ПОСЛЕДНИЙ ВЫСТРЕЛ ПОВСТАНЦЕВ /или Экспроприации середины XIX века по-борисовски
Андрей ТИСЕЦКИЙ — СЫЩИК от ИСТОРИИ
«Беларуское историко-детективное агентство»
В редакции 11 сентября 2022 года
В истории национально-освободительного восстания народов бывшей Речи Посполитой 1863-1864 гг. на беларуской земле еще не мало тайн и белых пятен. В целой серии своих тематических исследовательских работ я попытаюсь раскрыть, или хотя бы приоткрыть завесу над некоторыми из них.
К осени 1863 года восстание на Минщине было практически подавлено. В ноябре командир объединенных отрядов Минской губернии Станислав Лясковский распустил свой отряд. Имеются свидетельства того, что почти всю зиму он прожил в землянке недалеко от Игумена, куда раз в неделю ему приносили еду. Затем через Петербург по поддельному паспорту выехал за границу [1].
Литография из французского периодического издания «Le Monde» того паериода: пленение инсургентами отряда Станислава Лясковского российского генерала-лейтенанта Грунта Егора Егоровича, командира 3-й резервной дивизии. 23 июля (по старому стилю)1863 г.
Согласно рапорта начальника Игуменского Уездного Жандармского Управления штабс-капитана Кобылинского от 22 сентября 1864 г., 21 сентября этого же года мальчик дворянин Коленда (православного исповедания), заметивши в овине у своего соседа однодворца Чеховича сына его, бывшего в мятеже, бессрочно отпускного рядового Ивана Чеховича и другого писца Игуменского уездного казначейства Эйсмонта, сказал об этом своему отцу, который с помощью старшины взял [их] и доставил в г. Игумен.
При допросе военным начальником они ни в чем не сознались, но говорили, что будто-бы проживали в Новогрудском уезде, в неизвестном месте в лесу.
Командированный начальником губернии надворный советник Кривоносов для производства следствия и открытия лиц, покровительствовавших мятежникам в течении целого года, успел довести рядового Чеховича до откровенности, который указал некоторых скрывающихся мятежников в разных местах, при том сказал, что нынешнею весною из г. Минска вышло в Борисовский уезд до 30 человек под начальством Ковалевского (возможно псевдоним Коваль[2]).
Из его показаний, Чеховича, подтвердилось: при обыске в доме дворянки Малевичевой, подозревавшейся в доставлении продовольствия мятежникам, найдена г. Кривоносовым записка на польском языке, следующего содержания: «Брат, ты верно желаешь знать, как мы пошли, то Малевичева обещала быть у Вас на Покрова, и все расскажет, я ей обязан жизнью, а потому прошу беречь ее, как родную мать; сыну же ея Виктору дай то ружье, о котором я говорил; благословляю Вас всех, брат Игнатий». С верху было написано «Онуфрию». При допросе она об'явила, что записка найдена на дороге, а по сделанном розыске оказалось, что записка была писана из леса инсургентом Игнатием Озембловским. Сама и семейство Малевичевой арестовано. Потом, отправившись к брату Озебловского, и по обыске околиц Олешковичи, по сознанию самого Озембловского, найдено в лесу, в дупле дуба четыре ружья и сабли, и потом Малевичева созналась, что действительно продовольствовала мятежников, которые, будто, ушли с фальшивыми паспортами в Псковскую губернию к расколам в лаптях крестьянских, свитках и валеных мужицких шапках.
Потом вновь был доведен до сознания рядовой Чехович и указал спрятанные им в лесу, в погребе, пять двухствольных, одно одноствольное ружье, два пистолета, сумки патронташи, саквояжи, и в них патроны и штуцерные пули, дробь, пистоны и фальшивый паспорт его, Чеховича, на имя Минского мещанина Мартына Куликовского; кроме того при обыске у некоторых лиц найдены пули, гербовая бумага польская, старые пояса и разная переписка; лица эти арестованы. Всех взято прикосновенных 24 чел.[овека][3].
Ремарка
К слову, по данным исследователя Сергея Ерша, через 83 года после этого, в 1946г., командиром белорусских антисоветских партизан так называемых отрядов «Черного Кота» группы «Беларусь-Север» Петром Гаевичем (псевдоним) с территории Витебщины была послана в рейд на Псковщину группа, которая провела несколько акций, наладила связь с местными старообрядцами, антисоветский партизанский отряд которых возглавил участник рейда «Левон» («Силич»)[4].
Не исключено, что среди псковских партизан были и потомки игуменских повстанцев.
На весну 1864 года руководитель восстания на территории этнической Беларуси Кастусь Калиновский планировал новое вооруженное выступление. Однако 29 января, в результате предательства члена Минской подпольной повстанческой организации В.Парфияновича, он был схвачен в Вильно и 10 марта казнен. По Беларуси прокатилась волна арестов. В марте был арестован и гражданский начальник восстания на Борисовщине Ян (Ясь)Свида[5] — Your text to link....
Фото: Ясь Свида под №3 среди ссыльных повстанцев.
Тем не мене, с весны 1864 года игуменские и борисовские власти снова отмечают отдельные группы и отряды «мятежников».
Так, 16 апреля вооруженная группа из 7 человек была замечена между Житином /Бобруйского уезда/ и Сутином /Игуменского/. По мнению полковника Сухарева, исполнявшего на тот момент должность военного начальника Игуменского уезда, 5 из них были из околицы Сутин, 1 из Орешковичей, а 2 из Игумена, а все вместе из числа «прошлогодних шаек»[6].
Известно, что разыскивались они жандармами еще в сентябре указанного года[7].
В июле 1864-го была ликвидирована вооруженная группа инсургентов, в составе которой находился и Телеосфор Халево, на которого власти «повесили» убийство пристава Ляцкого[8]. — Your text to link...
На 22 октября т.г. не известна судьба повстанческого отряда из 30 человек под командованием некоего Ковалевского, о котором свидетельствовал в своих вышеуказанных показаниях плененный инсургент Чехович.
Возможно, указанный командир был одним из тех «охотников», что принимал участие в казни Богушевичского попа Даниила Конопасевича. К сожалению, автор книги «Год 1863. Забытые страницы» Гордей Щеглов информацией о его судьбе не располагает[9].
По воспоминаниям представителя российской колониальной администрации в Беларуси мирового посредника Ивана Захарьина, всю зиму с 1864-го на 1865-й год в Борисовском и соседних уездах действовала какая-то лихая и неуловимая воровская шайка. Для ее ликвидации была даже образована в Борисове особая комиссия, деятельность которой так и не дала никаких результатов по установлению и поимке разбойников. Тем не менее, с приходом весны воровство и грабежи в уезде немного утихли[10].
По моему мнению, шайка эта могла состоять из числа бывших инсургентов, которым ничего больше не оставалось, как разбойничьим путем добывать себе средства для существования и, скорее всего, для бегства за границу, или в центральные российские губернии.
Что же касается последнего выстрела, который прозвучал со стороны повстанцев в нашем крае, то на этот счет у меня есть своя версия. Для этого нам следует открутить стрелки истории чуть-чуть назад. В 1850-е.
В своих воспоминаниях И.Захарьин повествует, в том числе, о смелой шайке разбойников, что скрывалась в лесах Борисовского и Игуменского уездов в конце 1850-х годов, и на протяжении длительного времени совершала открытые дерзкие и безнаказанные нападения на тех, кто проезжал по местным дорогам. Примечательно, что атаманом шайки был как-будто некий еврей, эдакий беларуский предшественник знаменитого уже в начале XX века одесского бандита Бени Крика, более известного как Мишка Япончик. Поиски шайки были долгими и безрезультатными. Однажды отряд инвалидных солдат из борисовской городской команды (в нынешнем понимании солдаты внутренних войск – Т.А.), сумел все же отыскать место ночлега разбойников, и попробовал захватить их. Однако последние были вооружены револьверами, стали отстреливаться, оказав яростное сопротивление, вынудив служивых отступить. После чего без проблем скрылись.
В скором времени после этого была ограблена денежная почта, следовавшая из Минска, что, наконец, заставило власти принять самые решительные меры по ликвидации шайки. Из Минского гарнизона были высланы две роты солдат, которые при прочесывания лесных массивов, смогли ее отыскать. В ходе завязавшегося боя большинство разбойников, отбивавшихся очень отчаянно, были убиты на месте, остальные были ранены и взяты в плен. И только двум-трем из них, вместе с атаманом, удалось скрыться.
Их долго и безрезультатно искали по лесам и местечкам Минской губернии. В конце-концов, за голову лихого атамана власти назначили награду в 500 рублей (немалые по тем временам для простых людей деньги[11]), однако и этот ход не дал никакого результата, поэтому было решено, что он убежал за границу.
Шайка практически во всех городах и местечках вокруг Борисовского уезда имела своих людей. В самом Борисове таким человеком был еврей Носан. Как пишет в своих воспоминаниях И.Захарьин, осенней ночью, через два месяца после ее, шайки, разгрома, бывший атаман пришел к нему и попросил на несколько дней пристанища. Он показал Носану шкатулку, полную денег и золотых украшений. Той же ночью они направились за Березину и в лесу за Батареями спрятали эти сокровища. Носан дал клятву, что в том случае, если атаман будет пойман, эти драгоценности он передаст его жене и детям, которые жили где-то под Пинском. После этого они вернулись в Борисов, где разбойник был спрятан в погребе Носана.
Последний свою клятву держал не долго. Той же ночью он вернулся в лес и перепрятал клад в другом месте. После этого он сразу же отправился к полицейскому исправнику, которому рассказал, что у него прячется какая-то неизвестная личность.
Атаман был схвачен и военным судом приговорен к 12 прогонам через строй из тысячи солдат с палками. После этой экзекуции прожил он не долго.
В то время, когда еще шло следствие, атаман догадался о предательстве Носана и дал показания об его связи с ним, и о кладе, который был закопан в лесу. Шкатулку, конечно, не нашли – в том месте, где он был зарыт, оказалось только свежевырытая яма, однако Носан все же был привлечен к суду. Минская уголовная палата «оставила его в сильном подозрении»; но община борисовских евреев составила «приговор» о нежелании своем принять его к себе и ходатайствовала о выселении его в Сибирь. Но, как пишет И.Захарьин, благодаря своей ловкости, а может и содержимому «шкатулки атамана», «приговор» этот был найден незаконным, и неправильно составленным. В результате, Носан вновь явился на жительство в Борисов.
После возвращения, он открыл кузницу и стал вести скромную жизнь. С местной еврейской общиной избегал всяких контактов. Остальные городские евреи к нему относились таким же образом. В скором времени началось восстание. Носан использовал его, чтобы отомстить тем, кто домогался его ссылки в Сибирь. На всех, кто хоть каким-либо образом поддерживал повстанцев, или был с ними связан, он писал доносы властям, чем навел страх на многих жителей города [12].
Не исключено, что именно в результате такого доноса был отстранен от управления Борисовской почтовой конторой коллежский асессор Януарий Чернявский, который, по моей версии, мог быть причастен, как информатор, в деле об ограблении денежной почты. По этой же версии, ограбление это могло иметь политических характер и быть связанным с добыванием денег на будущее восстание, т.е. быть тем, что в начале XX века стали именовать экспроприациями, или по-простому эксами. И на то у меня есть веские основания.
Так, известно, что на Игуменщине к восстанию стали готовиться уже со времени окончания провальной для России Севастопольской компании[13].
В известном романе Владимира Короткевича «Колосья под серпом твоим» можно найти эпизод, в котором по приказу пана Раубича в подвалах панского имения изготавливали для повстанцев порох и оружие. Это в действительности имело место на Игуменщине в имении будущего повстанческого комиссара Минского воеводства Болеслава Свенторжецкого Богушевичи[14].
После подавления восстания генерал-губернатор Северо-Западного края Муравьев (известный как «Вешатель») лично распорядился сжечь родовую усадьбу Свенторжецких в Богушевичах. От всего комплекса осталась лишь неоготическая часовня-усыпальница, в которой, по легенде, повстанцы хранили свое оружие.
Согласно сильно мифологизированных писателем Миколой Целешем, родом из д.Заозерье нынешнего Белыничского района Могилёвской области, а на время рассматриваемых событий Эсьмонской волости Борисовского уезда, семейных преданий, там находился оружейный завод, принадлежавший ещё его прадеду по отцовской линии графу (?-А.Т.) Базылю, железо для производства добывали из болотной руды. В 1863 году заозерское оружие попало в руки повстанцев, боровшихся против российского самодержавия. Согласно легенде, в 1861 году Базыль Целеш познакомился с Зигмундом Сераковским, и через два года, с его подачи, возглавил восстание на Борисовщине(?-А.Т.). На заводе к тому времени успели даже отлить несколько лёгких пушек.
Фото: Микола Целеш
Карательно-экспедиционными войсками, направленными на подавление восстания, командовал генерал Гонецкий (но только в Гродненской, а не Минской губернии — А.Т.). Его шпионы узнали, откуда у врагов взялось оружие. Ночью царские войска окружили Заозерье, от пушечных выстрелов загорелись завод, графская резиденция, хутора шляхты и окрестные хаты. Как рассказывал Миколе дед Ян (последнему в 1863-м было 12 лет), прадеду Базылю удалось выскочить из пылающей спальни.
Спасаясь от царской виселицы, Базыль Целеш перебрался в Западную Европу, а затем — за океан, в Новый свет, как называли Америку. Там брался за любую работу, хотя и не забывал о своей «голубой» крови. Два его сына — Ян, Нестер — и дочь остались на родине, занимались хозяйством[15].
Дорога же из Минска на Борисов, где и была, судя по всему, согласно воспоминаний И.Захарьина, ограблена денежная почта, проходила через имение Свидов Упиревичи. А одной из основных обязанностей будущих гражданских начальников восстания на Минщине кузенов Яна и Болеслава Свидов, был сбор средств для него. «Шайка разбойников» была вооружена самым современным на то время образцом стрелкового оружия – револьверами, которые соловьи-разбойники из бывших крестьян навряд ли вообще когда-либо в глаза видели.
Для понимания, 4,2 – линейные револьверы «Смит-Вессон» американского производства на вооружение Российской Императорской Армии официально были приняты только в 1871г.[16]!
Фото: Болеслав Свида
Интересно, что даже в период восстания количество револьверов у инсургентов было мизерным.
Так, в своих отношениях №207 и 208 от 18 февраля 1863г. российский комиссар по пограничным делам с Пруссией генерал-майор А.И.Кох докладывал Виленскому военному губернатору генерал-лейтенанту В.И.Назимову и директору департамента внешней торговли генерал-лейтенанту М.В.Пашкову о полученных сведениях из Кенигсберга, откуда в Беларусь шла львиная доля контрабанды, в том числе и том, что прусские купцы берут за оружие тройную цену. «За револьвер, стоящий не дороже 13 талеров платят 36»[17].
А чинами Калишской бригады Пограничной стражи, например, в 1863 году было произведено следующее количество задержаний военной контрабанды. Штуцеров: английских — 151, бельгийских – 20, французских – 5, новой конструкции – 60 единиц. Карабинов кавалерийских – 49, ружей пехотных – 111, ружей кавалерийских – 52, драгунских ружей – 58, бельгийских нарезных ружей – 20, двуствольных ружей – 15, ружей с широкими ножами 43. Револьверов и пистолетов (внимание!) – 19, сабель кавалерийских – 182, пик – 113, кинжалов и ножей – 37, кос – 419. Пуль ружейных – 2000 штук, патронов – 630 штук и 1 мешок, капсюлей 15600, форм для литья пуль – 51, свинца – 57 пудов, пороха – 50 пудов, а также другого военного снаряжения[18].
Фото: револьверы 1850-х гг.
На этом общем фоне конфискованного оружия, можно судить, что процент револьверов в сравнение с остальным контрабандным оружием, предназначавшимся для повстанцев, был ничтожным.
Хотя не исключено, что револьверы разбойников могли относиться и к числу личных трофеев российских офицеров, или отслуживших свое солдат — ветеранов Крымской войны, уроженцев Игуменщины и Борисовщины.
Например, известно, что в этой войне участвовали братья Лясковские – Игнатий и Иосиф Викентьевичи. Первый являлся видным повстанческим командиром в Ковенской губ. Второй в восстании не участвовал (по крайней мере явно). В 1893 г. он стал командиром Восточно-Сибирской артиллерийской бригады.
Третий, самый младший брат, Станислав являлся командиром объединенных повстанческих отрядов Минской губернии на территории Игуменского уезда[19].
Группа членов петербургской военно-революционной организации.
Сидит в центре Я. Домбровский, стоят минчане — первый справа В. Миладовский,
второй — С. Лясковский, третий — В. Каплинский
Следующим доводом в пользу версии о политической окраске «шайки», которая действовала и в Борисовском, и в Игуменском уездах, является то, что ее атаман был судим не уголовным, а военным судом.
К тому же информацию о том, что содержимое шкатулки с ценностями предназначалось для его семьи, И.Захарьин явно получил от третьих лиц, и, следовательно, к ней следует относиться с большой долей скепсиса.
Опять же известно, что отец одного из будущих организаторов и руководителей восстания на Минщине (и в первую очередь Борисовщине и Игуменьщине) Антона Трусова, Даниил Иванович, служил почтальоном борисовской почтовой конторы[20], а сам революционер в 1856 году подал прошение об увольнении «по семейным обстоятельствам» из Московского университета, студентом которого он тогда являлся[21].
Знаменательно, что это произошло сразу после поражения России в Крымской войне и в начальный период подготовки к освободительному восстанию на землях бывшей Речи Посполитой. Учебу в университете А.Трусов возобновил только в 1860-м[22], а чем конкретно занимался четыре года, исследователям доподлинно установить не удалось. Безусловно только то, что в этот период он находился на родине. И именно в это время под Борисовом действовала неуловимая разбойничья шайка, пиком деятельности которой и стало ограбление денежной почты, из Минска. Сама собой напрашивается версия причастности Антона Трусова к данным событиям.
Фото: Антон Трусов
Из воспоминаний Сергея Супроновича Протько, 1923 г.р., отца известного беларуского общественного деятеля и кандидата философских наук Татьяны Сергеевны Протько(пер. с бел. мой — А.Т.):
«Дедову мать звали Гануся. Она была католичкой. Жила в фольварке Убель, что за Смиловичами (тогда на территории Игуменского уезда, а теперь Червеньского района — А.Т.). Попала туда не по своей воле…
К слову, история этой семьи заслуживает того, чтобы ей уделить немного больше внимания. Дед Гануси был довольно зажиточным… шляхтичем. Имел даже военный чин капрала, чем очень гордился. Воевал на стороне французов в армии Наполеона и погиб где-то под Смоленском, оставив после себя сына Тадеуша.
Судьба сына один в один повторилась с отцовской судьбой. Такая же безвестная смерть среди бунтарей. Его убили жандармы, т.к. был связан с какой-то шайкой повстанцев. В то время таких шаек по лесах бродило много. Одни сражались за освобождение Родины от гнета России, другие палили панские имения, третьи, под видом повстанцев, грабили местное население… Ганусе не было и пяти лет, когда вместе с матерью попала в фольварк Убель, который принадлежал Монюшку, дальнему родственнику по материнской линии. Рассказывают, что это был отец известного… композитора Станислава Монюшки...[23].
Не исключено, что Тадеуш находился в отряде „шайки экспроприаторов“ и погиб именно при ее ликвидации, если конечно это не произошло значительно раньше и не было связано с делами национально-освободительного восстания народов бывшей Речи Посполитой 1830-1831 гг. и, непосредственно, событиями, имевшими место на Борисовщине и Игуменщине в 1830-м году, к коим мог иметь отношение мятежный игуменский шляхтич Павел Астровский, прототип пушкинского разбойника Дубровского[24].
А вот Носан мог быть штатным агентом полиции, или «охранки», и именно с его помощью власти и смогли дважды установить местонахождение «разбойников». В таком случае и содержимое шкатулки атамана в факте избежания им наказания за связь с последним, не играла той роли, которую ей отвел в своих воспоминаниях И.Захарьин.
Уже после подавления восстания, в конце апреля – начале мая 1865 года в Борисове то тут, то там начали возникать пожары. Город в то время был выстроен почти полностью из дерева. Из кирпича были только два здания: костел и казначейство.
Фото борисовского костела и казначейства начала XX века
Способствовала пожарам и погода. С середины апреля в тот год на Борисовщине не выпало ни капли дождя. Все свидетельствовало о том, что поджоги были умышленными. По городу стали ходить упорные слухи о том, что их виновником был Носан (по прозвищу Косой), который таким образом хотел отомстить своим обидчикам за попытки его выселения из города.
Мещане не сомневались, что все пожары – дело рук Носана и его помощников и смогли убедить уездного военного начальника Домбровского в необходимости его ареста, что и было сделано. Однако поджоги не прекратились. В результате пожара 10 мая сгорело 90% от всех городских зданий. Не обошлось и без жертв. Из-за отсутствия улик Носан был в скором времени освобожден из-под стражи (не исключаю, что при помощи самой полиции, или «охранки»). Однако долго ему жить не пришлось. Через два-три года он был застрелен вечером через окно в своем собственном доме. Имя его убийцы осталось неизвестным [25]. Но!
В 1867 году российский император Александр II подписал первый указ об амнистии некоторых категорий лиц, осужденных за причастность к восстанию 1863-64 гг. И, по моему мнению, искать убийцу Носана следовало бы среди таких амнистированных лиц, именно к осуждению которых приложил свою руку этот негодяй, а не среди погорельцев, которые вряд ли бы стали ждать так долго, чтобы свести с ним счеты.
Фото: Пожарное депо постройки начала XX века Борисовского добровольного пожарного общества (БДПО), организованного только в 1870 г. Фото начала XX века.
Однако, повернем маховик времени назад в 1865-й. Летом того же самого года, когда деревянный Борисов практически полностью сгорел от череды пожаров, московские и санкт-петербургские газеты сообщили про арест поджигателя в Слониме!
»Московские ведомости" писали, что:
«Слонимский поджигатель» был выявлен не бдительностью полиции, а усилиями частных лиц”.
Сообщалось также, что арестованный заговорил и показал: на белорусских землях существуют целые группы таких как он и “исполняют распоряжения какой-то тёмной власти, что решила разорить дотла тот край” (например, известно, что от опустошительного пожара 1865 года сильно пострадал и деревянный Минск[26]).
Тему развили «Санкт-Петербургские ведомости». В раскрытом “заговоре” оказывается участвовали “лица разного происхождения и разных вероисповеданий”. И организация поджигателей не ограничивалась только
беларускими землями… Подводя свое резюме, издание писало:
“Надо надеяться, что следствие раскроет все нити тёмного дела, а итог следствия, будучи опубликован, успокоит обеспокоенное общество”
Однако уже в августы 1865 года “Гродненские губернские ведомости” фактически опровергли всю эту информацию: поджигатель на места преступление не пойман, сведений об организации поджигателей нет.
Признавался только факт ареста “одного лица”, которое подозревали в поджоге[27].
Анализируя эту газетную информацию, можно прийти к выводу, что под лицами «разного вероисповедания» имелись ввиду и евреи. Надо думать, что это могли быть и отголоски борисовских событий с задержанием Носана.
И лично я все же допускаю, что некая акция возмездия со стороны последних нераскрытых повстанцев все же могла иметь место в действительности. Так, в уездных городах, которыми являлись в то время Борисов и Слоним (и даже губернском Минске) преобладало еврейское население (на которое всегда удобно было валить все грехи), а также находились большие воинские гарнизоны, которые приняли самое активное участие в подавлении последнего освободительного восстания на землях бывшей Речи Посполитой.
А вот немногочисленное лояльное к идеям восставших и, преимущественно, шляхетская часть населения указанных городов (все больше католического вероисповедания) была, с большего же, выслана в Сибирь. Поэтому особой жалости к обитателям этих, по сути, оплотов российского самодержавия на землях покоренного Великого Княжества Литовского, потенциальные заговорщики (если это и в самом деле были повстанцы), надо думать не испытывали. Следовательно, и полностью исключать правдивость показаний задержанного по подозрению в поджоге слонимца, я думаю не стоит.
Другое дело, что что спустить дело на тормозах местным властям на то время было выгоднее и безопаснее, чем его раздувать.
Ведь согласитесь: восстание подавлено; инсургенты и не нелояльное население, с большего, арестованы и высланы за пределы Северо-Западного края империи. Повсеместно и массово розданы памятные медали «За усмирение Польского мятежа». Поэтому раздувать мятежную тему было уже как-то и не с руки. За это и своих теплых мест оккупационным чиновникам можно было лишиться.
И в данной связи интересно, что поле ареста 29 января (10 февраля) 1864 года фактического диктатора восстания на территории Беларуси, Литвы и Жмуди Константина Калиновского, руководство т.н. «Исполнительного отдела» (на тот момент всего 2-3 человека, которым еще удавалось скрываться от полиции) на белорусских и нынешних лиетувисских землях перешло к Юзефу Калиновскому (однофамильцу Константина-Кастуся), который до этого возглавлял его «секцию войны». Функцию комиссара Национального Правительства исполнял некто «Равич» (псевдоним; неизвестно ни имя, ни фамилия этого человека). Кто входил (и входил ли) еще в состав «Отдела», неизвестно[28].
Ремарка
Согласно моей версии, пытаться идентифицировать «Равича» через представителей шляхецких родов — носителей этого дворянского герба будет ошибочно. В данном конкретном случае следует обратить внимание на смысл герба — способность Равичей с честью выходить из тяжелых испытаний, «превращение Конфузии в Викторию».
Как пишет польский историк Ян Длугош:
«Рава … выводится из чешского племени, называемого Вршовцами — рода, почти полностью уничтоженного чешскими князьями за вероломство, за исключением тех немногих, кто бежали в Польшу и расселились там. Мужи суровые, бесстрашные и жестокие, некоторые склонны к кровопролитию, презирают опасность»[29].
И не исключено, что этот псевдоним был взят его носителем уже после того, как надежды инсургентов на победу — викторию, в их безнадежной, но отчаянной борьбе с имперскими захватчиками, практически испарились. Вот тогда и понадобился именно такой «безликий» руководитель терпящего поражения восстания с псевдонимом — надеждой, псевдонимом, подразумевающим, что его носитель наделен именно такими качествами, которые позволят восставшим переломить сложившуюся ситуацию в свою пользу.
24 марта 1864 года Юзеф Калиновский был арестован. После этого, в условиях жестокого террора российских властей, руководство «Отделом» (тем, что от него осталось) перенял «Равич». В нескольких своих рапортах Национальному Правительству он описывал катастрофическое положение с восстанием на землях Литвы — Беларуси и Жмуди. Последнее распоряжение Национальное Правительство выдало «Равичу» в августе 1864 года. В нем признавалось, что в существующей ситуации вооруженная борьба невозможна по причине отсутствия средств на «активное сопротивление московской силе и насилию», и что необходимо прекратить «дальнейшие распоряжения и действия в Литве (Беларуси и нынешней собственно беларуской части земель Жмуди (нынешней Лиетувы) Виленщине)».
Вместо этого необходимо было создать конспиративные организации, которые должны были заниматься сбором средств, агитацией в направлении идей манифеста от 22 января 1863 года, распространять знания среди широких слоев населения, выяснять политические взгляды людей с целью " в случае необходимости иметь доверенных людей", собирать статистические сведения про ситуацию в крае. И хотя, согласно этого распоряжения, борьба не должна была прекращаться, а получить новые формы, политические реалии не давали возможности даже для такой деятельности.
Доподлинно ничего неизвестно про дальнейшую деятельность «Равича», или про какие-нибудь попытки провести в жизнь предложенную программу[30].
Согласно официальной историографии, 3 сентября 1864 года организованная деятельность повстанцев в Беларуси и Литве прекратилась. На протяжении осени были ликвидированы последние повстанческие отряды в Ковенской губернии[31].
Однако в мае 1865 года ушел в отставку фактический душитель восстания в Беларуси, Литве и Жмуди Михаил Муравьев-Виленский[32]. И вот ведь совпадение (и совпадение ли?)!
Cразу же после этого по Беларуси прокатилась череда поджогов и, вызванных ими, опустошительных городских пожаров!
А что, если действительно, это была своеобразная прощальная акция последних нераскрытых повстанцев с «Вешателем», как прозвали в народе Муравьева, призванная показать, что, несмотря на жестокие репрессии, национально-освободительные идеи среди покоренного Российской Империей белорусского народа все еще живы?!
И надо думать, что эта моя исследовательская версия рано или поздно найдет свое документальное подтверждение.
P.S. / или Легенда о Гришке-разбойнике
А кто же был последним повстанцем в нашем крае?
Известно, что последним ликвидированным властями повстанческим командиром на территории нынешней Польши были бывший священник, потом генерал и последний комендант восстания Станислав Бжуска и его адъютант Франтишек Вильчинский. Они были схвачены только 29 апреля 1865 года, а 23 мая того же года повешены в Сокулове-Подляском Мазовецкого воеводства на глазах десятитысячной толпы[33].
Фото: Станислав Бжуска
Последним же действовавшим польским повстанцем-одиночкой был, как-будто, член т.н. «народной жандармерии» (по сути, тайной полиции при Национальном правительстве) Корчмарчик, который попал в руки российских властей только 22 июня 1872 года и, правдоподобно, что был казнен[34].
Достоверной информации о таких же лицах на Борисовщине и соседней Игуменщине у меня нет. Судя по всему, ими были члены той самой «шайки», о которой вел речь в своих воспоминаниях И.Захарьин, о чем пойдет речь ниже.
Тем не менее, доподлинно известно, что в 1865 году администратору Березинского костела (Игуменский уезд) Антонию Михаэлису было предъявлено обвинение в «ношении запрещенной одежды, поощрении прихожан петь в костеле вопиющие гимны, а также (подчеркиваю) в укрывательстве повстанцев». И хотя эти обвинения подтверждены не были, но священника оставили под подозрением[35].
Только в октябре 1866 г. сдался властям Василь Конопацкий, который начинал партизанить вместе с Антоном Трусовым на Игуменщине[36].
От замечательного крупского краеведа Бараули Михала Адамовича, 1950 г.р., урож.д.Гумны, жителя д.Ст.Слобода и бывшего директора находившейся там ранее школы, мне не раз приходилось слышать местную легенду о Гришке-разбойнике, который жил возле Гумнов еще в XIX веке.
«Грабил Гришка на жизнь на лесных дорогах у богатых, делился с бедными. С нашими гумновцами. Через какое-то время в деревню приехали стражники (нижние полицейские чины) из Борисова, а надо сказать, что Гумны до начала 1920-х годов относились к Ухвальской волости Борисовского уезда, граничащей с Березинской – Игуменского. Стражники согнали деревенских мужичков и заставили вместе с ними прочесывать лес, где в своей будке жил Гришка, чтобы его поймать. Будка та стояла недалеко от кринички около Рубежевичского брода на правый бок лесной дороги из Гумнов на Красное нынешнего Березинского района.
Фото: Барауля М.А. 1989-1991 гг.
Фото: крупские краеведы М.А.Барауля (слева) и А.П.Алехнович. Конец 1980-х гг.
В будке его не нашли, и стражники ее спалили. А в это время сам Гришка откуда-то въехал в деревню на взмыленном коне и всех, кто попадался на его пути, стегал плеткой, с криком: «А за Гришку! А за Гришку!»
После чего навсегда пропал из этих мест. Сильно уж он рассерчал на предавших его гумновцев, которых, как уже было сказано выше, не обижал и выручал в нужде».
Светлой памяти Михал Адамович барауля безвременно почил осенью 2020 года, не дожив до своего 70-летия всего несколько дней. После этого на меня вышел его младший брат Владимир, 1957 г.г., житель д.Колос (бывш. бел. Каупынiца) Крупского района, который, благодаря своей феноменальной памяти, запечатлел в ней много недостающих в моей исследовательской деятельности фрагментов, касающихся истории региона Малого Палесья. Так вот, Владимиру Адамовичу запомнилась и другая версия истории Гришки-разбойника. Предоставим ему слово:
«Батька мой, Адам, был 1928 г.р., по паспорту 1930-го. По молодости я часто ходил с ним и другими гумновцами на охоту, где слышал много разных историй из нашей не такой уж и древней старины. Запомнил я и историю про Гришку — разбойника. Так вот, Гришка тот был образованным человеком и надо думать дворянских (шляхецких) корней. Может быть имел он и другое имя, а Гришка был псевдоним. И был он не один. Вместе с ним было несколько его товарищей, у которых он был за атамана. Будка их, по сути полуземлянка с окнами, метров 5x6 была в лесу за Гумнами возле лесной тропы, что вела в сторону д.Красное соседнего с нашим Березинского района. В этом же месте потом летом-осенью 1942 года находилась база московских десантников недоброй памяти в наших местах полковника Спрогиса Артура Карловича, командира воинской части №9903, среди учеников которой были известные диверсантки Герои Советского Союза Зоя Космодемьянская и Зоя Колесова. По вине Спрогиса, осенью 1942 года случилась антипартизанская операция гитлеровских оккупантов в наших местах, в которой участвовал и каратели Дирлевангера, известные тем, что в 1943 году спалили вместе с жителями Хатынь — Your text to link....
Так вот, будку- полуземлянку ту для Гришки и его хлопцев построили наши гумновские мужики. Гришка им за это хорошо заплатил. И потом с деньгами выручал со своих разбойничьих налетов. И мужики наши его покрывали и властям не сдавали. Но информация про разбойников все же до них дошла, и в Гумны приехали жандармы с полицейскими урядниками. Собрали местных мужиков и организовали облаву. Но, надо думать, Гришка ими все же был предупрежден. И хотя нескольких разбойников как-будто все же схватили, сам атаман и еще двое или трое его хлопцев, видимо не ночевавших на своей „партизанской базе“, успели переодеться в припрятанную где-то и откуда-то взятую ими униформу то ли жандармов, то ли полицейских.
Иллюстрация: парадная униформа офицеров-жандармов Российской Империи рассматриваемого периода истории
Иллюстрация: виды униформы полиции Российской Империи рассматриваемого периода истории
Видимо пытаясь спасти своих товарищей, они верхом на конях въехали в Гумны и сделали попытку направить облаву в другую сторону. Увидев цепь, среди которой были жандармы или полицейские, которых их, разбойников, в лицо не знали, Гришка стал орать на них, показывая в другую сторону от своей „лесной базы“:
»А ну в лес, искать Гришку! И поскакал туда!"
Это внесло замешательство в рядах участников облавы, которое позволило разбойникам выиграть время. Пока полицейские/жандармы поняли, что это были не те, за кого они себя выдавали, последних и след простыл".
Но далеко из этих мест Гришка не убрался.
Так, среди жителей деревеньки Пески Борисовского района, что расположена на холмистом берегу реки Березины недалеко от Березинского района, до сих пор бытует сказание, что на одном из этих холмов некогда была полуземлянка — «Гришкина-будка», в которой жил какой-то «Гришка-разбойник», «который был хороший человек, но пошел против власти». Отсюда и название холма – «Гришкина горка» (Гришина гора).
Так вот, по моей исследовательской версии Гришка-разбойник со своими хлопцами и были последними повстанцами 1863 года в Регионе Малого Палесья, да, собственно, и всех беларуских землях. И именно о них вел речь И.Захарьин в своих воспоминаниях. Не исключено, что Гришка — это упоминаемый Ковалевский (Коваль?) и даже «Равич» — фактически последний руководитель восстания на территории Литвы — Беларуси и Жмуди.
А, учитывая, что последний так и не был идентифицирован российскими оккупационными властями и заинтересованными исследователями, допускаю, что им мог быть и Ксаверий Астровский, сын известного партизанского командира в последней войне — восстании народов бывшей Речи Посполитой против Российской империи (1830-1831) на Игуменщине и Борисовщине Павла Астровского — прототипа пушкинского разбойника Дубровского — Your text to link...
Фото: Ксаверий Астровский
За эту версию косвенно может свидетельствовать и факт взятия целой плеядой повстанцев из рода Ваньковичей общего псевдонима «Лелива», к носителям которого сами не принадлежали, а которым пользовались, в числе прочих, и дворяне Астровские — Your text to link...
По моей версии это псевдоним был взят из глубокого уважения к личности Павла Астровского — «Дубровского» и его сыну Павлу.
Опять же, как и в случае с револьверами, наличие в арсенале разбойников униформы полицейских/жандармов является веским основанием полагать, что за ними могла стоять именно политическая организация.
А так ли это на самом деле, возможно, покажут дальнейшие исследования заинтересованных беларуских историков.
P.P.S.
Году эдак в 2012-2013-м в беседе с одним борисовским краеведом тот поведал мне, что за несколько лет до этого в Березинском районе (части бывшего Игуменского уезда), после того как штормовым ветром положило много леса на Борисовском направлении, и лесорубы расчищали завалы, под одним из корневых выворотней был обнаружен тайник с оружием времен национально-освободительного восстания 1863-1864 гг. Раритеты как-будто изъяла милиция. Однако, расспрошенные мною по данному поводу отдельные березинские стражи порядка, ни подтвердить, ни опровергнуть данную информацию не смогли.
А в 2021-м году уроженец д.Бычин ранее Якшицкого сельсовета, а теперь Богушевичского Владимир Дубровский поведал мне, что в конце 1980-х — начале 1990-х годов сельчане в деревне разбирали пуню и под соломенной крышей обнаружили тайник, в котором в промасленной холстине было обнаружено ещё кремниевое ружье времен восстания. Куда потом подевалось то ружье не известно.
Ссылки:
[1]Баратынский В.Л. Указ. Соч. №9. – С.589.
[2]1863 год на Меншчыне(матэрыялы архіва Трэцяга аддзялення імператарскай канцылярыі). Сабр. і апр. Я. Віткоўскі, А. Яневіч i Л. Лех. Коштам Інстытута Беларускай Культуры. Менск, 1927. С.202 — kalinouski.arkushy.by/library/rok_1863_na_mienszczynie/066-067.htm.
[3]1863 год на Меншчыне. С.222-223 — kalinouski.arkushy.by/library/rok_1863_na_mienszczynie/096.htm; На пераломе дзвух эпох/ Паустанне 1863 года на Мiншчыне/, Мн. «Полымя», 1990, С.31; Ауласенка Г.М. Паустанне 1863г. у Iгуменскiм павеце. книга «Память» Червеньского района. Мн. БЕЛТА. 2000. С.59.
[4]Ерш С., Горбик С. Беларускi супрацiу. Львоу. 2006. С.368.
[5]Мацэльскi М. Барысаушчына ад найстаражытных часоу да сучаснасцi. Гоман Барысаушчыны. №2(35), 2002г.
[6]НИАБ, Ф.296, Оп.1. Д.86, Л.2-3об.
[7]1863 год на Меншчыне. С.222-223 — kalinouski.arkushy.by/library/rok_1863_na_mienszczynie/096.htm.
[8]Герасiмчык В. Першая i апошняя ахвяры паустання. 05.10.2013г. Интернетпортал NN.BY.
[9]Щеглов Гордей, священник. Год 1863. Забытые страницы. Изд. 3-е, испр. и доп. – Минск: ВРАТА, 2013. – 128 с.: ил. file:///C:/Users/User/AppData/Local/Temp/Rar$DIa1772.27585/1863.pdf.
[10]Захарьин И. Воспоминания о службе в Белоруссии 1864-1870 (Из записок мирового посредника). Исторический Вестник.1884. Т.15, С.558.
[11]http://statehistory.ru/3506/TSeny-iz-memuarov-russkikh-krestyan-18-19-vv/.
[12]Захарьин И.Там же стр.558-560.
[13]Минская Старина, М., 1909. С.127-128; Памяць. Бярэзiнскi раен. Мн. «Беларусь». 2004. С.75.
[14]Прыбыткiн. П. Паплечнiк Кастуся Калiноускага. Памяц. Брярэзiнскi раен. С.76, 77.
[15]Алесь Пашкевич. Летописец из Заозерья /Судьба и творчество Миколы Целеша/ Неман. №4, 2001 С.221-222.
[16]Федосеев С.П. Пистолеты и револьверы в России/ Электронная библиотека BookFinder/.
[17]ГА РФ. Ф.1743. Оп.1. Д.15. Л.20-24об.; Симаков Г.Н.,.Бородкина Н.А. Военная и политическая контрабанда в Царстве Польском и Литве в конце 1850-х – начале 1860—годов. Русский Сборник /исследования по истории России/ Т.XV/ Польское восстание 1863 года/ М. Изд. Модест Колеров. 2013 (в электронном варианте сборник размещен на интернетпортале Западная Русь).
[18]Чернушкевич М.П. Материалы к истории Пограничной стражи. Ч.2. Служба пограничной стражи в военное время. Вып.2. СПб., 1909, С.107.
[19]Бригадин П.И., Лукашевич А.М. Мятежный корпус: из истории Александровского Брестского кадетского корпуса (1842-1863). Мн. ГИУСТ БГУ. 2007. С.164-165.
[20]Вiтаут Чаропка. Выкананы абавязак Антона Трусава. Запiсы таварыства аматарау беларускай гiсторыi iмя Вацлава Ластоускага. 1863. Шляхецкае паустанне цi народжаная рэвалюцыя? Выпуск 3. Рыга. Iнстытут беларускай гiсторыi i культуры. 2014, С.85.
[21]Там же. С.86,87.
[22]Там же.
[23]Процька С.С. Мае каранi. Мiнск, 2003. С.16.
[24]https://bramaby.com/ls/blog/history/4114.html.
[25]Захарьин И. Там же. С.565.
[26]https://minsk-old-new.com/life/fakty-i-istorii/iz-istorii-pozharno-spasatelnoj-sluzhby-stolicy; news.tut.by/society/358848.html.
[27]Алег Варонка. Арышт падпальшчыка ў 1865 годзе. Слонiмскi край. 2020, № 3(49). Февраль. С.5.
[28]Дзмiтрый Матвейчык. Паустанне 1863-1864 гадоу у Беларусi: нарыс баявых дзеянняу. Мн. «Медысонт». 2013. С.98-99.
[29]Дзмiтрый Матвейчык. Там же.
[30]https://ru.wikipedia.org/wiki/Равич_(герб).
[31]Дзмiтрый Матвейчык.Там же. С.99.
[32]https://ru.wikipedia.org/wiki/Муравьёв-Виленский,_Михаил_Николаевич; Воспоминания современников о Михаиле Муравьеве, графе Виленском. М. Институт русской цивилизации. 2014. С.25.
[33]https://ru.wikipedia.org/wiki/Бжуска,_Станислав; be.wikipedia.org/wiki/Станіслаў_Бжуска.
[34]https://muzeum-zamojskie.pl/wp-content/uploads/2009/10/Powstanie-Styczniowe-walki_grafika.pdf.
[35]НИАБ. Ф.1781. Оп.32. Д.145. Л.7-7об., 9-9об.; Ф.299. Оп.2. Д.6402. Л.20-21; Антановiч З., Гарбачова В. Паустанне 1863-1864гг. у лесе рымска-каталiцкага святарства Беларусi /ARCHE, №12. 2010г. С.190.
[36]Кiсялеу Г.В. Там же. С.25.
29 января 2016г.
«Беларуское историко-детективное агентство»
В редакции 11 сентября 2022 года
В истории национально-освободительного восстания народов бывшей Речи Посполитой 1863-1864 гг. на беларуской земле еще не мало тайн и белых пятен. В целой серии своих тематических исследовательских работ я попытаюсь раскрыть, или хотя бы приоткрыть завесу над некоторыми из них.
К осени 1863 года восстание на Минщине было практически подавлено. В ноябре командир объединенных отрядов Минской губернии Станислав Лясковский распустил свой отряд. Имеются свидетельства того, что почти всю зиму он прожил в землянке недалеко от Игумена, куда раз в неделю ему приносили еду. Затем через Петербург по поддельному паспорту выехал за границу [1].
Литография из французского периодического издания «Le Monde» того паериода: пленение инсургентами отряда Станислава Лясковского российского генерала-лейтенанта Грунта Егора Егоровича, командира 3-й резервной дивизии. 23 июля (по старому стилю)1863 г.
Согласно рапорта начальника Игуменского Уездного Жандармского Управления штабс-капитана Кобылинского от 22 сентября 1864 г., 21 сентября этого же года мальчик дворянин Коленда (православного исповедания), заметивши в овине у своего соседа однодворца Чеховича сына его, бывшего в мятеже, бессрочно отпускного рядового Ивана Чеховича и другого писца Игуменского уездного казначейства Эйсмонта, сказал об этом своему отцу, который с помощью старшины взял [их] и доставил в г. Игумен.
При допросе военным начальником они ни в чем не сознались, но говорили, что будто-бы проживали в Новогрудском уезде, в неизвестном месте в лесу.
Командированный начальником губернии надворный советник Кривоносов для производства следствия и открытия лиц, покровительствовавших мятежникам в течении целого года, успел довести рядового Чеховича до откровенности, который указал некоторых скрывающихся мятежников в разных местах, при том сказал, что нынешнею весною из г. Минска вышло в Борисовский уезд до 30 человек под начальством Ковалевского (возможно псевдоним Коваль[2]).
Из его показаний, Чеховича, подтвердилось: при обыске в доме дворянки Малевичевой, подозревавшейся в доставлении продовольствия мятежникам, найдена г. Кривоносовым записка на польском языке, следующего содержания: «Брат, ты верно желаешь знать, как мы пошли, то Малевичева обещала быть у Вас на Покрова, и все расскажет, я ей обязан жизнью, а потому прошу беречь ее, как родную мать; сыну же ея Виктору дай то ружье, о котором я говорил; благословляю Вас всех, брат Игнатий». С верху было написано «Онуфрию». При допросе она об'явила, что записка найдена на дороге, а по сделанном розыске оказалось, что записка была писана из леса инсургентом Игнатием Озембловским. Сама и семейство Малевичевой арестовано. Потом, отправившись к брату Озебловского, и по обыске околиц Олешковичи, по сознанию самого Озембловского, найдено в лесу, в дупле дуба четыре ружья и сабли, и потом Малевичева созналась, что действительно продовольствовала мятежников, которые, будто, ушли с фальшивыми паспортами в Псковскую губернию к расколам в лаптях крестьянских, свитках и валеных мужицких шапках.
Потом вновь был доведен до сознания рядовой Чехович и указал спрятанные им в лесу, в погребе, пять двухствольных, одно одноствольное ружье, два пистолета, сумки патронташи, саквояжи, и в них патроны и штуцерные пули, дробь, пистоны и фальшивый паспорт его, Чеховича, на имя Минского мещанина Мартына Куликовского; кроме того при обыске у некоторых лиц найдены пули, гербовая бумага польская, старые пояса и разная переписка; лица эти арестованы. Всех взято прикосновенных 24 чел.[овека][3].
Ремарка
К слову, по данным исследователя Сергея Ерша, через 83 года после этого, в 1946г., командиром белорусских антисоветских партизан так называемых отрядов «Черного Кота» группы «Беларусь-Север» Петром Гаевичем (псевдоним) с территории Витебщины была послана в рейд на Псковщину группа, которая провела несколько акций, наладила связь с местными старообрядцами, антисоветский партизанский отряд которых возглавил участник рейда «Левон» («Силич»)[4].
Не исключено, что среди псковских партизан были и потомки игуменских повстанцев.
На весну 1864 года руководитель восстания на территории этнической Беларуси Кастусь Калиновский планировал новое вооруженное выступление. Однако 29 января, в результате предательства члена Минской подпольной повстанческой организации В.Парфияновича, он был схвачен в Вильно и 10 марта казнен. По Беларуси прокатилась волна арестов. В марте был арестован и гражданский начальник восстания на Борисовщине Ян (Ясь)Свида[5] — Your text to link....
Фото: Ясь Свида под №3 среди ссыльных повстанцев.
Тем не мене, с весны 1864 года игуменские и борисовские власти снова отмечают отдельные группы и отряды «мятежников».
Так, 16 апреля вооруженная группа из 7 человек была замечена между Житином /Бобруйского уезда/ и Сутином /Игуменского/. По мнению полковника Сухарева, исполнявшего на тот момент должность военного начальника Игуменского уезда, 5 из них были из околицы Сутин, 1 из Орешковичей, а 2 из Игумена, а все вместе из числа «прошлогодних шаек»[6].
Известно, что разыскивались они жандармами еще в сентябре указанного года[7].
В июле 1864-го была ликвидирована вооруженная группа инсургентов, в составе которой находился и Телеосфор Халево, на которого власти «повесили» убийство пристава Ляцкого[8]. — Your text to link...
На 22 октября т.г. не известна судьба повстанческого отряда из 30 человек под командованием некоего Ковалевского, о котором свидетельствовал в своих вышеуказанных показаниях плененный инсургент Чехович.
Возможно, указанный командир был одним из тех «охотников», что принимал участие в казни Богушевичского попа Даниила Конопасевича. К сожалению, автор книги «Год 1863. Забытые страницы» Гордей Щеглов информацией о его судьбе не располагает[9].
По воспоминаниям представителя российской колониальной администрации в Беларуси мирового посредника Ивана Захарьина, всю зиму с 1864-го на 1865-й год в Борисовском и соседних уездах действовала какая-то лихая и неуловимая воровская шайка. Для ее ликвидации была даже образована в Борисове особая комиссия, деятельность которой так и не дала никаких результатов по установлению и поимке разбойников. Тем не менее, с приходом весны воровство и грабежи в уезде немного утихли[10].
По моему мнению, шайка эта могла состоять из числа бывших инсургентов, которым ничего больше не оставалось, как разбойничьим путем добывать себе средства для существования и, скорее всего, для бегства за границу, или в центральные российские губернии.
Что же касается последнего выстрела, который прозвучал со стороны повстанцев в нашем крае, то на этот счет у меня есть своя версия. Для этого нам следует открутить стрелки истории чуть-чуть назад. В 1850-е.
В своих воспоминаниях И.Захарьин повествует, в том числе, о смелой шайке разбойников, что скрывалась в лесах Борисовского и Игуменского уездов в конце 1850-х годов, и на протяжении длительного времени совершала открытые дерзкие и безнаказанные нападения на тех, кто проезжал по местным дорогам. Примечательно, что атаманом шайки был как-будто некий еврей, эдакий беларуский предшественник знаменитого уже в начале XX века одесского бандита Бени Крика, более известного как Мишка Япончик. Поиски шайки были долгими и безрезультатными. Однажды отряд инвалидных солдат из борисовской городской команды (в нынешнем понимании солдаты внутренних войск – Т.А.), сумел все же отыскать место ночлега разбойников, и попробовал захватить их. Однако последние были вооружены револьверами, стали отстреливаться, оказав яростное сопротивление, вынудив служивых отступить. После чего без проблем скрылись.
В скором времени после этого была ограблена денежная почта, следовавшая из Минска, что, наконец, заставило власти принять самые решительные меры по ликвидации шайки. Из Минского гарнизона были высланы две роты солдат, которые при прочесывания лесных массивов, смогли ее отыскать. В ходе завязавшегося боя большинство разбойников, отбивавшихся очень отчаянно, были убиты на месте, остальные были ранены и взяты в плен. И только двум-трем из них, вместе с атаманом, удалось скрыться.
Их долго и безрезультатно искали по лесам и местечкам Минской губернии. В конце-концов, за голову лихого атамана власти назначили награду в 500 рублей (немалые по тем временам для простых людей деньги[11]), однако и этот ход не дал никакого результата, поэтому было решено, что он убежал за границу.
Шайка практически во всех городах и местечках вокруг Борисовского уезда имела своих людей. В самом Борисове таким человеком был еврей Носан. Как пишет в своих воспоминаниях И.Захарьин, осенней ночью, через два месяца после ее, шайки, разгрома, бывший атаман пришел к нему и попросил на несколько дней пристанища. Он показал Носану шкатулку, полную денег и золотых украшений. Той же ночью они направились за Березину и в лесу за Батареями спрятали эти сокровища. Носан дал клятву, что в том случае, если атаман будет пойман, эти драгоценности он передаст его жене и детям, которые жили где-то под Пинском. После этого они вернулись в Борисов, где разбойник был спрятан в погребе Носана.
Последний свою клятву держал не долго. Той же ночью он вернулся в лес и перепрятал клад в другом месте. После этого он сразу же отправился к полицейскому исправнику, которому рассказал, что у него прячется какая-то неизвестная личность.
Атаман был схвачен и военным судом приговорен к 12 прогонам через строй из тысячи солдат с палками. После этой экзекуции прожил он не долго.
В то время, когда еще шло следствие, атаман догадался о предательстве Носана и дал показания об его связи с ним, и о кладе, который был закопан в лесу. Шкатулку, конечно, не нашли – в том месте, где он был зарыт, оказалось только свежевырытая яма, однако Носан все же был привлечен к суду. Минская уголовная палата «оставила его в сильном подозрении»; но община борисовских евреев составила «приговор» о нежелании своем принять его к себе и ходатайствовала о выселении его в Сибирь. Но, как пишет И.Захарьин, благодаря своей ловкости, а может и содержимому «шкатулки атамана», «приговор» этот был найден незаконным, и неправильно составленным. В результате, Носан вновь явился на жительство в Борисов.
После возвращения, он открыл кузницу и стал вести скромную жизнь. С местной еврейской общиной избегал всяких контактов. Остальные городские евреи к нему относились таким же образом. В скором времени началось восстание. Носан использовал его, чтобы отомстить тем, кто домогался его ссылки в Сибирь. На всех, кто хоть каким-либо образом поддерживал повстанцев, или был с ними связан, он писал доносы властям, чем навел страх на многих жителей города [12].
Не исключено, что именно в результате такого доноса был отстранен от управления Борисовской почтовой конторой коллежский асессор Януарий Чернявский, который, по моей версии, мог быть причастен, как информатор, в деле об ограблении денежной почты. По этой же версии, ограбление это могло иметь политических характер и быть связанным с добыванием денег на будущее восстание, т.е. быть тем, что в начале XX века стали именовать экспроприациями, или по-простому эксами. И на то у меня есть веские основания.
Так, известно, что на Игуменщине к восстанию стали готовиться уже со времени окончания провальной для России Севастопольской компании[13].
В известном романе Владимира Короткевича «Колосья под серпом твоим» можно найти эпизод, в котором по приказу пана Раубича в подвалах панского имения изготавливали для повстанцев порох и оружие. Это в действительности имело место на Игуменщине в имении будущего повстанческого комиссара Минского воеводства Болеслава Свенторжецкого Богушевичи[14].
После подавления восстания генерал-губернатор Северо-Западного края Муравьев (известный как «Вешатель») лично распорядился сжечь родовую усадьбу Свенторжецких в Богушевичах. От всего комплекса осталась лишь неоготическая часовня-усыпальница, в которой, по легенде, повстанцы хранили свое оружие.
Согласно сильно мифологизированных писателем Миколой Целешем, родом из д.Заозерье нынешнего Белыничского района Могилёвской области, а на время рассматриваемых событий Эсьмонской волости Борисовского уезда, семейных преданий, там находился оружейный завод, принадлежавший ещё его прадеду по отцовской линии графу (?-А.Т.) Базылю, железо для производства добывали из болотной руды. В 1863 году заозерское оружие попало в руки повстанцев, боровшихся против российского самодержавия. Согласно легенде, в 1861 году Базыль Целеш познакомился с Зигмундом Сераковским, и через два года, с его подачи, возглавил восстание на Борисовщине(?-А.Т.). На заводе к тому времени успели даже отлить несколько лёгких пушек.
Фото: Микола Целеш
Карательно-экспедиционными войсками, направленными на подавление восстания, командовал генерал Гонецкий (но только в Гродненской, а не Минской губернии — А.Т.). Его шпионы узнали, откуда у врагов взялось оружие. Ночью царские войска окружили Заозерье, от пушечных выстрелов загорелись завод, графская резиденция, хутора шляхты и окрестные хаты. Как рассказывал Миколе дед Ян (последнему в 1863-м было 12 лет), прадеду Базылю удалось выскочить из пылающей спальни.
Спасаясь от царской виселицы, Базыль Целеш перебрался в Западную Европу, а затем — за океан, в Новый свет, как называли Америку. Там брался за любую работу, хотя и не забывал о своей «голубой» крови. Два его сына — Ян, Нестер — и дочь остались на родине, занимались хозяйством[15].
Дорога же из Минска на Борисов, где и была, судя по всему, согласно воспоминаний И.Захарьина, ограблена денежная почта, проходила через имение Свидов Упиревичи. А одной из основных обязанностей будущих гражданских начальников восстания на Минщине кузенов Яна и Болеслава Свидов, был сбор средств для него. «Шайка разбойников» была вооружена самым современным на то время образцом стрелкового оружия – револьверами, которые соловьи-разбойники из бывших крестьян навряд ли вообще когда-либо в глаза видели.
Для понимания, 4,2 – линейные револьверы «Смит-Вессон» американского производства на вооружение Российской Императорской Армии официально были приняты только в 1871г.[16]!
Фото: Болеслав Свида
Интересно, что даже в период восстания количество револьверов у инсургентов было мизерным.
Так, в своих отношениях №207 и 208 от 18 февраля 1863г. российский комиссар по пограничным делам с Пруссией генерал-майор А.И.Кох докладывал Виленскому военному губернатору генерал-лейтенанту В.И.Назимову и директору департамента внешней торговли генерал-лейтенанту М.В.Пашкову о полученных сведениях из Кенигсберга, откуда в Беларусь шла львиная доля контрабанды, в том числе и том, что прусские купцы берут за оружие тройную цену. «За револьвер, стоящий не дороже 13 талеров платят 36»[17].
А чинами Калишской бригады Пограничной стражи, например, в 1863 году было произведено следующее количество задержаний военной контрабанды. Штуцеров: английских — 151, бельгийских – 20, французских – 5, новой конструкции – 60 единиц. Карабинов кавалерийских – 49, ружей пехотных – 111, ружей кавалерийских – 52, драгунских ружей – 58, бельгийских нарезных ружей – 20, двуствольных ружей – 15, ружей с широкими ножами 43. Револьверов и пистолетов (внимание!) – 19, сабель кавалерийских – 182, пик – 113, кинжалов и ножей – 37, кос – 419. Пуль ружейных – 2000 штук, патронов – 630 штук и 1 мешок, капсюлей 15600, форм для литья пуль – 51, свинца – 57 пудов, пороха – 50 пудов, а также другого военного снаряжения[18].
Фото: револьверы 1850-х гг.
На этом общем фоне конфискованного оружия, можно судить, что процент револьверов в сравнение с остальным контрабандным оружием, предназначавшимся для повстанцев, был ничтожным.
Хотя не исключено, что револьверы разбойников могли относиться и к числу личных трофеев российских офицеров, или отслуживших свое солдат — ветеранов Крымской войны, уроженцев Игуменщины и Борисовщины.
Например, известно, что в этой войне участвовали братья Лясковские – Игнатий и Иосиф Викентьевичи. Первый являлся видным повстанческим командиром в Ковенской губ. Второй в восстании не участвовал (по крайней мере явно). В 1893 г. он стал командиром Восточно-Сибирской артиллерийской бригады.
Третий, самый младший брат, Станислав являлся командиром объединенных повстанческих отрядов Минской губернии на территории Игуменского уезда[19].
Группа членов петербургской военно-революционной организации.
Сидит в центре Я. Домбровский, стоят минчане — первый справа В. Миладовский,
второй — С. Лясковский, третий — В. Каплинский
Следующим доводом в пользу версии о политической окраске «шайки», которая действовала и в Борисовском, и в Игуменском уездах, является то, что ее атаман был судим не уголовным, а военным судом.
К тому же информацию о том, что содержимое шкатулки с ценностями предназначалось для его семьи, И.Захарьин явно получил от третьих лиц, и, следовательно, к ней следует относиться с большой долей скепсиса.
Опять же известно, что отец одного из будущих организаторов и руководителей восстания на Минщине (и в первую очередь Борисовщине и Игуменьщине) Антона Трусова, Даниил Иванович, служил почтальоном борисовской почтовой конторы[20], а сам революционер в 1856 году подал прошение об увольнении «по семейным обстоятельствам» из Московского университета, студентом которого он тогда являлся[21].
Знаменательно, что это произошло сразу после поражения России в Крымской войне и в начальный период подготовки к освободительному восстанию на землях бывшей Речи Посполитой. Учебу в университете А.Трусов возобновил только в 1860-м[22], а чем конкретно занимался четыре года, исследователям доподлинно установить не удалось. Безусловно только то, что в этот период он находился на родине. И именно в это время под Борисовом действовала неуловимая разбойничья шайка, пиком деятельности которой и стало ограбление денежной почты, из Минска. Сама собой напрашивается версия причастности Антона Трусова к данным событиям.
Фото: Антон Трусов
Из воспоминаний Сергея Супроновича Протько, 1923 г.р., отца известного беларуского общественного деятеля и кандидата философских наук Татьяны Сергеевны Протько(пер. с бел. мой — А.Т.):
«Дедову мать звали Гануся. Она была католичкой. Жила в фольварке Убель, что за Смиловичами (тогда на территории Игуменского уезда, а теперь Червеньского района — А.Т.). Попала туда не по своей воле…
К слову, история этой семьи заслуживает того, чтобы ей уделить немного больше внимания. Дед Гануси был довольно зажиточным… шляхтичем. Имел даже военный чин капрала, чем очень гордился. Воевал на стороне французов в армии Наполеона и погиб где-то под Смоленском, оставив после себя сына Тадеуша.
Судьба сына один в один повторилась с отцовской судьбой. Такая же безвестная смерть среди бунтарей. Его убили жандармы, т.к. был связан с какой-то шайкой повстанцев. В то время таких шаек по лесах бродило много. Одни сражались за освобождение Родины от гнета России, другие палили панские имения, третьи, под видом повстанцев, грабили местное население… Ганусе не было и пяти лет, когда вместе с матерью попала в фольварк Убель, который принадлежал Монюшку, дальнему родственнику по материнской линии. Рассказывают, что это был отец известного… композитора Станислава Монюшки...[23].
Не исключено, что Тадеуш находился в отряде „шайки экспроприаторов“ и погиб именно при ее ликвидации, если конечно это не произошло значительно раньше и не было связано с делами национально-освободительного восстания народов бывшей Речи Посполитой 1830-1831 гг. и, непосредственно, событиями, имевшими место на Борисовщине и Игуменщине в 1830-м году, к коим мог иметь отношение мятежный игуменский шляхтич Павел Астровский, прототип пушкинского разбойника Дубровского[24].
А вот Носан мог быть штатным агентом полиции, или «охранки», и именно с его помощью власти и смогли дважды установить местонахождение «разбойников». В таком случае и содержимое шкатулки атамана в факте избежания им наказания за связь с последним, не играла той роли, которую ей отвел в своих воспоминаниях И.Захарьин.
Уже после подавления восстания, в конце апреля – начале мая 1865 года в Борисове то тут, то там начали возникать пожары. Город в то время был выстроен почти полностью из дерева. Из кирпича были только два здания: костел и казначейство.
Фото борисовского костела и казначейства начала XX века
Способствовала пожарам и погода. С середины апреля в тот год на Борисовщине не выпало ни капли дождя. Все свидетельствовало о том, что поджоги были умышленными. По городу стали ходить упорные слухи о том, что их виновником был Носан (по прозвищу Косой), который таким образом хотел отомстить своим обидчикам за попытки его выселения из города.
Мещане не сомневались, что все пожары – дело рук Носана и его помощников и смогли убедить уездного военного начальника Домбровского в необходимости его ареста, что и было сделано. Однако поджоги не прекратились. В результате пожара 10 мая сгорело 90% от всех городских зданий. Не обошлось и без жертв. Из-за отсутствия улик Носан был в скором времени освобожден из-под стражи (не исключаю, что при помощи самой полиции, или «охранки»). Однако долго ему жить не пришлось. Через два-три года он был застрелен вечером через окно в своем собственном доме. Имя его убийцы осталось неизвестным [25]. Но!
В 1867 году российский император Александр II подписал первый указ об амнистии некоторых категорий лиц, осужденных за причастность к восстанию 1863-64 гг. И, по моему мнению, искать убийцу Носана следовало бы среди таких амнистированных лиц, именно к осуждению которых приложил свою руку этот негодяй, а не среди погорельцев, которые вряд ли бы стали ждать так долго, чтобы свести с ним счеты.
Фото: Пожарное депо постройки начала XX века Борисовского добровольного пожарного общества (БДПО), организованного только в 1870 г. Фото начала XX века.
Однако, повернем маховик времени назад в 1865-й. Летом того же самого года, когда деревянный Борисов практически полностью сгорел от череды пожаров, московские и санкт-петербургские газеты сообщили про арест поджигателя в Слониме!
»Московские ведомости" писали, что:
«Слонимский поджигатель» был выявлен не бдительностью полиции, а усилиями частных лиц”.
Сообщалось также, что арестованный заговорил и показал: на белорусских землях существуют целые группы таких как он и “исполняют распоряжения какой-то тёмной власти, что решила разорить дотла тот край” (например, известно, что от опустошительного пожара 1865 года сильно пострадал и деревянный Минск[26]).
Тему развили «Санкт-Петербургские ведомости». В раскрытом “заговоре” оказывается участвовали “лица разного происхождения и разных вероисповеданий”. И организация поджигателей не ограничивалась только
беларускими землями… Подводя свое резюме, издание писало:
“Надо надеяться, что следствие раскроет все нити тёмного дела, а итог следствия, будучи опубликован, успокоит обеспокоенное общество”
Однако уже в августы 1865 года “Гродненские губернские ведомости” фактически опровергли всю эту информацию: поджигатель на места преступление не пойман, сведений об организации поджигателей нет.
Признавался только факт ареста “одного лица”, которое подозревали в поджоге[27].
Анализируя эту газетную информацию, можно прийти к выводу, что под лицами «разного вероисповедания» имелись ввиду и евреи. Надо думать, что это могли быть и отголоски борисовских событий с задержанием Носана.
И лично я все же допускаю, что некая акция возмездия со стороны последних нераскрытых повстанцев все же могла иметь место в действительности. Так, в уездных городах, которыми являлись в то время Борисов и Слоним (и даже губернском Минске) преобладало еврейское население (на которое всегда удобно было валить все грехи), а также находились большие воинские гарнизоны, которые приняли самое активное участие в подавлении последнего освободительного восстания на землях бывшей Речи Посполитой.
А вот немногочисленное лояльное к идеям восставших и, преимущественно, шляхетская часть населения указанных городов (все больше католического вероисповедания) была, с большего же, выслана в Сибирь. Поэтому особой жалости к обитателям этих, по сути, оплотов российского самодержавия на землях покоренного Великого Княжества Литовского, потенциальные заговорщики (если это и в самом деле были повстанцы), надо думать не испытывали. Следовательно, и полностью исключать правдивость показаний задержанного по подозрению в поджоге слонимца, я думаю не стоит.
Другое дело, что что спустить дело на тормозах местным властям на то время было выгоднее и безопаснее, чем его раздувать.
Ведь согласитесь: восстание подавлено; инсургенты и не нелояльное население, с большего, арестованы и высланы за пределы Северо-Западного края империи. Повсеместно и массово розданы памятные медали «За усмирение Польского мятежа». Поэтому раздувать мятежную тему было уже как-то и не с руки. За это и своих теплых мест оккупационным чиновникам можно было лишиться.
И в данной связи интересно, что поле ареста 29 января (10 февраля) 1864 года фактического диктатора восстания на территории Беларуси, Литвы и Жмуди Константина Калиновского, руководство т.н. «Исполнительного отдела» (на тот момент всего 2-3 человека, которым еще удавалось скрываться от полиции) на белорусских и нынешних лиетувисских землях перешло к Юзефу Калиновскому (однофамильцу Константина-Кастуся), который до этого возглавлял его «секцию войны». Функцию комиссара Национального Правительства исполнял некто «Равич» (псевдоним; неизвестно ни имя, ни фамилия этого человека). Кто входил (и входил ли) еще в состав «Отдела», неизвестно[28].
Ремарка
Согласно моей версии, пытаться идентифицировать «Равича» через представителей шляхецких родов — носителей этого дворянского герба будет ошибочно. В данном конкретном случае следует обратить внимание на смысл герба — способность Равичей с честью выходить из тяжелых испытаний, «превращение Конфузии в Викторию».
Как пишет польский историк Ян Длугош:
«Рава … выводится из чешского племени, называемого Вршовцами — рода, почти полностью уничтоженного чешскими князьями за вероломство, за исключением тех немногих, кто бежали в Польшу и расселились там. Мужи суровые, бесстрашные и жестокие, некоторые склонны к кровопролитию, презирают опасность»[29].
И не исключено, что этот псевдоним был взят его носителем уже после того, как надежды инсургентов на победу — викторию, в их безнадежной, но отчаянной борьбе с имперскими захватчиками, практически испарились. Вот тогда и понадобился именно такой «безликий» руководитель терпящего поражения восстания с псевдонимом — надеждой, псевдонимом, подразумевающим, что его носитель наделен именно такими качествами, которые позволят восставшим переломить сложившуюся ситуацию в свою пользу.
24 марта 1864 года Юзеф Калиновский был арестован. После этого, в условиях жестокого террора российских властей, руководство «Отделом» (тем, что от него осталось) перенял «Равич». В нескольких своих рапортах Национальному Правительству он описывал катастрофическое положение с восстанием на землях Литвы — Беларуси и Жмуди. Последнее распоряжение Национальное Правительство выдало «Равичу» в августе 1864 года. В нем признавалось, что в существующей ситуации вооруженная борьба невозможна по причине отсутствия средств на «активное сопротивление московской силе и насилию», и что необходимо прекратить «дальнейшие распоряжения и действия в Литве (Беларуси и нынешней собственно беларуской части земель Жмуди (нынешней Лиетувы) Виленщине)».
Вместо этого необходимо было создать конспиративные организации, которые должны были заниматься сбором средств, агитацией в направлении идей манифеста от 22 января 1863 года, распространять знания среди широких слоев населения, выяснять политические взгляды людей с целью " в случае необходимости иметь доверенных людей", собирать статистические сведения про ситуацию в крае. И хотя, согласно этого распоряжения, борьба не должна была прекращаться, а получить новые формы, политические реалии не давали возможности даже для такой деятельности.
Доподлинно ничего неизвестно про дальнейшую деятельность «Равича», или про какие-нибудь попытки провести в жизнь предложенную программу[30].
Согласно официальной историографии, 3 сентября 1864 года организованная деятельность повстанцев в Беларуси и Литве прекратилась. На протяжении осени были ликвидированы последние повстанческие отряды в Ковенской губернии[31].
Однако в мае 1865 года ушел в отставку фактический душитель восстания в Беларуси, Литве и Жмуди Михаил Муравьев-Виленский[32]. И вот ведь совпадение (и совпадение ли?)!
Cразу же после этого по Беларуси прокатилась череда поджогов и, вызванных ими, опустошительных городских пожаров!
А что, если действительно, это была своеобразная прощальная акция последних нераскрытых повстанцев с «Вешателем», как прозвали в народе Муравьева, призванная показать, что, несмотря на жестокие репрессии, национально-освободительные идеи среди покоренного Российской Империей белорусского народа все еще живы?!
И надо думать, что эта моя исследовательская версия рано или поздно найдет свое документальное подтверждение.
P.S. / или Легенда о Гришке-разбойнике
А кто же был последним повстанцем в нашем крае?
Известно, что последним ликвидированным властями повстанческим командиром на территории нынешней Польши были бывший священник, потом генерал и последний комендант восстания Станислав Бжуска и его адъютант Франтишек Вильчинский. Они были схвачены только 29 апреля 1865 года, а 23 мая того же года повешены в Сокулове-Подляском Мазовецкого воеводства на глазах десятитысячной толпы[33].
Фото: Станислав Бжуска
Последним же действовавшим польским повстанцем-одиночкой был, как-будто, член т.н. «народной жандармерии» (по сути, тайной полиции при Национальном правительстве) Корчмарчик, который попал в руки российских властей только 22 июня 1872 года и, правдоподобно, что был казнен[34].
Достоверной информации о таких же лицах на Борисовщине и соседней Игуменщине у меня нет. Судя по всему, ими были члены той самой «шайки», о которой вел речь в своих воспоминаниях И.Захарьин, о чем пойдет речь ниже.
Тем не менее, доподлинно известно, что в 1865 году администратору Березинского костела (Игуменский уезд) Антонию Михаэлису было предъявлено обвинение в «ношении запрещенной одежды, поощрении прихожан петь в костеле вопиющие гимны, а также (подчеркиваю) в укрывательстве повстанцев». И хотя эти обвинения подтверждены не были, но священника оставили под подозрением[35].
Только в октябре 1866 г. сдался властям Василь Конопацкий, который начинал партизанить вместе с Антоном Трусовым на Игуменщине[36].
От замечательного крупского краеведа Бараули Михала Адамовича, 1950 г.р., урож.д.Гумны, жителя д.Ст.Слобода и бывшего директора находившейся там ранее школы, мне не раз приходилось слышать местную легенду о Гришке-разбойнике, который жил возле Гумнов еще в XIX веке.
«Грабил Гришка на жизнь на лесных дорогах у богатых, делился с бедными. С нашими гумновцами. Через какое-то время в деревню приехали стражники (нижние полицейские чины) из Борисова, а надо сказать, что Гумны до начала 1920-х годов относились к Ухвальской волости Борисовского уезда, граничащей с Березинской – Игуменского. Стражники согнали деревенских мужичков и заставили вместе с ними прочесывать лес, где в своей будке жил Гришка, чтобы его поймать. Будка та стояла недалеко от кринички около Рубежевичского брода на правый бок лесной дороги из Гумнов на Красное нынешнего Березинского района.
Фото: Барауля М.А. 1989-1991 гг.
Фото: крупские краеведы М.А.Барауля (слева) и А.П.Алехнович. Конец 1980-х гг.
В будке его не нашли, и стражники ее спалили. А в это время сам Гришка откуда-то въехал в деревню на взмыленном коне и всех, кто попадался на его пути, стегал плеткой, с криком: «А за Гришку! А за Гришку!»
После чего навсегда пропал из этих мест. Сильно уж он рассерчал на предавших его гумновцев, которых, как уже было сказано выше, не обижал и выручал в нужде».
Светлой памяти Михал Адамович барауля безвременно почил осенью 2020 года, не дожив до своего 70-летия всего несколько дней. После этого на меня вышел его младший брат Владимир, 1957 г.г., житель д.Колос (бывш. бел. Каупынiца) Крупского района, который, благодаря своей феноменальной памяти, запечатлел в ней много недостающих в моей исследовательской деятельности фрагментов, касающихся истории региона Малого Палесья. Так вот, Владимиру Адамовичу запомнилась и другая версия истории Гришки-разбойника. Предоставим ему слово:
«Батька мой, Адам, был 1928 г.р., по паспорту 1930-го. По молодости я часто ходил с ним и другими гумновцами на охоту, где слышал много разных историй из нашей не такой уж и древней старины. Запомнил я и историю про Гришку — разбойника. Так вот, Гришка тот был образованным человеком и надо думать дворянских (шляхецких) корней. Может быть имел он и другое имя, а Гришка был псевдоним. И был он не один. Вместе с ним было несколько его товарищей, у которых он был за атамана. Будка их, по сути полуземлянка с окнами, метров 5x6 была в лесу за Гумнами возле лесной тропы, что вела в сторону д.Красное соседнего с нашим Березинского района. В этом же месте потом летом-осенью 1942 года находилась база московских десантников недоброй памяти в наших местах полковника Спрогиса Артура Карловича, командира воинской части №9903, среди учеников которой были известные диверсантки Герои Советского Союза Зоя Космодемьянская и Зоя Колесова. По вине Спрогиса, осенью 1942 года случилась антипартизанская операция гитлеровских оккупантов в наших местах, в которой участвовал и каратели Дирлевангера, известные тем, что в 1943 году спалили вместе с жителями Хатынь — Your text to link....
Так вот, будку- полуземлянку ту для Гришки и его хлопцев построили наши гумновские мужики. Гришка им за это хорошо заплатил. И потом с деньгами выручал со своих разбойничьих налетов. И мужики наши его покрывали и властям не сдавали. Но информация про разбойников все же до них дошла, и в Гумны приехали жандармы с полицейскими урядниками. Собрали местных мужиков и организовали облаву. Но, надо думать, Гришка ими все же был предупрежден. И хотя нескольких разбойников как-будто все же схватили, сам атаман и еще двое или трое его хлопцев, видимо не ночевавших на своей „партизанской базе“, успели переодеться в припрятанную где-то и откуда-то взятую ими униформу то ли жандармов, то ли полицейских.
Иллюстрация: парадная униформа офицеров-жандармов Российской Империи рассматриваемого периода истории
Иллюстрация: виды униформы полиции Российской Империи рассматриваемого периода истории
Видимо пытаясь спасти своих товарищей, они верхом на конях въехали в Гумны и сделали попытку направить облаву в другую сторону. Увидев цепь, среди которой были жандармы или полицейские, которых их, разбойников, в лицо не знали, Гришка стал орать на них, показывая в другую сторону от своей „лесной базы“:
»А ну в лес, искать Гришку! И поскакал туда!"
Это внесло замешательство в рядах участников облавы, которое позволило разбойникам выиграть время. Пока полицейские/жандармы поняли, что это были не те, за кого они себя выдавали, последних и след простыл".
Но далеко из этих мест Гришка не убрался.
Так, среди жителей деревеньки Пески Борисовского района, что расположена на холмистом берегу реки Березины недалеко от Березинского района, до сих пор бытует сказание, что на одном из этих холмов некогда была полуземлянка — «Гришкина-будка», в которой жил какой-то «Гришка-разбойник», «который был хороший человек, но пошел против власти». Отсюда и название холма – «Гришкина горка» (Гришина гора).
Так вот, по моей исследовательской версии Гришка-разбойник со своими хлопцами и были последними повстанцами 1863 года в Регионе Малого Палесья, да, собственно, и всех беларуских землях. И именно о них вел речь И.Захарьин в своих воспоминаниях. Не исключено, что Гришка — это упоминаемый Ковалевский (Коваль?) и даже «Равич» — фактически последний руководитель восстания на территории Литвы — Беларуси и Жмуди.
А, учитывая, что последний так и не был идентифицирован российскими оккупационными властями и заинтересованными исследователями, допускаю, что им мог быть и Ксаверий Астровский, сын известного партизанского командира в последней войне — восстании народов бывшей Речи Посполитой против Российской империи (1830-1831) на Игуменщине и Борисовщине Павла Астровского — прототипа пушкинского разбойника Дубровского — Your text to link...
Фото: Ксаверий Астровский
За эту версию косвенно может свидетельствовать и факт взятия целой плеядой повстанцев из рода Ваньковичей общего псевдонима «Лелива», к носителям которого сами не принадлежали, а которым пользовались, в числе прочих, и дворяне Астровские — Your text to link...
По моей версии это псевдоним был взят из глубокого уважения к личности Павла Астровского — «Дубровского» и его сыну Павлу.
Опять же, как и в случае с револьверами, наличие в арсенале разбойников униформы полицейских/жандармов является веским основанием полагать, что за ними могла стоять именно политическая организация.
А так ли это на самом деле, возможно, покажут дальнейшие исследования заинтересованных беларуских историков.
P.P.S.
Году эдак в 2012-2013-м в беседе с одним борисовским краеведом тот поведал мне, что за несколько лет до этого в Березинском районе (части бывшего Игуменского уезда), после того как штормовым ветром положило много леса на Борисовском направлении, и лесорубы расчищали завалы, под одним из корневых выворотней был обнаружен тайник с оружием времен национально-освободительного восстания 1863-1864 гг. Раритеты как-будто изъяла милиция. Однако, расспрошенные мною по данному поводу отдельные березинские стражи порядка, ни подтвердить, ни опровергнуть данную информацию не смогли.
А в 2021-м году уроженец д.Бычин ранее Якшицкого сельсовета, а теперь Богушевичского Владимир Дубровский поведал мне, что в конце 1980-х — начале 1990-х годов сельчане в деревне разбирали пуню и под соломенной крышей обнаружили тайник, в котором в промасленной холстине было обнаружено ещё кремниевое ружье времен восстания. Куда потом подевалось то ружье не известно.
Ссылки:
[1]Баратынский В.Л. Указ. Соч. №9. – С.589.
[2]1863 год на Меншчыне(матэрыялы архіва Трэцяга аддзялення імператарскай канцылярыі). Сабр. і апр. Я. Віткоўскі, А. Яневіч i Л. Лех. Коштам Інстытута Беларускай Культуры. Менск, 1927. С.202 — kalinouski.arkushy.by/library/rok_1863_na_mienszczynie/066-067.htm.
[3]1863 год на Меншчыне. С.222-223 — kalinouski.arkushy.by/library/rok_1863_na_mienszczynie/096.htm; На пераломе дзвух эпох/ Паустанне 1863 года на Мiншчыне/, Мн. «Полымя», 1990, С.31; Ауласенка Г.М. Паустанне 1863г. у Iгуменскiм павеце. книга «Память» Червеньского района. Мн. БЕЛТА. 2000. С.59.
[4]Ерш С., Горбик С. Беларускi супрацiу. Львоу. 2006. С.368.
[5]Мацэльскi М. Барысаушчына ад найстаражытных часоу да сучаснасцi. Гоман Барысаушчыны. №2(35), 2002г.
[6]НИАБ, Ф.296, Оп.1. Д.86, Л.2-3об.
[7]1863 год на Меншчыне. С.222-223 — kalinouski.arkushy.by/library/rok_1863_na_mienszczynie/096.htm.
[8]Герасiмчык В. Першая i апошняя ахвяры паустання. 05.10.2013г. Интернетпортал NN.BY.
[9]Щеглов Гордей, священник. Год 1863. Забытые страницы. Изд. 3-е, испр. и доп. – Минск: ВРАТА, 2013. – 128 с.: ил. file:///C:/Users/User/AppData/Local/Temp/Rar$DIa1772.27585/1863.pdf.
[10]Захарьин И. Воспоминания о службе в Белоруссии 1864-1870 (Из записок мирового посредника). Исторический Вестник.1884. Т.15, С.558.
[11]http://statehistory.ru/3506/TSeny-iz-memuarov-russkikh-krestyan-18-19-vv/.
[12]Захарьин И.Там же стр.558-560.
[13]Минская Старина, М., 1909. С.127-128; Памяць. Бярэзiнскi раен. Мн. «Беларусь». 2004. С.75.
[14]Прыбыткiн. П. Паплечнiк Кастуся Калiноускага. Памяц. Брярэзiнскi раен. С.76, 77.
[15]Алесь Пашкевич. Летописец из Заозерья /Судьба и творчество Миколы Целеша/ Неман. №4, 2001 С.221-222.
[16]Федосеев С.П. Пистолеты и револьверы в России/ Электронная библиотека BookFinder/.
[17]ГА РФ. Ф.1743. Оп.1. Д.15. Л.20-24об.; Симаков Г.Н.,.Бородкина Н.А. Военная и политическая контрабанда в Царстве Польском и Литве в конце 1850-х – начале 1860—годов. Русский Сборник /исследования по истории России/ Т.XV/ Польское восстание 1863 года/ М. Изд. Модест Колеров. 2013 (в электронном варианте сборник размещен на интернетпортале Западная Русь).
[18]Чернушкевич М.П. Материалы к истории Пограничной стражи. Ч.2. Служба пограничной стражи в военное время. Вып.2. СПб., 1909, С.107.
[19]Бригадин П.И., Лукашевич А.М. Мятежный корпус: из истории Александровского Брестского кадетского корпуса (1842-1863). Мн. ГИУСТ БГУ. 2007. С.164-165.
[20]Вiтаут Чаропка. Выкананы абавязак Антона Трусава. Запiсы таварыства аматарау беларускай гiсторыi iмя Вацлава Ластоускага. 1863. Шляхецкае паустанне цi народжаная рэвалюцыя? Выпуск 3. Рыга. Iнстытут беларускай гiсторыi i культуры. 2014, С.85.
[21]Там же. С.86,87.
[22]Там же.
[23]Процька С.С. Мае каранi. Мiнск, 2003. С.16.
[24]https://bramaby.com/ls/blog/history/4114.html.
[25]Захарьин И. Там же. С.565.
[26]https://minsk-old-new.com/life/fakty-i-istorii/iz-istorii-pozharno-spasatelnoj-sluzhby-stolicy; news.tut.by/society/358848.html.
[27]Алег Варонка. Арышт падпальшчыка ў 1865 годзе. Слонiмскi край. 2020, № 3(49). Февраль. С.5.
[28]Дзмiтрый Матвейчык. Паустанне 1863-1864 гадоу у Беларусi: нарыс баявых дзеянняу. Мн. «Медысонт». 2013. С.98-99.
[29]Дзмiтрый Матвейчык. Там же.
[30]https://ru.wikipedia.org/wiki/Равич_(герб).
[31]Дзмiтрый Матвейчык.Там же. С.99.
[32]https://ru.wikipedia.org/wiki/Муравьёв-Виленский,_Михаил_Николаевич; Воспоминания современников о Михаиле Муравьеве, графе Виленском. М. Институт русской цивилизации. 2014. С.25.
[33]https://ru.wikipedia.org/wiki/Бжуска,_Станислав; be.wikipedia.org/wiki/Станіслаў_Бжуска.
[34]https://muzeum-zamojskie.pl/wp-content/uploads/2009/10/Powstanie-Styczniowe-walki_grafika.pdf.
[35]НИАБ. Ф.1781. Оп.32. Д.145. Л.7-7об., 9-9об.; Ф.299. Оп.2. Д.6402. Л.20-21; Антановiч З., Гарбачова В. Паустанне 1863-1864гг. у лесе рымска-каталiцкага святарства Беларусi /ARCHE, №12. 2010г. С.190.
[36]Кiсялеу Г.В. Там же. С.25.
29 января 2016г.
1 комментарий