ЛИКВИДАЦИЯ БАНДЫ ЛУКЬЯНОВА (1947 год) /или Не стоит подменять криминал антисоветчиной
Андрей ТИСЕЦКИЙ — СЫЩИК от ИСТОРИИ
«Беларуское историко-детективное агентство»
К 100 – летию беларуских органов внутренних дел на транспорте
В редакции 06 июня 2021 года
Иллюстративное фото: советские милиционеры ОВД на транспорте первых послевоенных лет в ведомственной униформе, отличной от униформы обычной милиции
В изданиях по истории советской милиции имело место четкое разграничение послевоенного криминала на уголовный и политический. Однако нередко в разряд уголовных зачислялись и политические вооруженные формирования. Делалось это путем выдергивания из контекста событий лишь отдельных фактов, которые не позволяли вдумчивому читателю самому делать анализ имевших место событий. В наше же время крайняя ограниченность подобной исторической фактуры в свободном доступе породила уже противоположную тенденцию, когда авторы, пишущие на темы советского периода отечественной истории, порой заносят в разряд политических вооруженных формирований чисто уголовные, пытаясь усмотреть в любом ставшем им известном маломальском банальном преступлении политический подтекст.
Подобная позиция, с одной стороны, фактически нивелирует общественную значимость чисто милицейской деятельности сотрудников отечественных правоохранительных органов в то сложное послевоенное время, с другой – создает для простых несведующих граждан далекое от истины представление о том, что вступать в вооруженную конфронтацию с законом и властью тогда могли (выражаясь словами советской терминологии) только «бывшие полицаи, коллаборационисты, буржуазные националисты и всякого рода предатели Родины». И, наконец, в третьих, такая практика в исторической ретроспективе фактически обесценивает для потомков деятельность тех немногих действительно отчаянных смельчаков, которые рискнули бросить вызов преступной коммунистической сталинской системе, отстаивая национальные и социальные интересы своего беларуского народа, так как дела их теряются в информационной массе «серого криминала» простых уголовников и всяких разных нелегалов, в том числе, замазавших себя кровью собственных сограждан, коллаборационистов.
Показательным в этом плане является дело банды Лукьянова в послевоенной Бобруйской области БССР.
Из воспоминаний Николая Быкова, полковника милиции в отставке.
«Шел 1947 год. Страна переживала тяжелый период. Многие люди срывались с обжитых мест в поисках хлеба. Ехали пассажирскими и товарными поездами. Кто с билетом в вагоне, кто в тамбуре, многие просто на крышах. В дежурную часть дорожного отдела то и дело поступали сообщения, одно тревожнее другого: разбои, грабежи, кражи.
В ночь с 1 на 2 августа раздался очередной тревожный звонок. Из линейного отделения ст.Жлобин сообщили: в товарном поезде №818, прибывшем из Бобруйска, совершено зверское преступление. В одном из вагонов осмотрщик заметил открытую дверь. Оттуда доносился стон женщины. Осветив фонарем помещение, увидел кровь и человеческие тела.
На месте происшествия обнаружили два мужских и два женских трупа. Еще одна женщина находилась в бессознательном состоянии. На полу — несколько стрелянных гильз, коробка спичек, красноармейская шинель, окровавленная пилотка, фуражка и две полотняные сумки.
Об этом немедленно сообщили начальнику дорожного отделения милиции Ивану Сенькевичу. Он по тревоге вызвал весь оперативный состав.
К утру собралось около 20 сотрудников. Вместе с заместителем начальника Василием Корчаговым выехали в Жлобин.
Сразу начали обработку всех проходящих пассажирских и товарных поездов, изучение лиц, склонных к совершению уголовных преступлений, проживающих в прилегающих к железной дороге деревнях и пристанционных поселках. Прошло несколько дней напряженной работы. а результата пока не было. Правда, женщина, оставшаяся в живых, придя в сознание, рассказала, что в Бобруйске в вагон села группа неизвестных. Трое или четверо мужчин, одна женщина. Когда поезд отошел от станции, они стали стрелять в пассажиров. Было темно, и обрисовать преступников она не смогла.
Тем временем оперативники продолжали разыскивать по близлежащим деревням лиц, склонных к противоправным деяниям. на седьмые или восьмые сутки мы наведались в деревню Турки Бобруйского района. Местные жители рассказали, что у них есть несколько „товарищей“, которые нигде не работают. Проверили. Никакого отношения к преступлению на станции они не имели. Узнали, что недалеко от села есть хутор, где живет семья Лукьяновых. Никто из них не работал. Но при этом часто ездили в Минск и другие города, занимались спекуляцией.
… Встретила пожилая женщина. Назвалась Екатериной Одикоевой, тещей хозяина Павла Лукьянова. Вела себя как-то нервозно, настороженно. А когда поинтересовались, где зять и дочь, ответила:
— Отправились на базар в Бобруйск или в Минск, точно не знаю.
При этом добавила, что вместе с ними поехали брат Павла Федор и их знакомый Парахневич. Взяли с собой чемоданы. Очевидно продавать вещи. По поводу вещей Одикоева сказала: „Не знаю, откуда берут… Их всегда много. Каждый раз привозят и увозят в чемоданах, мешках, уходя рано утром из дома. Павел предупредил меня — если кто будет интересоваться — встретить их на разъезде вечером“. Женщина призналась, что после поездок в доме устраиваются пьянки и ведутся какие-то подозрительные разговоры, споры. Ее, как правило, в тот момент выпроваживают в другую половину дома. Однажды Павел предупредил: если кто-нибудь узнает об этих беседах, она „сыграет в ящик“. Стало ясно: на Павла и компанию надо обратить особое внимание.
Из Жлобина прислали дополнительно несколько сотрудников для встречи пригородного поезда на разъезде. Ближе к вечеру отправились встречать хуторян. Одикоеву проинструктировали, как себя вести во время встречи с родственничками. Когда пригородный поезд прибыл на разъезд, из вагона вышли Павел Лукьянов, его жена Людмила, Федор, Парахневич. Не спеша направились к стоящей неподалеку Одикоевой. В этот момент, по условленному сигналу, их окружили оперативники. Немного позже при осмотре вещей в маленьком чемоданчике обнаружили два пистолета „вальтер“.
На чердаке дома при обыске нашли два пустых чемодана, винтовочный обрез с боевыми патронами, парабеллум. В сенях на скамейке — финский нож с засохшей на лезвии и рукоятке кровью. Одикоева передала еще одно очень важное доказательство: угольники и ручку от сожженного чемодана.
Первой из преступной группы заговорила Людмила. „Ниточка“ потянулась. Оказалось, убийство в товарняке — не единственное на совести этой банды.
Обычно для маскировки Парахневич и Федор переодевались в форму старших лейтенантов. Павел зимой наряжался в белую шубу армейского образца. Мародеры убивали невинных людей из пистолетов или финским ножом.
Всего эти „тихие“ хуторяне за два года совершили около 30 убийств. В их банду входили 13 человек.
В январе 1948 года военным трибуналом бандиты были осуждены»[1].
Из воспоминаний старшего следователя управления охраны МГБ на Белорусской ЖД Л.Гороховского:
«Мне поручили вести дело группы Лукьянова, по которому к уголовной ответственности привлечены более десяти обвиняемых. Летом 1948 (1947-го – А.Т.) года на станции Жлобин в товарном вагоне прибывшего поезда обнаружили пять трупов. Раскрытием занималось все подразделение с линейными органами. Вскоре преступников задержали на хуторе Щегельский, расположенном в двух километрах от железной дороги между Осиповичами и Бобруйском. Следствие установило: трижды судимый Лукьянов (из семьи раскулаченных) с женой, также неоднократно преступавшей закон, организовали вооруженную банду, в которую вовлекли родственников, односельчан и лиц без определенных занятий и места жительства. Доказана их причастность к более чем 20 убийствам. Последним, кого арестовали, был секретарь Осиповичского райисполкома, член партии, фронтовик, майор запаса. Он был женат на сестре главаря группировки, знал о его преступном образе жизни и снабжал фиктивными справками и документами»[2].
Фото: Бобруйские милиционеры. Нач.1950-х.
Как пишет в одной из своих публикаций «Ликвидация по-беларуски» кандидат исторических наук Игорь Мельников:
В октябре 1946 г. со служебным заданием в Бобруйск был направлен фронтовик, капитан артиллерийских войск, заместитель начальника артиллерийских складов № 3452 в Барановичах Александр През…
Фото: фасад бобруйского автотракторного техникума. Конец 1940-х — нач. 1950-х гг.
В те злополучные октябрьские дни 1946 г. капитан През прибыл в Бобруйск вместе с сопровождавшим его автоматчиком. Город был практически весь разрушен, гостиниц не было. На ночлег военнослужащие остановились, в каком-то частном доме. На следующий день, выполнив задание командования, капитан През отпустил сопровождающего, а сам зашел в офицерскую столовую.
Ближе к вечеру сопровождавший капитана солдат, обеспокоенный его отсутствием, «забил тревогу». Тело капитана А. Преза нашли в развалинах одного из бобруйских домов. Следствие показало, что офицер был убит выстрелом в лицо. Нападавшие забрали форму убитого, его личные и служебные документы, деньги и награды.
Фото: капитан Советской Армии А.Прирез
Супруга убитого Нина Петровна Герасько впоследствии вспоминала, что следователь военной прокуратуры, занимавшийся делом об убийстве капитана А.Преза, сообщил ей, что это был уже не первый случай безнаказанного нападения на советских офицеров в Бобруйске.
За несколько часов до трагедии капитана видели в столовой в компании неизвестного младшего офицера. Следователь также подчеркнул, что это убийство, скорее всего, дело рук бывших немецких пособников, которые скрываются в окрестных лесах. Офицерская форма и документы для них лучшее прикрытие, поэтому-то они выслеживают и совершают нападение на одиночных офицеров»[3].
Судя по всему, капитан Советской Армии А.През был убит именно вышеуказанной уголовной бандой Лукьянова. Антисоветизмом тут и не «не пахло». Просто убийство, сопряженное с разбоем.
Для сравнения с делом уголовной банды Лукьянова, в обвинительном заключении 1948 года по делу антисоветского отряда Аношко, действовавшего, в том числе, и на территории Бобруйской области (фигурантами по которому проходило 60 человек), помимо грабежей и «дебоша» на одном из участков по выборам в Верховный Совет БССР, подсудимым было инкриминировано только причинение двух ранений… Сотрудникам милиции, в ходе навязанных самими «ликвидаторами» боестолкновений[4].
Фото: Супруга капитана Преза у гроба мужа.
В тоже самое время сотрудникам беларуской транспортной милиции нередко приходилось вступать с опасными преступниками в смертельную схватку и жертвовать жизнью. Например, в том же 1946-м году, когда был убит капитан А.През, при ликвидации вооруженного уголовника в поезде «Гомель — Бахмач» в Бобруйской области погиб милиционер Жлобинского ЛОМа Николай Бельский[5].
В спецсообщении от 23 сентября 1946 года УНКВД Бобруйской области говорится, что участковый уполномоченный Осиповичского РОМ Василий Ануфриевич Зиновенко (бывший партизан 210-го партизанского отряда) в деревне Дубовое Замошского сельсовета задержал гражданина С. за незаконное хранение и использование автомата, после чего сопровождал того на станцию Татарка. Узнавший о задержании житель деревни Прудок, бывший во время оккупации полицаем, потребовал от сестры задержанного С. принести из дома тот самый автомат. Вооруженный полицай догнал милиционера, в упор расстрелял его автоматной очередью, «после чего с убитого сняли сапоги, забрали личные и служебные документы и партийный билет, кандидатскую карточку, а также револьвер «парабеллум». Спрятав тело, убийцы отправились домой к С. <…> и скрылись в неизвестном направлении»[6].
Фото: Зиновенко В.А.
Фото: Осиповичские милиционеры конец 1940-х — нач. 1050-х гг.
Фото: задержанные Осиповичской милицией воры. 2-я пол.1940-х — нач.1950-х гг.
P.S., или В продолжение темы
Следует отметить, что проблема некритичного использования рассматриваемого пласта информации в современной беларуской историографии была заложена (в том числе) и отечественной эмигрантской прессой, в которой определенные выводы делались ее авторами на основании гипертрофированных слухов и, основанных на них, домыслов.
Так, применительно к послевоенной Бобруйщине, характерна нижеприведенная статья «Партызаны на Беларусi» в газете «Беларус» (Нью Йорк) за 2 мая 1953 год (пер. с бел. мой – А.Т.):
«Вслед за сообщением, поданным Голосом Америки 11 марта этого года, сообщаем, что в Беларуси снова появилось мощное партизанское движение, которое приносит большие хлопоты советским оккупантам. В упомянутой передаче сообщалось об этом следующее:
Согласно полученных накануне сведений от беглецов, которые сбежали на днях в Западный Берлин из областей, оккупированных СССР, в конце марта в районе Бобруйска и Слуцка снова начали свою деятельность партизаны. Состав этой партизанщины такой: дезертиры из красной армии, беглецы из концлагерей, осужденные советской властью на большие сроки заключения и принудительного труда, и местная молодежь. Партизаны имеют мощную поддержку у населения Бобруйщины и Случчины. Главная цель партизан – уничтожить тех, кто служит коммунистам. Бороться властям против упомянутой партизанщины очень тяжело, благодаря тому, что жители ее везде поддерживают».
Учитывая же тот безусловный факт, что примеры антисоветского вооруженного противостояния (тем более массового) в послевоенной Бобруйской области (1944-1954 гг.) (в отличие от обычной уголовной преступности) практически не известны, и представляли собой скорее исключение, чем правило[7], такие, и подобные им, публикации в послевоенной эмигрантской прессе по большей части являлись, говоря современным языком, просто фейками.
Применительно же к указанной в статье Случчине, на конец 1940-х – нач. 1950-х гг. больше характерен следующий пример.
Из рассказа одного из первых послевоенных начальников Слуцкого ГОМ М.А.Скачков (1946-1952 гг.)(из Исторического формуляра Слуцкого РОВД):
«На протяжении ряда лет на территории Слуцкого, Стародорожского, Барановичского районов совершались грабежи с убийствами. Преступления не раскрывались, пока один из граждан не опознал грабителя. Им оказался некто Михайлов, начальник охраны литейного завода, сколотивший вооруженную группу, которая совершила 23 ограбления. В нее входили Подберезкин, Веревкин. Умелыми действиями группа была обезврежена, ее участники понесли наказание».
Фото: сотрудники Слуцкого РОМ. Сер. 1950-х гг.
В отчёте Слуцкого городского суда в мае 1951 года констатировалось, что в целом «уголовных дел за последние годы возбуждено немного». Самым резонансным преступлением было названо ограбление киоска горпищепромторга в 1949 году. Преступники по горячим следам были задержаны и осуждены на 15 лет лишения свободы. Ещё к более длительным срокам была приговорена группа жителей города, промышлявшая грабежами граждан на улицах. Они получили по 20 лет заключения[8].
На 1953 год на всей территории бывшей Бобруйской области, из числа криминальных формирований, состоящих из вооруженных нелегалов, возможно еще действовала только «банда Павловича».
Из интервью с Тарасевичем Иваном Адамовичем, 1925 г.р., урож. д.Величковичи бывшего Старобинского, а ныне Солигорского района Минской области, бывшего партизана. Опубликовано 7 сентября 2014 года на сайте «Я помню»:
"… Был у нас такой Павлович, уроженец Рудни. Во время войны он, с братом и сестрой, в полиции служил. Когда немцев погнали – он с ними не пошел, сколотил банду. Так эту банду только в 1954 году ликвидировали. В банду наш человек был заслан, он сообщил, что она в одной деревне перезимовать собирается. Деревню окружили, банду ликвидировали..."[8].
Ссылки:
[1]Транспортная милиция /История и современность/ Мн. «ФУАинформ». 2004. С.82-83.
[2]Николай Верхов. Под стук колес. На страже. 25 января 2019 г.; mvd.gov.by/main.aspx?guid=108353.
[3]Игорь Мельников. Ликвидация по-беларуски. «Вечерний Бобруйск» за 27 ноября 2012 г.; bobruisk.ru/news/2012/11/27/33344; www.istpravda.ru/research/909/.
[4]http://mogpravda.by/ru/issues?art_id=1412; novychas.by/poviaz/historyja_adnaho_milicyjaniera/; bramaby.com/ls/blog/history/4099.html.
[5]Николай Верхов. Под стук колес. На страже. 25 января 2019 г.; mvd.gov.by/main.aspx?guid=108353.
[6]http://mvd.gov.by/main.aspx?guid=372893.
[7]https://bramaby.com/ls/blog/history/7485.html; bramaby.com/ls/blog/history/4099.html.
[8]Сергей Богдашич. Слуцк: криминальное эхо войны. Газета «Інфа-Кур’ер», 23 ноября 2016г. — kurjer.info/2016/11/23/war-criminal/.
[9]https://iremember.ru/memoirs/partizani/tarasevich-ivan-adamovich/; bramaby.com/ls/blog/history/7485.html.
27 января 2019 года
«Беларуское историко-детективное агентство»
К 100 – летию беларуских органов внутренних дел на транспорте
В редакции 06 июня 2021 года
Иллюстративное фото: советские милиционеры ОВД на транспорте первых послевоенных лет в ведомственной униформе, отличной от униформы обычной милиции
В изданиях по истории советской милиции имело место четкое разграничение послевоенного криминала на уголовный и политический. Однако нередко в разряд уголовных зачислялись и политические вооруженные формирования. Делалось это путем выдергивания из контекста событий лишь отдельных фактов, которые не позволяли вдумчивому читателю самому делать анализ имевших место событий. В наше же время крайняя ограниченность подобной исторической фактуры в свободном доступе породила уже противоположную тенденцию, когда авторы, пишущие на темы советского периода отечественной истории, порой заносят в разряд политических вооруженных формирований чисто уголовные, пытаясь усмотреть в любом ставшем им известном маломальском банальном преступлении политический подтекст.
Подобная позиция, с одной стороны, фактически нивелирует общественную значимость чисто милицейской деятельности сотрудников отечественных правоохранительных органов в то сложное послевоенное время, с другой – создает для простых несведующих граждан далекое от истины представление о том, что вступать в вооруженную конфронтацию с законом и властью тогда могли (выражаясь словами советской терминологии) только «бывшие полицаи, коллаборационисты, буржуазные националисты и всякого рода предатели Родины». И, наконец, в третьих, такая практика в исторической ретроспективе фактически обесценивает для потомков деятельность тех немногих действительно отчаянных смельчаков, которые рискнули бросить вызов преступной коммунистической сталинской системе, отстаивая национальные и социальные интересы своего беларуского народа, так как дела их теряются в информационной массе «серого криминала» простых уголовников и всяких разных нелегалов, в том числе, замазавших себя кровью собственных сограждан, коллаборационистов.
Показательным в этом плане является дело банды Лукьянова в послевоенной Бобруйской области БССР.
Из воспоминаний Николая Быкова, полковника милиции в отставке.
«Шел 1947 год. Страна переживала тяжелый период. Многие люди срывались с обжитых мест в поисках хлеба. Ехали пассажирскими и товарными поездами. Кто с билетом в вагоне, кто в тамбуре, многие просто на крышах. В дежурную часть дорожного отдела то и дело поступали сообщения, одно тревожнее другого: разбои, грабежи, кражи.
В ночь с 1 на 2 августа раздался очередной тревожный звонок. Из линейного отделения ст.Жлобин сообщили: в товарном поезде №818, прибывшем из Бобруйска, совершено зверское преступление. В одном из вагонов осмотрщик заметил открытую дверь. Оттуда доносился стон женщины. Осветив фонарем помещение, увидел кровь и человеческие тела.
На месте происшествия обнаружили два мужских и два женских трупа. Еще одна женщина находилась в бессознательном состоянии. На полу — несколько стрелянных гильз, коробка спичек, красноармейская шинель, окровавленная пилотка, фуражка и две полотняные сумки.
Об этом немедленно сообщили начальнику дорожного отделения милиции Ивану Сенькевичу. Он по тревоге вызвал весь оперативный состав.
К утру собралось около 20 сотрудников. Вместе с заместителем начальника Василием Корчаговым выехали в Жлобин.
Сразу начали обработку всех проходящих пассажирских и товарных поездов, изучение лиц, склонных к совершению уголовных преступлений, проживающих в прилегающих к железной дороге деревнях и пристанционных поселках. Прошло несколько дней напряженной работы. а результата пока не было. Правда, женщина, оставшаяся в живых, придя в сознание, рассказала, что в Бобруйске в вагон села группа неизвестных. Трое или четверо мужчин, одна женщина. Когда поезд отошел от станции, они стали стрелять в пассажиров. Было темно, и обрисовать преступников она не смогла.
Тем временем оперативники продолжали разыскивать по близлежащим деревням лиц, склонных к противоправным деяниям. на седьмые или восьмые сутки мы наведались в деревню Турки Бобруйского района. Местные жители рассказали, что у них есть несколько „товарищей“, которые нигде не работают. Проверили. Никакого отношения к преступлению на станции они не имели. Узнали, что недалеко от села есть хутор, где живет семья Лукьяновых. Никто из них не работал. Но при этом часто ездили в Минск и другие города, занимались спекуляцией.
… Встретила пожилая женщина. Назвалась Екатериной Одикоевой, тещей хозяина Павла Лукьянова. Вела себя как-то нервозно, настороженно. А когда поинтересовались, где зять и дочь, ответила:
— Отправились на базар в Бобруйск или в Минск, точно не знаю.
При этом добавила, что вместе с ними поехали брат Павла Федор и их знакомый Парахневич. Взяли с собой чемоданы. Очевидно продавать вещи. По поводу вещей Одикоева сказала: „Не знаю, откуда берут… Их всегда много. Каждый раз привозят и увозят в чемоданах, мешках, уходя рано утром из дома. Павел предупредил меня — если кто будет интересоваться — встретить их на разъезде вечером“. Женщина призналась, что после поездок в доме устраиваются пьянки и ведутся какие-то подозрительные разговоры, споры. Ее, как правило, в тот момент выпроваживают в другую половину дома. Однажды Павел предупредил: если кто-нибудь узнает об этих беседах, она „сыграет в ящик“. Стало ясно: на Павла и компанию надо обратить особое внимание.
Из Жлобина прислали дополнительно несколько сотрудников для встречи пригородного поезда на разъезде. Ближе к вечеру отправились встречать хуторян. Одикоеву проинструктировали, как себя вести во время встречи с родственничками. Когда пригородный поезд прибыл на разъезд, из вагона вышли Павел Лукьянов, его жена Людмила, Федор, Парахневич. Не спеша направились к стоящей неподалеку Одикоевой. В этот момент, по условленному сигналу, их окружили оперативники. Немного позже при осмотре вещей в маленьком чемоданчике обнаружили два пистолета „вальтер“.
На чердаке дома при обыске нашли два пустых чемодана, винтовочный обрез с боевыми патронами, парабеллум. В сенях на скамейке — финский нож с засохшей на лезвии и рукоятке кровью. Одикоева передала еще одно очень важное доказательство: угольники и ручку от сожженного чемодана.
Первой из преступной группы заговорила Людмила. „Ниточка“ потянулась. Оказалось, убийство в товарняке — не единственное на совести этой банды.
Обычно для маскировки Парахневич и Федор переодевались в форму старших лейтенантов. Павел зимой наряжался в белую шубу армейского образца. Мародеры убивали невинных людей из пистолетов или финским ножом.
Всего эти „тихие“ хуторяне за два года совершили около 30 убийств. В их банду входили 13 человек.
В январе 1948 года военным трибуналом бандиты были осуждены»[1].
Из воспоминаний старшего следователя управления охраны МГБ на Белорусской ЖД Л.Гороховского:
«Мне поручили вести дело группы Лукьянова, по которому к уголовной ответственности привлечены более десяти обвиняемых. Летом 1948 (1947-го – А.Т.) года на станции Жлобин в товарном вагоне прибывшего поезда обнаружили пять трупов. Раскрытием занималось все подразделение с линейными органами. Вскоре преступников задержали на хуторе Щегельский, расположенном в двух километрах от железной дороги между Осиповичами и Бобруйском. Следствие установило: трижды судимый Лукьянов (из семьи раскулаченных) с женой, также неоднократно преступавшей закон, организовали вооруженную банду, в которую вовлекли родственников, односельчан и лиц без определенных занятий и места жительства. Доказана их причастность к более чем 20 убийствам. Последним, кого арестовали, был секретарь Осиповичского райисполкома, член партии, фронтовик, майор запаса. Он был женат на сестре главаря группировки, знал о его преступном образе жизни и снабжал фиктивными справками и документами»[2].
Фото: Бобруйские милиционеры. Нач.1950-х.
Как пишет в одной из своих публикаций «Ликвидация по-беларуски» кандидат исторических наук Игорь Мельников:
В октябре 1946 г. со служебным заданием в Бобруйск был направлен фронтовик, капитан артиллерийских войск, заместитель начальника артиллерийских складов № 3452 в Барановичах Александр През…
Фото: фасад бобруйского автотракторного техникума. Конец 1940-х — нач. 1950-х гг.
В те злополучные октябрьские дни 1946 г. капитан През прибыл в Бобруйск вместе с сопровождавшим его автоматчиком. Город был практически весь разрушен, гостиниц не было. На ночлег военнослужащие остановились, в каком-то частном доме. На следующий день, выполнив задание командования, капитан През отпустил сопровождающего, а сам зашел в офицерскую столовую.
Ближе к вечеру сопровождавший капитана солдат, обеспокоенный его отсутствием, «забил тревогу». Тело капитана А. Преза нашли в развалинах одного из бобруйских домов. Следствие показало, что офицер был убит выстрелом в лицо. Нападавшие забрали форму убитого, его личные и служебные документы, деньги и награды.
Фото: капитан Советской Армии А.Прирез
Супруга убитого Нина Петровна Герасько впоследствии вспоминала, что следователь военной прокуратуры, занимавшийся делом об убийстве капитана А.Преза, сообщил ей, что это был уже не первый случай безнаказанного нападения на советских офицеров в Бобруйске.
За несколько часов до трагедии капитана видели в столовой в компании неизвестного младшего офицера. Следователь также подчеркнул, что это убийство, скорее всего, дело рук бывших немецких пособников, которые скрываются в окрестных лесах. Офицерская форма и документы для них лучшее прикрытие, поэтому-то они выслеживают и совершают нападение на одиночных офицеров»[3].
Судя по всему, капитан Советской Армии А.През был убит именно вышеуказанной уголовной бандой Лукьянова. Антисоветизмом тут и не «не пахло». Просто убийство, сопряженное с разбоем.
Для сравнения с делом уголовной банды Лукьянова, в обвинительном заключении 1948 года по делу антисоветского отряда Аношко, действовавшего, в том числе, и на территории Бобруйской области (фигурантами по которому проходило 60 человек), помимо грабежей и «дебоша» на одном из участков по выборам в Верховный Совет БССР, подсудимым было инкриминировано только причинение двух ранений… Сотрудникам милиции, в ходе навязанных самими «ликвидаторами» боестолкновений[4].
Фото: Супруга капитана Преза у гроба мужа.
В тоже самое время сотрудникам беларуской транспортной милиции нередко приходилось вступать с опасными преступниками в смертельную схватку и жертвовать жизнью. Например, в том же 1946-м году, когда был убит капитан А.През, при ликвидации вооруженного уголовника в поезде «Гомель — Бахмач» в Бобруйской области погиб милиционер Жлобинского ЛОМа Николай Бельский[5].
В спецсообщении от 23 сентября 1946 года УНКВД Бобруйской области говорится, что участковый уполномоченный Осиповичского РОМ Василий Ануфриевич Зиновенко (бывший партизан 210-го партизанского отряда) в деревне Дубовое Замошского сельсовета задержал гражданина С. за незаконное хранение и использование автомата, после чего сопровождал того на станцию Татарка. Узнавший о задержании житель деревни Прудок, бывший во время оккупации полицаем, потребовал от сестры задержанного С. принести из дома тот самый автомат. Вооруженный полицай догнал милиционера, в упор расстрелял его автоматной очередью, «после чего с убитого сняли сапоги, забрали личные и служебные документы и партийный билет, кандидатскую карточку, а также револьвер «парабеллум». Спрятав тело, убийцы отправились домой к С. <…> и скрылись в неизвестном направлении»[6].
Фото: Зиновенко В.А.
Фото: Осиповичские милиционеры конец 1940-х — нач. 1050-х гг.
Фото: задержанные Осиповичской милицией воры. 2-я пол.1940-х — нач.1950-х гг.
P.S., или В продолжение темы
Следует отметить, что проблема некритичного использования рассматриваемого пласта информации в современной беларуской историографии была заложена (в том числе) и отечественной эмигрантской прессой, в которой определенные выводы делались ее авторами на основании гипертрофированных слухов и, основанных на них, домыслов.
Так, применительно к послевоенной Бобруйщине, характерна нижеприведенная статья «Партызаны на Беларусi» в газете «Беларус» (Нью Йорк) за 2 мая 1953 год (пер. с бел. мой – А.Т.):
«Вслед за сообщением, поданным Голосом Америки 11 марта этого года, сообщаем, что в Беларуси снова появилось мощное партизанское движение, которое приносит большие хлопоты советским оккупантам. В упомянутой передаче сообщалось об этом следующее:
Согласно полученных накануне сведений от беглецов, которые сбежали на днях в Западный Берлин из областей, оккупированных СССР, в конце марта в районе Бобруйска и Слуцка снова начали свою деятельность партизаны. Состав этой партизанщины такой: дезертиры из красной армии, беглецы из концлагерей, осужденные советской властью на большие сроки заключения и принудительного труда, и местная молодежь. Партизаны имеют мощную поддержку у населения Бобруйщины и Случчины. Главная цель партизан – уничтожить тех, кто служит коммунистам. Бороться властям против упомянутой партизанщины очень тяжело, благодаря тому, что жители ее везде поддерживают».
Учитывая же тот безусловный факт, что примеры антисоветского вооруженного противостояния (тем более массового) в послевоенной Бобруйской области (1944-1954 гг.) (в отличие от обычной уголовной преступности) практически не известны, и представляли собой скорее исключение, чем правило[7], такие, и подобные им, публикации в послевоенной эмигрантской прессе по большей части являлись, говоря современным языком, просто фейками.
Применительно же к указанной в статье Случчине, на конец 1940-х – нач. 1950-х гг. больше характерен следующий пример.
Из рассказа одного из первых послевоенных начальников Слуцкого ГОМ М.А.Скачков (1946-1952 гг.)(из Исторического формуляра Слуцкого РОВД):
«На протяжении ряда лет на территории Слуцкого, Стародорожского, Барановичского районов совершались грабежи с убийствами. Преступления не раскрывались, пока один из граждан не опознал грабителя. Им оказался некто Михайлов, начальник охраны литейного завода, сколотивший вооруженную группу, которая совершила 23 ограбления. В нее входили Подберезкин, Веревкин. Умелыми действиями группа была обезврежена, ее участники понесли наказание».
Фото: сотрудники Слуцкого РОМ. Сер. 1950-х гг.
В отчёте Слуцкого городского суда в мае 1951 года констатировалось, что в целом «уголовных дел за последние годы возбуждено немного». Самым резонансным преступлением было названо ограбление киоска горпищепромторга в 1949 году. Преступники по горячим следам были задержаны и осуждены на 15 лет лишения свободы. Ещё к более длительным срокам была приговорена группа жителей города, промышлявшая грабежами граждан на улицах. Они получили по 20 лет заключения[8].
На 1953 год на всей территории бывшей Бобруйской области, из числа криминальных формирований, состоящих из вооруженных нелегалов, возможно еще действовала только «банда Павловича».
Из интервью с Тарасевичем Иваном Адамовичем, 1925 г.р., урож. д.Величковичи бывшего Старобинского, а ныне Солигорского района Минской области, бывшего партизана. Опубликовано 7 сентября 2014 года на сайте «Я помню»:
"… Был у нас такой Павлович, уроженец Рудни. Во время войны он, с братом и сестрой, в полиции служил. Когда немцев погнали – он с ними не пошел, сколотил банду. Так эту банду только в 1954 году ликвидировали. В банду наш человек был заслан, он сообщил, что она в одной деревне перезимовать собирается. Деревню окружили, банду ликвидировали..."[8].
Ссылки:
[1]Транспортная милиция /История и современность/ Мн. «ФУАинформ». 2004. С.82-83.
[2]Николай Верхов. Под стук колес. На страже. 25 января 2019 г.; mvd.gov.by/main.aspx?guid=108353.
[3]Игорь Мельников. Ликвидация по-беларуски. «Вечерний Бобруйск» за 27 ноября 2012 г.; bobruisk.ru/news/2012/11/27/33344; www.istpravda.ru/research/909/.
[4]http://mogpravda.by/ru/issues?art_id=1412; novychas.by/poviaz/historyja_adnaho_milicyjaniera/; bramaby.com/ls/blog/history/4099.html.
[5]Николай Верхов. Под стук колес. На страже. 25 января 2019 г.; mvd.gov.by/main.aspx?guid=108353.
[6]http://mvd.gov.by/main.aspx?guid=372893.
[7]https://bramaby.com/ls/blog/history/7485.html; bramaby.com/ls/blog/history/4099.html.
[8]Сергей Богдашич. Слуцк: криминальное эхо войны. Газета «Інфа-Кур’ер», 23 ноября 2016г. — kurjer.info/2016/11/23/war-criminal/.
[9]https://iremember.ru/memoirs/partizani/tarasevich-ivan-adamovich/; bramaby.com/ls/blog/history/7485.html.
27 января 2019 года
34 комментария
Бо калі ж ужо гэта будзе зроблена?
Форма лейтэнатаў, старшых; маёр запаса, «белая шуба армейскага абразца»; капітан Прэз гутарыў з афіцэрам — не ў начы, не ў вагоне — пасярод Бабруйска! У сталовай.
Дык хто бандыты? — савецкія афіцэры.
Хіба гэта не антысаветчына? Быць савецкім афіцэрам і «снабжать фиктивными справками и документами» рабаўнікоў-спекулянтаў? Гэта саветчына ці антысаветчына?
Савецкія работаць яшчэ не запрэглі? — чыстай вады антысаветчына.
Из бывших раскулаченных будете?
Потом уи советскую камунафашыстоукую власть ненавидите?
Эх, недораскулачивали вас до стеночки в свое время.
Ці тут сялёдку лепш завернеце — у такую праўду?
Мы закладнікі хлусні.
і каб жа вы не судзілі іншых якіх дзядоў, са сваімі такімі дазволамі на злачынства.
Але ж судзіце. Праўды не ведаючы.
І — апраўданы!
а фіг
А Хатынь спалілі не паліцаі. І стралялі вырваўшыхся з дзверэй — не паліцаі.
Апранутыя ў паліцаяў. Збіралі народ у стадолу — быццам паліцаі, што маўляў перасяліцца трэба — партызаны данімаюць, кшталту. Астатніх дабівалі ходзячы па хатах і выносячы кажухі,
ці што знойдзецца… Дзяўчынка, якую пашкадавалі і сказалі бегчы «до лясу», сведчыць пра гэта.
Пойдзеце далей, абтрахнуўшыся?
И я не про Хатынь.
Або ты сам цемра, або паміраеш.
або звык ад нараджэння і лічыш гэта непарушным ладам жыцця:
Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышіт человек!
Та же мысль первая пришла в голову.
Вот прям в яблочко! Я уже делился в свое время зарисовкой из прошлого предков.
Не стоит, уважаемый автор, обелять мусоров и героизировать их с позволения сказать «подвиги». Я полностью согласен с уважаемым коллегой Пелом. Советская система сама плодила криминал, издав кучу всяких «законов», подобных нынешнему паскудству про тунеядцев. Так что сейчас вряд ли разберешь, где была банда, которая грабила и убивала по «чистому» криминалу, а где были те, у которых все отобрали и они взяли в руки оружие чтобы хоть как-то высказать свое «фе» бандитам от советской власти.
А ваши последние статьи по моему мнению сопровождает вполне устойчивый флер, подобный активности уже упомянутого здесь парой веток ранее «отбеливателя М»…
Приведу совсем недавний пример.
Сейчас про это событие — молчок. Предполагаю, что менты в своих рапортах под руководством начальства делают домашнюю работу — активно лепят образ злостного бандита. Ну и конечно в рапортах напишется, что в результате кропотливой оперативной работы отважные милиционеры бандита выследили, вышли на задержание. Но типа гад оказался бывалым, до зубов вооруженным, готовился оказать сопротивление. При этом убил одного, ранил другого, пока подоспевшие более сильные силы его не обезвредили и не изолировали от общества.
Ну а через лет 30 придет исследователь в архивы и начнет копаться в пожелтевших бумажках, приводя их как некие доказательства нелегкого труда и быта нашей славной милиции. И расскажет нам, какие служивые все были сплошь молодцы и какие ими пойманные злодеи — злодейские.
А что было по факту? А по факту надо было бы в первую очередь спросить у сельчан, которые всегда все про всех знают. Но захотят ли рассказать эту самую правду по причине того, что понимают, что властям вряд ли понравится рассказанная им правда — вот в чем вопрос.
Понятно, что через 30-40 лет никого, чтобы спросить, не останется, поэтому на основании рапортов и рассказов-мемуаров крепко постаревших блюстителей можно с чистой совестью писать труды про злостных злодеев и славных защитников.
Так что приводимые автором в публикации свидетельства вызывают как минимум некоторые вполне здравые сомнения.
А вот эти, которые дрессированной толпой метелят дубинками одного безоружного и практически безопасного беларуса, это кто ???
Бандиты или «герои» ??
А вот эти мордовороты кто, упыри или «герои» ???