятельности и антисоветской пропаганды и т.д. и т.п.».

Данное обвинение не отвечает действительному положению вещей.

Было так:

Как только были изгнаны оккупанты, я явился Военно Учетный Стол, который направил меня в Несвижский Райвоенкомат. Здесь как педагогу мне дали бронь, и, получив назначение на заведующего Высоко-Липовской школы, я приступил к исполнению обязанностей.

15 августа 1944 года, прибыв в Несвиж на учительскую конференцию, я себя не нашел в списке учителей. Тут же я был вызван в РО НКГБ, где имел беседу с лейтенантом Субботиным. Во время беседы он мне заявил: «… ты сделал злейшее преступление перед Родиной». На мою просьбу объяснить, в чем моя вина, он сказал: «… во время оккупации эти люди (беженцы) получали продовольствие, а сейчас им не дают ничего и от них нет покоя…». Я пытался доказать ошибочность его взгляда, но все было напрасно. Когда я потребовал предъявить мне конкретные обвинения и заявил, что готов предстать перед судом (ведь в то время в Несвиже было очень много лиц, могущих внести ясность в данное дело). Но на это мне было сказано кратко: «Вон со школы! А если найдем нужным, то уберем и без суда». Столь краткое и ясное заявление меня поразило. Вышел я с РО НКГБ и уже на учительскую конференцию не пошел. Чтобы не отрываться от людей, знающих меня и могущих охарактеризовать меня и мое поведение во время оккупации, я поступил в УС ВФ. Поступить в действующую армию я не мог, т.к. меня смогли бы обвинить, что я вступил туда с целью шпионажа. Ведь здесь, в Несвиже, обвиняли без каких-либо фактов в измене, а что говорить за тысячи км от р-на проживания?

В надежде, что дело будет выяснено и не чувствуя за собою вины (ибо если бы она была, я искал бы убежище в Германии), я поступил в УС ВФ Брест-Лит. ж.д. в г.Барановичи, где работал столяром на стройдворе.

Благодаря двум попыткам меня арестовать. Я стал уклоняться от встреч с работниками НКГБ, а позже и с официальными лицами. Все это время работал в столярной мастерской и писал заявления и жалобы в высшие советские и партийные органы, надеясь на торжество справедливости. Однако благодаря Рюмину и инструкциям Берии (о чем мир узнал в 1953 году) мои жалобы и заявления имели обратное действие, и вместо того, чтобы разобраться в деле, меня стали преследовать все активнее и так в последних днях 1944 г. я оказался на нелегальном положении (Арест меня не состоялся из-за недоработки Несвижского РО НКГБ).

Все время пребывания на нелегальном положении (1945-49 гг.) я занимался столярным делом в селениях Барановичской обл., странствуя от селения к селению. Война оставила много разрушений и работы хватало.

Часть обвинения: создание подпольной организации «Союз барбы за вызваленне Беларусi» является вымыслом от начала и до конца. Никогда я не создавал никакой подпольной организации и ее членом никогда не был, так же, как и не разрабатывал программы и устава, а также не могло быть и каких-либо требованиях к членам (Ведь ее не было природе).

На суде я отрицал эту часть обвинения, а во время следствия подписывал протоколы только благодаря физическим воздействиям следователей, бессонницы и недоеданию, что было очень распространено в то время.

В.Обвинение:


«… В мае 1947 г. Романчук совместно с Демух убил бойца истребительной группы Несвижского РО МГБ Карпач Антона…».

На самом деле:

Это является вымыслом. Я никогда даже не знал Карпач Антона. Ежели он убит, то о данном действии мне ничего не известно (Данное обвинение снято определением №3852/3677-Н).

Г.Обвинение:

«… В июне 1947 г. убил председателя Квачевского с/с члена ВКП(б) Ивашко и помуполномоченного Министерства заготовок СССР по Несвижскому району Шевченко и ранение управляющего «Маслопромом» Осаулко…».

На самом деле:

О фактах, приведенных в этой части обвинения я узнал от населения. Участия в этом никакого не принимал. Все протоколы, что подписывал на следствии, подписывал только благодаря физическим мерам воздействия со стороны следственных органов. На суде отрицал.

Д.Обвинение:

«… 3 сентября 1947 г. убил сотрудника Несвижского РО МГБ Беганского и бойца истреб. Группы Шаповал, и забрал у них автомат и винтовку…».

На самом деле было так:

С целью слежки за мной, около дома моих родителей (д.Бояры) устраивались засады. Вот во время одной из таких засад поднялась стрельба, в результате которой погибли Беганский и Шаповал.

Что было причиной данной стрельбы, я не знаю. По-видимому, будучи в нетрезвом состоянии (тогда это было в порядке вещей), один из участников засады произвел случайный выстрел, что вызвало панику и беспорядочную стрельбу, во время которой погибли упомянутые Беганский и Шаповал.

Данное мое предположение подтверждает и акт обследования (где он?) – составлен экспертами на месте после упомянутого происшествия. Во время следствия данного акта к данному делу приобщить не пожелали следственные органы, а мои требования оставались не удовлетворенными; наоборот, это вызывало усиленные репрессии: бессонницы, недоедания, угрозы и запугивания, одиночное заточение, что привело меня к крайней дистрофии.

К убийству Беганского и Шаповал я не причастен. На суде данное обвинение отрицал.

Е. Обвинение:


«… В октябре 1947 г. Романчук и Демух убили секретаря Квачевского с/совета Жерко Вячеслава…».

Отвечаю:

Об убийстве Жерко Вячеслава мне не известно ничего. Ежели такой акт имел место, то без моего участия. Все протоколы подписаны при давлении следователей.

На суде обвинение отрицал.

Ж. Обвинение:

«… В январе 1948 г. в дер.Бояры Романчук убил старшего оперуполномоченного Несвижского РО МГБ лейтенанта Гейсик, а труп его зверски изрезал…».

Объясняю:

Данное обвинение мне предъявлялось, и я его отрицал, так как к этому акту не причастен, и мне ничего не известно по поводу упомянутого в обвинении убийства.

Во время следствия (1949 г.) я подписывал протоколы, обвиняющие меня, только в силу физических воздействий со стороны следственных органов, которые не могли предъявить сколько-нибудь убедительных фактов. Меня допрашивали при температуре 40 (сорок градусов). На допросах я часто терял сознание и не мог следить не только за ходом следствия, но и не помнил своих показаний.
На суде данное обвинение отрицал.

Должен отметить, что по данному вопросу давал объяснение Генеральному прокурору СССР – письмо от 6.X-55 г. (Сочтете нужным – прошу запросить).

З. Обвинение:

«… В убийстве Абрамовича, Сташинского, Колоша и Мойсей Тамаша…».

На эту часть обвинения:

Не могу показать абсолютно ничего, так как упомянутые лица мне не известны.
Об этих фамилиях, равно как и об их убийстве, узнал только во время следствия.

На суде данное обвинение отрицал, за исключением Абрамовича (Кто он?), как и некоторые другие обвинения взял на себя с целью не допустить дела на доследствие. Будучи доведен до крайней дистрофии (весил в то время – ноябрь 1949 г. – 35 кг, при росте 172 см), я я вынужден был на следствии подписывать все протоколы, которые сочиняли следователи, чтобы этим закончить побыстрее следствие и избавить себя от лишних мучений. На суде боялся доследствия хуже срока.

И. Обвинение:

«… В дезорганизации торговли и работы Советских организаций и учреждений, участие в грабежах…» — предъявлялось мне тоже.

Ответ:

Данная часть обвинения не обоснована. Никаких таких действий, или грабежей я не совершал. Эта часть обвинения абсолютно не обоснована, и я обвинялся общими фразами, сочиненными следственными органами; не побеспокоившись обосновать предъявленные обвинения.

Все показания свидетелей ограничены кругом лиц, находившихся в то время в тюрьмах на положении таком же, как и я. Ясное дело, что и те очень скупые показания не отвечают действительности, т.к. даны под давлением следственных органов.

На суде отрицал.

Выдержки из приговора №5823 от 14.VI.49 г. Сделаны И.Р. 14.XI-56 г.

Председатель полк юстиции Сахаров, п/полк. Мягких и Морозов… секрет. Капит адм.сл. Фенберге.
Оккупация «… систематически выступал на собраниях с докладами антисов. содержания.

— 46-49 гг. «в мае 1947 г. Р(оманчук) совместно с Д(емухом) убил бойца истреб. группы Несв. РО МГБ Карпач Антон (зачеркнуто). В июне 1947 г. убили председателя Квачевского с/с член ВКП(б) Ивашко и помупол. Министерст. Заготовок СССР по Несвижск. Району Шевченко, и тяжело ранили управляющего Маслопром. Осаулко.

— в сентябре 1947 г. Р. убил сот. Несвиж. РОМ Беганского и бойца истреб.группы Шаповал, забрав у них автомат и винтовку.

— в октябре 1947 г. Р. и Д. убили секретаря Квачевского с/с Жерко Вячеслава.

— в январе 1948 г. в дер.Бояры Р. убил старшего оперуполномоченного Несвиж РОМ лейтенанта Гейсик, а труп его зверски изрезал.

— осенью 1948 г. вместе с участником организ. Буко и Разумко убили финагента Абрамовича в его доме, председателя Голынковского с/с Городищенкого района Сташинского и секретаря этого с/с Колоша Василия, изъяв у них два пистолета и печать с/сов.

— в январе 194 г. Р. и участник Бука убили депутата сельсовета дер. Залюбичи Томаша Мойсея и ряд других лиц.
В целях дезорганизации работы Советских учреждений и сов. торговли на селе, а также для приобретения материальных средств для организ., Р. совместно с участниками организации, в том числе Д. и Буко, совершали вооруженные налеты на сельсоветы, почты, магазины и финагентов.

— в мае 1947 г. Р. и его группой была порвана связь с р-центром и ограблено м.сельпо на сумму 88 тысяч руб.

— в октябре 1947 г. Р. и Д. ограбили финагента Карпова и Косвич, забрав у них154 тыс. руб.
Весной и осенью 1948 г. под руководством Р. с участием Д.Буко и других были произведены вооруженные ограбления магазинов сельпо в деревнях: Задвеево, Хвоего и ограблены финагенты: Мостовский и Чеботаренко, в результате чего награбили товаров и денег на сумму более 24 тыс. руб.

— Совершили налет на Вольнянское почт. отд., разбили телефонный коммутатор, обезоружили нач. почты, а затем взломали замки магазина и похитили тов. На сумму до 100 тыс. руб.

— В начале 1949 г. совершили налет на помещение Новоселковского с/с Ляховичского района, магазины сельпо в дер. Прончаки, Рабковичи, Залюбичи, где похитили товаров на сумму более 35 тыс. руб., а в с/сов. уничтожили хранившиеся там партийно-советские документы.

— В конце апреля 1949 г. Р. совместно с Буко и другими произвели вооруженный налет на торфзавод «Подлесейки», где взломали кассу и не обнаружив денег, ограбили магазин, похитив товаров на сумму 10 тыс. руб.
С санкции 64 ст. УК БССР, ст.ст. 63-1, 70 и 76 УК БССР, ст.ст.: 2 и 4 Указа Президиума Верх. Сов. СССР от 4 июня 1947 г. «об уголовной отв. За хищение государств. И обществ. Имущества», Р. и Д. по закону от 7 августа 1932 г.

Выдержки из определения №3852/3677 – Н. Сделаны И.Р. 14/XI-56 г.


Предс. Полк. Юстиции тутаева
Члены: полк. Юстиц. Морозов
кап. — // — Тарасова

10 декабря 1955 г., рассмотрев протест военного прокурора на приговор от 17.XI.49 г., заслушав кап. Юстиции Тарасова и заключение пом. воен. прокурор. БВО подп.полк. юстиции Айвина (неразб.).
(оккупация) Установил: Р. выступал с антисоветскими докладами…

Определение №3852/3677-Н от 10 декабря 1955 г.

Данное определение принято в нарушении Процессуального Кодекса СССР. Ведь о протесте военного прокурора БВО на приговор от 17.XI.49 г. должны быть поставлены в известность стороны и должны быть дополнительно опрошены обвиняемые.

Если же при вынесении определения №3852/3677-Н руководствовались прежними материалами, или чем-либо другим, подобным прежним материалам, выжатым с подследственного и свидетелей методом предлагаемым кликой Берия и инструкциями Волина, то данное определение никак не может отразить действительного положения вещей, а, следовательно, и мера защиты не отвечает содеянному.

Даже не углубляясь в дело, видно, что Трибунал заседанием от 10.XII.55 г. только просмотрел дело и допустил большую ошибку (если не сказать больше).

Ведь всякому ясно: ежели не было организации («Саюз Барбы за вызваленне Беларусi»), то не может быть и речи о членах. Однако эта простая истина не помешала Трибуналу оставить в обвинении членство мне, Романчуку.

В общем, имея ввиду вышеизложенное, настаиваю на отмене приговора и назначении переследствия с предварительной стадии – ежели не найдете нужным меня освободить из-под стражи.

Оснований к такому решению больше чем достаточно. Только доказательство того, что организация «Саюз барбы за вызваленне Беларусi» не существовала в природе, а была создана в стенах МГБ БССР за следственными столами и навязана мне и другим, ни в чем не повинным, говорит с неопровержимой ясностью о неправильном ведении следствия в 1949 г. и о нарушении норм судопроизводства при вынесении приговора 17.XI.49 г.

Причем следует заметить, что его («Саюз барбы за вызваленне Беларусi») создавали лица юридически грамотные, вроде Новикова (замминистра МГБ БССР), полковника Хорошавина (нач.следственной части) и других им помноженных.

Считаю необходимым обратить внимание и на следующее:

Возможно сложиться, все же, мнение, что я, Романчук И.В., причастен в некоторой степени к тем событиям, что имели место в годы 1944-1949, ведь я не в силах обосновать с максимальной ясностью каждое обвинение. Единственный документ, могущий внести ясность в данное дело, это мой дневник, который я вел с 1945 г. по день моего ареста. (пометка: «Дневник в МГБ Несвижа»). Дневник где-то исчез, когда меня задержали, а он был вместе с учебником английского языка. Учебник мне предъявили, а дневник (равно как сапоги и одежду) я не мог добиться хотя бы посмотреть.

Вот ежели, при рассмотрении данного дела, Вы найдете меня причастным к событиям, то я считаю, что вытекающая ответственность ложится в львиной доле на лиц, создавших такое положение, которое бросало людей с одной крайности в другую.

Настаиваю поднять все написанные мною письма в высшие Советские и партийные органы за период с 1944 по 1949 гг. (пометка: «Где документы?»). Эти документы во время следствия называли «клеветническими измышлениями», но по каким-то причинам к делу не приобщили.

Прошу вашего внимания (дальше следует зачеркнутая часть черновика жалобы на определение), а ведь то, на что я обращал внимание тогда (44-49 гг.), подтвердилось в 1953 году, с разоблачением Берия-Волина. С трибуны XX съезда КПСС подтвердилось еще раз.

Последние выступления партийных и государственных руководителей вселяют уверенность, что я буду из-под стражи освобожден, чего и добиваюсь. (Желательно не разводя излишней канцелярщины).

К данной жалобе прилагаю копии: справку Липовского с/с Несвижского района и характеристику, подписанную жителями деревни Бояры Несвижского района Минской обл. БССР.

Подпись( Романчук)
Совгавань
27/XI-56 Г. Бурачэнка вярнуу 20.XII.
Здау у спецчасць 24.XII.-56 г. – Мерынаву.























Фото из уголовного дела. Источник — документальный фильм ОНТ «Противостояние» 2004 года



Фото из уголовного дела. Источник тот же

Ремарка

Что касается деятельности Романчука в период гитлеровской оккупации Беларуси, то известно также, что где-то ранней весной 1944 года он вместе с другими беларускими деятелями из БНС, гражданской администрации, полиции (Иван Калоша, Владимир Сенько, Авдей) с оружием в руках прибежал к несвижской тюрьме.

Перед этим туда пришли учащиеся несвижской учительской семинарии требовать освобождения арестованных немцами преподавателей. Беларусы не только спасли молодежь, когда стали между ней и немецкой охраной, но и добились освобождения преподавателей[13].

Есть также сведения, что Иван Романчук проводил теоретические занятия по военной подготовке с несвижскими семинаристами. Среди всего прочего они изучали маршы, команды на беларуской мове[14].

О том, чем занимался Иван Романчук накануне повторного прихода в Западную Беларусь советской власти свидетельствует и следующий архивный документ:

Приказ наместника БЦР по Барановичскому округу
о материальном снабжении БКО
с участием Беларусской самопомощи (БСП)


Беларуская Центральная Рада
Наместник Барановичского округа
дня 26 мая 1944 г.
№526

ПРЕДСЕДАТЕЛЮ РАЙОНА
РАЙОННОМУ КОМАНДИРУ БКО

в:
Барановичах,
Столбцах,
Несвиже,
Клецке,
Ляховичах,
Новой Мыши,
Городище,
Мире

Копия:

Командующему БКО в Минске
Отделу социального обеспечения БЦР в Минске
Главному председателю БСП в Барановичах
Окружному командиру БКО в Барановичах

Согласно распоряжения 2-го вице-президента БЦР и командующего БКО, хозяйственную помощь и заботу над отрядами БКО берет на себя полностью БСП. В связи с этим при окружном и районных отделах БСП образуются торгово-хозяйственные отделы, которые широко проводят сбор средств среди населения всего необходимого для БКО материала (шкуры, полотно, постельные принадлежности, посуду и т.д.) и обслуживают отряды БКО своего района в расчете 60%, а 40% собранного имущества передают в распоряжение окружного отдела БСП, который эти запасы распределяет по отрядам БКО согласно потребностям. Собранные таким образом средства будут передаваться исключительно для БКО. Наместничество БЦР совместно с окружным отделом БСП в скором времени издает к населению специальное обращение о сборе средств БКО. В этом сборе должны принять участие Беларуский Актив, учащиеся, а также СБМ.

Я обращаюсь к председателям Районов и председателям Волостей, чтобы они по линии своего общественного долга в добровольном сборе материальных средств для БКО оказали всевозможную помощь путем широкого разъяснения подчиненным им органам и населению необходимости этого сбора.

Приказываю председателям районов и районным командирам БКО все до этого собранные для БКО запасы немедленно передать по актам в распоряжение БСП, а на запасы, уже израсходованные к этому времени, представить в окружной отдел БСП точные цифровые отчеты за подписями председателей районов и районных командиров БКО.

Наместник Беларуской Центральной Рады
по Барановичскому округу
д-р Ст.Станкевич

Арх.дело №726. Т.1 [15].

Выдержки из некоторых писем.


Из письма матери И.В.Романчука Романчук Серафимы Ивановны сыну в лагерь (на трасянке) г.Комсомольск на Амуре п/о Хурмули, п/я «ЯБ» 257/204

28.12.55 г. (после освобождения из лагерей)Получено 28.3.56 г.:

«Здраству дарагой сынок.

Жывецца мне па старому. А палучыла я ад цябе чатыры письма и получыла тое, которо ты мне выслав га Москву. Я яго палучыла 26/12.55, а на Маскву адаслала 27./12.55. Дарагой сын, ты пишаш, што ты выслав яго больш як год, ты не беспакойся, што не палучаеш довго атвету. Пака яно абыдзя усю Беларусь, тагда ты яго палучыш. Тата дома нет. Надзежнага тэш ничаго нима… Ваня. ты мне гаварыв, як я была у Минску, што цяпер лучша разбираюцца. А дзелали каб разбиралися, то семь год ни вадзили б нашага каня на вставу и ни палучали б премии за яго. а выдавали б за сем год яму замену.

Ванька, ты пишаш мне, што деняг не прислав — мне яны не нужны. Сматры сам сябе, а сябе рады дам. Ваня, за гэта тибе спасибо, што ты мне дав валенкi i валиску. Я… (нераз.)маюпрамо як кладовку. А цяпер ты па мне ни бяспакойся. Накапала я пяць воз картошки, зарабiла восемь пудов хлеба, палучыла грошай. Раньша палучыла 160 руб. и цяпер 300 руб.Купила сабе маленькага кабанчыка. Ужо сячас пачти у мяне хазяйство, адно няма с ким жыць. Цябе ажыдаю, Владзiка.

Цяпер у нас уже многия прыходзяць. Тадзiк из сваiм старым явився и Грышкав Иван ажыдаям, и Сарафин прыедзе. Писав, каб жонка выслала грошай на дарогу. Тетки Вали Валяк цяпер быв у бальницы. Яму што та нагу адражаяцца(? — неразб.) А Зина яшчэ замуж ни вышла — цябе чакае, каб ты быв за шафера.
Надзiн хлопяц табе прывет перадае. Цяпер ен хворы. Як паправицца, тагда цiбе вышля письмо, и за твое благадарыць. От мой ты сынок. Кали ж цябе прычакаць жаниць. Азаркавы усе пажанилися, адана Шура асталася. Я у Азарка тэш была на свадзьбы у Ивана. Но все таки каюся, што была на том вясельли. Ой мой ты сынок!.. Ты мяне усе цешыв, што мы зажывем, як прыйдуць Саветы. Не забудь, што мне уже есць 60 год, а бацьку тэж тое самое, а ты уже тэж стрэпляны, так што нам уже жыць мало прышлося. Твой дзяцька Ваня усе цешыв тваю бабушку…».

Из письма двоюродного брата Алешкевича Валерьяна И. (Несвижский район, Липский с/С, д.Еськовичи. Отпр.16.2.1956г. Получено 4.7.1956 г. На тросянке.

»Здравствую дорогой брат Iван.

У первых словах майво пiсьма хачу табе саабшчыць, што мы жывы i здаровы. I табе жадаю щчасця i здароуя у тваей маладой жызьнi. Дарагой брат, жывецца нам харашо, работаем у калхозi. Я усю весну быу сторажам, зарабiв 220 трудодней. Матка i Зiна хадзiлi на палявые работы Зiна зарабiла 130 труда, матка70 труд.

Палучаям мы на трудадзень па 3 кг. зярна, па 1 кг карт., па 12 руб. грашыма, а каторыя трудаднi затрачаны на льне, то па 25 руб. грашыма. У нас цяпер палучаюць калхознiкi па шмат грошай, купляюць ровары, швейныя машыны, ложка нiкялявы, часы ручныя.

Цяпер у нас многа усяго перамянiлася у Еськавiчах. У 51 гаду бы пажар бальшы, згарело 19 хозяйствау.

Дарагой брат Iван. Я быу у Баярах у маткi твая. Матка мне гаварыла, што запiсалi яе у прастарэлыя. Палучыць 30 кг жыта, 30 кг пшанiцы i 30 кг ячменю.

У нашум колхозi так пастаноуляно, которы прастарэлы, то ен палучая па 30 кг усякай культуры.

Сьвiруд Серафiм прыйшоу ужо дадому. Яроцкi iз Сацкай Лiпкi палучыу за сваю будову 17 тысяч рублей.

Цяпер ен ужэ сабе купiу хату, гумно iз пляцам, сад вялiкi. Дау 23 тысячы.

Хату ен купiу дзе жыу Яцук некалi, едучы у Нясвiж, дзе паварот на Рудауку, i на Нясвiж — вот гэта яго хата..."


19.III.70 г. (написано не ее рукой – А.Т.).

«Добрый день!

Здравствуй дорогой сын Ваня. Шлет Вам ваша мама свой материнский привет и желает наилучшего в вашей дальнейшей жизни и быстрейшего возвращения на родину.

Дорогой сын Ваня, сообщаю, что я жива и здорова. Но здоровье, сам должен знать какое, потому что я уже имею преклонный возраст, поэтому уже здоровье не может быть прежним.
Нового у меня нет ничего.

Воя я писала (на твое) помилование Председателю Президиума Верховного Совета БССР такого содержания.
«Я, гражданка Романчук С.И., являюсь матерью сына, Романчук И.В., который осужден Верховным Трибуналом Белорусского Военного округа в 1949 г. в июне месяце, г.Барановичи, к 25 годам исправительно-трудовых работ, с отбыванием срока (наказания) в лагерях за участие в банде.

Но мне, как матери, после стало известно, что с начала отечественной войны мой сын Романчук И.В. не был призван в Советскую Армию.

После чего нашу территорию скоро оккупировали немецкие оккупанты. Но семья в то время у меня состояла из 4 челов.: мужа и 2-х сынов, хозяйство было бедняцкое, земли имели 0,75 га и четверым трудоспособным нам на своей земле делать было нечего.

Но как известно, что немецкие оккупанты забирали и вывозили молодежь на работу в Германию более из бедняцких хозяйств.

Но чтобы не забрали в Германию, моему сыну Ивану старейшие люди посоветовали поступить на работу, что он и сделал.

Поступил на работу в Несвижском районе и работал кладовщиком, т.е. выдавал муку, соль гражданам, привезенным немцами из восточных районов в наш район БССР.

После освобождения нашей территории от немецких оккупантов, когда начал производить мобилизацию Несвижский РВК лиц, подлежащих в Советскую Армию для защиты нашей Родины, то один мой сын сразу был призван, и с оружием в руках пошел защищать нашу Родину, который погиб за нее.

Но сын Иван, почему-то проявил трусость, уклонился от мобилизации в Советскую Армию и стал скрываться.

Но в период, когда мой сын Иван скрывался, на территории Несвижского района появились банды, которые ограбляли финагентов и убивали Советских работников.

Когда его (сына) задержали и начали вести следствие за сталинским режимом, и были предъявлены ему ложные следственные доказательства, по которым суд и судил.

Поясняю, что мой сын Иван в банде не участвовал, убивать советских работников не убивал, ограбления финагентов не делал.

Вся его вина перед нашей Родиной, что он скрывался и не пошел на защиту нашей Родины.

Прошу Президиум Верховного Совета БССР сделать помилование моему сыну, оставшиеся 5 лет, так как мой муж, а его отец умер. В настоящее время я имею 73 года и осталась единственная без рода. Здоровье плохое, и чтобы он мог похоронить меня.

Считаю, что за 20 лет от искупил свою вину перед нашей Родиной, за то, что не пошел защищать нашу Родину».

Вот на это я получила ответ, теперь следом пишите вот по этому адресу: Председателю Президиума Верховного Совета БССР.

Такое же содержание письма в Москву Председателю Верховного Совета СССР. И ответа не получила.
Ваша мама Серафима».















Из писем И.Романчуку Леокадии Яроцкой (его невесты).

Справка

Согласно электронной базы данных «Мемориал жертв политических репрессий в СССР», Яроцкая Леокадия Иосифовна, род. в 1924 г. в д. Саская Липка Несвижского р-на Барановичской обл.; образование н/среднее; Не Работала. Проживала: Барановичская обл., Несвижский р-н, Несвиж, ул. Рудавской 26. Арестована 31 января 1949 г. Приговорена: судебный орган 15 июня 1949 г., обв.: 63-1, 24-70.76 УК БССР — член а/с орг-ции.
Приговор: 25 лет ИТЛ, 5 лет п/п, конфискация имущества, отбыв.: Морд.АССР, освоб. 24.12.1954 Реабилитирована 19 августа 1955 г. КГБ при СМ БССР[16].

27.XI.55 г.

«… Вообще я тебя должна все-же ругать, когда ты поумнеешь. Здесь натворил чудес и там продолжаешь, в противном случае не надо было ехать тебе на Колыму…».


4.I.56 г.

«… Спрашиваешь, какого мнения о тебе некоторые? Боюсь, что не совсем хорошего. Большинство поверило, что действительно думал быть вроде фюрера и считают тебя вольнодумцем, пошедшим по неправильному пути, вот и все.

Меня это страшно обижает, и я стараюсь не затрагивать этого вопроса.

Рожнев передавал тебе привет, он тоже был такого мнения, но я старалась убедить его, что это не так…».


30.I.56 г.

«Дорогой Янак!

Получила твое письмо в основном 14.I. Читала много раз, стараясь по-настоящему понять тебя. Да, между нами действительно нет того понимания, что раньше.

Как не стараюсь быть прежней, но должна тебе сказать откровенно, это мне не удается (не хочу кривить душой).

Впрочем, ты и сам это чувствуешь, хотя подразумеваешь не ту причину, которая на самом деле есть. Ты пишешь, что, когда мы кушали из одного котла, у нас было больше понимания. Ты ошибаешься, это совершенно не так. Мои отношения к тебе (вне моих желаний), к сожалению, изменились с 49 г.

Я тебе об этом подробно писала (в Караганду), но ты, по-видимому, не получил это письмо.

До 1949 г. я считала тебя самым дорогим и близким человеком, которого я любила и готова была жертвовать даже собой. Я безгранично верила тебе и мне казалось, случись с тобой несчастье, у меня не оставалось цели для существования.

1949 г. – год кошмаров. Еще во время следствия мне пришлось слышать насмешливую иронию по поводу твоего «постоянства», но тогда я еще не придала этому никакого значения, зная некоторые приемы следователей. Но вот Брестская пересылка. Здесь мне пришлось познакомиться со многими их твоих «знакомых». Признаюсь, не рада была этим знакомствам. Они не пожалели меня, преподнеся как на блюде твои любовные похождения.

В меру некоторых фактов я поверила всему.

1.) Шаповал Леля, тараторящая о твоем обещании ей и о вашей тесной связи (я не думала, чтобы она преследовала этим какую-либо цель, ибо она заглупа была для этого), следовательно, она просто делилась пережитым.

2.) Случай, наиболее потрясший меня.
Некая Голос, или Колос, где тебя обнаружили.

В то время, когда я и десятки людей, терпевших из-за тебя, фактически, переносили нечеловеческие мучения, питались слезами – ты в это время искал наслаждений, справлял именины, напивался и ложился в кровать с женщиной, забывая, что где-то мучается Ледя, так свято любившая тебя.

Кстати, где тебя взяли, на погребе с девушкой, или в амбаре с ней же?

Прости меня, но слышать такие вещи, причем от людей, достаточно внушающих доверие, и некоторые другие факторы, отразились на мне ужасно. В то время у меня и без этого было тяжелое, как моральное, так и физическое состояние, а тут еще новые «приятности". Поверь, мне было стыдно за тебя слушать бесконечные грязи.

Я задавала себе вопрос: Почему о других, подобных тебе, не говорят этого?

Не находила никакого оправдания тебе и решила забыть о тебе. В то время мне каждая мысль, или воспоминание о тебе была просто гадкая.

Я чувствовала себя раздавленной, оборвалась жизнь, вера, надежда и все хорошее, что может быть у человека в душе.

Я не находила опоры, даже мысленно, ни в чем. У меня было одно лишь желание (и такое искренне) – умереть скорее, чтобы не переносить больше позора и стыда.

Приехала в лаг. В карантине встретила Рожнева (в то время мы могли переписываться). Мне необходимо было вылить свою душу кому-нибудь, кто бы понял меня. Я решила, что более подходящего объекта я не встречу (все ведь далекие, чужие люди). Так, я рассказывала ему в письмах свое состояние души, и мне кажется, он понимал меня. Он старался убеждать меня в обратном, ставя под сомнение мои доводы, но убедившись в тщетности своих убеждений, переключился на нотку успокаивающую, делясь, в свою очередь, своим пережитым. Вот почему он остался по сегодняшний день дорогим товарищем.

Приезжаю в лаг. Здесь как на зло узнаю Надю Шаповал (вечная память). Она, как и Леля, оказывается больные люисом (люэс, льюис, сифилис – А.Т.), отчего Надя и умерла.

Зная твои отношения с этой семьей, я пришла в ужас. Ох Янак, если бы ты знал, сколько все это мне стоило?

Во мне произошел какой-то перелом и слово «Янак», тое близкое и дорогое, отошло далеко, чему я в душе радовалась. Прошли годы, и я стала почти спокойна. Но опять же встречаю твою мать. Отношения между нами были хорошими. Я ее уж уважала как землячку.

Поневоле возникли разговоры о тебе. Опять в душе что-то зашевелилось и ожило. Кажется, справедливо говорят: любящее сердце способно прощать, или что-нибудь другое, но я опять начала думать о тебе.

Несвиж как раз больше заставил меня думать о тебе. Не знаю почему, но это так. Правда здесь мне так же преподнесли сюрприз по секрету, что ты, якобы, был «больной», когда тебя взяли.

Янак, прости меня, знаю, что все это будет больно тебе читать, тем более, если ты не виновен. Ты писал уже мне о своей невиновности, я от души стараюсь верить, я хочу быть прежней, но нет, нет, да и нахлынет волна сомнений. Вот основная причина, замеченной тобой во мне перемены.

Я буду бесконечно благодарна тебе, если ты мне основательно докажешь свою правоту и превратишь меня в прежнюю Ледю. А может ты вовсе не желаешь этого? Напиши мне тогда об этом, теперь я уж все могу переносить, жизнь меня научила всему…».

21.IV.56 г.

«… Хорошо сделал, что написал в Министерство юстиции. Странно ты рассуждаешь. «Послевоенное все отпало». Мне кажется отпала «организация» и что все твои преступления были организованного порядка, а личное преступление никуда его не денешь, так как факты остаются фактами, но «Бог не без милости», как говорит пословица.

Благодарю тебя за фотокарточку. Должна сказать, что ты совсем не изменился. Рада за тебя. Итак, придется кончать. Желаю тебе удач и доброго здоровья.

Привет друзьям твоим.

Пиши только не о «бобрах» всяких, ибо я как начну считать твоих «бобрих», так и пальцев не хватит для счета.

Целую крепко – Ледя».

26.VII.56 г.

«Дорогой Янак!

Получила твое письмо за 9.VII. Спасибо большое. Не нравятся мне в нем твои громкие фразы в отношении некоторых вещей. Я не могу понять, думаешь ли ты в самом деле о том, что пишешь? Если так, то это меня еще хуже злит. Следовательно, ты и сейчас смотришь на вещи не здраво и не реально. Знай, какую бы шкуру волк не одел, он останется все равно хищным зверем и от этого он не меняется, за исключением своего внешнего облика, но отнюдь не внутреннего. Но об этом не стоит и писать…».

6.XII.56 г.

«… Я при всякой оказии стараюсь узнать о тебе что-либо. И вот на днях меня очень опечалили, сказав, что, якобы, в вашем с/с (сельсовет) запрашивали, примет ли он тебя на жительство, в чем с/с отказался. Не знаю, правда ли это, но, если так, очень печально. Я не понимаю, почему ты пишешь, что тебе безразлично, когда ты освободишься, раньше, или позже. О, если бы ты знал, как я жду его, т.е. твоего освобождения. Если ты освободишься, я очень прошу тебя, не предпринимай никаких серьезных шагов, не сообщив мне об этом. Хорошо?...».



Скан документа, предположительно ответа на аналогичный письменный запрос в Несвижский раисполком родителей Янки Романчука на предмет разрешения проживания сына при его освобождении.

22.IX.56 г.

«… К сожалению, я действительно плохо верю в твое скорое освобождение. К сему, в лучшем случае. Если ты даже освободишься, здесь тебе жить нельзя (верь мне)…».

15.III.57 г.

«…Кстати, не очень давно пришлось встретиться с Букой Виктором, который знает непосредственно от одного из твоих сообщников последние твои похождения, в ту ночь майскую 49г. Да, так Виктор мне так же сказал, что ты действительно был в интимных отношениях с той девушкой. Только он, чтобы не обидеть меня, высказал свое предположение о твоих возможных целях скрываться и т.д.

Но все это, как говорят, еще «казали-мазали», но ведь у меня и без сказанного есть твердые доказательства того, что ты, еще встречаясь со мной, при возможности был в близких отношениях с другой какой-то женщиной. Мне совершенно не интересно даже, кто она. Факт только, что она была нехлюей(?)-неразборчиво. Возможно имелось ввиду, что не была больной льюисом-сифилисом)…».

Из письма (на беларускай мове) от 25.VI.1956 г. И.Романчуку его товарища по лагерю, освобожденному 10.09.1954 г., Шестаковича Василия Андреевича, 1913 г.р., урож.д.Зуборевичи Бобруйского района Могилевской области, арестованного 30 ноября 1944 г. и осужденного 19 июля 1945 г. по ст. 63, п.1 УК БССР «Измена родине» к 10 ИТЛ. Реабилитирован 22 ноября 1955 г.[17].

«Дарагi сябра Iван!

Я твой другi лiст атрымау. Добра, што ты успомнiу аб некаторых дома, а то я думау, што буду адзiн. Цяпер я праведаю iх. Я пыст… (неразб.) еду у водпуск — на 48 дней, але з тым замерам, каб уладзiцца там на працу i не вярнуцца сюды больш. Усе едуць — робiцца тут сумна без сваiх. Я адзiн.

Прауда у Iнцк шмат сваiх хлопцау знаемых — там весялей. Некаторыя паехалi дадому, а некаторыя падпiсалi дагаворы i асталiся.Шмат яшчэ не атрымалi паспартоу. Есць там i нашыя жанчыны. Хлопцы жэняцца.Я еду дадому. Не знаю, як мяне, як мяне спаткае Радзiма, хто там са знаемых ранейшых. Завуць мяне дадому спецыяльна нова-знаемыя жанчыны. Адна з Лiды — асвабадзiлася у 54 г. па малалецтву, другая зусiм раней не знаема. Пагляджу на месцы, што мне рабiць.

Услан-Ракi рашыу астацца, хацяб i матэрыяльныя умовы былi дрэнныяПамучыуся год, а потым можа будзе лепей.

Некаорыя з нашых хлопцау пажанiлiся i параз яджалiся па розных куткоу свету.

Я сам не спатыкау, але другiя расказвалi, што Сымон Р(аманчук) (двоюродный брат И.Романчука) быу у Iнце на 3 ОЛПе. Там быу замешаны у нейкай арганiзацыi i прысуджаны к растрэлу. Твой напарнiк па справе у Варкуце. У Абез...(неразб) я спатыкау крауца з Завiрой(?-неразб) па твей справе, у Архангельшчыне настаунiка з Чарнiцы, якi мне шмат расказвау аб Сiдаровiчу i таксама аб цябе (у 50 годзе) Дакладна я даведауся ад Мiшы К. (Кожич — А.Т.) аб яго сябрах нядолi…».

Справка


Сымон Романчук был офицером БКО, вернулся из Германии, или Чехии в Беларусь как будто для участия в антисоветской борьбе, однако летом-осенью 1945-го был арестован[18].

IV. Свидетельствуют ветераны органов внутренних дел.

Еще одним источником информации про И.Романчука и Демуха в исследуемом сюжете служат, собранные мною воедино, письменные и устные свидетельства бывших сотрудников органов внутренних дел.

По некоторым свидетельствам старожилов Несвижчины, активным участником борьбы с Романчуком и его боевиками от Несвижского РОМ был старший оперуполномоченный ОУР (должности начальника розыска тогда в отделе милиции не было) Эминов Исмаил Байзурович



Фото: И.Б.Эминов в рабочем кабинете Несвижского РОМ МГБ. 2-я пол.1940-х — нач. 1950-х гг.



Фото: он же и оперуполномоченный ОУР Несвижского РОМ МГБ Шумен. 2-я пол.1940-х — нач. 1950-х гг.

Из машинописных воспоминаний бывшего партизана, сотрудника Несвижского РО НКГБ/МГБ, а в последствии милиционера, ушедшего в запас с должности 1-го заместителя начальника Несвижского РОВД, Янчевского Марьяна Иосифовича, 1924 г.р., уроженца г.п. Домачево Брестской области:



«Весной 1946 г. на территории района появилась банда, руководимая бывшим секретарем СБМ (Союз Беларуской Молодежи) (фашистская организация) Романчуком Иваном Григорьевичем (Владимировичем-А.Т.) – кличка «Цыган». Он именовал себя президентом Белоруссии. В состав банды входили: Демух Николай, Буко, Разумко, Якубович и другие. Всего 16 человек. Банда действовала с 1946 по май 1949 гг. Имел большие связи с дезертирами Советской Армии, изменниками и предателями Родины. Располагались бандиты на территории 4-х районов: Ляховичском, Городищенском, Клецком и Несвижском. Террор, грабеж, убийство сотрудников НКГБ и НКВД, работников советского партийного актива – все это происходило во время коллективизации в Несвижском районе, и творили эти злодеяния грязные руки убийц.

В ноябре 1948 года банда Романчука ворвалась в помещение Квачевского с/Совета, где проходило собрание актива. 5 человек было убито и среди них зам.председателя райисполкома Бирюков Николай Андреевич, который вел это собрание.

В поимке банды Романчука главную роль сыграл бывший начальник НКГБ подполковник Аршинов Николай Андреевич. Это настоящий, смелый, оперативно грамотный чекист. Он пользовался большим авторитетом в своем коллективе и среди населения района. Под его руководством вся банда была захвачена, несмотря на вооруженное сопротивление с применением автоматов и гранат. При захвате банды 2 сотрудника НКГБ были ранены. Бандиты попали в плен живыми».





Фото: ястребки, сотрудники НКВД/НКГБ и сельский советский актив Несвижского района в первые послевоенные годы.

А в одном из своих последних интервью районной газете «Несвижскiя Навiны» в статье «От рядового до полковника» за 22.04.2014 года Марьян Иосифович рассказал также следующее:

«Был январь 1948 года. Один из главарей банды – Романчук – прятался раненый в Боярах на чердаке у родственников. Эту информацию получил старший оперуполномоченный НКГБ (МГБ) старший лейтенант Иосиф Гейсик. И принял решение самостоятельно задержать бандита, на счету которого значилась не одна человеческая жизнь.
Позже были установлены обстоятельства гибели сотрудника НКГБ (МГБ), который принял мучительную смерть, выполняя долг перед родиной, защищая тех, кто хотел мирно жить и работать.

Самое трудное для меня было то, что пришлось в ходе раскрытия преступления помогать врачу Якубовскому при экспертизе. Передо мной лежало тело погибшего друга. А в глазах стояли его маленькие осиротевшие дети и несчастная жена…

В то время отделом милиции руководил Аршинов. Был разработан новый план действий, и банда Романчука, как и его помощники, были выявлены и арестованы. Сам Романчук был ранен, и мне пришлось сопровождать его в больницу, чтобы зашить поврежденную руку. Помню, как дрожали руки хирурга, который обрабатывал рану. Ведь имя бандита в то время навевало ужас на каждого жителя района.



Фото: одна из первых послевоенных групповых фотографий милиционеров Несвижского РОМ

Смертной казни в то время не было. Отбыв 25-летнее наказание, Романчук вернулся в районный центр, объясняя это тем, что ему нужно кое с кем расквитаться. Он подразумевал меня.
Позже он все же уехал из нашей местности.

Но после нечаянной встречи с ним на улице, уехала из города и семья Гейсик.
Сейчас они живут в другом государстве»[19] (России — А.Т.).



Фото: Иосиф Гейсик



Фото: могила И.Гейсика на кладбище г.Несвиж

Ремарка

В одном из изданий КГБ Республики Беларусь читаем:

«Иосиф Гейсик давно выслеживал банду Романчука и его самого. Однажды истребительному батальону удалось блокировать банду, многие были захвачены или убиты. Романчука ранили, но ему удалось ускользнуть, отсидеться у своих родственников в деревне Бояры.

В январе 1948 года Иосиф находился на своей подопечной территории, объезжал деревни Липского сельсовета. 17 января один из источников сообщил место, где скрывается Романчук. Не дожидаясь подмоги, Гейсик отправился в Бояры. Держа пистолет наготове, Иосиф Александрович вошел в дом. Романчук выстрелом из боковой комнаты тяжело ранил его, а потом зверски добил ножом. Позже эксперт насчитал на теле офицера 26 ран.
Тело чекиста обнаружили назавтра возле деревни Жанковичи, куда вывез его Романчук. Лейтенанта Гейсика Иосифа Александровича с воинскими почестями похоронили на Несвижском кладбище. На похоронах присутствовали районное советское и партийное руководство, коллеги по службе, многие местные жители. Вдове Ольге Николаевне, с которой у Иосифа Александровича было трое детей, назначили пенсию»[20].

Из рукописных воспоминаний бывшего партизана, а потом участкового инспектора милиции Городищенского, а после ликвидации района — Барановичского РОМ, Романюка Владимира Ивановича, 22.07.1921 г.р., урож. д. Романюки Новогрудского района Гродненской области:



Фото (надпись на обороте): ястребки 1.Бочаров Иван Николаевич 2.Радионов Григорий 3.? 4 УИМ.Романюк В.И. д.Стайки (трехлинейки).


А вот такие удостоверения полагались ястребкам в Барановичской области (разворот).

«… В 1944 году, в июле месяце, меня направили участковым инспектором (Стайковский, Голынковский с/Советы). В это время это было Городищенское отделение милиции (Городищенское РО НКВД). Начальником РО НКВД был к-н Гришин (у него заместителем по милиции л-нт). Структура милиции состояла из: уголовный розыск – 3 сотрудника; ОБХСС – 1 чел.; паспортный стол – начальник, паспортистка; участковые инспектора – на каждые 2 Совета сотрудник (всего около 20 чел.); и один сотрудник (оперуполномоченный) по борьбе с бандитизмом – Харков Владимир Яковлевич, л-нт.

Гришин был начальником НКВД до 1945 г. За незаконный расстрел одного жителя дер.Мицковичи получил 5 лет тюрьмы.

После Гришина начальником НКВД был назначен ст.л-нт Кузнецов (заместителем по милиции был к-н Зяблев). После Кузнецова был Артеменко (проработал до 1957 г.). Позже Артеменко работал в Бресте. У Артеменко замом по милиции был ст.л-нт Емелин Василий Емельянович (годы перед объединением с Барановичским районом). Перед объединением с Барановичским районом должность начальника РО НКВД была упразднена, а появилось название Городищенское районное отделение МВД. Начальником был Павленок (1957-1960 гг.).

Участковым я работал до 1946 г. В 1946 г. мне присвоили мл.л-нта милиции (помощник оперуполномоченного ОУР). В этой должности я проработал 6 месяцев. Должностной оклад в то время был 400 руб. (пуд муки на базаре – 900 руб.), и я написал рапорт об увольнении, или переводе участковым. Мою просьбу удовлетворили, и я был направлен в Полонечку участковым (1947 г.).

На то время уже существовало централизованное снабжение имуществом. У меня был номер по обеспечению 13465, зарплата участкового: 300 руб -1944/45 гг.

Не успел проработать один год, как начались выборы, куда ко мне в помощь приехал пом. о/уполн. Говрон, где мы распределились по избирательным участкам. Во время голосования он (Говрон) в Полонечке застрелился.



Фото: на одном из сельских избирательных участков БССР 1946 г.

После Полонечки я работал в Крошино. Существовала здесь банда (около 35 чел.), главарь – Романчук и его помощник Демух. И они решили меня убрать. Дважды приходил ко мне Романчук, переодевшись в форму майора НКВД. В это время меня дома не было (приезжали ко мне днем), о чем я докладывал своему начальнику. После этого (1948г.) руководство отделения милиции меня перебросило в Почаповский и Круплянский сельсоветы».

Из воспоминания Владимира Ивановича Киселя, 1925 г.р., урож. д.Хлюпичи Новогрудского (теперь Кореличского) района, ветерана советско-германской войны и ОВД. Записано летом 2017 г.:



Фото: В.И.Кисель. 2-я пол.1960-х.

«Когда я после демобилизации из Советской Армии пришел в ноябре 1949 года на работу Барановичскую тюрьму, то на слуху у сотрудников органов внутренних дел и государственной безопасности была недавняя история с задержанным накануне известным в округе бандитом Думухом. Говорили, что одевал он форму полковника, приходил куда в столовую, или ресторан, кушал, а потом оставлял записки со следующим содержанием: «Демух обедал – никто и не ведал». Говорили, что для того, чтобы поймать Демуха, заслали к нему человека из органов. Человек этот какое-то время для прикрытия работал настройщиком на мельнице в д.Полонечка, а потом «убежал» в банду, которую потом взяли на хуторе близ д.Задвея. Рассказывали, что двое бандитов из демуховой банды (надо думать сам Демух с напарником) убили председателя и секретаря Голынковичского с/Совета. Дело было осенью.

Поехали они на телеге с извозчиком в Погорельцы (полустанок), где крестьяне должны были сдавать урожай на налог. А в это время подходят к одному из этих крестьянин, который жил рядом с лесом и уже приготовился к приезду сельсоветчиков, двое неизвестных и спрашивают: «Кого ждешь?» Тот и ответил.

Неизвестные пошли в лес и когда переняли телегу, когда та уже возвращалась обратно. Остановили лошадь и спросили у извозчика, кого он везет. Тот ответил, что председателя и секретаря сельсовета. У председателя был пистолет, но он ему не помог. И его, и секретаря застрелили, а извозчика не тронули. Забрали этот пистолет и сельсоветскую печать. Фамилия председателя была Вильчковский. Был он из д.Рабковичи (сейчас Великолуцкий с/С Барановичского района).

Милиция арестовала извозчика, и пока шло разбирательство по делу, он сидел в тюрьме. А когда Демуха словили, у него нашли сельсоветскую печать и пистолет Вильчковского».

Справка

Судя по всему, здесь речь идет о следующем вышеуказанном пункте обвинения приговора суда:

«…осенью 1948 г. вместе с участником организации Буко и Разумко убили финагента Абрамовича в его доме, председателя Голынковского с/с Городищенкого района Сташинского и секретаря этого с/с Колоша Василия, изъяв у них два пистолета и печать с/сов…».

Из беседы с Юрием Павловичем Кублицким, 1937 г.р., урож. Кореличского района, жителем Барановичского района, ветераном советской милиции. Записано летом 2017 г.:

«Проживая и работая в Барановичах, от старших милицейских товарищей приходилось слышать рассказы о том, как известный послевоенный бандит Демух приезжал в город, обедал в столовых и оставлял после себя такие записки: «Кто обед выдавал – тот Демуха видал», после прочтения которых, подымался большой переполох с вызовом милиции и чекистов. Однако, когда они прибывали на место, то от бандита и след уже простыл».



Из беседы с Марией Казимировной Вишневской, 1936 г.р., жительницей г.Столбцы, бывшим начальникм паспортного отдела Столбцовского РОВД. Записано в марте 2017 г.:

«… В послевоенные годы у нас в районе гремела молва о двух бандах: Барана и Демуха. Демух скрывался где-то на территории Шашковского сельсовета...».

V. Свидетельствуют простые обыватели.

Из воспоминаний Янутя Филорета Григорьевича, 1925 г.р., урож. и жит. Д.Верхнее Чернихово Барановичского района, ветерана советско-германской войны 1941-1945 гг. Записаны историком Алесем Киркевичем (пер. с бел. мой – А.Т.):

«- Когда вернулись из армии, что увидели на родине?

— На базе имения панского был совхоз уже. В Юшковичах люди были против власти советской. Там бои были с милицией, с «ястребками». Их в колхозы, а они не шли, тогда их силой. А у них оружие, сопротивление было, ой… Сколько же там «гаспадароу» погибло… Где же ты можешь против власти брать оружие и выступать?! Панский дом сами люди спалили, когда как совхоз уже был.

А почему спалили?

— Сначала там школа была, потом совхоз забрал под контору, а люди спалили, чтобы на базе имения колхоз не создали! Специально жгли: против власти люди шли. Однако где же ты пойдешь?.. Забирали после. Забрали и забрали… Никто не ернулся. Секретаря сельсовета убили, председатель то спасся – его ранили тяжело были. И другой раз нападали… Тут банда была этих… демухов. Банда демухов.

— Что за «демухи»?

— Местные, они при немцах в полиции служили. После по деревням скрывались, или где-то в лесу или пуще вся эта организация была… холера его знает.

— А за кого они были? За Польшу?

— Они против власти советской были. А за кого были?.. Не знаю. За немцев же раньше воевали. Люди боялись. Нигде никто никогда не говорил про них. Т.к. кто знает? Передадут им – и все…
— Однако же кто-то их, наверное, поддерживал?

— Конечно! Однако ж это все тайна было. Только потом уже выяснилось, кто да как. Из нашей деревни там не было никого, спокойная была деревня. Может, с Нагорной было пару человек, с Нижнего (Чернихова) несколько.

— Сколько человек огулом?

— Кто их знает.! Они же ночью заявятся… Говорят, и там их видел, и там видел… везде. А сколько неизвестно. Однако, наверное, не маленькая шайка была. Где-то в 1948 или 1950-м – рассказывали – их половили. Двоих в Барановичах повесили. Такая жизнь была»[21].

Из рукописной автобиографии от 18 мая 1956 года Войниловича Семена Михайловича, 1922 г.р., уроженца Узденского района Минской области, участника советско-германской войны, бывшего советского партизана, жителя г.п.Городея Несвижского района:

»… После демобилизации из рядов Советской Армии, я был направлен наработу в Несвижский район бывшей Барановичской области. С марта по июль 1946 г. был учителем Сычевской семилетней школы, с июля 1946 по январь 1948г. учителем, а с января 1948 по август 1949г. директором Велико-Липской семилетней школы; с августа по декабрь 1949г. работал завучем Карцевичской семилетней школы, а сдекабря 1949г. работаю директором Сасско-Липовской семилетней школы. В 1951 году заочно окончил историческое отделение Барановичского учительского института.

Моя жена, уроженка д.В.Липа Несвижского района, работает учителем этой же школы..."

Из воспоминаний Вайниловича С.М., записанных мною — А.Т. 1.05.2019г., на тот момент старейшего педагога г.п. Городея и всего Несвижского района:

"… Когда меня отправляли на работу в бывшие Крэсы ўсходнія, то инструктировали с местными жителями по поводу своего партизанства, а также откуда родом, где живут родители, не распространятся, т.к. отношение местного населения к бывшим «народным мстителям» в массе своей далеко не однозначное, как и к усходнікам на должностях. Работаь тут сразу поле войны было опасно.

Супругой моей стала дочка бывшего при Панской Польше руководителя школы в Сацкой Липе (которая вместе с Янкой Романчуком была среди выпускников 1-го выпуска «беларускiх спецыялiстау пачатковых школ» 1943 года в Несвиже.

Когда был директором в В.Липе, местные га Троицу во дворе школы местные молодых березок понаставил. После чего меня вызвали в отдел образования района. А там встречают словами: «Ну как, священник?», «Здорово, поповский прислужник!» В общем, снимают меня с директорства. Вступился за меня Кулик — секретарь райкома партитии. Окончательная его резолюция была: «Хай работает учителем»…

Демух был правая рука Романчука. И в Сацкой и в Великой Лпе они ходили. А Демух был из Квачей. Помню тогдашнего председателя колхоза в Сацкой Липе Тюрина Владимира Михайловича. А Галузо был председателем в Великой Липе.

Был случай, когда в Сацкой Липе убили учителя истории. Постучали ночью в двери, а когда вышел на крыльцо — застрелили. Убийц так и не нашли… Ходили слухи, что это были Романчук с Демухом. Но тем слухам не верьте. На них много чего пытались повесить, т.к. поголоска про них очень сильная ходила. Я понимаю тех сельских тружеников. Крестьянин отдает повозку, лошадей в колхоз… Это было очень больно… Тогда в Квачах примаком был красноармеец Бобков, он был председетелем сельсовета. Держал ухо востро.

Агитировали тогда местные кандидаты в антихристы, чтобы на Пасху крестьяне обязательно шли на работу, а не праздновали религиозный праздник. Мало им было рабочих дней..."



Фото: Вайнилович С.М. Май 2019г.

Имеются также неподтвержденные сведения, что именно «бандой Демуха» как будто был убит лейтенант милиции Владимир Мысливец, бывший советский партизан, который с февраля 1949 г. был участковым инспектором в Столовичском, Вольнянском и Полонечском сельсоветах бывшего Городищенского района Барановичской области. 20 февраля 1949 г. он вместе сотрудниками военкомата поехал на хутор Бартники, чтобы «получить новые сведения про действующую в районе банду Демуха». Когда они находились в доме секретаря сельсовета, на улице послышались выстрелы. Лейтенант Мысливец выбежал из дома и сразу же получил пулю в левое плечо. «Лесные братья» его обыскали, забрали оружие, документы, одежду и скрылись. Сотрудники же военкомата все это время сидели в доме и даже не пытались помочь товарищу. Мысливец скончался от полученного тяжелого ранения 7 марта 1949 года. Его похоронили в городском поселке Городище, одна из улиц которого носит его имя[22].

VI. Свидетельствуют бывшие политзаключенные.

Из воспоминаний Петра Решетника, жителя г.Барановичи, 1926 г.р. (Записано С.Ершом в Гродно 17 июля 1998г.) (пер. с бел. мой – А.Т.):

«После войны на Несвижчине ходил «бандит» Демух. Он в 1944 году был призван в Красную Армию, однако там свои документы подсунул какому-то убитому, а сам сбежал.

Вскоре отец Демуха получил бумагу про смерть сына, однако быстро появился и сынок, живой и здоровый…

С Демухом скрывался Романчук. У них была целая группа. Действовали они даже около Барановичей. Ходили, убивали участковых… После к ним подослали провокатора, который сообщил органам их координаты. Демуха и его людей окружили на каком-то хуторе, и они сдались. Говорили, что какой-то Засулевич их сдал. Он также был в лагерях, однако домой уже не вернулся. Они получили по 25 лет заключения. Это был 1949 год, как раз была отменена смертная казнь, иначе бы их расстреляли.

Романчук сидел в Воркуте, а где был Демух – не знаю. По их делу много людей проходило: до кого-то они заходили, кто что говорил, кто стирал белье, кто патроны давал. Много их было на Инте. Две Демуховы сестры у нас сидели. Еще такая Бруй у нас была, теперь в Городее живет. Веремейчик, родственник Демуха, также был на Инте. Сидела по этому делу и Мария Веремейчик.

После лагеря Демух вернулся в свою родную деревню Квачи. Говорят, что он в больнице умер. Даже не помыли тело, когда привезли хоронить – не давали открыть гроб. А после брат потребовал: «Дайте открыть, может там вы собаку положили?!». Открыли, а он небритый, не помытый… Его родственники помыли, одели во все чистое. Возможно, что Демуха в больнице зарезали…

Романчук также вернулся домой, нашел свою бывшую жену. Та сразу кинула мужа и пошла к нему жить. Это мне Вера Космович из Городеи рассказывала. Она также сидела по этому делу как связная»[23].

Из воспоминаний Владимира Адамовича Киселя (1922-1999), урож. г.Клецка, участника подпольной организации «Союз Борьбы за Независимую Беларусь» (пер. с бел. мой – А.Т.):



Фото: Владимир Кисель. 1949 г.[24]

«… Еще в (Несвижской учительской) семинарии я и те хлопцы, с которыми я дружил, пришли к мысли, что немцы нам свободы не дадут. Назвали мы свою группу «Союзом беларуских патриотов». Никакого оформления в ней не было, мы только проводили беседы на политические и исторические темы. С советской действительности мы были уже знакомы и поэтому решили, что и советах хорошо не будет, что нам нужна своя народная держава. Недаром же у нас говорили, что первые советы (1939-1941 – А.Т.) были намного лучшие: скоро отошли.

На новом месте работы (директор школы в д.Рудовка Несвижского р-на) также сформировалась группа единомышленников. Присоединился к нам и один хлопец, который ранее был инструктором Беларуской самопомощи (Иван Романчук – А.Т.). Таких всех арестовывали, однако он не дался и пошел в подполье. Он собирался составить программу нашей организации и даже куда-то ее отсылал уточнять (Важное свидетельство, к которому мы еще вернемся –А.Т.)…

И с 1946 года я начал учиться в Гродненском пединституте. Мне очень нравилась история, однако я решил, что в такой ситуации, когда даже «Люблю наш край» петь опасно, лучше историей не заниматься. Я пошел на математику. Вступительные экзамены я сдавал все по-беларуски. И ходил в вышитой беларуской рубашке.

Поэтому мне сразу дали тут прозвище «заядлый беларус». Видать, уже и с этой причины за мной сразу началась слежка. Студенты часто дискутировали между собой. Известно же, опыт жизни при советах был слишком мал, чтобы начать всего бояться. Это только потом я дознался, что в нашей комнате на семь человек было два «стукача». Один из них, Коля Якубович, мне признался. При немцах его, шестнадцатилетнего хлопца, как самого грамотного в деревне, назначили на несколько месяцев старостой. В деревне его, к слову, староство то отбывали по очереди крестьяне по очереди. И когда он поступил учиться, то его заставили «стучать», пригрозив, что посадят, если не буде на них работать. Этот хлопец, земляк мой со Случчины, меня и предупредил, указав еще на одного такого среди нас. Его, однако все равно выгнали из института в 49-м году, разве за то, что никого не «заложил».

В конце 1948-го и в начале 49-го года начался разгром пединститута. Щербович почувствовал опасность (его вызвали в КГБ (тогда МГБ – А.Т.)) и скрылся. Меня же ни разу не вызвали. А он еще при немцах писал стихи и печатал их. Сбежал он сначала домой в Пинский район, следы его пропали. Майсеню забрали еще раньше. Забрали почти всех эсбээмовцев. Как будто членство в СБМ (Союз Беларуской Молодежи) было большим предательством. Многие хлопцы тогда вступали в СБМ, чтобы поменять посконные (холщовые) рубахи и самотканые штаны на магазинную униформу. В СБМ и кормили. Занимался этим БНС – Беларуская народная самопомощь, что-то навроде профсоюза. Инструкторы были. Собирали продовольствие, одежду для детских домов (особенно это удавалось на праздники). Тогда возами отвозили собранное в больницы и приюты, которые нужно было содержать.

К слову, в Несвиже была семья: Рада Шиманская и некий Ланской, эмигрант из Сибири. Как-то спасся при первых советах. При немцах работал служащим в городской управе. Имели они сына и взяли еще хлопца из детдома к себе. Когда пришли советы снова, то, конечно, арестовали Ланских, и даже деда Шиманского, и посадили. Хлопцы остались одни. На счастье, батьке детдомовского хлопчика, офицера Советской Армии, который прошел всю войну от начала и до конца, удалось отыскать свою жену, а потом и потерянного в военном лихолетье сына. Теперь настала их очередь опекать чужого хлопца. Офицер был, однако, пробивной, настойчивый и освободил-таки Раду и ее отца.

Подпольная организация


В пединституте учился я нормально, однако в национальном движении был уже с 46-го года, когда еще приезжал в Гродно знакомиться с пединститутом. Моя будущая жена, Галина Александровна Генуш, училась тут еще с 44-го года. И была у них организованная группа. Организатором был Михаил Кожич, бывший преподаватель беларуской семинарии, а на то время – артист ансамбля Рыгора Ширмы. Ансамбль работал в Гродно…

Купили они тут в комиссионном магазине машинку с латинским шрифтом. Кожич приезжал ко мне в Несвиж Он тогда был связан с Романчуком, который был тогда на нелегальном положении и находился в лесу. Романчук был также учителем начальных классов. Учительствовал еще при первых советах. Бывший западнобеларуский комсомолец, придерживался марксизма-ленинизма. Развитый хлопец был. Также окончил Несвижские курсы.

Когда меня перевели в Рудовку директором школы, то произошел там однажды интересный случай (1945-й г.[25]). Понадобилось мне по какой-то надобности наведать Квачевский сельсовет, к которому относилась моя школа. И в этот самый момент на сельсовет налетела милиция из Несвижа. Оказывается, участковый милиционер задержал Романчука, однако не был уверен, кого словил: из описания – как будто Романчук, а по документам – нет. Поэтому милиционер закрывает задержанного в задней комнатке сельсовета, а сам на мотоцикл и в Несвиж. А Романчук тем временем достал тихонько вставные оконные рамы…, (пролез) через окно – и скрылся. Советские помощники не учли, а может и слышали да молчали», вспоминал Вл.Кисель. Когда в Квачи приехала опергруппа, Романчук уже был далеко. Участкового арестовали, он получил 10 лет лагерей за то, что как будто, «умышленно Романчука одного оставил, чтобы тот сбежал.

Кожича на следствии сильно пытали, он даже вены себе резал. И вынужден был выдать всю свою группу, всех: и девчат, и мою жену, и меня, и Казика Яроцкого. Однако самого его выпустили, хотели приманкой сделать для Романчука. Однако, на счастье, он забыл, что привозил мне от Романчука письмо с предложением встречи. Если бы он не забыл, то был бы я квалифицирован как бандит, и дали бы мне 25 лет. Секретарь Квачевского сельсовета также показала, что видела, как мы с Кожичем заходили к Яроцким.

Рассказал своим палачам Кожич, что и программа с уставом у нас разрабатывалась. Однако их кэгэбисты не смогли разыскать. Программу написал сам Романчук, мы ее обсуждали. Почти то же самое, что теперь в БНФ. Было там про земельные наделы, про большие наделы тем, кто сражался за независимость Беларуси. В программе подчеркивалось также, что мы против любого террора, кроме только случаев самообороны. И правило это было нарушено только однажды…

Структурно организация состояла из конспиративных групп, участники одной группы не знали членов другой и наоборот. Я создал также две группы. Однако и руководители групп не знали ничего про группы один одного. Если бы это было не так, то боже мой, сколько людей потерпело бы ни за что! И родители сидели бы, а не только мы…

Эту программу и статут отдали мы нашим девчатам-студенткам отредактировать. И вот когда они сидели над нею в комнате подруги моей жены, перед окном мелькнул околыш милицейской фуражки. Девчата, думая, что это идут к ним, взяли и кинули программу с уставом в печку, которая как раз топилась, так как была уже поздняя осень. Так пропали оригиналы этих документов. Там мы подписывались нашими псевдонимами. У меня был «Роса» — так я подписывал свои стихотворения в школьную газету при первых советах.

Кэгэбисты, зная про содержание программы, добыть ее, однако, не смогли. Нашли только печатную машинку, и это было их основное вещественное доказательство. Та как мы напечатали на ней латиницей несколько видов листовок с призывом против колхозов.

Я сам их раскидывал из окон вагона по дороге домой. Конечно, попали те листовки и кэгэбистам в лапы.

А указанный исключительный случай произошел так. Нас уже кончали судить, как Романчука словили. На суде мы про этот случай и узнали. Романчук имел свою группу. Какая она, из кого состояла, это было не наше дело. Ночевали однажды они (люди Романчука) в лесу, в роще. Хутор назвался Уша. Хозяева там были зажиточные, однако между ними хозяйствовала там с оравой детей и солдатская вдова. Хозяйство у нее было неважное: не справлялась баба одна. А тогда нужно было «контингент» сдавать налог большой. И вот в тот день как раз приходит милиционер с финагентом и забирают за недоимку корову. Та вдова давай плакать и голосить. Хлопцы в лес встревожились. Послали одного без оружия в разведку. Разведав в чем дело, тот быстро возвратился к Романчуку и докладывает. И вот тут душа у этого крестьянского хлопца не выдержала, и он решает коровку ту эту отбить. Опередили они тех грабителей, сделали засаду и начали стрелять. Кто-то попал в финагента. Тот упал и выпустил веревку. Коровка воспользовалась моментом и убежала домой. Так коровку ту и не забрали, т.к. потом было уже совсем неудобно ее забирать. Тогда и Миша Кожич уже был в его (Романчука) отряде, имел винтовку и также стрелял. Так по крайней мере говорили н суде, хотя сам Кожич это и отрицал.



Фото: слева послевоенный финагент в форме. БССР.

Судья, въедливый гад, съязвил:

Так что, выходит, советская власть обижает солдатских вдов, а вы их защищаете?

А Кожич и отвечает:

— Да, выходит так.

Из нашей местности в Гродно было много студентов. Приезжали, рассказывали, что в Несвижском районе действует какая-то банда, убили финагента. А я знал про это и без них. Знал, что этот агент и у немцев работал на такой самой должности. У меня и вырвалось, что мол, так ему агенту и надо. Тут же прикусил язык, т.к. понял, какую промашку сделал. Хорошо, что наш другой сексот не предал моим словам большого значения, а только возмутился…

Организацию органы посчитали за лучшее «отменить». Т.к. неудобно им было: одних крестьян проходило по делу до 500 человек. Вместе с Демухом[26].

Ремарка

Про некоторых из участников организации, известно также то, что Вера Космович полтора месяца прятала в Городее Геннадия Бовдея, которого разыскивало МГБ. Евгений Космович организовал ему встречу с И.Романчуком, и тот забрал его в лес. Про Г.Бовдея известно, что во время немецкой оккупации он учился в Несвижской учительской семинарии, был в беларуской офицерской школе в Минске, а после отступления из Беларуси попал в дивизию Зиглинга. После войны вернулся на родину. Был репрессирован, наказание отбывал в Казахстане. После освобождения жил в Барановичах.

В 1947 (скорее всего веной) к людям И.Романчука примкнул и участник ансамбля Рыгора Ширмы 32-годовый Михась Кожич, который жил в Гродно и был одним из лидеров конспиративного «Союза Борьбы за Независимую Беларусь». Он почувствовал, что им заинтересовалось МГБ и перешел на нелегальное положение. Однако долго в лесу он не пробыл, вероятно не мог переносить тяжелых условий партизанской жизни. Не мог Кожич и вернуться в Гродно, поэтому прятался на хуторе родителей Киселя на Клетчине[27].

Про Демуха

Демух Николай был сам по себе, он был, собственно говоря, большой индивидуалист. Партизанил при советах в нашей местности, в том самом Квачевском сельсовете. А рассорился он с властями из-за самогонки. На войне хорошо воевал, имел награды и личное оружие. Пришел с войны на разоренное хозяйство, хотел разжиться и организовал в лесу что-то вроде спиртзавода. Гнал самогонку массово. Власти от него не вылезали, приезжали эту гарь хлестать. Однако им все было мало. Стали шантажировать, угрожать, даже раз арестовали, однако выпустили. Прошел слух, что прокурору взятку дал. Потом, говорят, и прокурора того посадили из-за Демуха. Вынужден был Демух уйти в партизаны. Большого вреда он им наделал…»[28].

Ремарка

Когда летом 2017 года в Несвиже я собирал материал по рассматриваемым событиям, то сведущие по теме ветераны Несвижского РОВД, они поделились со мной следующей информацией.

Конфликт с властями наметился после того, как Н.Демух выкопал рядом со своим домом пруд (сажалку) под рыбу. После этого его то ли заставили его закопать, то ли обложили налогом, но привлечение к ответственности за выгон самогона явилась карой за то, что тот воспринял это, что называется, в штыки и стал предъявлять претензии своим бывшим друзьям и покровителям.

Примерно также описывали мне ситуацию и один из свояков Демуха, с которым мне удалось пообщаться о его судьбе в ходе телефонного разговора.

Справка


Согласно материалов уголовного дела, хранящегося в архиве КГБ РБ мае 1947 года. к группе Романчука примкнул Н.Демух, который был более известен среди местного населения.

Николай Демух родился в 1920 году в д.Квачи Несвижского района. В анкете арестованного, заполненной в тюрьме МГБ в мае 1949 года, указано, что он имел 5 классов образования, работал плотником, был беспартийным[29].

В августе 1944 года Н.Демуха призвали в Красную Армию, он воевал, был ранен. Демобилизовался в июне 1945-го, вернулся на родину, где жила жена. В мае 1946 г. милиционеры нашли у него самогонный аппарат, за что Демух был административно наказан 7 сутками ареста в КПЗ в Несвиже. В октябре 1946 года ему снова стал угрожать арест по старому делу. По совету знакомого милиционера Демух перешел на нелегальное положение. До весны 1947-го он прятался в схроне, который оборудовал около своего дома. В начале 1947 года была арестована жена Демуха, которую осудили на 6 месяцев тюрьмы. Только после этого он «решил уйти в лес и найти таких же…, которые скрываются о органов Советской власти[30].

Первой жертвой Николая Демуха стал Александр Корпач. Пытаясь добыть себе документы для легализации, Демух в ноябре 1946 года договаривался про это со знакомым председателем Квачевского сельсовета Бобковым. Тот обещал помочь, однако сказал, что ему «мешает Корпач». До конца 1946-го Н.Демух убил этого человека[31].

Но вернемся к воспоминаниям В.А.Киселя.

«… Демух… был, так сказать, блатной. Он держался отдельно. Ничего не хотел иметь общего с политикой. А Романчук наоборот…[32]. Сначала он был сам по себе, потом присоединился к Романчуку. Был он неуловим. Окружат его ночью после очередного доноса, а он все равно выскользнет. Опытный был вояка. Когда какой-нибудь кэгэбист или милиционер ночью в кольце окружения курит, то здалека видать огонек сигареты: то вниз, то вверх. И вот когда огонек поднялся, Демух на него стреляет, и пуля попадает точно в лоб. Тот без звука падает мертвым. Тогда Демух идет на то место и без препятствий выходит из окружения. В Барановичи среди белого дня приезжал. Переодевался немного, маскировался – усы наклеивал. Рассчитается в ресторане, положит записку под тарелку: «Кто тут побывал, тот Демуха видал».

В 1948-м году планировал я ехать на октябрьские праздники домой. Однако, загулял, помню, на вечере и не успел на калужский поезд. Пришлось ехать через Лиду. Лидский поезд пришел на станцию Барановичи-Полесские. А был это уже праздничный день. Центральная площадь, где Ленин стоял, была оцеплена, снаружи линии оцепления насобиралось зевак. Оказалось, что Ленину или на руку, или на шею кто-то торбу с сеном повесил, как нищему. Так толпа ждала, когда приедут пожарные и снимут ту торбу. И все решили, что это Демуха работа.

На всех языках было это имя. Когда мужики были чем-то недовольны (я сам своими ушами слышал), то говорили:

-Ай, хай яго халера, пойду в Демухарню.

Разговаривал я тут в Гродно однажды с одним пенсионером, бывшим прокурором, которого поставили на место того, которого сняли из-за Демуха. Этот прокурор утверждал, что тогда антисоветские партизаны убили в районе около 25 человек смершевцев, милиционеров, ястребков. Я, между прочим, ездил в 48-м туда, чтобы уговорить Демуха сойти с той местности. Может и притихло бы все, и мы смогли бы уцелеть. Т.к. Романчук убийств не совершал…

Однако и ему пришлось стрелять. Пришел он один раз к родителям. Сидят, ужинают. Горит лампа. Внезапно стук в двери: это милиция приехала его забирать. Потушив лампу, батька вышел в сени и открыл дверь. Сын притаился за дверью. Ввалившись в хату, милиционеры начали кричать, чтобы зажгли свет. Тем временем Романчук выскакивает за порог, дает очередь из автомата на всякий случай по двору и исчезает…[33]».

Справка

В других, записанных С.Ершем, воспоминаниях, В.Кисель также рассказывал, что когда двое ворвались в дом, третьего Романчук застрелил из автомата и скрылся[34].

«…В другой раз его также обложили в одной деревне, однако не знали, в какой хате он находится. Он — на чердак, затащил наверх лестницу и притаился. Однако кэгэбэшник нашел какой-то способ залезть наверх, — пишет Кисель. – Романчук его там уже ждал: оглушил, забрал оружие, выпотрошил карманы и нашел список кэгэбистских доносчиков. Тот кэгэбист был, видно, новенький и не знал лично всех своих агентов, поэтому, наверное, и взял с собою список. По этому списку Романчук навестил тех осведомителей и поговорил с ними. Тем не оставалось ничего другого, как делать такое же подлое дело и для Романчука. Поэтому его долго не могли поймать.

Наконец обложили всю его группу в одной деревне. Хозяин, у которого они остановились, выдал их. Романчук был в хате, группа была в гумне. Упорно отстреливались они. Наконец человек пять сдались, остальные застрелились сами. Романчук вырвался-таки из хаты и побежал. Кэгэбисты имели приказ словить Романчука живым, поэтому они стреляли так, чтобы не убить его. Прострелили только бедро. Он упал, и на него навалились. Вылечили потом в Минске в тюремной больнице.

Арест, суд, приговор

Арестовали меня в один день с моей будущей женой… В этот же день отправили меня в Минск. Везти меня в Минск два молодых сержанта. В Барановичах была пересадка, и я предложил им пойти перекусить. Было у меня при себе немного денег, хватило на обед для троих. Сочувствовали они мне, советовали, чтобы я ничего не пробовал пояснять, говорить, оправдываться, чтобы ждал, какие будут задавать вопросы. Будут ловить на слове, будут заставлять рассказывать. Привезли в знаменитую «Американку» — круглую тюрьму внутри комплекса КГБ, которую ниоткуда не видно. Начали стричь. Я говорю:

— Ты меня полностью не стрижи, может еще выпустят.

— Голубчик, кто сюда попадает, того уже не выпускают, — сказал мне санитар.

Сначала меня вызвали в польский отдел. Следователи разговаривали по-польски и спрашивали, в какую польскую организацию я вхожу. Была такая организация, как потом оказалось, провокаторская, меня пробовали туда вербовать. У тех хлопцев, которые поддались на провокацию, сам вербовщик шел свидетелем по делу. Следователям я ответил, что я не поляк, а беларус. И польские дела мне не интересны. После этого разговора меня направили в кабинет самого Цанавы. Его там на тот момент не оказалось. Привели меня к его заместителю. Как потом стало известно, нами занималась целая группа. «Подельников» собралось 17 человек, в том числе была и моя жена, Галина Александровна. Началось следствие.

Следователь Харитонов, к которому меня привели, поглядев на опись конфискованных у меня вещей, оскалился:

— Ну что, от…ся наш бибик?

На что я спросил, за что меня арестовали. Он ответил:

— Узнаете, когда обвинение получите. Вы националист.

— В чем мой национализм? В том, что я свою мову люблю, свой народ?

— Признайся, что принадлежал к националистической организации «Союз борьбы за независимость Белоруссии».

И начал называть фамилии людей, даже мне неизвестных. Я не признавался, ничего не подписывал. Допросы были только ночью, а днем не давали спать. Через месяц меня кинули в карцер.

В подвале Американки есть длинный коридор, трое дверей, в вдоль – канавка. И вода бежит по ней. Слышу, как из первых кого-то выносят.

— О, — говорят. Жиденький, на третьи сутки свалился.

Завели меня туда. Тусклая лампочка в потолке за двойными решетками, стены мокрые, по косточки вода, через порожек переливается и течет в ту канавку. Меня спасло то, что я имел на себе хорошую одежду, а главное – хорошие боты. Температура была низкая, т.к. на дворе был только март, ночью я начал застывать. Под лампочкой была одна табуретка, ночью давали еще одну. Садился, ноги ставил на перекладины, чтобы не держать в воде. Однако же не высидишь так трое суток подряд. Приходилось как-то разогреваться, только руками размахнуться нельзя было, это был полукруглый бокс, очень узкий. Я уже перестал чувствовать, холодно мне или нет. Днем давали кубок теплой воды и 300 грамм хлеба. Съедал все сразу. Есть и не хотелось, главное согреться. Встану, по воде похожу, немного руками подвигаю. Стараюсь не поддаваться. Дежурные по коридору ходили в тулупах, и им все равно было холодно. На четвертые сутки дежурила женщина. Открыла она двери в мою комнату и говорит:

— Чего ты хочешь добиться, все равно тебя осудят. Признавайся, все подписывай.

Я понял, что ее поставили специально. Поэтому она так смело и двери открыла. Мы ее уже знали, имела она прозвище «Шурка-партизанка».

— Знаешь, — говорю, — Шурка, ты мне лучше погреться дай.

И она меня немного прикрыла тулупом. Покудова меня уговаривала признаться, я немного согрелся. Это был один раз. Закончились пять суток, пришли двое конвойных меня забирать. Я только попробовал идти, как закружилась голова, чуть не упал. Завели меня в следственный отдел на второй этаж, уже к другому следователю, Винокуров его фамилия была.

— Ну как себя чувствуешь? Да, вид у тебя не важный. Привели мою знакомую и говорят ей:

— Вот видишь, какой он. Не будешь признаваться – и ты туда попадешь, где он был.

Завели меня в баню. Я только видел, что идет пар, а холодная вода или горячая, не чувствовал. После бани мне дали поспать днем. Благодаря карцеру, я один раз выспался за целый месяц.

Потом допросы продолжились. Частично переделали протоколы Харитонова: написали, что вел антиколхозные разговоры. Я этого и не отрицал. Провели перекрестный допрос. Кроме следователя на этот допрос пришел секретарь парторганизации следственного отдела Коган и начальник отдела Хорошавин. Спрашивали у меня, где мое оружие. Я отвечал, что никогда не имел никакого оружия. А Хорошавин и говорит:

— Так у вас там на Западе все бандиты. Все оружие имеют.

— Так что же выходит, — говорю, — мы все бандиты и не хотели вас? А вы нас в 39-м освобождали, сейчас снова освободили, а мы все оружие готовим против вас?

Тогда они спохватились, а Коган крикнул:

— Ладно, ладно! Ты меня за язык не хватай!

И так я хорошо отбился от этого вопроса, так как некоторых долго мучили, допытываясь про оружие.

После карцера у меня сильно опухла нога. Я не мог ходить. Завели к доктору. Тот спрашивает, давно ли у меня это. Сказал я ему, что пять суток в водяном карцере отсидел.

В каком таком водяном карцере? Ничего подобного. Это у вас от перемены образа жизни. Вся причина в этом. Я вам дам аспирин.

Понял я, что тут за доктора, не взял я у него никакого лекарства.

На этом следствие закончилось. Сломать меня они так и не смогли. Следователь в протоколе записал, что я не согласен с его предшественником и что мне инкриминируется выступление против колхозного строя.

Предъявили мне такое обвинение? Принадлежность к националистической организации, утаивание польской организации и сопротивление социалистическому строительству в сельском хозяйстве. Сколько нас сидело по этому делу, узнали мы только на суде. В первый день суда привели 17 обвиняемых, из них я знал 5-6 человек.
Начался суд. А что за суд: два каких-то зачуханных старика, один немного помоложе, конвой и собака. Никакой правды терпеть они не могли…

Конвой сначала показался нам очень жестоким. Однако после наших выступлений их отношение к нам изменилось.

Была между нас первокурсница Минского физкультурного института, 19 лет ей было. Спросил ее судья, откуда у нее такая ненависть к советской власти. А она ответила так: «А как не может быть ненависти, когда вы, выиграв войну, а уже 49 год, не обеспечили своих инвалидов, своих защитников. Не думаете про своих колхозников, вам наплевать, как они, голодные, мучаются. А за границу шлете пшеницу в Англию индюков кормить. Мы не против русского народа, однако против той власти, которая не может прокормить даже своих защитников». Слушая ее, я вспомнил заметку в московской англоязычной газете, которая приходила на факультет иностранных языков. Там писалось про благодарность англичан за высококачественный комбикорм из Советского Союза. Теперь, мол, каждая английская семья согласно с древней традицией встретит Коляды с жирной индейкой. А в то время наши люди голодали. Помню, в 1946-м году к нам с другой стороны бывшей польско-советской границы принесли буханку черного хлеба. Там в колхозах выдавали всего по полпуда зерна на год. Есть тот хлеб не было как. Мать хотела отдать курам – куры отказались признавать его за еду. Дали собаке – собака не стала есть. Залили молоком – вылакал молоко, а хлеб оставил. И поросята не стали есть. Был тот хлеб из остатков перемерзшей бульбы, что крестьяне собирали на колхозном поле весной. К бульбе добавляли конский щавель, мякину, а где и кору, всего понемногу.

Разбиралось там и дело убийства финагента, который забрал у вдовы коровку- кормилицу. Нас обвиняли в связи с антисоветской партизанщиной. Однако конвой смотрел на нас уже по-другому, т.к. они были фронтовиками. Один потом даже откровенно признался, что и его жена голодная осталась в колхозе.

Нас возили в «воронке» вместе. Дорогой мы пели песни. «Погоню», «Мы выйдзем шчыльнымi рядамi», «Мы – бойкая моладзь», знали, что все равно не отбиться. Из Американки возили нас через весь Минск, т.к. трибунал заседал где-то на окраине. Конвоиры только просили, чтобы мы тише пели.

Я сидел в 9-й камере, а рядом, в 8-й, или 10-й, не помню, находилась Лариса Гениюш. Мы перестукивались. Она очень взволновалась, узнав, за что нас судят, желала нам выдержки и счастья. Мы знали, что есть такая поэтесса, однако на глаза я ее так и не увидел. Только через стенку контактировали.
На суде в последнем слове я сказал, что за свою жизнь никого не убил, не ограбил, не оскорбил. А то, что я люблю свою Родину, так я ее люблю от Коласа, Купалы, Богдановича. То и судите меня за это, милости не прошу. Приговор был такой:

… военным трибуналом войск МВД Белорусского военного округа от 16-17 июня 1949 года на основании ст.ст.63-1, 24-70 и 76 УК БССР приговорен к 25 годам лишения свободы, с поражением прав, предусмотренных пунктами «а», «б», «в» и «г» ст.34 УК БССР с конфискацией имущества.

Это значило измену родине, косвенный террор и антисоветскую пропаганду.

После суда перевели нас в общую тюрьму. Привели меня в камеру для осужденных. Лето было — смрад страшный. Люди сидят на нарах по пояс раздетые. Ну, думаю, попал к блатным, сейчас начнутся другие мучения. Т.к. блатные были «друзья народа», а мы – «враги народа». Власть в тюрьмах была в руках блатных. Я уже подготовился обороняться. А у меня спрашивают, не из тех ли я бандитов, которые сами на суде судей судят. Я удивился, откуда они это знают, т.к. это же совсем другая тюрьма. Оказывается, наш конвой разнес новость, что судят 17 бандитов, а они не плачут, не просятся, а еще и трибунал вместе с советской власти обвиняют. Ко мне в камере относились хорошо…»[35].

«… На пересылке уже разрешалось писать письма. Я не мог писать родным по-русски: казалось, что это будет не от души. Через несколько писем пишет, чтобы писали по-русски. Я ответил, что если так, то я сам отказываюсь от переписки. Тогда цензор, женщина, присылает мне записку, что не имеет намерения запрещать мне переписку и просит составить беларуско-русский словарь. Все беларусы высоко оценили шляхетный поступок русской женщины, лейтенанта НКВД Красильниковой Ирины Владимировны…»[36].

А дальше были годы испытаний в ГУЛАГЕ.

Ремарка

Суд над Романчуком, Дэмухам и Буко проходил в Менске в ноябре 1949 года. Процесс затягивался как из-за необходимости зафиксировать все многочисленные эпизоды их многолетней деятельности, так и из-за ранения Романчука, которого лечили.

Одна из арестованных по егоделу, Вера Космович, в свое время свидетельствовала, как встречала его у тюремной больницы:

“Мне пришлось встретиться там с Романчуком. В больницы я была с доченькой, пасьля родов. И мы выходили на прогулку на двор. С одной стороны — больница, с другого — какое-то помещение. Меня одну выводили, больше никого не было… И здесь наклоняется из окна человек: “Вера, жыве Беларусь!”. Это был Романчук. Я говорю: “Янка, как ты?”. Он успел только сказать, что страшно раненый… После этого ему удалось мне передать чудесную записку…”[37].

Как вспоминал Владимир Кисель, “на допросах Иван вёл себя очень мужественно. Разговаривал со следователями только по-беларуски и только в присутствии переводчика”[38].

От смертной казни его спасло только то, что на момент вынесения приговора по его делу, в период с 26 мая 1947 года по 12 января 1950-го года, в СССР была отменена смертная казнь.

В 1955 году дело Янки Романчука и его сподвижников пересмотрели.

Как вспоминал Владимир Кисель:

“В 1955 году беларуское КГБ пересмотрело дело СЗНБ. Хотя, по моим сведениям, никто просьбы на реабилитацию не подавал, нас реабилитировали. По-видимому, властям ставь не выгодным факт существования на Беларуси хорошо организованной нацыянальнавызваленчай организации… В середине пятидесятых [Романчуку]все политические обвинения были заменены на криминальные, чтобы следующие пакаленьні беларусов считали его не партизаном, а бандитом”[39]

Азарки

А вот что вспоминает В.Кисель вспоминает в отношении осужденных свояков Янки Романчука Азарок:

«…Во время отсидки в штрафном бараке помогала мне солидарность земляков. В нашем лагере (Кенигир, Казахстан), однако в другой зоне находился и Саша Азарка из д.Квачи Несвижского района. Посадили всю их семью: в 1944 году забрали отца, в феврале 1949 года Александра, в августе засудили на 25 лет Софью, его мать, за то, что покормила Демуха, своего свояка: через несколько месяцев на Петра забрали двоюродную сестру Демуха, дальнюю родственницу Якуба Коласа, жену Александра – Марию. Дома на полу оставили энкэвэдисты плакать их двухгодового сынка Августина. Сострадательные были палачи:

«В лагере он все равно умрет». И действительно не умерло без лагеря дитя: подобрали и вырастили у родни. Заодно из деревни забрали еще 30 человек. Саше и Марии дали по 10 лет ИТЛ «с поражением в правах», и сидели они в нашем лагере, только естественно, в разных зонах.

А Саша был герой-фронтовик. Подорвал немецкий бетонный дзот, или как там его. Сам вызвался. Не могли солдаты ни взять то укрепление, ни обойти его. А он был хлопец молодой, с 26-го года, шустрый, невысокого роста (Деревня их находится на Ушаччине, там речка Ушачка вьется между холмов. Пастушком научился ориентироваться на местности: играли дети в прятки). Заметили его немцы, стреляли по нему, однако он так прижимался к земле, используя ложбинки и бугорки, что попали они ему только в бедро. Хромать должен был всю оставшуюся жизнь. Награды имел.





Фото: А.Азарка после возвращения из лагеря.

Переписывались они один с одним – шифровались, чтобы никто не догадался, что они семейная пара. Раскрылось это, однако. Отправили Сашку в другой лагерь. А пока до этого дошло, он мне в тюрьму передавал табак и хлеб. Был такой ухарь неуловимый. Наши зоны разделялись забором из колючей проволоки. Он забирался на плоскую крышу своего барака и перекидывал мне свои передачки. Когда не знал, в какой я камере, то закидывал в туалет с запиской, кому эта передача. Бараки стояли близко один от другого, хотя и разделенные проволокой. То он разгонялся и перескакивал через проволоку с крыши на крышу…[40].


Ремарка

Интересно личное отношение к тем событиям внучки Александра и Марии Азарок – Насти Азарки. В публикации «Крыж пакаяння: жанчына з Нясвiжа пайшла у госцi да мiлiцыянера, якi у 1949 годзе арыштоувау яе бабку i дзеда», которая в первый раз была напечатана на страницах газеты «Наша Нива» в 2008 году, а повторно с уточнениями и фотографиями в номере за 25.11.2017 год, она приводит неизвестные факты семейной истории, а также делиться своей точкой зрения (пер. с бел. мой. – А.Т.):

«Что тогда на самом деле происходило, теперь уже не скажет. Чьей вины больше – также.

Тогда у нас деревень не было, а были хутора. Когда началась война, Саше было 15, Мане – 13. Балы у Саши двоюродная сестра Наташа. И была она замужем за коммунистом. В памяти людей осталась это имя, которое долгое время наводила на всех партийных активистов да простых людей самый натуральный ужас и которое и по сей день вспоминают шепотом. Демух Николай. И пошел он на фронт. Говорят, что женщины стал домогаться некий уполномоченный. Жена написала про это мужу, тот вернулся домой. Убил уполномоченного. А дальше…

Назад – расстреляют за дезертирство. Тут оставаться – или же уже взял страх, или совесть, или еще что. Пошел в лес к партизанам.

Это в учебниках про партизан пишут, что они герои. А на самом деле не разберешь, кто лучше – чужак с конфетой, или свой партизан с автоматом…

Нашел группу людей, которая скрывалась также по разным причинам. В принципе это стандартный вариант. И началось. Может и не хотел убивать, однако в войну все списывалось на войну. Подумать и покаяться можно было потом… если успеешь.

Руководил группой из шестнадцати человек (а может их было больше, да не всех схватили, или со временем осталось столько) Романчук с Бояров.

Группа брала на себя слишком много риска. Грабили, убивали, издевались. Расстреляли коммунистических деятелей…

Демух звал в свою компанию, которому тогда было около двадцати. Однако тот с войны вернулся с медалями и на костылях, с подстреленной ногой. В 1946 г. женился. Молодая жена, маленький ребенок. Какое тут партизанство?! Однако преступники совершили налет на местный магазин, а потом то, что украли, нашлось закопанным на дедовом огороде… Месть Подстава? Снова-таки, безысходность?

И не от безысходности Демух с головорезами отважился в конце своей неистовой эпопеи (1949 год) «прийти» в Квачевский сельсовет во время схода активистов под руководством заместителя председателя райисполкома Бирюкова… Была жестокая резня, во время которой Демуха подстрелили.

Ночью он и несколько уцелевших партизан, вооруженные, ворвались в дедову хату.

Это теперь легко говорить, что могли бы и не пустить и дела не было бы. Это теперь легко всех винить. А тогда, чтобы сделал молодой хлопец, которому только исполнилось 23 года, которому больно было стоять на тяжко раненной ноге, когда рядом была еще совсем молоденькая жена и полуторагодовалый сын? А кто-то нашелся благожелательный, кто это видел.

Какое в то время следствие? На чердаке спрятался убийца, да к тому же свояк, а на огороде украденные из магазина вещи… виноватый. В родстве. Соучастник. В том, что своевременно не сообщил, куда нужно. А когда ты виновен, то и жена твоя, известно, также. А про мать с отцом и говорить нечего. Всех под корень. На Колыму. На Соловки. В Джезказган. Полдеревни тогда вымели. Больше чем сто человек.

Дело вел подполковник Аршинов. Интересно было бы узнать, что с ним стало. Сначала забрали моих прадеда Федора и прабабку Софью. Потом деда Сашу. Потом и по бабу Маню пришли.

И вот тут уже начало новой истории. Баба Маня хотела взять с собой дитя. Моего дядьку. Милиционер, который ее арестовывал, начал упрашивать, чтобы она оставила сына, не брала с собой. Потому что их все равно разлучили бы. Забрали бы мальчика в детский дом, а там – другая фамилия, другое имя, другая биография… Потерялся бы навсегда.

Спросите, откуда нашелся такой, сердечный? Однако же нашелся! Марьян Иосифович Янчевский. Самому тогда было 25. Или ж дядька не понимал, что в этом дурном деле ну пусть себе хлопец виноват, что своевременно не сказал, не сдал, а может и помогал на самом деле, т.к. боялся за женку с дитем. А может и в войну с ним знался, раз свояки…. А может, убеждения. Однако какая связь со страшной бандой у этой девушки, что и сама еще дитя, а уже на руках младенец. У бабы бабские хлопоты.

Ему был дан приказ. И он должен был его исполнять. Это теперь легко говорить – а мог и нет, мог уйти из органов, мог перейти вообще в штаб, чтобы не видеть и не слышать, кого… Не мог! Сам бы пошел по этапам, и это в мягком варианте. Чтобы не понесли. Жить хотелось всем. А то, что хотелось вот таких вот детей кидать в тюрьмы, лагеря, ссылки, так время было такое. Возможна девушка понравилась Марьяну, возможно он уже и сам понимал, что ни в чем не виноватая, и поэтому старался чем мог помочь ей да другим девчатам в этапе.

Бабуля оставила сына в родной деревне, а сама поехала по лагерям. Августа потом забрала к себе бабушкина сестра Эфтя. Воспитывала, покуда Маня не вернулась…

Потом был 1953 год. Смерть Сталина перевернула свет с ног на голову. Пересматривались дела. Пересматривалась виновность. Амнистия пришла к бабушке в 1954 году, к дедушке — в 1956 году.

Вернулись домой. К сыну. К семье. Начали отстраивать заново дважды покалеченную жизнь.

Того молоденького милиционера Янчевского бабуля до сих пор вспоминает с большой признательностью и добрыми словами. Милиционер оказался более человечным, чем двоюродный дядька. Понимаю, что про это было бы лучше также промолчать, потому что речь идет про Якуба Колоса.

Во время преследования мы обращались к нему с просьбой о помощи. Спасти. Ослабить приговор. Он побоялся. Известно, и тут следует говорить про то, что у нас время было такое. Даже если и попробовал бы Якуб Колас сделать хоть что-нибудь, то все равно не помог бы, а мало того, и сам загряз бы в том болоте. Можно теперь говорить, что время чумы прощает все. И страх и отступничество. Однако разве можно понять взрослого пожилого человека, которому ближе был статус Народного писателя, чем судьба никому не известной несчастной девушки, одной из миллионов…

И неожиданное продолжение этой истории. Была для школьников встреча с ветераном милиции в нашем отделе МВД Марьяном Иосифовичем Янчевским. Про это было написано в районной газете, откуда я и узнала, что человек, который когда-то арестовывал бабулю, живой и живет в нашем городе.

Решила сходить к Марьяну Иосифовичу в гости.

Да и причина была – бабуля все время его вспоминала, почему бы сделать так, чтобы этот человек знал, что на него никто зла не держит… Дедок, который открыл мне двери, выглядел довольно бодро. Когда же я объяснила цель моего визита, лицо его так и совсем просветлело. Он помнит каждый эпизод с тех часов лихолетья, помнит и мою бабулю, и мать моего деда. Даже сам вспомнил их имена, чуть только я напомнила про год заключения.

Он вспомнил и Демуха. С сочувствием. Высказался, что несчастный был просто запутавшимся человеком, которому на самом деле не было уже никакого выхода, как только убивать, убивать, убивать… Если бы нашелся кто-то, кто мог бы его своевременно остановить, возможно наказание за страшные поступки понес бы только один Демух, или намного меньше людей, чем тогда…

В годы его молодости приказы не обсуждались. Запрещалось даже думать над их смыслом. Все рассуждения оставлялись на потом, когда он оставался один на один с собой, да и то в тайне даже от самого себя, потому что осмысливание событий приводило до еще более страшных последствий. Марьян Иосифович очень хотел надеяться, что из этих девчат, которых он вынужден был арестовывать, хоть кто-нибудь выживет, хоть кто-нибудь сможет вернуться. Он приехал на нашу несвижскую землю в 1942 году, и так тут и остался. Всю свою жизнь спадар Янчевский посвятил преданному слежению народу и никогда не забывал про тех, кто не без его участия был вырван из жизни, закинут в пустыни Казахстана, на кого навсегда было поставлено клеймо врага народа.

Я пришла к нему не с обвинением, а с благодарностью. Благодарностью за то, что он остался человеком в нечеловеческих обстоятельствах…».

«И полностью понимаешь, что чувствовал и с какими мыслями Микола Демух «клал» сельсовет, когда всю тебя колотит от одновременно от ярости и собственного бессилия перед чиновниками, которые издевательски усмехаются тебе в лицо, т.к. уверены в своей абсолютной безнаказанности» – добавляет Азарка[41].

Ремарка

Марьян Иосифович Янчевский умер в 2014 году. Он был последним ветераном советско-германской войны 1941-1945 гг. из числа ветеранов Несвижского РОВД. Летом 2017 года в беседе в беседе с бывшими сотрудниками отдела милиции я услышал и такую историю, которая по-своему ярко характеризует бывшего партизана, чекиста, милиционера. Уже будучи заместителем начальника отдела милиции у него случился конфликт с исполкомовскими служками. А дело было так. Уходил на пенсию сотрудник милиции, ветеран войны, который проживал в служебной квартире. А районное начальство положило глаз на эту квартиру и скомандовало ее жильцу из нее выметаться на все четыре стороны. Т.е. в никуда. После получения такой информации, Марьян Иосифович приказал выставить у дверей той злополучной квартиры сменный пост из милиционеров, вооруженных автоматами и гнать в шею всех ретивых исполкомовских работников, пока в самом исполкоме не настоял на том, чтобы квартира была пожизненно оставлена за ветераном милиции.

А дочь Марьяна Иосифовича в беседе рассказала, что из партизан отец был направлен служить в Барановичский НКГБ, однако будучи человеком принципиальным, как-то пошел на конфликт с начальством, за что был «сослан» из бывшего областного центра в проблемный Несвижский район.

VII. Репрессированные

Уголовное дело, по которому проходили Романчук, Демух и Буко не было единственным во всей этой истории.

Так, еще по одному (№ 26 447) проходили Засулевич Александр Викторович и члены его семьи: жена Засулевич Павлина Ильинична, мать Засулевич Екатерина Степановна, братья Засулевич Владимир Викторович и Засулевич Сергей Викторович.

Основанием для ареста стали вот эти обвинения. Цитата из материалов уголовного дела:

«Заместитель начальника отделения 2 Управления МГБ по Барановичской области лейтенант Самущев, рассмотрев материалы УМГБ о преступной группе:

Нашел:

Засулевич будучи враждебно настроенным против Советской власти, вступил в преступную связь с террористической бандгруппой белорусского националистического подполья, ставившей своей задачей отторжения БССР от Советского Союза и установления Независимого белорусского буржуазного государства с профашистским строем, под протекторатом Англии и Америки.

Будучи связным с бандгруппой периодически встречался с ее главарем Романчуком, участниками Демухом и Засулевичем (своим братом Владимиром– авт.), обеспечивал продуктами питания и информацией, а также представлял свой дом для укрытия и отдыха бандитов.

Засулевич на допросе пояснил: «Иван Романчук вместе с братом Владимиром несколько раз заходил к нему в 1947 году. Служил во время оккупации старостой в деревне Великая Липа».

6 апреля 1949 года предъявлено обвинение по ст. 24-63-1 (измена родине), 24-70 (совершение террористических актов против власти, захват власти или отторжение части от СССР) и 76 (организационная деятельность в подготовке в совершении преступлений, предусмотренных ст.63-75) УК БССР.

Следствием установлено, что Засулевич Александр в 1941 году в начале войны, будучи призванным в Советскую Армию, дезертировал при отступлении Советских войск и прибыл в деревню Великая Липа, в 1944 году служил у немцев заместителем старосты в деревне Великая Липа, являясь немецким пособником.

После освобождения БССР от немцев, установил преступную связь с руководителем подпольной организации Романчуком и другими участниками подполья, укрывал их в своем доме, снабжал продуктами питания, обувью, информацией о появлении сотрудников органов МГБ-МВД».

Очевидно, что уголовное дело в отношении Александра Засулевича было сфабриковано во многом из-за его родного брата Владимира. Тот, в годы войны работал в Барановичах на железнодорожной станции. В материалах дела его должность значилась, как «сотрудник железнодорожной полиции».

Никакой информации о его участии в карательных операциях или зачистках мирного населения не имеется. Охранял вагоны. Однако, по законам военного времени, действующих в СССР, чуть ли не каждый, кто остался на оккупированной территории – объявлялся фашистским пособником.

От органов МГБ Владимир Засулевич скрывался на протяжении нескольких лет после окончания войны. Как «пособника фашистского режима» ждет многолетняя лагерная каторга, или расстрел.

Когда Владимира Засулевича задержали, он согласился сотрудничать со следствием. Рассказав о том, у кого из родственников он скрывался все эти годы, Владимир, тем самым, по сути дела «сдал» органам всех этих людей. Всего пострадало более 50 человек.

Среди них и Александр Засулевич. Человек дважды пустивший брата Владимира на ночлег… Приговором суда Александр Засулевич был осужден на 25 лет исправительно-трудовых лагерей. Его мать – Павлина Засулевич, хоть и не признала вины, получила те же 25 лет, за то, что якобы укрывала банду Владимира Романчука. Все имущество семьи – дом, скотина, зерно, хозпостройки – было конфисковано.
Обвиняемые были поражены в политических правах сроком на 5 лет.

Вот выдержка из приговора по делу Александра Засулевича:

«Приговор Военного Трибунала Белорусского Военного Округа

1-7 июня 1949 года город Барановичи

Судебное заседание закрытое.

Засулевич А.В. обвинен по ст. 63 (контрреволюционные преступления) ч.2 УК БССР на 25 лет исправительно-трудовых лагерей, конфискация имущества.

Виновен в том, что, будучи военнослужащим Советской Армии в 1941 году дезертировал и проживал на оккупированной территории. В 1944 году поступил на службу оккупационным войскам в д. Великая Липа. В 1946 году установил связь с преступной бандой.

Засулевич П.И., укрывала банду Романчука. Виновна по ст. 63-1 УК БССР, наказание 25 лет ИТЛ, конфискация имущества и поражение в политических правах на 5 лет».

(Согласно УК БССР от 1928 года, который действовал на территории Беларуси в послевоенные годы, за совершение преступлений по ст. 63, пункт 1 (измена родине), пункт 2 (измена родине военнослужащим) в качестве наказания предусматривалась высшая мера «социальной защиты» – расстрел с конфискацией всего имущества. Но так, как в соответствии с указом Президиума ВС СССР от 26 мая 1947 году в Советском Союзе была отменена смертная казнь, за преступления, наказуемые смертной казнью, было предписано применять заключение в исправительно-трудовые лагеря сроком на 25 лет).

Репрессированные граждане по данному уголовному делу.

Жители деревни Бояры, Несвижского района, Минской области:

1.Засулевич Мария Александровна, 1920 г.р., неоконченное среднее специальное, единоличное хозяйство, 25 лет лагерей, реабилитирована 1994.

Ремарка:

В архиве И.В.Романчука сохранилось его заявление следующего содержания:

«Начальнику п/п 019
от з/к Романчук Ив. Вл. бр.… (неразб.)

Заявление

Прошу разрешить свиданку с односельчанкой, Засулевич Марией Александровной, прибывшей с д.Бояры на свиданку.

Додпись. 22.5.58 г.

Резолюция: „Начальнику отряда разрешить общее свидание на один час...“ Подпись 22.5.58 г.»





2.Веремейчик Александр Александрович, 1912 г.р., крестьянин, незаконченное среднее специальное, бухгалтер, участник ВОВ, 25 лет лагерей, реабилитирован в 1955, 1973 г.

3.Веремейчик Вячеслав Александрович, 1925 г., крестьянин, начальное образование, единоличное хозяйство, 8 лет лагерей, реабилитирован в 1954, 1968 г.

4.Савко Иван Александрович, 1904, (родственник отца) крестьянин, начальное образование, 25 лет лагерей, реабилитирован в 1956, 1994 г.

5.Худницкая Вера Николаевна, 1920, крестьянка, единоличное хозяйство, 25 лет лагерей, реабилитирована в 1955, 1975 г.

6.Худницкий Иван Викентьевич, 1918, крестьянин, начальное образование, единоличное хозяйство, 25 лет лагерей, реабилитирован в 1955, 1994 г.

7.Худницкий Вячеслав Кондратьевич, 1911, крестьянин, начальное образование, единоличное хозяйство, 25 лет, реабилитирован в 1956, 1994 г.

Жители деревни Высокая Липа, Несвижского района, Минской области:

8.Засулевич Екатерина Степановна, 1889 г.р., (бабушка отца), начальное образование, единоличное хозяйство, 25 лет лагерей, 06.12.1951 умерла в лагере, реабилитирована 1977 г.

9.Засулевич Александр Викторович. (отец отца) 1912 г.р. незаконченное начальное, крестьянин, единоличное хозяйство., участник ВОВ, 25 лет лагерей, реабилитирован 1994 г. (частично).

10.Засулевич Павлина Ильинична, (мать отца) 1915 г.р., неграмотная, крестьянка, единоличное хозяйство, 25 лет, освобождена 1955 г., погибла при дороге назад домой (несчастный случай или убийство) реабилитирована полностью 1968 г.

11.Засулевич Сергей Викторович, 1919, крестьянин, начальное, единоличное хозяйство, 25 лет лагерей, реабилитирован 1955, 1968.

12.Засулевич Владимир Викторович, данных нет, во время оккупации работал в железнодорожной полиции г.Барановичи.

13.Демух Констинтин Власович. 1890, крестьянин, незаконченное начальное, единоличное хозяйство, осужден в 1939 г. и 1940 г. «особое совещание», признан агентом польской полиции, 8 лет лагерей, реабилитирован в 1989 г.

14.Малеш Владимир Иванович, 1888 г.р., крестьянин, незаконченное начальное, единоличное хозяйство, осужден в 1944 г. и 1947 г. «особое совещание» пособничество немецким оккупантам, нет срока наказания, реабилитирован в 1992 г.

15.Абражей Влас Митрофанович, 1925, крестьянин, начальное, единоличное хозяйство, 25 лет лагерей, реабилитирован в 1953, 1975 г.

16.Юращик Василий Иванович, 1900, крестьянин, незаконченное начальное, единоличное хозяйство, 25 лет лагерей, реабилитирован в 1955, 1975 г.

17.Юращик Елена Степановна, 1876 г.р., крестьянка, неграмотная, 25 лет лагерей, реабилитирована в 1955, 1968 г.

18.Юращик Елизовета Владимировна, 1907, крестьянка, незаконченное начальное, единоличное хозяйство, 25 лет лагерей, реабилитирована в 1955, 1968 г.

19.Юращик Марфа Константиновна, 1913, крестьянка, незаконченное начальное, единоличное хозяйство, 25 лет лагерей, реабилитирована в 1955, 1968 г.

20.Юращик Петр Иванович, 1908, крестьянин, незаконченное начальное, рабочий Брест-Литовская ж.д., 25 лет лагерей, реабилитирован в 1956, 1994 г.

21.Елисеева Елена Георгиевна, 1930, русская, уроженка Брянска, крестьянка, начальное, единоличное хозяйство, 25 лет лагерей, реабилитирована в 1953, 1968 г.

22.Елесеева Татьяна Георгиевна, 1928, русская, уроженка Брянска, крестьянка, незаконченное среднее специальное, единоличное хозяйство, 25 лет лагерей, реабилитирована в 1953, 1968 г.

23.Елисеева Анастасия Ивановна, 1900, крестьянка, незаконченное начальное, единоличное хозяйство, 25 лет лагерей, реабилитирована в 1955, 1968 г.

24.Бобок Татьяна Антоновна, 1894, крестьянка, неграмотная, единоличное хозяйство, пособничество в антисоветской деятельности, 5 лет лагерей, реабилитирована в 1953, 1968 г. [42].

В электронной интернет-базе Белорусского «Мемориала» жертв политических репрессий в СССР имеется информация и о двух представителей фамилии Бруй, осужденных по этому же делу:

— Бруй Анна Константиновна, 1924 г.р., урож. д. Квачи Несвижского р-на Минской обл.; белоруска; образование начальное; крестьянин, единоличное хоз-во. Проживала: Минская обл., Несвижский р-н, д. Студенка. Арестована 15 января 1949 г.Приговорена: судебный орган 7 июня 1949 г., обв.: 24-63/я, 24-70 — связь с а/с бандой. Приговор: 25 лет ИТЛ, 5 лет п/п, конфискация имущества, отбыв.: Мордовская АССР, освоб. 04.02.1956 Реабилитирована 16 июля 1975 г. Пленум Верховного Суда СССР[43];



Фото: А.К.Бруй. 1960-е. С большой и малыми медалями участника Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в Москве (ВСХВ) за разные годы, как делегата-колхозного передовика.

— Бруй Петр Владимирович, 1919 г.р., урож. д. Студенка Несвижского р-на Минской обл.; белорус; образование н/начальное; крестьянин, единоличное хоз-во. Проживал: Минская обл., Несвижский р-н, д. Студенка. Арестован 15 января 1949 г. Приговорен: судебный орган 7 июня 1949 г., обв.: 24-63/я, 24-70 — связь с а/с бандой. Приговор: 25 лет ИТЛ, 5 лет п/п, конфискация имущества, отбыв.: Степной ИТЛ Карагандинской обл., освоб. 04.02.1956 Реабилитирован 16 июля 1975 г. Пленум Верховного Суда СССР[44].

На Беларуском «Мемориале» есть информация и о других репрессированных Демухах из д.Квачи и в.Липа:

— Демух Анна Викентьевна,1883/1884 г.р., урож. д. Квачи Несвижского р-на Барановичской обл.; полька; неграмотная; крестьянка, Единоличное хоз-во. Проживала: Минская обл., Несвижский р-н, д. Квачи. Арестована 8 февраля 1949 г. Приговорена: ОСО 1 января/ марта 1950 г., обв.: 24-63-1 УК БССР — связь с участником а/с орг.Приговор: 10 лет ИТЛ, конфискация имущества, отбыв.: Минеральный лагерь, ст.Абезь, Печорская ж.д. Реабилитирована 5 марта 1980 г. Президиум Минского облсуда[45];

Демух Константин Антонович,1882 г.р., урож. д. Высокая Липа Несвижского р-на Барановичской обл.; поляк; образование н/начальное; крестьянин, единоличное хоз-во. Проживал: Минская обл., Несвижский р-н, д. Квачи. Арестован 8 февраля 1949 г. Приговорен: ОСО 1 марта 1950 г., обв.: 24-63-1 УК БССР — связь с участником а/с орг. Приговор: 10 лет ИТЛ, конфискация имущества, отбыв.: Минеральный лагерь, ст.Инта, Печорская ж.д. Реабилитирован 5 марта 1980 г. Президиум Минского облсуда[46];

— Демух Наталья Степановна,1918 г., урож. д. Квачи Несвижского р-на Барановичсокой обл.; белоруска; образование н/начальное; крестьянка, Единоличное хоз-во. Проживала: Минская обл., Несвижский р-н, д. Квачи. Арестована 8 декабря 1949 г. Приговорена: судебный орган 11 июня 1949 г., обв.: 24-63 УК БССР — к/р деятельность. Приговор: 25 лет ИТЛ, 5 лет п/п, конфискация имущества, отбыв.: Магаданская обл., Севвостлаг, освоб. 17.09.1955 Реабилитирована 12 августа 1977 г. Суд.кол.по угол.делам Верх.суда БССР[47];

— Демух Филина Константиновна,1930 г., урож. д. Квачи Несвижского р-на Барановичской обл.; полька; образование н/начальное; крестьянка, Единоличное хоз-во. Проживала: Минская обл., Несвижский р-н, д. Квачи. Арестована 8 февраля 1949 г. Приговорена: ОСО 1/8 марта 1950 г., обв.: 24-63-1 УК БССР — связь с участником а/с орг. Приговор: 5 лет ИТЛ, отбыв.: Минеральный лагерь, ст.Инта, Печорская ж.д. Реабилитирована 5 марта 1980 г. Президиум Минского облсуда[48];

— Демух Юльян Иосифович,31.12.1887 г.р., урож. д. Великая Липа Несвижского уезда; белорус; образование начальное; крестьянин, единоличное хоз-во. Проживал: Минская обл., Несвижский р-н, д. Великая Липа. Арестован 15 декабря 1949 г. Приговорен: ОСО 27 июля 1940 (?) г., обв.: 74 УК БССР — конфидент польской полиции. Приговор: 8 лет ИТЛ, отбыв.: Темлаг НКВД Реабилитирован 3 мая 1989 г. Прокурор БССР[49];

— Демух Янина Константиновна,1926 г.р., урож. д. Квачи Несвижского р-на Барановичской обл.; полька; образование н/начальное; крестьянка, Единоличное хоз-во. Проживала: Минская обл., Несвижский р-н, д. Квачи. Арестована 8 февраля 1949 г. Приговорена: ОСО 1 марта 1950 г., обв.: 24-63-1 УК БССР — связь с участником а/с орг. Приговор: 5 лет ИТЛ, отбыв.: Минеральный лагерь, ст.Инта, Печорская ж.д. Реабилитирована 5 марта 1980 г. Президиум Минского облсуда[50].

В Беларуском «Мемориала» есть информация и еще о двух других Веремейчиках из д.Бояры и В.Липа:

— Веремейчик Антон Александрович,1924 г.р., урож. д. Бояры Несвижского р-на Барановичской обл.; белорус; образование н/среднее; инструктор, Райисполком. Проживал: Минская обл., Несвижский р-н, Несвиж. Арестован 24 марта 1949 г. Приговорен: судебный орган 7 июня 1949 г., обв.: 24-63-1, -70, 65 — а/с деятельность. Приговор: 25 лет ИТЛ, 5 лет п/п, конфискация имущества, отбыв.: Воркутлаг Коми АССР, освоб. 31.01.1955 Реабилитирован 27 сентября 1968 г. Пленум Верховного Суда СССР[51];

— Веремейчик Константин Ильич,1907 г.Р., урож. д. Великая Липа Несвижского р-на Минской обл.; белорус; образование н/начальное; крестьянин, единоличное хоз-во. Проживал: Минская обл., Несвижский р-н, х. Макаровщина. Арестован 24 марта 1949 г. Приговорен: судебный орган 7 июня 1949 г., обв.: 63-1, 70, 76 УК БССР — измена родине. Приговор: 25 лет ИТЛ, 5 лет п/п8 лет ИТЛ, конфискация имущества, отбыв.: Минеральный ИТЛ Коми АССР, освоб. 19.05.1956 Реабилитирован 17 июня 1994 г. Пленум Верховного Суда СССР[52].

Согласно беларуского «Мемориала» жертв политического террора в СССР, в 1949-м году были, в том числе, арестованы и осуждены:

— Семеник Михаил Васильевич, 1908 г.р., урож. д. Панютичи Несвижского р-на Минской обл.; белорус; образование н/начальное; крестьянин, единоличное хоз-во. Проживал: Минская обл., Несвижский р-н, д. Панютичи. Арестован 17 января 1949 г. Приговорен: судебный орган 17 июня 1949 г., обв.: 63-2, 24-70, 76 — измена Родине. Приговор: 25 лет ИТЛ, 5 лет п/п, конфискация имущества, отбыв.: Коми АССР, Воркута, освоб. 10.02.1956 Реабилитирован 16 июля 1975 г. Пленум Верховного Суда СССР[53].

— Семеняко Анна Матвеевна, 1888 г.р., урож. д. Квачи Несвижского р-на Барановичской обл.; белоруска; неграмотная; крестьянка, Личное хозяйство. Проживала: Барановичская обл., Несвижский р-н, д. Квачи. Арестована 5 июня 1949 г. Приговорена: судебный орган 27 июля 1949 г., обв.: 24, 63-1 УК БССР — член бандитско-террористич.группы. Приговор: 25 лет ИТЛ, 5 лет пораж. в правах, конфискация имущества Реабилитирована 1 апреля 1992 г. Президиум Минского облсуда[54].

— Семеняко Константин Иванович, 1918 г.р., урож. д. Квачи Несвижского р-на Барановичской обл.; белорус; образование н/среднее; крестьянин, Личное хозяйство. Проживал: Барановичская обл., Несвижский р-н, д. Квачи. Арестован 5 июня 1949 г. Приговорен: судебный орган 27 июля 1949 г., обв.: 24, 63-1 УК БССР — член бандитско-террористич.группы. Приговор: 25 лет ИТЛ, 5 лет пораж.в правах, конфискация имущества. Реабилитирован 1 апреля 1992 г. Президиум Минского облсуда[55].

— Семеняко Мария Ивановна,1928 г., р. урож. д. Квачи Несвижского р-на Барановичской обл.; белоруска; образование начальное; крестьянка, Личное хозяйство. Проживала: Барановичская обл., Несвижский р-н, д. Квачи. Арестована 5 июня 1949 г. Приговорена: судебный орган 27 июля 1949 г., обв.: 73 УК БССР — член бандитско-террористич. группы. Приговор: 10 лет ИТЛ, 5 лет пораж. в правах Реабилитирована 1 апреля 1992 г. Президиум Минского облсуда[56].

VIII. Два «Союза»

В 2019 году мне удалось пообщаться с одной из двоюродных сестер Ивана Романчука. С ее слов, последний был назван в честь своего дяди, И.К.Романчука, погибшего буквально накануне его рождения «на Березине», «на берегу Березины». Сохранилась и фотография, Ивана Константиновича, сделанная как раз в 1920-м накануне гибели, в мундире без знаков различия, какие мы можем увидеть на сохранившихся фотографиях членов Беларуской Войсковой Комиссии (БВК). И по моей аргументированной версии, И.К.Романчук был добровольцем 1-го беларуского партизанского отряда Лукаша Семенюка.

И не его ли смерть под Борисовом породила слухи о гибели самого атамана?![57]

— Your text to link...




Оригинальное расцвеченное фото: 1-й партизанский отряд БВК. В центре атаман Лукаш Семенюк. По правую руку в белой папахе(2-й ряд) — Георгий (Юрка) Монич. Д.Великое Стахово Борисовского уезда. 1919 г.


Фото: Романчук И.К. 1920 г.

Возможно, вместе с Иваном воевал с красными и его брат Григорий, который уже после советско-польской войны какое-то время служил уже в армии Польской Республики. В межвоенное время полгода побыл солтысом у себя на родине в деревне Бояры на Несвижчине, а потом отказался. С приходом в 1939 году в Западную Беларусь «освободителей» был арестован, вывезен в Несвиж, осужден и расстрелян. Его жена, Софья Григорьевна, с тремя дочерьми в 1940-м году была в административном порядке выслана в Казахстан, где они и находились по 1946 год. Вместе с ней и добровольно поехали и родители Моисени. Вернулись они на родину в 1946-м. Самого Григория Романчука потом так и не реабилитировали.





Фото: Романчук Г.К. во время службы в армии Польской Республики. 1922 г.



Фото: Романчук (Моисеня) Софья Федоровна

Из воспоминаний Рубежко Ю.Г.:

«После того, как Красная Армия изгнала немцев из Беларуси Иван выслал нам в Казахстан свою фотокарточку (надо думать, что с письмом). На обратной стороне было написано красивым почерком „Каханым сестрам“. На фотографии брат был чернявый, красивый. Когда потом у нас в Боярах был обыск — искали Ивана, то чекисты нашли эту фотокарточку и изъяли. Жили мы тогда в доме маминого брата Гарбуза Викентия Антоновича и его жены Любови Владимировны. Нашу же новую добротную довоенную хату местные власти разобрали и вывезли под школу в д.Еськовичи. Мы потом просили ее вернуть, да где там.



Фото: Романчуки, Моисени, Гарбузы. 1947 г. д.Бояры. 3-я слева Рубежко (Романчук) Юлия Григорьевна



Фото: супруги Гарбузы




Фото: Романчуки и другая их родня. 1947г. д.Бояры



Фото: свадьба в Боярах. 2 пол. 1940-х гг.

Была и у Ивана схованка возле Бояр. Хавался он и у Кипрея Шаповала. Уже после возвращения из лагерей брат ненадолго приехал на родину и рассказывал мне, что видел, как я пасла коров. А ему так хотелось подойти ко мне и поговорить, но было нельзя. Иван был очень умный, начитанный.

Когда возвратились с казахстанской ссылки, то училась я в школе в Великой Липе. Помню, как директор Вайнилович Семен Михайлович, сам не местный, откуда-то с Могилевщины, бывший партизан вызвал меня к себе и агитировал вступать в комсомол. А я ему и ответила, а что мне советская власть такого хорошего сделала. Вайнилович тогда вспылил, выгнал меня из кабинета, но последствий за мой демарш никаких не было..



Фото: а вот еще один двоюродный брат Ивана Романчука по отцовской линии из д.Бояры. По рассказам родни, был случай, когда нелегал, тайно проведший ночь у них на сеновале, чуть не заколол брата вилами, когда тот полез на скирду сена, приняв его за милиционера, или чекиста.

Из интервью С.Ершу В.Киселя от 17 июля 1998 г. (Гродно) (пер. с бел. мой — А.Т.):

»… Он, (И.В.Романчук) при Польше был даже комсомольцем и при первых советах также был учителем начальной школы в Боярах под Несвижем. Он был большевистского духа, однако как пришла немецкая оккупация и он стал чувствовать что он больше беларус, о он трудился ради Беларуси[58].

Не знаю каким там комсомольцем был Иван Романчук, но предвоенные репрессии в отношении его семьи, память о боровшихся с большевиками дядей, видимо, сыграли далеко не последнюю роль в осознании того, что Советская власть являлась для беларусов значительно худшим игом, нежели непродолжительное владычество на нашей земле гитлеровской Германии и уж тем более панской Польши. Это осознание и превратило его в заклятого идейного борца против преступной сталинской коммунистической системы. И на самом деле Иван Романчук не был той бедной овечкой, какой хотел себя представить, пытаясь выйти на свободу. Из его доводов можно сделать только вывод о топорных и преступных методах работы советских карательных органов Беларуси первых послевоенных лет.



Фото: на улице в В.Липе. 1930-е гг.



Фото: ученики Великолипской школы. Прим.1937 г.



Фото: в межвоенном Несвиже. 1930-е гг.

Одним из ближайших помощников Романчука в создании «Союза борьбы за независимость Беларуси» был Михаил (Михась) Кожич, бывший преподаватель пения в Несвижской учительской семинарии, который после войны жил в Гродно, работал в ансамбле Григория (Рыгора) Ширмы. Именно он и собирал участников первого заседания организации в августе 1946 года на хуторе Сацкая Липа под Несвижем. Всего в нем приняло участие шесть человек: сам М.Кожич, В.Кисель, И.Романчук,, Леокадия Яроцкая, Елена Чурила (студентка из Гродно)[59].

В своих интервью С.Ершу В.Кисель уточнял, что «Союз борьбы за независимость Беларуси» состоял из «пятерок». Только руководитель такой ячейки имел выход на руководителя всей организации. Члены «пятерки» могли организовывать свои группы и только они знали про них. Задача каждого была создать свою ячейку – и так по принципу «перевернутой» пирамиды. Известно, что участники совещания на хуторе Сацкая Липа вошли в «пятерку» М.Кожича («гродненскую»). Группы также были созданы в Несвижском, Клецком и Столбцовском районах. Попытка создать пятерку в Минске закончилась провалом, т.к. МГБ внедрил туда своего провокатора Касиля.
В бывших Мирском и Городищенском районах Барановичской области группу создал Матвей (Мацей) Рожнев (Ражнев), который, вероятно, входил в «пятерку» Евгения (Яугена) Космовича из Городеи. Рожнев был 1922 г.р., жил в д.Большая Медведка (теперь – Кореличский район). В 1944 г. был в офицерской школе БКО в Минске. Во время наступления в, в Вильно попал под советскую бомбежку, потерял ногу.После войны вернулся из Германии как репатриант. Работал учителем в школе в д.Полонечка. Помогал «лесным братьям» И.Романчука, в частности добывал для них медикаменты[60].

После разгрома подпольной организации, многие из ее членов, благодаря системе конспирации остались на свободе[61].

По данным исследователя истории беларуского КГБ И.Валахановича, МГБ было известно более 40 фамилий членов организации[62].

По мнению исследователя С.Ерша, в организацию могло входить до 100 человек[63].

В своих воспоминаниях В.Кисель указывает на то значительное обстоятельство, что И.Романчук, фактический автор программы и устава «Союза борьбы за независимую Беларусь», куда-то отсылал их уточнять[64].

По мнению С.Ерша, связь другими беларускими антисоветскими подпольными организациями И.Романчук держал через через православного священника Матвея Крицука (1892-1950)[65]. Он был участником беларуских военных формирований 1917-1920 гг., во время немецкой оккупации контактировал с Беларуской Независимой Партией, встречался с ее руководителем Всеволодом Родькой, после войны имел контакты с беларуским партизанским движением. С 1932-го и до своего ареста в 1950 г. о.Крицук был настоятелем прихода в д.Б.Лисица на Несвижчине. У него некоторое время И.Романчук скрывался. Также о.Крицук встречался с Геннадием Казаком, руководителем «Союза освобождения Беларуси» с центром с центром в Новогрудке, который «брал и приносил ему печатные и рукописные материалы антисоветского характера». Во время ареста 28 июля 1950 г. у о.Крицука обнаружили «158 единиц антисоветской и религиозной литературы». Среди них были подпольные беларуские издания «Вольны селянi», «Партызан», «Наш весьнiк», «Вызвалiцелi?» и др. Его расстреляли 21 ноября 1950 года[66].

Но откуда же взялось название подпольной организации «Союз борьбы за независимую Беларусь»?

На этот счет у меня имеется своя версия, которая, когда-либо возможно будет подтверждена конкретными архивными документами, или неизвестными еще в историческом обороте воспоминаниями.

Итак, в июле 1941 года в г.Борисове был организован подпольная антинацистская национально ориентированная организация «Союз борьбы за «свободную Беларусь». Инициатором выступил один из лидеров беларуской политической эмиграции, уроженец Борисовщины Иван Абрамович Ермачонок, более известный как Ермаченко. Во главе организации стал земляк последнего и бывший милиционер Иосиф Довгалов (Язэп Доугала). Перед организацией ставилась задача возрождения независимого беларуского государства после того, как в войне коммунистов и нацистов они исчерпают свои ресурсы. В организацию входили многие работники организованной оккупантами Управы. Борисовский Союз был раскрыт и ликвидирован нацистами веной летом 1942 г.[67].

Однако, следуя логике последующих событий, напрашивается вывод о том, что подобная организация могла иметь место в годы гитлеровской оккупации и в Несвиже. И она не была раскрыта.

А именно, осенью 1941 г. Иван Ермаченко (Ермачонок) возглавил Беларускую Народную Самопомощь[68]. И есть все основания полагать, что попытки создания беларуского национального подполья были предприняты им по линии БНС и в других регионах оккупированной гитлеровцами Беларуси, а не только на его родной Борисовщине. Именно по линии этой организации и работал у себя на Несвижчине в 1942-1944 гг. Иван Романчук.

И практически идентичные названия «Союз Борьбы за Независимость Беларуси» и «Союз борьбы за «свободную Беларусь», наводит меня именно на эту мысль. А если так оно и было, то послевоенная организация И.Романчука была создана не на пустом месте, а фактически им воссоздана. Но, подчеркиваю, что это пока что только версия, подтвердить, или опровергнуть которую могут только новые, ранее неизвестные исследователям документы, или другие письменные свидетельства.

Однако косвенно за эту версию свидетельствует тот факт, что, освободившись из заключения в 1974 году, Иван Романчук осел на постоянное место жительства именно в г.Борисове, в окрестностях которого, к тому же, также действовали в послевоенные годы «лесные братья»!

Хотя на выбор места жительства Ивана Романчука могли комплексно «повлиять» и компетентные органы. В городе перенасыщенном войсками да сотрудниками спецслужб, и где его никто, как-будто, не знал, контролировать «мятежного властителя дум» было значительно проще.

P.S.

Почему же Иван Романчук не был амнистирован ни в конце 1950-х, ни в 1960-е, а отсидел отмеренный ему советской карательной машиной срок «от звонка – до звонка»? Ответ на этот вопрос подразумевает несколько ответов.

Советские спецслужбы, безусловно, знали, что выявлены далеко не все члены созданной им антисоветской организации, и опасались, что по возвращению на родину, он возобновит свою враждебную советской власти деятельность. И предпосылки для того, чтобы так полагать, имелись. Не верила (как можно судить по тону некоторых цитируемых выше писем) в то, что он «возьмется за ум» и возлюбленная Романчука.

Последние антисоветские и воровско-грабительские вооруженные группы в тех районах, где в свое время оперировали Романчук и Демух, были ликвидированы только в 1958 году, а некоторые бывшие убежденные враги советской власти после возвращения из мест заключения вновь становились на путь вооруженной борьбы с ней[69].

Последний теракт на территории уже бывшей тогда Барановичской области имел место в д.Гайковцы Барановичского района в 1959 году, когда была убита активистка, народный заседатель Е.С.Кузьминых[70].

Представители советской власти не чувствовала себя тут в полной безопасности даже полного подавления политического вооруженного сопротивления и криминального бандитизма.

И несмотря на то, что политическая часть обвинения с Янки Романчука (а также с Демуха и Буко) были сняты (во многом благодаря фиктивной «доказательной базе», собранной чудо-специалистами и вышибалами «от сохи»), но общеуголовные обвинения против них остались в силе.

Но это только часть ответа на поставленный вопрос. Остальное читатель узнает из продолжения этой истории: «Янка РОМАНЧУК — несостоявшийся беларуский Нельсон МАНДЕЛА / Лагерная эпопея (1949-1974)» — Your text to link...

Ссылки:

[1]https://nn.by/?c=ar&i=101092.
[2]Там же.
[3] bramaby.com/ls/blog/history/5900.html.
[4]http://belsat.eu/news/nevyadomaya-gistoryya-antysavetchyka-i-padpolshchyka-ivana-ramanchuka//.
[5]www.belaruspartisan.org/life/325706/.
[6]Игорь Валаханович. «Черный кот» и его предводители / Провал попыток создания антисоветского белорусского повстанческого движения / «Беларуская думка», №12, 2015. С.99.
[7]Бойченко В.М., Еремин П.П. Белорусские буржуазные националисты (Учебный материал). Изд. Высшая школа КГБ при Совете министров СССР. 1957. С.30-32; drive.google.com/file/d/0B_T3PThCY39DQ0RoY0IwYW1DOHM/view.
[8]Ёрш С. Іван Раманчук — беларускі партызанскі камандзір і кіраўнік “Саюзу змаганьня за незалежнасьць Беларусі”. Беларускi Рэзыстанс. №1(10)2011, С.3-32; kamunikat.org/rezystans.html?pubid=17465.
[9]Андрэй Цiсецкi. Знойдзена магiла Iвана Раманчука. Беларускi Рэзыстанс. №1(15)2014. C.17-18; kamunikat.org/rezystans.html?pubid=31297.
[10]http://www.racyja.com/hramadstva/znajshousya-arkhiu-kamandzira-belaruskich/; charter97.org/ru/news/2016/10/20/228223/;
newsline.by/znajsousa-arhiu-kamandzira-belaruskih-lasnyh-bratou/;
[11]Арсень Лiс. «Группа Прашковiча» i справа беларускiх нацыяналiстау. «Новы час» за 19 ноября 2017 г.; novychas.by/poviaz/pad-nehalosnym-apjakunstvam.
[12]Соловьев А.К. Белорусская Центральная Рада: создание, деятельность, крах. Мн. «Навука i Тэхнiка». 1995. С.163; be.wikipedia.org/wiki/Віталь_Мікула.
[13]Ёрш С. Іван Раманчук — беларускі партызанскі камандзір і кіраўнік “Саюзу змаганьня за незалежнасьць Беларусі”. С.4-5.
[14]Там же. С.5; Там же.
[15]Соловьев А.К. Там же. С.120-121.
[16] lists.memo.ru/index30.htm.
[17]https://ru.openlist.wiki/Шестакович_Василий_Андреевич_(1913).
[18]Ёрш С. Іван Раманчук — беларускі партызанскі камандзір і кіраўнік “Саюзу змаганьня за незалежнасьць Беларусі”. С. 6.
[19]http://www.nesvizh-news.by/2014/02/ot-ryadovogo-do-podpolkovnika/.
[20]http://minsk-region.gov.by/data/ukgb/izd-1.doc/
[21]Алесь Кiркевiч. «Сакратара сельсавета забiлi, старшыня – уратавауся…». Новы Час. 09.12.2017; novychas.by/poviaz/sakratara-selsaveta-zabili-starszynja-uratavau.
[22]Пономарев О. «Погиб при исполнении»…» // Intex-press, 9 марта 1998 г.
[23]Сяргей Ёрш, Сяргей Лескець. Была вайна… З гісторыі антысавецкага ўзброенага супраціву. Мн. Изд. “Беларускі Рэзыстанс”, 2003, С.17-18; kamunikat.org/usie_knihi.html?pubid=6300.
[24]Ёрш С. Іван Раманчук — беларускі партызанскі камандзір і кіраўнік “Саюзу змаганьня за незалежнасьць Беларусі”. Беларусi. С.16.
[25]Сяргей Ёрш, Сяргей Лескець. Была вайна… З гісторыі антысавецкага ўзброенага супраціву. Мн. Изд. “Беларускі Рэзыстанс”, 2003, С.18.
[26]Нiколi болей. Кнiга успамiнау. Вiльня. Изд. «Наша будучыня». 2000. С.200-205; kamunikat.org/halounaja.html?pubid=4423.
[27]Ёрш С. Іван Раманчук — беларускі партызанскі камандзір і кіраўнік “Саюзу змаганьня за незалежнасьць Беларусі”. Беларусi. С.8-9.
[28]Нiколi болей. С.205.
[29]Противостояние. Документальный фильм канала ОНТ, 2004 г.
[30]Валаханович И.А. Антисоветское подполье в Беларуси в 1944-1953 гг. Мн. Изд. Бел.гос ун-т. 2002. С.38-39.
[31]Там же. С.38.
[32]Сяргей Ёрш, Сяргей Лескець. Была вайна… С.18.
[33]Ёрш С. Іван Раманчук — беларускі партызанскі камандзір і кіраўнік “Саюзу змаганьня за незалежнасьць Беларусі”. С. 13;
[34]Нiколi болей… С.205-206.
[35]Там же. С.206-212.
[36]Нiколi болей… С.213-214.
[37]Ёрш С. Іван Раманчук — беларускі партызанскі камандзір і кіраўнік “Саюзу змаганьня за незалежнасьць Беларусі”. С.25-26.
[38]Там же.
[39]Там же. С.26-27.
[40]Нiколi болей… С.227-228.
[41]https://nn.by/?c=ar&i=200983&lang=ru.
[42]Олег Волчек. Приговоренные к страданиям. — www.istpravda.ru/research/1191/.
[43]http://lists.memo.ru/index2.htm.
[44]Там же.
[45]http://lists.memo.ru/index5.htm.
[46]Там же.
[47]Там же.
[48]Там же.
[49]Там же.
[50]Там же.
[51]http://lists.memo.ru/index3.htm.
[52]Там же.
[53]http://lists.memo.ru/index18.htm.
[54]http://lists.memo.ru/index18.htm.
[55]Там же.
[56]Там же.
[57]https://bramaby.com/ls/blog/history/12455.html.
[58]Ёрш С. Іван Раманчук — беларускі партызанскі камандзір і кіраўнік “Саюзу змаганьня за незалежнасьць Беларусі”. С.6.
[59]Там же. С.16.
[60]Там же. С.17-18.
[61]Там же. С.18.
[62]Там же.
[63] Валаханович И.А. Антисоветское подполье в Беларуси в 1944-1953 гг. С.39.
[64]Нiколi болей… с.200-201.
[65]Ёрш С. Іван Раманчук — беларускі партызанскі камандзір і кіраўнік “Саюзу змаганьня за незалежнасьць Беларусі”. С.19.
[66]Горбiк C., Катавiцкая А. На службе богу i Беларусi. Малавядомыя старонкi Беларускага супрацiву 1939-1952 гадоу// Беларускi Рэзыстанс. 2007, №1(4), С.45-46.
[67] Нинель Дмитриева, Леонид Соболь. Звезда Надежды/ Художественно-документальная повесть в рассказах о героях борисовского подполья, действовавшего в годы Великой Отечественной войны/ М. Агенство «ДОК». 1994.С.121-132; У горадзе над ракой Бярозай/ матэрыялы аб камунiстычным падполлi у Барысаве 1941-1944 гг. Аддзел прапаганды i агiтацыi Барысаускага Гаркома КП Беларусi. 1984 год; Чекмарев К. В подполье. Борисовский стекольный /сборник материалов по истории Борисовского стеклозавода им.Дзержинского/ Изд. «Беларусь». Мн. 1974. С.14-15,96-98.
[68]Соловьев А.К. Белорусская Центральная Рада: создание, деятельность, крах. Мн. Изд. «НАВУКА I ТЭХНIКА». 1995. C.156.
[69]Очерки истории милиции Белорусской СССР. 1917-1987. Мн. Изд. «Беларусь». 1987. С.268.
[70]Памяць. Баранавiчы. Баранавiцкi раен. Мн. БЕЛТА. 2000. С.500.

24.12.2017 г.

Приложение: машинописные и рукописные (тезисные) воспоминания М.И.Янчевского, страницы из исторического формуляра Несвижского РОВД, а также некоторые рукописные воспоминания