ПРЕДПОСЫЛКИ МАССОВЫХ КОММУНИСТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ 1920/30-х / регион МАЛОЕ ПОЛЕСЬЕ / треугольник пограничья Минской, Витебской и Могилевской областей и близлежащие районы
Андрей ТИСЕЦКИЙ — СЫЩИК от ИСТОРИИ
«Беларуское историко-детективное агентство»
Советская власть никогда не была по своей сути народной, т.е. призванной служить своему народу, а не узкому кругу лиц из числа партийной номенклатуры. Поэтому на протяжении всего своего существования одной из главных своих задач ей виделось искоренение и физическое уничтожение потенциально протестного контингента среди собственных же граждан. И наживать себе врагов эта власть «от Сатаны» ох как умела! В данном исследовании я хочу показать, как ключевые моменты репрессий, так и логику действий советского карательного молоха в указанном регионе Друцко-Березинского края и близлежащих районах, жители которых еще с царских времен отличались особенной непокорностью любым оккупантам[1].
Следует отметить, что репетиции массовых коммунистических репрессий в рассматриваемом регионе начались еще на заре становления Советской власти.
Например по делу антисоветского атамана Георгия (Юрки) Монича на скамье подсудимых очутились 75 человек с родных атаману д.д. Большие и Малые Жаберичи, д.Круглица- родины его заместителя Гребенка и Пересека Двор – Мовидовича[2].
Согласно приговора суда от 2 марта 1924г. подсудимые Д.Осинский, Ф.Филипенок, П.Корнышев, С.Липченко, И.Иванов, А.Олехнович, И.Бибин, Ф.Навроцкая (подруга атамана), А.Хаецкий, Г.Хаецкий и др..(всего 22 человека) были приговорены к расстрелу. 8 человек приговорены к десяти, 23 – к трем годам заключения. Остальные оправданы[3]. Однако суды по моничевцам продолжались и в последующие годы. Так, второй сессией Минского облсуда в 1926 году к высшей мере наказания вместе с Демидом Букаткиным был приговорен и Адам Монич – отец атамана[4].
После подавления национально-освободительного восстания народов бывшей Речи Посполитой в 1863/64гг. на выселение в Сибирь были приговорены целые деревни, застенки и околицы Игуменщины[5]. В начале 1920 – тенденция повторилась, и касалась она в основном тех же самых мятежных деревень, околиц и застенков. В 1921г. из мятежной Игуменщине было полностью выслано на российский Север население д.Зафранцузкая Гребля. Что до населения всего Болоцкого сельсовета, то оно уменьшилось на 80%! В 1921 и последующих годах выслали жителей мятежных деревень – Репище, Ганутово, Уборок, Семкова Слобода. Эти деревни дали известных организаторов антисоветского партизанского движения. С Репища происходил Виктор Замбржицкий, начальник контрразведки отряда поручика Войницкого. Атаман Иван Жданович также с Репища. С деревни Ганутово были родом братья Александр и Михаил Старжинские, активные помощники атамана Михаила Жилинского[6].
В 1930 году на российский Север, за Урал и много еще куда поехали жертвы коллективизации. Многие из них отправились туда повторно, вернувшись после ссылки начала1920-х. Наполовину опустели деревни Уборок и Тысячная гряда[7].
Больше всего коммунисты вырезали шляхту издавна мятежных регионов. Если на начало 1920-х годов регион Игуменьщины состоял из нее на 60%, то в результате репрессий 1931г. ее осталось уже меньше 30% от населения региона[8].
Еще раз ее существенно повырезали в 1937-1938гг. Массово арестовывались и расстреливались практически все мужчины из т.н. польских деревень, вся польскость которых заключалась в шляхецких корнях, католическом вероисповедании и знания польского языка, т.к. в костелах практически везде служба велась по-польски.
Так в 1937 «черные вороны» вывезли из д.Гайдукова Слободка Червеньского района практически всех мужчин[9].
В католической шляхецкой деревне Ре(а)чиборок Березинского района, которая насчитывала около 25 дворов, за период с 1935 по 1938 год было репрессировано 17 человек. Это были в основном мужчины в возрасте от 20 до 50 лет, отцы многодетных семей. При этом в ближайших православных «крестьянских» деревнях Сымоновка и Вилятин такой участи не подвергся ни один житель[10]. Такая общая тенденция фактического геноцида сельского населения по религиозному принципу существовала по всей восточной Беларуси в границах до 17 сентября 1939г. И она же послужила одним из основных катализаторов почти тотальной коллаборации тех же рачиборцев в годы ВОВ.
23 августа 1937г. был ликвидирован т.н. Лозинский национальный сельсовет Борисовского района (на границе с Игуменьщиной), существовавший согласно Постановления Президиума ЦИК БССР от 10.01.1929г. и состоявший из 15 деревень: Буда, Елисеевка, Завель, Мазынщина, Мурашки, Новищино, Нитиевщина, Павущино, Плоское, Рыбачное, Саковщина, Святое, Устрона, Чапа, Шаблинщина. Все деревни были под общим названием «Лозинская околица». Ликвидация сельсовета произошла с одновременным арестом его руководителей Станислава Неверовского, Е.Ф. Ялковского, директора школы Антона Ржеуцкого со многими другими сельскими интеллигентами. Их обвинили в контрреволюционной деятельности и шпионаже. Одних расстреляли, других сослали, остальных переселили по другим деревням[11].
Одновременно чекисты «зачистили» расположенную недалеко от Лозинской околицы шляхецкую деревню Пески Борисовского района. По воспоминаниям Аскерко Л.В., только в одну из ночей 1937г. из маленькой деревушки «черный ворон» увез его отца, Аскерко Владимира Брониславовича, 1882 г.р., простого колхозника, и 6 человек Садлуцких. Отца на допросе в Борисовской тюрьме забил до смерти сотрудник НКВД Цинов.
Волна репрессий прокатилась и по аналогичному с Лозинским – Мархлевскому сельсовету на территории Круглянского р-на района Могилевской области[12].
Прошлась она катком и по маленькому застенку в Крупском районе на границе с Могилевщиной – Задний Двор[13].
Летом 1928г. вернулся в свою родную деревню, Репище в Червеньском районе бывший зеленодубец, начальник контрразведки отряда полковника С.Павловского Виктор Замбржицкий. До октябрьской революции его отец, местный шляхтич, имел 50 десятин земли. В.Замбржицкий воевал на фронтах гражданской войны на стороне белого движения. Однако в их идее разочаровался, на смену чему пришел интерес к эссеровсой программе. На родной Игуменщине Замбржицкий был одним из организаторов комитета НСЗРС.
Летом же 1928г. по его инициативе на его родине начала зарождаться организация, которая позже получила название «Крестьянская партия», или «Народный союз здоровой Родины». Все время он прятался от властей в лесу, однако держал тесную связь с односельчанами, пользовался их помощью. До конца года (согласно уголовного дела «Грачи») организация насчитывала до тысячи человек. В основном это были люди из деревень Червеньского, Осиповичского, Пуховичского района. По версии будущего следствия партийную программу разработал 39-летний Франц Фомич Татур из д. Репище, белорус-католик. Смысл действия подпольной организации сводился к тому, чтобы дождаться войны цивилизованного мира с Советами, а этого все ждали как манны небесной, и выгнать последних с родной земли. Форма будущей государственной власти планировалась советская без коммунистов.
В июле 1931г. в Пуховичском и Осиповичском районах стали появляться листовки антисоветского контрреволюционного содержания. Они призывали активно сопротивляться организации коллективных хозяйств, в которых авторы обращения видели только формальное средство для осуществления главной задумки властей – отобрать у крестьянства землю и установить новое крепостное право.
Чекисты отреагировали быстро. В протестной местности появился следователь Лисовский, который долгое время делал вид, что ищет золото. Постановление по агентурному делу «Грачи» об аресте 150 членов организации (27 человек только с Репища) вышло 5 мая 1932г. Волна арестов прокатилась по деревням Ганутово, Высокая Старина, Зафранцузская и Французская Гребли, Подкосье, Сутино, Блужский Бор, Малиновка Пуховичского района, Турная Гора Червеньского района, во многих деревнях Осиповичского района, в местечке Осиповичи. 22 мая 1932г. был задержан Виктор Замбржицкий[14].
Но этим все не закончилось. Советская карательная машина шла на превентивные меры по тотальному искоренению всего потенциально протестного контингента в регионе.
2 апреля 1933 года в БССР к расстрелу были приговорены более 100 крестьян. Речь идет о сфабрикованном «Пуховичском деле» – о деятельности «контрреволюционной» кулацкой организации «Партия освобождения крестьян». По этому делу, как установлено историками, были арестованы 108 мужчин — жителей и уроженцев Пуховичского района, и два парня из Смоленской и Нижегородской областей. Решением «тройки» от 2 апреля 1933г. 101 арестованный был приговорен к расстрелу с конфискацией имущества.
Кто же они, «враги народа», проходившие по этому делу? В основном крестьяне-единоличники (53 чел.) и члены колхозов (26 чел.). В круг «заговорщиков» также попали счетовод, учитель, милиционеры, проводники поездов, студенты, медработники, священник, директор завода… Возрастной состав приговоренных к расстрелу жителей выглядел так: 10 человек до 30 лет, 61 – от 31 до 50 лет, 15 – от 50 до 60, один 62-летний.
Можно представить моральное состояние семей, как правило, многодетных, враз лишившихся своих мужчин-кормильцев, продолжателей рода: мужей, отцов, сыновей…
Из обвинительного заключения по делу №7456:
«Органами ГПУ Беларуси в мае месяце 1932 года на территории Пуховичского р-на и смежных – Осиповичского, Стародорожского и Червенского районов была ликвидирована крупная к.-р. диверсионно-повстанческая организация численностью 126 человек.
Один из филиалов этой диверсионно-повстанческой организации на территории Пуховичского, Минского районов и в г. Минске..., оставшийся в процессе следствия не вскрытым, продолжал активно развертывать свою деятельность вплоть до момента его ликвидации – ноября месяца 1932 года. Возникновение данного филиала к.-р. повстанческой организации, именовавшей себя «Партия освобождения крестьян», относится к началу 1928 года. В этот период времени… была создана широкая сеть повстанческих ячеек, охвативших своей деятельностью до 50 населенных пунктов.
… К моменту ликвидации к.-р. организация располагала 11 крепко сколоченными к.-р. повстанческими ячейками. Сознались в принадлежности к к.-р. повстанческой организации 39 человек.
… К.-р. повстанческая организация «Партия освобождения крестьян» свои програмно–политические и тактические установки сводила к следующему: 1. Поднять вооруженное восстание и свергнуть советскую власть. 2. Установить буржуазно-демократический строй. 3. Возвратить частную собственность, ликвидировав соц. сектор деревни». (Историки не установили ни факта существования программы такой партии, ни фактов ее практической деятельности)»[15].
В 1933 году ОГПУ БССР завел дело по деятельности т.н. “Белорусского национального центра”. В августе 1933 года произошло “раскрытие” и “ликвидация” “широко разветвленной контрреволюционной повстанческой и шпионско-диверсионной организации “БНЦ” и ее филиалов в Горках и Березино.
Из обвинительного заключения:
“В результате своей практической контрреволюционной работы контрреволюционная организация БНЦ к моменту ее ликвидации охватила своей деятельностью ряд хозяйственных и культурных учреждений, вузов, части РККА и
значительное количество районов Белорусской ССР…
Кроме того, ликвидировано филиалов и контрреволюционных организаций:
а) в Горках — численностью 21 чел.;
б) в Березино — численностью 27 чел.; (в Березино даже больше, чем в Горках, где была сельхозакадемия![16].
Осенью 1933 г. на Логойщине начал раскручиваться маховик дела о так называемой Польской организации войсковой (ПОВ) — подпольной организации, якобы разоблаченной бдительными сотрудниками ОГПУ. На деле такой организации никогда не существовало, а весь процесс по ее разоблачению был сфальсифицирован. Это не помешало привлечь к ответственности 45 жителей Логойского и Плещеницкого районов. Приговоры им были вынесены тройкой 19 декабря 1933 г., а реабилитированы они трибуналом Белорусского военного округа 12 октября 1960 г.[17].
В связи с приведенными фактами, хочу указать на один из основных факторов, который, по моему мнению, серьезно беспокоил карательные органы именно в рассматриваемом регионе, и который стал одним из катализаторов превентивного террора.
Так, в период политики беларусизации 1920-1930-х гг. местные хлопцы в основном служили во 2-й территориальной Белорусской Краснознаменной дивизии им.Фрунзе (бывшей Тульской)[18], 4-й стрелковый полк которой дислоцировался в г.Борисове, 5-й – в г.Червене, а все остальные части и подразделения в Минске (03.1923 – 10.1932). Далее, до начала Польской компании 1939г. 4-й и 5-й сп дислоцировались под Минском[19].
В соседней с Минской Могилевской области в это же самое время дислоцировались подразделения XVI стрелкового Белорусского корпуса, основу которого составляли подразделения 33-й территориальной Беларуской стрелковой дивизии (бывшей Самарской), в основном комплектовавшейся за счет кадров Могилевской области. 97-й полк дивизии изначально был расквартирован в Чаусах, 98-й – соседних с Березино Белыничах, 99-й полк, 33-й артполк, управление и другие подразделения в г.Могилеве[20].
Все делопроизводство в дивизиях до середины 1930-х годов велось на беларуском языке. Воинские уставы РККА личный состав подразделений изучал в беларуской редакции. Командные кадры младшего и среднего звена в основном составляли беларусы. Поддерживалась тесная связь местного населения с воинскими частями дивизий[21]. Все это, несмотря на репрессии, тем не менее, во многом свело тут на нет польский фактор среди беларусов-католиков, и в первую очередь потомков шляхты, а также дало очередной толчок развитию беларуского национального самосознания в предвоенный период, и стало, по моему мнению, одним из основных факторов, способствовавших активизации местного антисоветского сопротивления в рассматриваемом регионе как в довоенный период, так и в период т.н. Великой Отечественной войны и послевоенные годы.
Что же касается репрессий, то после указанных громких дел и массовых раскулачиваний первой половины 1930-х, последовал второй каток 1937 и последующих предвоенных лет.
Последним же крупным наступлением властей на потенциально — протестную социальную базу в предвоенный период, в рассматриваемом регионе, стало принудительное сселение хуторов.
Массовому появлению хуторских хозяйств в предвоенном БССР способствовал Прищепов Дмитрий Филимонович, 1896г.р., урож. д.Колодница нынешнего Крупского района; 1924/29 гг. нарком земледелия БССР, заместитель председателя Госплана БССР, председатель сельскохозяйственной секции Института беларуской культуры. Прищепов Д.Ф. был приверженцем новой экономической политики на деревне, свободы выбора крестьянами формы землепользования. Деятельность Прищепова Д.Ф. оставила глубокий след и добрую память среди беларуского крестьянства. Арестован в 1933г. – 10 лет лагерей; 1939г – приговорен к расстрелу, однако умер не дождавшись приведения его в исполнение от паралича сердца 31.01.1940г.[22]. Мало кто знает, но будущий красный нарком в 1918г. был левым эсером и находясь на должности командиром полка, расквартированного в г.Сенно, в августе этого же года принял активное участие в антибольшевистском восстании[23]. Именно результаты его земельной реформы коммунисты потом «заклеймят» как «прищеповщину» и поведут с ними войну на искоренение.
Так, из воспоминаний видного партийного и государственного деятеля БССР Василия Ивановича Козлова можно узнать, что (например) в Червеньском районе на протяжении 1934-1938гг. были сняты (и наверняка репрессированы – А.Т.) три председателя райкома партии и три председателя райисполкома[24]. Сам район считался у партаппаратчиков на плохом счету, т.к. ежегодно заваливал планы хлебопоставок и заготовки мяса, и в Минской области считался самым «отсталым» [25]. После диких хапунов 1937-начала 1938гг., прошедшим как смерч по району, 14 июля 1938 года, после формального «голосования», Козлов В.И. приступил к должности первого секретаря райкома партии [26].
Весной 1938 года было опубликовано специальное постановление ЦК компартии Беларуси: как только закончиться сев, переселить хуторян в села (колхозные поселки – Т.А. и провести эту компанию до уборочной. Именно эта разобщенность крестьян, по мнению В.И.Козлова, и была одной из причин отставания района[27]. Надо думать, на пути к коммунизму северо-корейского толка. И первое, за что рьяно взялся на новом месте новый первый секретарь райкома партии, так именно за сселение хуторов. Неоценимую помощь в этом ему оказал новый же второй секретарь, также видный в будущем партийный и государственный деятель БССР Роман Наумович Мачульский[28].
Дадим слово автору.
«Эти хутора были для нас сущим бедствием. Обособленная жизнь в лесу, где-то на отшибе, делала многих людей закоренелыми собственниками, чурающимися всего нового… Не всякий решался ехать в дальние глухие хутора: там случались ограбления, а то и дела пострашнее. Лютой ненавистью встречали хуторяне активиста, уполномоченного, селькора, представителя власти. Например, у нас на Червеньщине хуторяне убили председателя Валевачского сельсовета Ярошевича.
Когда пошла сплошная коллективизация, стало ясно, что хутора, точно палка в колесе, тормозят артельную работу.
Какой же в самом деле колхоз, если усадьбы членов артели разбросаны одна от другой?! Людей очень трудно собирать на работу. Пока бригадир обойдет все хаты, скличет народ, объяснит всем задание на день – на дворе уже полдень. На работу хуторяне выходили нехотя, один прикинется больным, второй сошлется на то, что ребенок прихворнул и оставить его не с кем. Поди проверь каждого! Хуторянам – «бирюкам» было выгодно жить особняком. Рядом – хорошие выпасы для скота, а с колхозных полей темной ночкой можно утащить несколько снопов жита, накопать себе картошки. Кроме того, мы мечтали о культурной жизни для села – о клубе, хороших школах, детских яслях, электрификации; как же все это воплотить в жизнь при такой разобщенности?!.. Уполномоченные наши разъехались по всем двенадцати сельсоветам… Многие хуторяне упрямо отвергали все доводы, ни за что не хотели переселяться. Кое-где на уполномоченных даже кидались с вилами»[29].
В.И.Козлов лукаво утверждает, что сселение хуторов должно было пойти на благо самим хуторянам. На самом же деле советская власть преследовала только одну цель. А именно, еще большее закабаление крестьян в колхозно-коммунистическое рабство, тотальный контроль над ними, и, в том числе, еще большее «промывание мозгов» в первую очередь молодому поколению сельских тружеников через клубы и школы.
О цене же сселения хуторов можно, в том числе, узнать и из книги «Памяць. Чэрвеньскi раен» в разделе, посвященном жертвам коммунистических репрессий[30].
В этом же 1938г. произошла чистка рядов местных органов НКВД и милиции, выразившаяся в увольнения «классово чуждых элементов» — сотрудников католического вероисповедания и шляхты. А ведь многие из них, например, бывшие борисовские милиционеры Ольга Васильевна Корнюшко, Иосиф Петрович Довгалов и Василий Матвеевич Брижевский впоследствии станут подпольщиками-антинацистами.
P.S.
Вопреки массовым зачисткам региона в 1920/30-е гг. (включая «плановые» репрессии и раскулачивание, не связанные с рассматриваемыми делами) советская власть так и не смогли искоренить здесь «вирус» беларуского национального самосознания и, наоборот, еще больше настроила против себя местное население, что выразилось в массовых фактах коллаборационизма в годы немецкой оккупации 1941-1944 гг. и послевоенного вооруженного противостояния, имевших место вплоть до середины 1950-х годов.
Ссылки:
[1]Андрэй Аляхновiч. Некалькi cловау аб назве i краязнаучым таварыстве «Малое Палессе»/ Гiсторыя Друцка-Бярэзiнскага краю/ Матэрыялы Першых грамадскiх навукова-краязнаучых чытанняу/, Мн., «Медысонт», 2015, С.9-10.
[2]Вiцьбiч Юрка. Антысавецкiя паустаннi i партызанская барацьба на Беларусi. Вiльня. Gudas, 2006, 215-216.
[3]Красинская Анна. Крапивин Сергей. Ограбление поезда. Народная газета. 27-29 сентября 1997г. С.12-13.
[4]Хронiка палiтычнага тэрору. Крупскi раен/ Малое Палессе/ Друцка – Бярэзiнскi край, Крупкi, 2014, С.39-40.
[5]НИАБ. Ф.295, Оп.1, Д.1522, Л.77-78об, 38-39.
[6]Стужынская Н. Беларусь мятежная (Из истории вооруженного антисоветского сопротивления в 1920-е годы). Вiльня. «Наша будучыня». 2011, С.303.
[7]Там же. С.308
[8]Там же. С.296, 309.
[9]Селицкая Людмила. Ужель тот самый наш Дубровский/ сб. Пушкiн i Беларусь. Мiнская абласная бiблiятэка Iмя Пушкiна/ Нацыянальны навукова-асветны центр iмя Ф.Скарыны. Мн. 1999, С.62; kamunikat.fontel.net/pdf/albaruthenica/puszkin.pdf.
[10]Эйсмонт Л.П. Рукопись (машинопись) Неперспективные деревни/ Историческая повесть. Посвящается жителям деревни Рачиборок, Симоновка, Вилятин/, Мн., 1995, С.90
[11]Памяць. Барысау. Барысаускi раен. «Беларуская энцыклапедыя», 1997, С.174-175.
[12]http://regionby.org/2013/11/29/reabilitirovat-zasekrechennyj-polskij-selsovet/.
[13]Барауля М., Аляхновiч А… Эпiзоды з гiсторыi савецкай партызанкi на Крупшчыне у 1941-1944гг. Рэгiянальны краязнаучы часопiс «Малое Палессе», 2009г., С.95.
[14]Архив КГБ РБ. Уголовное дело Ф.Татура; Стужинская Н. Там же. С.305-309.
[15]http://www.istpravda.ru/digest/2904/.
[16] represii.net/library/kuzniatsou_national_idea.
[17]БД «Реабилитированные». Оригинал — Архив КГБ. № 12863; vln.by/node/235.
[18]http://jivebelarus.net/history/new-history/national-idea-in-belarusian-army-at-interwar-period.html.
[19]http://www.rkka.ru//handbook/reg/2sd19.htm.
[20]http://mogilev-region.gov.by/page/33-%C2%ADya_territorialnaya_belorusskaya_strelkovaya_diviziya_i_ee_mesto_v_istorii_mogilevshchiny.
[21]http://jivebelarus.net/history/new-history/national-idea-in-belarusian-army-at-interwar-period.html.
[22]Хронiка палiтычнага тэрору. Крупскi раен/ Малое Палессе/ Друцка – Бярэзiнскi край, Крупкi, 2014, С.127-130.
[23]Деденко Дмитрий. Оршанское и Сенненское восстания. «Спадчына», 1999, №4; www.buevich.com/press/05042003.html.
[24]Козлов В.И. Верен до конца. Изд. Политической литературы. М.1973, С.135-136.
[25]Там же. С.136.
[26]Там же. С.138-141.
[27]Там же. С.152.
[28]Там же. С.151.
[29]Там же. С.151-152.
[30]Ахвяры беспадстауных палiтычных рэпресiй 1920-1940-х гадоу. Памяць. Чэрвеньскi раен. Мн., БЕЛТА. 2000, С.155-184.
05 января 2016 года
«Беларуское историко-детективное агентство»
Советская власть никогда не была по своей сути народной, т.е. призванной служить своему народу, а не узкому кругу лиц из числа партийной номенклатуры. Поэтому на протяжении всего своего существования одной из главных своих задач ей виделось искоренение и физическое уничтожение потенциально протестного контингента среди собственных же граждан. И наживать себе врагов эта власть «от Сатаны» ох как умела! В данном исследовании я хочу показать, как ключевые моменты репрессий, так и логику действий советского карательного молоха в указанном регионе Друцко-Березинского края и близлежащих районах, жители которых еще с царских времен отличались особенной непокорностью любым оккупантам[1].
Следует отметить, что репетиции массовых коммунистических репрессий в рассматриваемом регионе начались еще на заре становления Советской власти.
Например по делу антисоветского атамана Георгия (Юрки) Монича на скамье подсудимых очутились 75 человек с родных атаману д.д. Большие и Малые Жаберичи, д.Круглица- родины его заместителя Гребенка и Пересека Двор – Мовидовича[2].
Согласно приговора суда от 2 марта 1924г. подсудимые Д.Осинский, Ф.Филипенок, П.Корнышев, С.Липченко, И.Иванов, А.Олехнович, И.Бибин, Ф.Навроцкая (подруга атамана), А.Хаецкий, Г.Хаецкий и др..(всего 22 человека) были приговорены к расстрелу. 8 человек приговорены к десяти, 23 – к трем годам заключения. Остальные оправданы[3]. Однако суды по моничевцам продолжались и в последующие годы. Так, второй сессией Минского облсуда в 1926 году к высшей мере наказания вместе с Демидом Букаткиным был приговорен и Адам Монич – отец атамана[4].
После подавления национально-освободительного восстания народов бывшей Речи Посполитой в 1863/64гг. на выселение в Сибирь были приговорены целые деревни, застенки и околицы Игуменщины[5]. В начале 1920 – тенденция повторилась, и касалась она в основном тех же самых мятежных деревень, околиц и застенков. В 1921г. из мятежной Игуменщине было полностью выслано на российский Север население д.Зафранцузкая Гребля. Что до населения всего Болоцкого сельсовета, то оно уменьшилось на 80%! В 1921 и последующих годах выслали жителей мятежных деревень – Репище, Ганутово, Уборок, Семкова Слобода. Эти деревни дали известных организаторов антисоветского партизанского движения. С Репища происходил Виктор Замбржицкий, начальник контрразведки отряда поручика Войницкого. Атаман Иван Жданович также с Репища. С деревни Ганутово были родом братья Александр и Михаил Старжинские, активные помощники атамана Михаила Жилинского[6].
В 1930 году на российский Север, за Урал и много еще куда поехали жертвы коллективизации. Многие из них отправились туда повторно, вернувшись после ссылки начала1920-х. Наполовину опустели деревни Уборок и Тысячная гряда[7].
Больше всего коммунисты вырезали шляхту издавна мятежных регионов. Если на начало 1920-х годов регион Игуменьщины состоял из нее на 60%, то в результате репрессий 1931г. ее осталось уже меньше 30% от населения региона[8].
Еще раз ее существенно повырезали в 1937-1938гг. Массово арестовывались и расстреливались практически все мужчины из т.н. польских деревень, вся польскость которых заключалась в шляхецких корнях, католическом вероисповедании и знания польского языка, т.к. в костелах практически везде служба велась по-польски.
Так в 1937 «черные вороны» вывезли из д.Гайдукова Слободка Червеньского района практически всех мужчин[9].
В католической шляхецкой деревне Ре(а)чиборок Березинского района, которая насчитывала около 25 дворов, за период с 1935 по 1938 год было репрессировано 17 человек. Это были в основном мужчины в возрасте от 20 до 50 лет, отцы многодетных семей. При этом в ближайших православных «крестьянских» деревнях Сымоновка и Вилятин такой участи не подвергся ни один житель[10]. Такая общая тенденция фактического геноцида сельского населения по религиозному принципу существовала по всей восточной Беларуси в границах до 17 сентября 1939г. И она же послужила одним из основных катализаторов почти тотальной коллаборации тех же рачиборцев в годы ВОВ.
23 августа 1937г. был ликвидирован т.н. Лозинский национальный сельсовет Борисовского района (на границе с Игуменьщиной), существовавший согласно Постановления Президиума ЦИК БССР от 10.01.1929г. и состоявший из 15 деревень: Буда, Елисеевка, Завель, Мазынщина, Мурашки, Новищино, Нитиевщина, Павущино, Плоское, Рыбачное, Саковщина, Святое, Устрона, Чапа, Шаблинщина. Все деревни были под общим названием «Лозинская околица». Ликвидация сельсовета произошла с одновременным арестом его руководителей Станислава Неверовского, Е.Ф. Ялковского, директора школы Антона Ржеуцкого со многими другими сельскими интеллигентами. Их обвинили в контрреволюционной деятельности и шпионаже. Одних расстреляли, других сослали, остальных переселили по другим деревням[11].
Одновременно чекисты «зачистили» расположенную недалеко от Лозинской околицы шляхецкую деревню Пески Борисовского района. По воспоминаниям Аскерко Л.В., только в одну из ночей 1937г. из маленькой деревушки «черный ворон» увез его отца, Аскерко Владимира Брониславовича, 1882 г.р., простого колхозника, и 6 человек Садлуцких. Отца на допросе в Борисовской тюрьме забил до смерти сотрудник НКВД Цинов.
Волна репрессий прокатилась и по аналогичному с Лозинским – Мархлевскому сельсовету на территории Круглянского р-на района Могилевской области[12].
Прошлась она катком и по маленькому застенку в Крупском районе на границе с Могилевщиной – Задний Двор[13].
Летом 1928г. вернулся в свою родную деревню, Репище в Червеньском районе бывший зеленодубец, начальник контрразведки отряда полковника С.Павловского Виктор Замбржицкий. До октябрьской революции его отец, местный шляхтич, имел 50 десятин земли. В.Замбржицкий воевал на фронтах гражданской войны на стороне белого движения. Однако в их идее разочаровался, на смену чему пришел интерес к эссеровсой программе. На родной Игуменщине Замбржицкий был одним из организаторов комитета НСЗРС.
Летом же 1928г. по его инициативе на его родине начала зарождаться организация, которая позже получила название «Крестьянская партия», или «Народный союз здоровой Родины». Все время он прятался от властей в лесу, однако держал тесную связь с односельчанами, пользовался их помощью. До конца года (согласно уголовного дела «Грачи») организация насчитывала до тысячи человек. В основном это были люди из деревень Червеньского, Осиповичского, Пуховичского района. По версии будущего следствия партийную программу разработал 39-летний Франц Фомич Татур из д. Репище, белорус-католик. Смысл действия подпольной организации сводился к тому, чтобы дождаться войны цивилизованного мира с Советами, а этого все ждали как манны небесной, и выгнать последних с родной земли. Форма будущей государственной власти планировалась советская без коммунистов.
В июле 1931г. в Пуховичском и Осиповичском районах стали появляться листовки антисоветского контрреволюционного содержания. Они призывали активно сопротивляться организации коллективных хозяйств, в которых авторы обращения видели только формальное средство для осуществления главной задумки властей – отобрать у крестьянства землю и установить новое крепостное право.
Чекисты отреагировали быстро. В протестной местности появился следователь Лисовский, который долгое время делал вид, что ищет золото. Постановление по агентурному делу «Грачи» об аресте 150 членов организации (27 человек только с Репища) вышло 5 мая 1932г. Волна арестов прокатилась по деревням Ганутово, Высокая Старина, Зафранцузская и Французская Гребли, Подкосье, Сутино, Блужский Бор, Малиновка Пуховичского района, Турная Гора Червеньского района, во многих деревнях Осиповичского района, в местечке Осиповичи. 22 мая 1932г. был задержан Виктор Замбржицкий[14].
Но этим все не закончилось. Советская карательная машина шла на превентивные меры по тотальному искоренению всего потенциально протестного контингента в регионе.
2 апреля 1933 года в БССР к расстрелу были приговорены более 100 крестьян. Речь идет о сфабрикованном «Пуховичском деле» – о деятельности «контрреволюционной» кулацкой организации «Партия освобождения крестьян». По этому делу, как установлено историками, были арестованы 108 мужчин — жителей и уроженцев Пуховичского района, и два парня из Смоленской и Нижегородской областей. Решением «тройки» от 2 апреля 1933г. 101 арестованный был приговорен к расстрелу с конфискацией имущества.
Кто же они, «враги народа», проходившие по этому делу? В основном крестьяне-единоличники (53 чел.) и члены колхозов (26 чел.). В круг «заговорщиков» также попали счетовод, учитель, милиционеры, проводники поездов, студенты, медработники, священник, директор завода… Возрастной состав приговоренных к расстрелу жителей выглядел так: 10 человек до 30 лет, 61 – от 31 до 50 лет, 15 – от 50 до 60, один 62-летний.
Можно представить моральное состояние семей, как правило, многодетных, враз лишившихся своих мужчин-кормильцев, продолжателей рода: мужей, отцов, сыновей…
Из обвинительного заключения по делу №7456:
«Органами ГПУ Беларуси в мае месяце 1932 года на территории Пуховичского р-на и смежных – Осиповичского, Стародорожского и Червенского районов была ликвидирована крупная к.-р. диверсионно-повстанческая организация численностью 126 человек.
Один из филиалов этой диверсионно-повстанческой организации на территории Пуховичского, Минского районов и в г. Минске..., оставшийся в процессе следствия не вскрытым, продолжал активно развертывать свою деятельность вплоть до момента его ликвидации – ноября месяца 1932 года. Возникновение данного филиала к.-р. повстанческой организации, именовавшей себя «Партия освобождения крестьян», относится к началу 1928 года. В этот период времени… была создана широкая сеть повстанческих ячеек, охвативших своей деятельностью до 50 населенных пунктов.
… К моменту ликвидации к.-р. организация располагала 11 крепко сколоченными к.-р. повстанческими ячейками. Сознались в принадлежности к к.-р. повстанческой организации 39 человек.
… К.-р. повстанческая организация «Партия освобождения крестьян» свои програмно–политические и тактические установки сводила к следующему: 1. Поднять вооруженное восстание и свергнуть советскую власть. 2. Установить буржуазно-демократический строй. 3. Возвратить частную собственность, ликвидировав соц. сектор деревни». (Историки не установили ни факта существования программы такой партии, ни фактов ее практической деятельности)»[15].
В 1933 году ОГПУ БССР завел дело по деятельности т.н. “Белорусского национального центра”. В августе 1933 года произошло “раскрытие” и “ликвидация” “широко разветвленной контрреволюционной повстанческой и шпионско-диверсионной организации “БНЦ” и ее филиалов в Горках и Березино.
Из обвинительного заключения:
“В результате своей практической контрреволюционной работы контрреволюционная организация БНЦ к моменту ее ликвидации охватила своей деятельностью ряд хозяйственных и культурных учреждений, вузов, части РККА и
значительное количество районов Белорусской ССР…
Кроме того, ликвидировано филиалов и контрреволюционных организаций:
а) в Горках — численностью 21 чел.;
б) в Березино — численностью 27 чел.; (в Березино даже больше, чем в Горках, где была сельхозакадемия![16].
Осенью 1933 г. на Логойщине начал раскручиваться маховик дела о так называемой Польской организации войсковой (ПОВ) — подпольной организации, якобы разоблаченной бдительными сотрудниками ОГПУ. На деле такой организации никогда не существовало, а весь процесс по ее разоблачению был сфальсифицирован. Это не помешало привлечь к ответственности 45 жителей Логойского и Плещеницкого районов. Приговоры им были вынесены тройкой 19 декабря 1933 г., а реабилитированы они трибуналом Белорусского военного округа 12 октября 1960 г.[17].
В связи с приведенными фактами, хочу указать на один из основных факторов, который, по моему мнению, серьезно беспокоил карательные органы именно в рассматриваемом регионе, и который стал одним из катализаторов превентивного террора.
Так, в период политики беларусизации 1920-1930-х гг. местные хлопцы в основном служили во 2-й территориальной Белорусской Краснознаменной дивизии им.Фрунзе (бывшей Тульской)[18], 4-й стрелковый полк которой дислоцировался в г.Борисове, 5-й – в г.Червене, а все остальные части и подразделения в Минске (03.1923 – 10.1932). Далее, до начала Польской компании 1939г. 4-й и 5-й сп дислоцировались под Минском[19].
В соседней с Минской Могилевской области в это же самое время дислоцировались подразделения XVI стрелкового Белорусского корпуса, основу которого составляли подразделения 33-й территориальной Беларуской стрелковой дивизии (бывшей Самарской), в основном комплектовавшейся за счет кадров Могилевской области. 97-й полк дивизии изначально был расквартирован в Чаусах, 98-й – соседних с Березино Белыничах, 99-й полк, 33-й артполк, управление и другие подразделения в г.Могилеве[20].
Все делопроизводство в дивизиях до середины 1930-х годов велось на беларуском языке. Воинские уставы РККА личный состав подразделений изучал в беларуской редакции. Командные кадры младшего и среднего звена в основном составляли беларусы. Поддерживалась тесная связь местного населения с воинскими частями дивизий[21]. Все это, несмотря на репрессии, тем не менее, во многом свело тут на нет польский фактор среди беларусов-католиков, и в первую очередь потомков шляхты, а также дало очередной толчок развитию беларуского национального самосознания в предвоенный период, и стало, по моему мнению, одним из основных факторов, способствовавших активизации местного антисоветского сопротивления в рассматриваемом регионе как в довоенный период, так и в период т.н. Великой Отечественной войны и послевоенные годы.
Что же касается репрессий, то после указанных громких дел и массовых раскулачиваний первой половины 1930-х, последовал второй каток 1937 и последующих предвоенных лет.
Последним же крупным наступлением властей на потенциально — протестную социальную базу в предвоенный период, в рассматриваемом регионе, стало принудительное сселение хуторов.
Массовому появлению хуторских хозяйств в предвоенном БССР способствовал Прищепов Дмитрий Филимонович, 1896г.р., урож. д.Колодница нынешнего Крупского района; 1924/29 гг. нарком земледелия БССР, заместитель председателя Госплана БССР, председатель сельскохозяйственной секции Института беларуской культуры. Прищепов Д.Ф. был приверженцем новой экономической политики на деревне, свободы выбора крестьянами формы землепользования. Деятельность Прищепова Д.Ф. оставила глубокий след и добрую память среди беларуского крестьянства. Арестован в 1933г. – 10 лет лагерей; 1939г – приговорен к расстрелу, однако умер не дождавшись приведения его в исполнение от паралича сердца 31.01.1940г.[22]. Мало кто знает, но будущий красный нарком в 1918г. был левым эсером и находясь на должности командиром полка, расквартированного в г.Сенно, в августе этого же года принял активное участие в антибольшевистском восстании[23]. Именно результаты его земельной реформы коммунисты потом «заклеймят» как «прищеповщину» и поведут с ними войну на искоренение.
Так, из воспоминаний видного партийного и государственного деятеля БССР Василия Ивановича Козлова можно узнать, что (например) в Червеньском районе на протяжении 1934-1938гг. были сняты (и наверняка репрессированы – А.Т.) три председателя райкома партии и три председателя райисполкома[24]. Сам район считался у партаппаратчиков на плохом счету, т.к. ежегодно заваливал планы хлебопоставок и заготовки мяса, и в Минской области считался самым «отсталым» [25]. После диких хапунов 1937-начала 1938гг., прошедшим как смерч по району, 14 июля 1938 года, после формального «голосования», Козлов В.И. приступил к должности первого секретаря райкома партии [26].
Весной 1938 года было опубликовано специальное постановление ЦК компартии Беларуси: как только закончиться сев, переселить хуторян в села (колхозные поселки – Т.А. и провести эту компанию до уборочной. Именно эта разобщенность крестьян, по мнению В.И.Козлова, и была одной из причин отставания района[27]. Надо думать, на пути к коммунизму северо-корейского толка. И первое, за что рьяно взялся на новом месте новый первый секретарь райкома партии, так именно за сселение хуторов. Неоценимую помощь в этом ему оказал новый же второй секретарь, также видный в будущем партийный и государственный деятель БССР Роман Наумович Мачульский[28].
Дадим слово автору.
«Эти хутора были для нас сущим бедствием. Обособленная жизнь в лесу, где-то на отшибе, делала многих людей закоренелыми собственниками, чурающимися всего нового… Не всякий решался ехать в дальние глухие хутора: там случались ограбления, а то и дела пострашнее. Лютой ненавистью встречали хуторяне активиста, уполномоченного, селькора, представителя власти. Например, у нас на Червеньщине хуторяне убили председателя Валевачского сельсовета Ярошевича.
Когда пошла сплошная коллективизация, стало ясно, что хутора, точно палка в колесе, тормозят артельную работу.
Какой же в самом деле колхоз, если усадьбы членов артели разбросаны одна от другой?! Людей очень трудно собирать на работу. Пока бригадир обойдет все хаты, скличет народ, объяснит всем задание на день – на дворе уже полдень. На работу хуторяне выходили нехотя, один прикинется больным, второй сошлется на то, что ребенок прихворнул и оставить его не с кем. Поди проверь каждого! Хуторянам – «бирюкам» было выгодно жить особняком. Рядом – хорошие выпасы для скота, а с колхозных полей темной ночкой можно утащить несколько снопов жита, накопать себе картошки. Кроме того, мы мечтали о культурной жизни для села – о клубе, хороших школах, детских яслях, электрификации; как же все это воплотить в жизнь при такой разобщенности?!.. Уполномоченные наши разъехались по всем двенадцати сельсоветам… Многие хуторяне упрямо отвергали все доводы, ни за что не хотели переселяться. Кое-где на уполномоченных даже кидались с вилами»[29].
В.И.Козлов лукаво утверждает, что сселение хуторов должно было пойти на благо самим хуторянам. На самом же деле советская власть преследовала только одну цель. А именно, еще большее закабаление крестьян в колхозно-коммунистическое рабство, тотальный контроль над ними, и, в том числе, еще большее «промывание мозгов» в первую очередь молодому поколению сельских тружеников через клубы и школы.
О цене же сселения хуторов можно, в том числе, узнать и из книги «Памяць. Чэрвеньскi раен» в разделе, посвященном жертвам коммунистических репрессий[30].
В этом же 1938г. произошла чистка рядов местных органов НКВД и милиции, выразившаяся в увольнения «классово чуждых элементов» — сотрудников католического вероисповедания и шляхты. А ведь многие из них, например, бывшие борисовские милиционеры Ольга Васильевна Корнюшко, Иосиф Петрович Довгалов и Василий Матвеевич Брижевский впоследствии станут подпольщиками-антинацистами.
P.S.
Вопреки массовым зачисткам региона в 1920/30-е гг. (включая «плановые» репрессии и раскулачивание, не связанные с рассматриваемыми делами) советская власть так и не смогли искоренить здесь «вирус» беларуского национального самосознания и, наоборот, еще больше настроила против себя местное население, что выразилось в массовых фактах коллаборационизма в годы немецкой оккупации 1941-1944 гг. и послевоенного вооруженного противостояния, имевших место вплоть до середины 1950-х годов.
Ссылки:
[1]Андрэй Аляхновiч. Некалькi cловау аб назве i краязнаучым таварыстве «Малое Палессе»/ Гiсторыя Друцка-Бярэзiнскага краю/ Матэрыялы Першых грамадскiх навукова-краязнаучых чытанняу/, Мн., «Медысонт», 2015, С.9-10.
[2]Вiцьбiч Юрка. Антысавецкiя паустаннi i партызанская барацьба на Беларусi. Вiльня. Gudas, 2006, 215-216.
[3]Красинская Анна. Крапивин Сергей. Ограбление поезда. Народная газета. 27-29 сентября 1997г. С.12-13.
[4]Хронiка палiтычнага тэрору. Крупскi раен/ Малое Палессе/ Друцка – Бярэзiнскi край, Крупкi, 2014, С.39-40.
[5]НИАБ. Ф.295, Оп.1, Д.1522, Л.77-78об, 38-39.
[6]Стужынская Н. Беларусь мятежная (Из истории вооруженного антисоветского сопротивления в 1920-е годы). Вiльня. «Наша будучыня». 2011, С.303.
[7]Там же. С.308
[8]Там же. С.296, 309.
[9]Селицкая Людмила. Ужель тот самый наш Дубровский/ сб. Пушкiн i Беларусь. Мiнская абласная бiблiятэка Iмя Пушкiна/ Нацыянальны навукова-асветны центр iмя Ф.Скарыны. Мн. 1999, С.62; kamunikat.fontel.net/pdf/albaruthenica/puszkin.pdf.
[10]Эйсмонт Л.П. Рукопись (машинопись) Неперспективные деревни/ Историческая повесть. Посвящается жителям деревни Рачиборок, Симоновка, Вилятин/, Мн., 1995, С.90
[11]Памяць. Барысау. Барысаускi раен. «Беларуская энцыклапедыя», 1997, С.174-175.
[12]http://regionby.org/2013/11/29/reabilitirovat-zasekrechennyj-polskij-selsovet/.
[13]Барауля М., Аляхновiч А… Эпiзоды з гiсторыi савецкай партызанкi на Крупшчыне у 1941-1944гг. Рэгiянальны краязнаучы часопiс «Малое Палессе», 2009г., С.95.
[14]Архив КГБ РБ. Уголовное дело Ф.Татура; Стужинская Н. Там же. С.305-309.
[15]http://www.istpravda.ru/digest/2904/.
[16] represii.net/library/kuzniatsou_national_idea.
[17]БД «Реабилитированные». Оригинал — Архив КГБ. № 12863; vln.by/node/235.
[18]http://jivebelarus.net/history/new-history/national-idea-in-belarusian-army-at-interwar-period.html.
[19]http://www.rkka.ru//handbook/reg/2sd19.htm.
[20]http://mogilev-region.gov.by/page/33-%C2%ADya_territorialnaya_belorusskaya_strelkovaya_diviziya_i_ee_mesto_v_istorii_mogilevshchiny.
[21]http://jivebelarus.net/history/new-history/national-idea-in-belarusian-army-at-interwar-period.html.
[22]Хронiка палiтычнага тэрору. Крупскi раен/ Малое Палессе/ Друцка – Бярэзiнскi край, Крупкi, 2014, С.127-130.
[23]Деденко Дмитрий. Оршанское и Сенненское восстания. «Спадчына», 1999, №4; www.buevich.com/press/05042003.html.
[24]Козлов В.И. Верен до конца. Изд. Политической литературы. М.1973, С.135-136.
[25]Там же. С.136.
[26]Там же. С.138-141.
[27]Там же. С.152.
[28]Там же. С.151.
[29]Там же. С.151-152.
[30]Ахвяры беспадстауных палiтычных рэпресiй 1920-1940-х гадоу. Памяць. Чэрвеньскi раен. Мн., БЕЛТА. 2000, С.155-184.
05 января 2016 года
4 комментария