История
  • 7506
  • НЕВЫДУМАННАЯ ИСТОРИЯ "РАЗБОЙНИКА ДУБРОВСКОГО" / Из жизнеописания одного беларуского шляхецкого рода

    Андрей ТИСЕЦКИЙ — СЫЩИК от ИСТОРИИ
    «Беларуское историко-детективное агентство»


    В редакции 28 ноября 2021 года.



    В истории некоторых древних беларуских шляхецких родов очень ярко отразились знаковые и драматические события отечественной истории. Один из таких, безусловно – Астровские...

    Среди документов, относящихся к периоду национально-освободительного восстания народов бывшей Речи Посполитой 1863-1864гг., выложенных для свободного пользования на сайте «Архивы Беларуси» в 2013 году, имеется и «Список однодворческих и шляхетских обществ Игуменского и Новогрудского уездов, подозреваемых в поддержке повстанцев, с указанием количества семей, предполагаемых к выселению /август 1863г./». В том числе там указана и деревня Гайдукова Слобод(к)а на 18 дворов, столько же семейств и 50 душ. Помечено, что «в этой деревне, как видно из дневника, найденного у одного из мятежников, ночевала шайка», а также, что «несколько семейств самых неблагонадежных»[1].

    С большой долей вероятности можно утверждать, что хотя бы одна из них имела фамилию Астровские. Но, все по порядку.


    В 2014 году вышел в свет очередной продукт российской киноиндустрии – осовремененная интерпретация знаменитого романа Александра Сергеевича Пушкина «Дубровский», который до сих пор является обязательным для изучения в школьной программе по предмету «Русская литература» как в России, так и у нас в Беларуси.

    В этом же году вышел в свет и беларуский проект на одноименную тему — мюзикл «Дубровский».

    И невдомек подавляющему большинству российских, да что греха таить, и белорусских читателей и кинозрителей, что прообразом «благородного разбойника Владимира Дубровского» послужил белорусский – литвинский шляхтич Павел Астровский, родом из деревни Рованичи Игуменского уезда Минской губернии (сейчас Червеньский р-н Минской области)[2].

    И это несмотря на то, что за последние несколько десятилетий история нашего героя не раз становилась основой белоруских журналистских и любительских расследований[3].

    Если же их всех обобщить, переосмыслить, не в даваясь в историю написания А.С.Пушкиным своего шедевра, что уже давно сделали литературоведы — шушкинисты, то известная картина жизни шляхтича такова.

    Павел Астровский являлся представителем древнего обедневшего шляхетского рода. Его предки с 20 марта 1672г. были владельцами вотчинного имения Оржехневичи, или Островщизна, который находился в Дисненском повете Минской губернии (теперь Миорский район Витебской области), «в 9-ти верстах от города Дисны». Астровские были владельцами имения до 1781г., а 18 марта этого же года Юрий Михайлович Астровский, его сыновья и племянники почему-то «продали (некоему) Ласкому часть имения Оржехневичи или Островщизна с 5 дворами крестьян». Но дворянин Лаской потом завладел всем имением.

    Из архивных источников также известно, что «во время нашествия французских войск в 1812г. имение осталось совершенно разграблено и разорено, крестьяне частию разбеглись по неизвестным местам, частию из болезни умерли…». В том же 1812г. у Астровских «все документы истреблены вместе с некоторыми жилыми строениями огнем и другими случаями». Родственники Астровского были вынуждены расселиться по разным поветам Минской губернии и вести борьбу за восстановление своих утраченных вместе с документами дворянских прав.

    Астровские подали прошение в Минское дворянское депутатское собрание, которое вынесло решение, что «род Островских признан в дворянском происхождении». Однако, когда 28 января 1828 г. их дело пошло «на рассмотрение Правительствующего Сената в герольдию», то «разрешения по этому делу не получено». Сенат не утвердил решение Минского дворянского депутатского собрания и отклонил прошение Астровских[4].

    Родственники Павла Астровского окончательно утратили право на дворянские привилегии, стали безземельными шляхтичами.

    Далее, вплоть до начала национально – освободительной войны-восстания бывших народов Речи Посполитой с Российской Империей, вспыхнувшей осенью 1830 года, никаких достоверных сведений о жизни нашего героя исследователи его жизни не приводят.

    Во время указанных военных событий у Павла Астровского завязались дружеские отношения с шляхтичем Виленской губернии Лобановским и его единомышленниками, которые сражались с царскими войсками на территории Минской и Витебской губерний. Проникшийся бунтарским духом, наш герой, как свидетельствуют архивные материалы, «вступил в мятежническое ополчение, действовал вооруженною рукою»[5]. Пока что неизвестно, при каких обстоятельствах и где конкретно арестовали нашего беларуского Робин Гуда. Архивные материалы только свидетельствуют, что Павел Астровский в 1831г. «взят в плен» и посажен в Витебский острог"[6]. В рапорте минского временного военного губернатора графа Строганова минскому вице-губернатору П.Скопину от 18 марта 1832г. сообщалось, что он «до взятия в плен был учителем у помещика Помарнацкого»[7].

    Согласно анонимных записок современника рассматриваемых событий (Завилейского): «Астровский проказничал долго, лет пять-шесть: или его преследовали не так усердно, или он умел вести свои дела так, что его трудно было поймать. У него, кажется не было шайки: он крал и грабил один. Он был несколько образованный шляхтич, т.е. знал грамоту, учился где-то в уездном училище и пошел на этот промысел, чуя в себе богатырскую силу и любя свободу по своим понятиям. Он грабил с разбором: у кого лишнее, он отнимал это лишнее; встретясь в лесу или на дороге с нищим, он делился с ним тем, что сам имел. Поэтому у него было много покровителей, даже между дворянами; ему сочувствовали даже некоторые дамы из помещиц средней руки, начитанные романами.

    Несмотря на это — его поймали наконец, и я имел случай видеть его несколько раз: его вели однажды по Офицерской улице (ныне улица Суворова в Витебске), вероятно к допросу, он шел в тяжелых цепях на ногах, в сером сюртуке, фуражке набекрень и с железным толстым прутом на руках. Он весело шутил с четырьмя своими конвойными, смешил их, срывал рукою яблоки, которые выставлялись из садов за забор улиц, и иногда, шутя, покручивал наручный прут так, что он скрипел ужасно. Он был роста выше обыкновенного человека: его голова была выше всякого забора, мимо которого его вели. Лицом он был очень красив, с черными усиками; но взгляд его больших глаз был ужасный. Когда он сидел еще в полиции, его смотрели многие, давали ему деньги, разговаривали с ним в присутствии полицейских чиновников. Многие слабонервные, не только женщины, но и мужчины, не могли вынести его взгляда, так он был не то чтобы свиреп, а поразителен. Все знали, что он не был убийца, а боялись подходить к нему. Не знаю, чем он кончил, я уехал уже в Петербург, а он сидел в остроге.

    Долго спустя говорили, что он ушел, перекрутив на улице, при конвойных, свои цепи. Как это было, мне неизвестно; но Островский не был сослан тогда»[8].

    Архивные материалы свидетельствуют, что Павла Астровского вместе с группой пленных повстанцев собирались выслать в Архангельск, но сначала отправили пешком под конвоем в город Псков[9].

    После долгой тяжелой дороги Павел попал в Псковскую крепость. Пока он там находился, следственная комиссия по делу участников войны-восстания 1830-1831г.г. вновь пересмотрела его личное дело. Относительно участия в ней было отмечено, что Астровский принимал таковое не по своей воле, а «по наговору мятежника Лобановского»[10]. Особенно опасными государственными преступниками следователи считали шляхтичей Лобановских – Платона, Антония и Ипполита, один из которых как будто и втянул Астровского в мятеж[11]. Кроме этого, комиссия точно не знала, при каких обстоятельствах был взят в плен (арестован) Астровский: с оружием в руках, или без него. От этого зависело, подлежит ли он суровому наказанию, или может быть помилован[12].

    Судьбой нашего героя заинтересовался генерал-майор граф Строганов, который был назначен на должность минского временного военного губернатора по указу императора Николая I «высочайшим указом, данным правительствующему Сенату в 23 день августа 1831г.»[13]. Поскольку следственная комиссия не имела достоверных сведений о деятельности подследственного, граф Строганов высказал мысль, что «Павел Островский, не оказавшийся, по-видимому, виновным в таком преступлении, за которое подлежал бы включение в первые два разряда государственных преступников и как потерпевший за временное заблуждение заключению под стражу, должен быть возвращен на место его родины под надзором губернского начальства»[14]. Это предложение было направлено на конфирмацию (утверждение) главнокомандующему Первой армией барону Ф.фон Остен-Сакену. Но Павел Астровский не стал ждать, а сам решил свою судьбу.

    В рапорте командира псковского пехотного сводного батальона полковника Жуковского витебскому генерал-губернатору князю М.Хованскому от 17 марта 1832г. сообщается, что «содержащийся в г.Пскове в числе военнопленных польских и литовских мятежников уроженец Минской губернии Игуменского повета шляхтич Павел Островский, коему от роду 22 года, неизвестно куда отлучился». Приводится его словесный портрет: «высокого роста, бел лицом, волосы светлорусые, с небольшими усиками. Одет был в сюртук синего сукна с белыми форменными металлическими пуговицами, в синих брюках и фуражной шапке»[15]. Последнее описание согласуется с описанием внешности нашего героя в изложении Завилейского. Разнится только цвет сюртука.

    В 1832 году Павла Астровского безуспешно искали во всех поветах Минской губернии, о чем свидетельствуют рапорта и донесения из полиции и земских судов Минска, Бобруйска, Мозыря, Слуцка, Пинска, Игумена, Речицы, Дисны, Вилейки и Радошкович, которые были адресованы минскому гражданскому губернатору А. фон Дребушу и минскому вице-губернатору П.Скопину»[16]. Поиски Астровского с 1832 по 1837гг. во всех поветах Витебской губернии также не дали никаких результатов. Об этом говорят адресованные витебскому гражданскому губернатору М.Шрэдеру и витебскому вице-губернатору С.Давыдову рапорта и донесения городничих и чиновников земских судов Витебска, Городка, Полоцка, Лепеля, Дриссы (Верхнедвинска), Велижа, Невеля, Себежа, Суража, Люцина(Лудзы), Динабурга (Динабурга (Давгапилса), Режицы(Резекне). В Витебской губернии на Астровского было заведено даже три дела[17], но никто не знал, где он находится.

    Все журналисты и исследователи, которых интересовала личность нашего героя, так и не установили, куда же затерялись его следы во времени. Вот и последняя такая публикация за 2011 год, принадлежащая перу журналистки Евгении Березюк, тому пример[18].

    А ведь в еще в 2006 году вышла из печати монография историка Ольги Горбачевой, посвященная персоналиям (правда далеко не всех — А.Т.) участников войны-восстания 1830-1831, на территории Беларуси, в которой можно узнать неизвестные доселе страницы жизни мятежного шляхтича П.Астровского.

    Так, точная дата его рождения 15 февраля 1809 года, т.е. ему, как и пушкинскому Дубровскому, на момент ареста было 23 года. Был он, оказывается, студентом Виленского университета, где изучал медицину. В войне-восстании участвовал на территории северных поветов бывшего Великого Княжества Литовского в качестве поручика 12 полка линейной пехоты. После своего побега, совершенного 12 марта 1832 года, направился во Францию, куда прибыл 17 июня этого же года, где изначально относился к закладу (поселению политических эмигрантов) в Безансоне. 16 октября этого же года выехал в Дижон, а в мае 1833г в департамент Верхняя Марна. 6 января 1834г. перебрался в г.Бурбон Ван. С 3 марта 1836 года член Польского Демократического Товарищества, которое объединяло политических эмигрантов различных национальностей с территории бывшей Речи Посполитой. С января 1835 года изучал медицину в Манпелье. 30 марта 1836г. получил диплом доктора медицины, с 1836г. практиковал в Марселе, затем выехал в Бурбон Ван. Женился на француженке. Умер 11 ноября 1837 года (знаменательно, что в один год со своим популяризатором А.С.Пушкиным – А.Т.) в Бурбон Ван, где на местном кладбище ему поставлен памятник[19].



    15-й полк линейной пехоты. Ввиду того, что литвинам и полякам не хватало огнестрельного оружия, вторая линия полка вооружалась пиками. Вот в таком сером мундире нашего героя и запечатлели в г.Витебске.


    Теперь, ознакомившись с этими, и иными, оставшимися, что называется за кадром, сведениями, попробуем опровергнуть заблуждения, которые касаются личности нашего героя и некоторых других, упоминаемых в связи с ним особ, и, наконец, разобраться, что же из того, что мы знаем о нем может соответствовать действительности, а что является всего лишь мифом.

    В рапорте шефу жандармов А.Бенкендорфу 14 апреля 1831 г. и начальнику штаба военных поселений П.Клейнмихелю 29 апреля 1831г. М.Муравьев (будущий «Вешатель») сообщал про «разбойные действия» молодых безземельных шляхтичей Игуменского и Борисовского поветов Минской губернии, которые еще не арестованы, остаются на свободе и активно помогают «польским» повстанцам, совершают свои враждебные намерения против царского правительства, содействуют беспорядкам в губернии[20].

    Из воспоминаний Сергея Супроновича Протько, 1923 г.р., отца известного беларуского общественного деятеля и кандидата философских наук Татьяны Сергеевны Протько(пер. с бел. мой — А.Т.):

    «Дедову мать звали Гануся. Она была католичкой. Жила в фольварке Убель, что за Смиловичами (тогда на территории Игуменского уезда, а теперь Червеньского района — А.Т.). Попала туда не по своей воле…

    К слову, история этой семьи заслуживает того, чтобы ей уделить немного больше внимания. Дед Гануси был довольно зажиточным… шляхтичем. Имел даже военный чин капрала, чем очень гордился. Воевал на стороне французов в армии Наполеона и погиб где-то под Смоленском, оставив после себя сына Тадеуша.

    Судьба сына один в один повторилась с отцовской судьбой. Такая же безвестная смерть среди бунтарей. Его убили жандармы, т.к. был связан с какой-то шайкой повстанцев. В то время таких шаек по лесах бродило много. Одни сражались за освобождение Родины от гнета России, другие палили панские имения, третьи, под видом повстанцев, грабили местное население… Ганусе не было и пяти лет, когда вместе с матерью попала в фольварк Убель, который принадлежал Монюшку, дальнему родственнику по материнской линии. Рассказывают, что это был отец известного… композитора Станислава Монюшки...[21].


    Согласно утверждений Муравьева, также очень опасные для правительства и безземельные шляхтичи Витебской губернии, которые «скитаются в малом числе в виде нищих и разбойников по болотам и лесам, причиняя беспорядки на дорогах и устрашая мирных жителей своим внезапным появлением[22]. Шляхтичей – «разбойников» очень боялись крупные землевладельцы, а вести об их неожиданном появлении «наводят такой страх на помещиков, что некоторые, более робкие, начинают скрывать свое имущество в лесах и зарывать в землю»[23].

    И вот тут, добросовестно веря этим свидетельствам, единственный серьезный исследователь жизни нашего героя Игорь Степунин начинает опрометчиво подгонять под него архивные материалы. Так, в своем исследовании он приводит данные о том, что в 1827-1828г.г. царские чиновники, которые ездили по Беларускому тракту, жаловались, что на них нападали «шайки разбойников». Все попытки царских властей словить их в 1828г. на Витебщине были безуспешными[24]. Историк делает вывод, что в этих местах тогда мог действовать и Павел Астровский[25]. Выводя из своего предположения для самого себя непререкаемую аксиому, исследователь удивляется почему следственная комиссия по делам участников восстания, пересматривая его дело, совсем не затрагивала антиправительственную деятельность такового до начала восстания. При этом И.Степунин делает вывод, что, возможно, таких сведений комиссия просто не имела[26].

    Так кем же на самом деле был Павел Астровский, бывшим лесным рабойником, вставшим под знамена восставшего народа, или же кем то иным?

    Если верить свидетельствам Завилейского, то разбойничать наш герой стал в 17-18 лет. Но зная то, что перед войной-восстанием он являлся студентом-медиком, срок обучения которых дольше чем у студентов других специальностей, это больше похоже на миф. Причем на время рассматриваемых событий Павел Астровский был старшекурсником, так как для получения медицинского диплома во Франции ему пришлось отучиться всего чуть более года. Так что на разбойничий образ жизни у нашего мнимого, как выясняется, Робин Гуда просто не было времени.

    Опять же известно, что студенты Виленского университета приняли самое активное участие в национально-освободительной войне – восстании в 1830 -1831гг.[27]. И наш герой принимал в нем участие в воинском офицерском звании.

    Каким же образом могло получиться, что за ним закрепилась слава разбойника?!

    На мой взгляд ответ надо искать в следующих фактах. Так известно, что даже на первую четверть XXв. 60% населения Игуменщины, откуда был родом наш герой, составляла шляха[28], которая большой любви к царским властям никогда не питала. Общеизвестно, что на территории Минской губ. активные боевые действия в 1831г. имели место только в двух северных поветах: Вилейском и Дисненском, «в Мозырьском и Пинском действия (мятежников — А.Т.) были незначительные и мгновенные, Борисовском и Речицком – едва заметны, в прочих оставалось спокойно, и жители неуклонно исполняли все требования правительства… В Борисовском и Речицком уу. никаких особенных действий не было; открыты виды сношений некоторых помещиков с мятежниками Вилейского уезда.»[29].

    Тем не менее ряд жителей Борисовского и Игуменского повета были осуждены за хранение оружия, заготовленного впрок, на тот случай, если бы подразделения считай последней регулярной армии Речи Посполитой и повстанческие отряды дошли бы до этой части Минщины. За это были осуждены и Слатвинские, Антоний и Эварыст, помещики Игуменского уезда, владельцы имения Рованичи, малой родины Павла Астровского[30].

    И вот изучение биографий из монографии О.Горбачевой, а конкретнее двух из них, и натолкнуло меня на мысль о том, кем же на самом деле мог быть наш герой.

    Чапский Габриэль – шляхтич из Борисовского пов. Минской губ. Исполнял обязанности связного с ошмянскими повстанцами. Был отослан в Борисовкий пов. для поднятия восстания. По решению Минской губернской следственной комиссии от 08.02.1832г. взят под надзор полиции[31].

    Мстиховский Адольф– помещик из Вилейского пов. Минской губ., владелец имения Гнездилово, отставной поручик, заседатель Борисовского земского суда. (Внимание! – А.Т.) Участвовал в Борисове в захвате российского обоза с провиантом. Явился с раскаянием. В феврале 1832 года решением главнокомандующим 1-й Армии получил помилование, оставлен под надзором полиции[32].

    Из архивных источников следует, что некая группа повстанцев собиралась в имении Адольфа Мстиховского (Мециховского), где спланировала план захвата вышеуказанного обоза с припасами, которые перевозили в Борисов. И разработанный план был успешно реализован.

    А 3 июня 1831г. минский гражданский генерал-губернатор Скопин писал военному губернатору Долгорукову про нападения местных повстанцев на тех, кто проходил, или проезжал через край, после чего они прятались в лесах.

    К слову, в одном из таких нападений участвовал бывший заседатель борисовского земского поветового суда Евстахий Корсак[33].

    Итак, мы имеем двух человек, имевших задачу поднять восстание на территории Борисовского уезда и еще одного, кто непосредственно принимал участие в одной из вооруженных акций. Напрашивается мысль о том, что и Павел Астровский также был выслан с этой целью на свою малую родину и мог принять участие в указанных борисовских операцииях. Если и далее следовать логике, то можно предположить, что у него действительно получилось собрать под своим началом N-ное количество сорви-голов, которые прошлись партизанским рейдом на север Литвы-Беларуси для соединения с основными силами войск и повстанцев, занимаясь по пути реквизициями где-то на Витебщине.

    А вот ближе к зиме 1831-1832гг., когда стало ясно, что война-восстание окончательно проиграна Астровскому пришлось распустить своих братьев по оружию и искать себе пристанище. Таким образом он и мог стать учителем в имении помещика Помарнацкого. Возможно даже, что нашел он приют в семье бывшего повстанца Яроша Помарнацкого, который в 1831г. при поражении войны-восстания бежал в Пруссию, но в октябре 1832г. захотел вернуться на родину и был помилован[34]. Авторы, писавшие до меня про Павла Астровского пытаются связать личность помещика Троекурова с личностью помещика Помарнацкого, который, якобы, и выдал нашего героя властям[35]. Я же лично совсем не уверен в этом. Выдать Павла, не раскрыв тем не менее его роли в восстании, мог и кто-либо из его соратников, получив за это помилование. Взять хотя бы указанных выше Мстиховского и Чапского, которые как раз и получили официальное прощение через непродолжительное время после ареста нашего героя.

    И бежал он из псковской крепости, по моему мнению, именно потому, что совсем не был уверен, в благополучном исходе своего дела, опасаясь, что следователи получат в руки доказательства его активного участия в мятеже. За это может говорить и факт его официального розыска в течение пяти лет, несмотря на то, что наш герой был амнистирован уже через два месяца после побега.

    За то, что все могло быть именно так косвенно говорит и еще один факт, собственно благодаря которому наш мнимый Робин Гуд и попал в поле моего исследовательского внимания.

    А именно, работая над очерком по теме национально-освободительного восстания 1863-1864гг. «Загадка смерти Юзефа Ваньковича», где события происходили как раз на малой родине Павла Астровского, передо мною встал вопрос откуда взялся общий для повстанцев из рода Ваньковичей псевдоним «Лелива», ведь их фамильный герб «Лис»[36], а, например, известно, что видные повстанческие командиры на Мядельщине братья Густав и Леон Ромуальдовичи Чеховичи имели общий для обоих псевдоним «Астоя» по названию своего фамильного герба[37]?

    Ответ на мой взгляд кроется в том, что к представителям герба «Лелива» относились и шляхтичи Астровские[38], и еще по состоянию на 1789г. часть имения Рованичи принадлежало Ваньковичам[39], а на 1800г. Софье Ванькович (в девичестве Григорович, слепянская линия рода – А.Т.) принадлежало указанное в самом начале моего повествования имение Гайдукова Слободка (10 дв.) (собственно родина игуменских Астровских) (10 дв.)[40], которое граничило с имением Рованичи.

    Сам собой напрашивается логичный вывод, что так как представители рода Ваньковичей прекрасно знали историю жизни своего знаменитого земляка, то в его честь и взяли себе за псевдоним название родового герба игуменкой ветви рода Астровских.

    В моем повествовании можно было бы поставить точку, но знакомство с потомками считай первого знаменитого беларуского… партизана, а не разбойника (именно так я и считаю –А.Т.) натолкнуло меня и на другие удивительные находки, версии и открытия.

    Ксаверий Павлович Астровский




    Согласно родовода семьи Астровских, составленных журналисткой Светланой Адамович, начиная от Павла Астровского, на родине у него остался сын, Ксаверий, который очень поздно женился на молодой девушке-сироте Павлине, родившей ему пятерых детей[41].



    В фотоархиве одного из его правнуков мне посчастливилось найти уникальную вещь. На листке пожелтевшей бумаги, размером где-то 5/8 см наклеен фотоснимок 3/4 см старого косматого и бородатого деда в селянском кожухе — Ксаверия Астровского. На правый нижний угол фотоснимка и на бумагу поставлена печать игуменского городского головы оккупационной польской администрации 1919-1920гг. Ниже тушью сделана более поздняя надпись на польском, которая переводиться как «Умер 14 марта. Прожил 96 лет. 14.3.1924 года». Т.е. выходит, что родился сын Павла Астровского в 1828 году, когда последнему было 19 лет. Павлина же родила своего первого ребенка, сына Антека в 1882г., т.е. когда ее супругу было уже 54 года(!), а младшего, Мартина, когда ему было уже около 65 лет! Напрашивается вопрос, чем же это занимался многие годы до этого Ксаверий Астровский, что только на склоне своих лет стал думать о потомстве?!



    Фото:крайний справа Ксаверий Ксаверьевич Астровский, боец Красной Армии. Лето-осень 1918г. По легенде как две капли воды был похож на своего знаменитого деда. Репрессирован в 1937-м году и, будучи узником Минской тюрьмы, расстрелян в 1938г. предположительно в Куропатах. Реабилитирован Военным Трибуналом Белорусского Военного Округа в 1960г.

    Ответ на мой взгляд следует искать в национально-освободительном восстании 1863-1864гг. На время его начала сыну нашего «Дубровского» было 35 лет, он был в самом расцвете сил и, имея за плечами мятежную славу своего отца, ну никак не мог бы остаться в стороне от участия в нём. Если бы было иначе, то вряд ли шляхтичи Ваньковичи взяли бы себе общий для всех инсргентов рода псевдоним «Лелива». Гордость бы не позволила! И хотя ни в одном из общедоступных списков разыскиваемых, арестованных, и осужденных повстанцев Павла Астровского мы не найдем, но имеются несколько обстоятельств, железобетонно говорящих в пользу моей версии.

    Во-первых, согласно списка лиц, бывших предводителями мятежнических шаек и участвовавших в оных, убитых в делах с войсками, или неизвестно куда скрывшихся, от 28 февраля 1864г. МВД Минского губернского правления 1 отделения 3 стола№809 имеется ряд лиц, о которых властям было известен только их повстанческий псевдоним, или вымышленная фамилия[42].

    Во-вторых, 22 октября 1864, когда восстание уже целый год как было фактически подавлено, штабс-капитан Кобылинский доносил начальнику игуменского уездного жандармского управления о появлении в Борисовском уезде (где-то на границе с Игуменщиной – А.Т.) «шайки» численностью в 30 человек, во главе некоего Ковалевского (возможно из бывшего отряда Станислава Лясковского «Собека»[43]). Причем «шайка» эта была не единственной[44]. И уж не скрывался ли под личиной Ковалевского наш Астровский?!

    В-третьих, по воспоминаниям мирового посредника Ивана Захарьина, «всю зиму 1864 на 1865 год в Борисовском и соседних уездах действовала какая-то лихая и неуловимая воровская шайка (и уж не во главе ли с Ковалевским? (Астровским?) – Т.А.)). Для ее ликвидации была даже образована в Борисове особая комиссия, деятельность которой так и не дала никаких результатов по установлению и поимке разбойников. Тем не менее, с приходом весны воровство и грабежи в уезде немного утихли»[45]. По моему мнению, «шайка» эта могла состоять из числа бывших инсургентов, которым ничего больше не оставалось, как разбойничьим путем добывать себе средства для существования и, скорее всего, для бегства за границу, или во внутренние российские губернии.

    В четвертых, по данным собранным поэтом и публицистом Янкой Лучиной (Иваном Неслуховским) в результате общения с бывшими инсургентами из отряда С.Лясковского, некоторое количество их товарищей по оружию после подавления восстания «под чужими именами стали фурманами, лекарями и другими служащими» [46].

    И, наконец, в-пятых, архивные документы свидетельствуют про группу повстанцев из Игуменского уезда, «которые как будто бы пошли с фальшивыми паспортами в Псковскую губернию, к расколам, в лаптях крестьянских свитках и валеных шапках» [47].

    Итак, если моя версия верна, а лично у меня нет в этом никаких сомнений, Ксаверий Астровский имел в восстании псевдоним (вероятнее всего даже не один), и, например, согласно одного из указанных выше вариантов, ушел с группой нераскрытых властями инсургентов на Псковщину, где почти два десятилетия и прожил, скорее всего занимаясь в глуши крестьянским трудом. Рискнул же вернуться на родину он лишь незадолго до последней амнистии участников восстания в 1883 году[48]. И подобный пример мы можем наблюдать в биографии повстанца и знаменитого поэта Франтишека Богушевича.

    Согласно еще одной моей исследовательской версии, значительно более правдоподобной, Ксаверий Астровский мог являться последним повстанческим команндиром и, по совместительству, последним же диктатором восстания на территории Беларуси — Литвы и Жмуди. Об этом читайте в моей исследовательской работе

    «ПОСЛЕДНИЙ ВЫСТРЕЛ ПОВСТАНЦЕВ /или Экспроприации середины XIX века по-борисовски» — Your text to link...


    А рассматриваемая фотография судя по всему была частью документа — подтверждения от польских оккупационных властей его участия в восстании, что давало ее обладателю определенные льготы и защиту от произвола легионеров[49]. Опять же никакие более ранние фотографии Ксаверия неизвестны, а на сохранившейся у одного из потомков общей семейной фотографии начала XX века его нет.

    На мой взгляд он, как старый опытный инсургент, которому удалось избежать катка государственных российских репрессий, не уйдя при этом в эмиграцию, просто опасался «засветиться», т.к. у фотографов оставались негативы, которые могли попасть в руки полиции, или жандармерии.



    Фото: Ксаверий Ксаверьевич Астровский 2-й слева с матерью, братом и сестрами

    Первая же перепись ветеранов восстания 1863-1864гг. была произведена властями II Речи Посполитой, в том числе, судя по всему, и на территории Беларуси, занятой польскими легионерами, в ходе т.н. советско-польской войны 1919-1920гг.[50].

    Подтвердить же участие в нем Ксаверия Павловича Астровского могли, на мой взгляд, или землевладельцы Ваньковичи, или управляющий имением Рованичи землевладельцев Слатвинских Климантович.

    Последний, правдоподобно, сам могтявляться бывшим нераскрытым российскими властями инсургентом.



    Фото: Климантович (слева) с сыном(?), сидит в центре, и племянниками по жене Дегтяревыми. Справа сидит Александр Сазонтович Дегтярев, предполагаемый руководитель подпольной Гливинской ячейки Северо-Минской группы повстанческих отрядов НСЗРС и “Зеленого Дуба” в несостоявшемся антисоветском восстании в Беларуси 1921 года — bramaby.com/ls/blog/history/4173.html.
    1918-1920 гг. Усадебный парк в Рованичах


    К слову, Ксаверий Астровский умер в преклонных годах совсем не от старости, а от воспаления легких, которое этот крепкий старик подхватил, провалившись под лед, на охоте.

    У критически настроенного читателя может возникнуть справедливый вопрос, почему в своих умозаключениях я использую только документальные свидетельства и не привожу информации, которая исходила бы от потомков героев исследования. Предвосхищая это, хочу пояснить, что в силу различных причин такой информацией они не располагают, что значительно затрудняет исследовательскую работу…

    А об истории правнука Павла Астровского читатель может узнать в моей исследовательской работе —

    «ЗА ПОРОГОМ ПОБЕДЫ/ Тимур Измаилов — крымский татарин — беларуский партизан — антисоветский бандит»
    Your text to link...


    Источники:

    [1]НИАБ. Ф.295.Оп.1. Д.1522. Л.38-39; archives.gov.by/index.php?id=432529.
    [2]Букчин С. …Народ нам издревле родной /Русские писатели и Белоруссия. Очерки/ Мн. «Народная Асвета», 1984, С.112-116; Прототип Дубровского: Из неопубликованных воспоминаний современника Пушкина. – За индустриализацию, 1937, 10 февр.; Степунин И. Прототип пушкинского Дубровского. – Неман, 1968, №8; Сцяпунiн I. Няулоуны Астроускi/ А. С. Пушкін і Беларусь/ Уклад. Т. Махнач, галоўн. рэд. А. Мальдзіс. — Мн.: Беларуская навука, 1999. — 428 с., іл/ С.40-49; Селицкая Л. Дубровский – шляхтич из-под Минска? Там же. С.50-55; Селицкая Л.Ужель тот самый – наш Дубровский. Там же. С.56-65; kamunikat.fontel.net/www/knizki/mab/puszkin/; Березюк Е. Не бойся, Маша, я Астровский! Разбойника Дубровского до сих пор ищут по всей Беларуси. Рэспублiка. 31 декабря 2011г.; news.tut.by/society/266639.html.
    [3]Там же.
    [4]НА РБ. Ф.319, Оп.2, Д.2396, Л.14, 22, 46, 63, 63об., 67, 67об., 71об., 74-78, 81, 84, 84об., 90об., 93, 94об, 98, 99, 142, 145, 146об; Сцяпунiн I. Там же, С.42-43.
    [5]НА РБ. Ф.561, Оп.1, Д.3, Л.138об., Д.4, Л.130об.; Сцяпунiн I. Там же, С.45.
    [6]Сцяпунiн I. Там же, С.46.
    [7]НА РБ. Ф.295. Оп.1. Д.329, Л.1; Сцяпунiн I. Там же, С.43.
    [8] Прототип Дубровского: Из неопубликованных воспоминаний современника Пушкина. – За индустриализацию, 1937, 10 февр.
    [9]НА РБ. Ф.1297. Оп.1. Д.5858, Л. 23, 29. Сцяпунiн I. Там же, С.46.
    [10]НА РБ. Ф.561. Оп.1. Д.3, Л.138об., Д.4. Л.130об.; Сцяпунiн I. Там же.
    [11]Там же. Л.67, 71, 138об.; Д.4, Л.68, 72об.; Сцяпунiн I. Там же.
    [12]Там же. Л.138об., Д.4, Л.130об.; Сцяпунiн I. Там же, С.47.
    [13]НА РБ. Ф.1297, Оп.1, Д.5996, Л.148; Сцяпунiн I. Там же.
    [14]НА РБ. Ф.561, Оп.1, Д.3, Л.138об., Д.4, Л.130об.; Сцяпунiн I. Там же.
    [15]НА РБ. Ф.1297, Оп.1, Д.6186, Л.1; Сцяпунiн I. Там же; Березюк Е. Не бойся, Маша, я Астровский! Разбойника Дубровского до сих пор ищут по всей Беларуси. Рэспублiка. 31 декабря 2011г.; news.tut.by/society/266639.html.
    [16]НА РБ. Ф.295, Оп.1, Д.329, Л.1-22; Сцяпунiн I. Там же.
    [17]НА РБ. Ф.1297, Оп.1, Д.6186, Л.1-6, Ф.1430, Оп.1, Д.3124, Л.19-63, Д.3548, Л.1-4об.; Сцяпунiн I. Там же. С.48.
    [18] Березюк Е. Не бойся, Маша, я Астровский! Разбойника Дубровского до сих пор ищут по всей Беларуси. Рэспублiка. 31 декабря 2011г.; news.tut.by/society/266639.html.
    [19]Гарбачова В.В. Удзельнiкi паустання 1830-1831г.г. на Беларусi /бiблiяграфiчны слоунiк/, Мн. Выдавецкi цэнтр БДУ, 2006, С.37.
    [20]НА РБ. Ф1297, Оп.1, Д.5240, Л.105-108, 265; Сцяпунiн I. Там же, С.45.
    [21]Процька С.С. Мае каранi. Мiнск, 2003. С.16.
    [22]НА РБ. Ф.1430, Оп.1, Д.3062, Л.40, 40об.; Сцяпунiн I. Там же.
    [23]НА РБ. Ф.1297, Оп.1, Д.5240, Л.110, 118; Сцяпунiн I. Там же.
    [24]НА РБ. Ф.1430. Оп.1. Д.979, Л.1-29; Сцяпунiн I. Там же.
    [25]Сцяпунiн I. Там же.
    [26]Там же. С.46.
    [27]Грицкевич В. П. С факелом Гиппократа: из истории белорусской медицины. Мн., 1987.
    [28]Стужынская Н. Беларусь мяцежная / З гicторыi узброенага антысавецкага супрацiву у 1920-я гг./ Вiльня. «Наша будучыня», 2011, С.296.
    [29]Записка от 14 января 1832г. Минской губернской следственной комиссии шефу корпуса жандармов о деятельности комиссии с 10 июня по декабрь 1831г./Беларусь в эпоху феодализма. Т.4, С.108-111.
    [30]Гарбачова В.В. Там же. С.315.
    [31] Там же. С.352.
    [32]Там же. С.245.
    [33]Мiхась Мацельскi. Паустанне 1830-31 гадоу на Барысаушчыне: шмат дыму, якi так I не прывеу да вялiкага агню. Гоман Барысаушчыны. №9(198), 2015. С.6-7.
    [34]ЦГАЛ. Ф.137, Оп.4, Д.251, Л.4, 4об.; Сцяпунiн I. Там же. С.44.
    [35]См. ссылку 2.
    [36]Ваньковичи /Беларусский родовод/ Беларуская энцыклапедыя iмя Пятруся Броукi. 2012г.; Крукоускi Л. Срэбная страла у чырвоным полi/ З гiстроыi беларускiх прыватных гербау/ Мн. «Лiтаратура i мастацтва», 2010, С.68.
    [37]Киселев Г. Объединенный отряд братьев Чеховичей. Памяць. Мядзельскi раен; myadel.info/obedinennyij-otryad-bratev-chexovichej.
    [38]Крукоускi Л. Там же. С.72.
    [39]Насевiч В.Л. У складзе Вялiкага Княства Лiтоускага I Рэчы Паспалiтай. Памяць. Чэрвеньскi раен. Мн. БЕЛТА, 2000, С.47.
    [40]Он же. У складзе Расiйскай Iмперыi. Там же. С.54.
    [41]Селицкая Л. Ужель тот самый – наш Дубровский. Там же.;; Березюк Е. Там же.
    [42]Хурсик В. Трагедыя белай гвардыi/ Беларускiя дваране у паустаннi 1863-1864гг./ Гiстарычны нарыс i спiсы/Мн., Пейто, 2002, С.75-79.
    [43]НИАБ. Ф.296. Оп.1. Д.56.Л.16; Щеглов Г. Год 1863. Забытые страницы. Изд.3-е, Мн. «Врата», 2013, С.60-61.
    [44]Rok 1863 na Minszczyznie (materialy Arhiwum wydzialu III kancelarji cesarsij). Minsk, 1927, док.№96; Мацэльскi М. Барысаушчына ад старажытных часоу да сучаснасцi. Гоман Барысаушчыны. №2(35), 2002г.
    [45]Захарьин И. Воспоминания о службе в Белоруссии 1864-1870 (Из записок мирового посредника). Исторический Вестник.1884. Т.15, С.558.
    [46]Янка Лучына. З крывавых дзен/ Эпiзод з паустання 1863 года на Мiншчыне/ Зборнiк: творы /вершы, нарысы, пераклады, лiсты/, Мн., «Мастацкая Лiтаратура», 1988, С.164.
    [47] Ауласенка Г.М. Паустанне 1863 года у Iгуменскi павеце. Памяць. Чэрвеньскi раен. Мн. БЕЛТА, 2000, С.59.
    [48] archives.gov.by/index.php?id=223980#sn2.
    [49]Мельнiкау I. Паустанне Калiноускага – нагода для гонару. Новы час, 20 снежня 2013г., С.31; novychas.info/poviaz_casou/paustannie_kalinouskaha_nahoda/.
    [50]Там же.

    30 марта 2016 года
    • нет

    5 комментариев

    avatar
    Зачётно! Но глаз режет ОККУПАЦИОННАЯ ПОЛЬСКАЯ администрация! Значит захват ,, Россией,, наших земель оккупацией не являлось? :-D :-D :-D
    +1
    avatar
    Игуменцы поддержали только мятеж корпуса генерала Довбор-Мусницкого в 1918г. и то по причине того, что большая часть одного из полков корпуса, возглавляемого полковником Вороновичем (возможно сам уроженец Игуменщины), состояла из местных уроженцев и сам полк проследовал со ст.Приямино в сторону Бобруйска на соединение с основыными частями мятежного генерала через Игуменский уезд. Однако в войне Польской Республики и РСФСР 1919-1920гг. игуменцы с большего или поддерживали красных, или же занимали нейтральную позицию, т.к. были проникнуты идеями БНР, что в последствии вылилось в восстание жителей Якшицкой и Погорельской волостей в декабре 1920г. (знаменательно, что это произошло одновременно со Слуцким збройным чынам). Далее были годы антисоветской партизанской войны но опять же не за вхождение в состав Польши, а за полную независимость. Справедливости ради следует отметить что бойцы Красной Армии вели себя в годы т.н. советско-польской войны на Игуменщине не лучше польских «освободителей».
    -1
    avatar
    :-D :-D :-D Вообще вы историк или как? Смешать ВКЛ, ПЕРВУЮ речь посполитую, ВТОРУЮ речь посполитую, практически ,, ТРЕТЬЮ,, речь посполитую и доказывать что это принадлежало поляком(!?!?)… Которые видетели нападали на бедных москалей ради территории Беларуси, Литвы, Украины и т.д. Такого невежества я давно не наблюдал! :-D :-D :-D
    +1
    avatar
    Я тоже:-)
    0
    avatar
    :-D :-D :-D А ВКЛ тоже польские аккупанты на исконно рюськой земле????? :-D :-D :-D
    +1
    У нас вот как принято: только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут делиться своим мнением, извините.