Бунт КАВАЛЕРИХИ, Дело банды ХРИПАЧА, «БЕЛАЯ СВИТКА» /или Беларуские антисоветские и криминальные страсти времен "Колхозного перелома"
Андрей ТИСЕЦКИЙ — СЫЩИК от ИСТОРИИ
«Беларуское историко-детективное агентство»
В редакции 25 января 2019 года
Летом 1941-го значительная часть милицейских и судебных архивов в Беларуси была уничтожена в пламени начавшейся большой войны. Бесследно сгинули материалы многих интереснейших, драматичных и кинематографичных сюжетов из нашей истории, в которых тесно переплелись дела антисоветские и дела криминальные. Или же наоборот.
Но… иногда все же удается воссоздать их страницы при помощи воспоминаний бывших сотрудников органов внутренних дел, семейных преданий и личных архивов их потомков, а также простых обывателей.
Несколько таких взаимосвязанных историй, имевших место во времена насильственной коммунистической коллективизации конца 1920-х – нач. 1930-х гг. в основном на пограничье Борисовского и Оршанского округов (согласно административно-территориального деления Белорусской ССР, существовавшего с июля 1924 по июль 1930 года[1]), я и представляю на суд читателей.


«Большой перелом»

В конце 1920-х гг. в СССР начался «Великий перелом» — выражение И. В. Сталина, которым он охарактеризовал свертывание НЭПа и начало новой коммунистической политики форсированной индустриализации и коллективизации сельского хозяйства[2].

Какими бедами преступная авантюра по раскулачиванию и насильственной коллективизации сельских тружеников обернулась для народов страны победившего социализма, напоминать, я думаю, не стоит.
Крестьянство ответило коммунистической диктатуре т.н. «кулацким террором».

Беларуский советский плакат 1920-х гг.
Так, согласно советской милицейской историографии, с целью подрыва колхозного строительства только в декабре 1928 года в Беларуси было совершено 24 убийства и попыток убийства колхозных активистов, 37 поджогов строений в коммунах, колхозах, совхозах, 27 «хулиганских выступлений на собраниях трудящихся»[3].
По данным ОГПУ, только за июнь 1930 г.в БССР произошло 64 террористических акта: 3 убийства, 4 ранения, 3 покушения, 6 случаев избиения активистов, 48 поджогов; арестовано 32 человека[4]. В августе произошло 26 поджогов, убито 3, арестовано 52 человека[5].
В первой половине 1931 года в республике произошло 415 поджогов, имело место 76 случаев отравления скота, 247 нападений на активистов колхозов и более 430 актов «других форм вредительства»[6].
В 1932 и частично в 1933 годах в БССР было совершено 752 поджога имущества колхозов и государственных учреждений, 220 террористических актов, в результате которых погибло 90 активистов колхозного строительства.[7].
Как сообщает один из источников советской милицейской историографии: «в село Дреновичи Наровлянского района на собрание по организации колхозов прибыл представитель Президиума ЦИК БССР А.Г.Червяков".

Фото: Червяков А.Г.
Группа кулаков, узнав об этом, подпоила часть беднейших крестьян, спровоцировала беспорядки на селе и пыталась превратить их в мятеж. Потребовалось вмешательство оперативной группы мозырской милиции во главе с ее начальником Токеро. Беспорядки были ликвидированы, а их организаторы арестованы"[8].

Фото Токеро из книги,, выданной в 1927 году к 10-летию беларуской милиции.
Тремя выстрелами «кулаки» тяжело ранили председателя колхоза «Путиловец» Пуховичского района т.н. 25-тысячника Г.Ф.Бембенюка. Покушались на жизнь председателя колхоза имени Шестнадцати партизан Смиловичского района 25-тысячника С.В.Корчана, председателя колхоза имени В.И.Ленина Кормянского района Ю.И.Сенчило и других[9].
В конце 1929 – начале 1930 г. для проведения поголовной коллективизации в Чашницкий район прибыло несколько 25-тысячников и уполномоченных – Зотов, Садовик, Юшковский, Левинсон, Яскевич, Антоненко, Шелуханский, Витковский, Саломоник и др. Для проведения в деревнях собраний выезжали представители района, местные активисты, 25-тысясчники, уполномоченные. На сходе представитель района временами клал на стол наган и в ход шли слова: «сошлем на Луну», «поедете на Соловки». Так при проведении схода в д.Павулье, где присутствовали крестьяне из деревень Углы, Бусово, Дыфель, Прогресс, представитель района положив наган на стол, открыл собрание с угроз. Женщины с места начали задавать вопросы, высказывать неудовольствие, кричать.
Поднялась суматоха. Кто-то из присутствующих потушил лампу. 25-тысячника вывели на улицу и, используя темноту, совершили над ним самосуд. Сразу после собрания несколько крестьян из этих деревень были осуждены и высланы[10].
В ответ на насильственную коллективизацию последовал «кулацкий террор». Все те, кто жил в то время в Чанцицком районе слышали про жестокое убийство секретаря Замацкой партячейки Андрея Млявого, первого секретаря колхоза им.Ворошилова Лаврентия Катковского, комсомольцев из Череи Андрея Цодика и Ивана Гулина, активного колхозника со Стражевич Михаила Кревцова[11].
А вот примеры по Крупщине — родине Ф.И.Прищепова, одного из тех первых руководителей БССР, кто изначально не принял советскую власть, а после попытался в нее встроится. Для начала обратимся к его биографии.
Справка
Дмитрий Филимонович Прищепов (1896-1940) — народный комиссар земледелия БССР (1924-1929 гг.), одновременно с 1929 г — заместитель Председателя Госплана БССР.
Родился 21 ноября 1896 г. в д. Колодница. В 1916 г. призван в армию, в звании подпоручика командовал ротой на Западном фронте.
Сторонник новой экономической политики в деревне, свободы выбора крестьянами форм землепользования. Проводил в 1920-х годах аграрную политику под лозунгом «Беларусь — красная Дания» и состоявшая в свободе выбора крестьянами форм землепользования, размещении крестьянских хозяйств на хуторах, впоследствии заклеймленную коммунистами как «прищеповщина».
До марта 1924 года — председатель Исполнительного комитета Витебского губернского Совета рабочих и красноармейских депутатов.
C апреля 1924 — заместитель народного комиссара земледелия Белорусской ССР.
До сентября 1929 — народный комиссар земледелия Белорусской ССР.
Арестован ОГПУ БССР в 1930 г. по т.н. Делу «Союза освобождения Беларуси». Осужден на 10 лет исправительно-трудовых лагерей. Отбывал наказание на строительстве Беломорканала, затем на Дальнем Востоке. Освобождён в июне 1937 г.

Фото из уголовного дела.
Через полтора месяца повторно арестован в Магадане. В 1939 г. этапирован в Минск и приговорён к расстрелу. Умер в тюремной больнице Минска.
По первому приговору реабилитирован 14 июня 1988 г. Верховным судом БССР. По второму приговору реабилитирован 11 марта 1956 г. Военной коллегией Верховного суда СССР[12].
В 1928 году в д.Лозовка 9 бедняцких хозяйств объединились в колхоз «Искра». За это их дома были сожжены.
«Оршанский окружной суд приговорил к 5 годам заключения 4 кулаков дер.Лозовка Крупского района за поджог нового колхоза «Искра» и уничтожение 9 дворов колхозников», — писала об этом случае газета «Правда». Далее корреспондент газеты критиковал суд за рассмотрение этого дела только как уголовного, хотя на его взгляд, это преступление имело ярко выраженный политический характер.
В 1930-м году был убит зажиточными крестьянами председатель колхоза «Городище» Родион Рубец. В д.Язбы братья Барсуковы, из зажиточных крестьян, по-зверски убили уполномоченного сельсовета. В д.Плиса под воздействием агитации против колхозов толпа женщин с вилами силой прогнала колхозников с поля, так же женщины поступили с колхозниками в деревнях Свиридовка, Малые Жаберичи. В д.Клен Федор Курьян из ружья ранил сельского активиста. В колхозах имени Ворошилова, «Нача» в д.Харитонцы были подожжены колхозные строения. В д.Денисовичи был сделан погром в доме комсомольца С.Клещенка, который не захотел выйти из колхоза.
В марте 1930 г. в д.Узнацк был подожжен дом крестьянина-бедняка за то, что хозяин помогал в проведении коллективизации[13].
В 1930 году сотрудниками милиции были расследованы дела по фактам уничтожения лошадей и крупного рогатого скота в совхозе «Гигант» Холопеничского района[14].
Агитация против вступления в колхозы принимала разные формы.
Так, на конференции групп бедноты весной 1930 г. житель д.Бобр Макаревич признался: «Мне, как бедняку, кулаки и зажиточные складываются по 5 рублей и поупают коня, говоря, чтобы только я не шел в колхоз».
В Ухвальском сельсовете в дд.Захаровка, Узнаж, Старый Сокол, Ухвала перед крестьянами выступали приезжие агитаторы, ранее судимый советским судом М.И.Левуха и И.Цеховой. Они зачитывали выдержки из Библии, из книги пророчеств разъясняли их таким образом, что все беды из колхозов, агитировали также, чтобы родители не отдавали дочерей замуж за колхозников.
В деревнях Игрушка, Выдрица агитационную работу против коллективизации возглавляли местные священники.
Имел место случай, когда зажиточные крестьяне д.Игрушка создали лжеколхоз[15].
Отдельная тема – это крестьянские антиколхозные бунты. В данной работе я приведу информацию по Витебщине за 1930 год.
Из рассказа жителя г.Борисова Компеля Анатолия Иосифовича, 1945 г.р. (записано весной 2016 г.):
«Мой отец, Компель Иосиф Михайлович родился в 1902 году на Гомельщине. До войны, в период с 1925 по 1938 гг., служил в милиции. Был агентом уголовного розыска, начальником Кохановского, Дубровенского, Крупского, Борисовского отделов милиции. В 1941-1945 гг. воевал в действующей Красной Армии, а уже после войны с 1946 по 1960 был прокурором Борисовского района, а потом, по 1963 год – заместителем Борисовского межрайонного прокурора.

В 1930-м году, когда отец возглавлял Кохановскую милицию, а мать работала в райисполкоме, в округе имелО место антисоветское восстание, или бунт, который подняла какая-то Кавалериха. Подробности мне неизвестны».

Фото: И.М.Компель — начальник Кохановского РОМ.

Фото: он же, уже начальник Крупского РОМ. Первая пол. 1930-х гг.


Фото: он же. Уже начальник Борисовского ГОМа


Из фотоальбома И.М.Компеля. По пока неподтвержденным данным — та самая Кавалериха?!
Знаменательно, что сам Компель И.М. сменил предыдущего до него начальника кохановской милиции после следующего инцидента, имевшего место в 1929 году, когда Кохановским народным судом был осужден к одному году лишения свободы Григорий Дубовский за заведомо ложный донос (ст.135 «а» УК БССР). После произведенного в его отсутствие милицией обыска, из дома пропали некоторые вещи, и он в своем заявлении просил их вернуть. Против Дубовского в тот же день было возбуждено дело за ложный донос и через один день после составления постановления о предании суду он был осужден. Под стражей Дубовский, крестьянин-бедняк, находился около года.
Пленум Верховного Суда БССР 20.V.1930 г. постановил перед Прокурором Республики вопрос о привлечении виновных в нарушении революционной законности к ответственности[16].
Справка
Кохановский район — административно-территориальная единица в составе Белорусской ССР, существовавшая в 1924—1931 и 1946—1956 годах. Центр — местечко (с 1947 — городской посёлок) Коханово.
Кохановский район был образован в 1924 году в составе Оршанского округа. По данным 1926 года имел площадь 902 км², население — 40,4 тыс. чел. В 1930 году, когда была упразднена окружная система, Кохановский район перешёл в прямое подчинение БССР. В 1931 году район был упразднён.
Восстановлен в 1946 году в составе Витебской области.
По данным на 1 января 1947 года район имел площадь 0,8 тыс. км². В его состав входили городской посёлок Коханово и 10 сельсоветов: Аленовичский, Гольцевский (центр — д. Облавацкое), Оболецкий, Переволочненский (центр — д. Заболотье), Полюдовский, Росско-Селецкий, Симоновский (центр — д. Замостье), Смолянский, Туминичский (центр — д. Лисуны), Шибекский.
В декабре 1956 года район был упразднён, а его территория разделена между Оршанским и Толочинским районами[17].
Ремарка
Согласно принятой вто время терминологии, Кавалериха — это вдова умершего (или жена репрессированного) георгиевского кавалера, участника Первой Мировой (1914-1918), или же более ранних войн, например русско-японской(1904-1905). При царской власти, вдовы георгиевских кавалеров имели социальную поддержку от государства, получая пожизненную пенсию.
Из воспоминаний Федора Квасовца, 1928 г.р., урож. хутора Схеда Лепельского района, жителя г.Толочин (записано в 2016 г.):
«Может, я и доселе жил бы в Схеде рядом со своими потомками и наследниками, если бы не грянула коллективизация. Моего отца Антона Квасовца поставили бригадиром колхоза. В 1933 году его репрессировали по ложному доносу тайного агента ГПУ из числа местных жителей. Я его прекрасно знаю, но фамилию называть не хочу, поскольку в Волосовичском крае живут его дети. И хоть за родителей дети не отвечают, на них будут смотреть косо. А самого доносчика в 37-м расстреляли. А вот гэпэушника, который арестовывал моего отца, пожалуй, назову – Чаповский это.
В 1938 году отец возвратился из заточения. Но жить в приграничной зоне, каковой тогда считалась Лепельщина, нам не позволили. Пришлось всей семьёй выбираться в Оршанский район. Когда войска СССР захватили Западную Беларусь, Схеда перестала быть пограничной зоной, и мы возвратились в родные края. Но не было уже самой Схеды. В 1938 году хутор разогнали. Расселились схедовцы по близлежащим деревням. Большинство выбрало Красащину. В ней стали жить и мы. По приезде узнали, что при разгоне Схеды раскулачили Красовского Стася за то, что содержал четыре коровы, три лошади и во время уборочной нанимал желающих подзаработать жителей Красащины…
Во время насильственной коллективизации в нашем Волосовичском крае был антисоветский бунт. Восстала наша сторона. Центром бунта был комплекс хуторов Долгая Лужа, Главной зачинщицей была Виктория Ростовская. Её помощниками были Петрище, Костючик и ещё несколько человек. Когда конкретно проходил бунт, не знаю, но точно до ареста моего отца зачинщики уже были расстреляны, это значит – до 1933 года.
Однажды на опушке я обнаружил провальную яму. Начал о ней расспрашивать знакомых. Сказали, что там был цыганский колодец. А у нас отродясь не было цыган. Решил, что обнаружил место захоронения зачинщиков бунта…»[18].
Известно также, что в 1930 году произошло антиколхозное восстание-бунт в Бешенковичском районе Витебской области, который начали крестьяне д.Застаринье под предводительством Василя Гарькавого, а потом поддержали и дд.Ганкавич, Рубеж, Будники, Кривино Верхнее. Это восстание было жестоко подавлено властями с привлечением карательных подразделений войск ОГПУ[19].
Не исключено, что все три указанных очага крестьянский волнений 1930 г. на юге Витебщины были взаимосвязаны, а Кавалериха и Виктория Ростовская – это одно лицо.
С началом насильственной коллективизации, шквал коммунистических репрессий обрушился на жителей Крупщины (с существовавшим тогда Холопеничским районом), родиной антисоветских атаманов Лукаша Семеника и Юрки (Георгия) Монича, а также наркома земледелия БССР Прищепова Д.Ф. Вероятно это было связано именно с поднявшейся стихийной волной крестьянского сопротивления этой очередной преступной политики советской власти, в районе, где антисоветские настроения местного крестьянского населения традиционно зашкаливали.
Кандидат исторических наук, составитель и научный редактор книги «Памяць. Крупскi раен» Хромченко Д.Н. в 1994 году в статье «Крупшчына у люстэрку гiсторыi» (№53 от 16 июля) приводит следующие цифры:
«В 1929 году было раскулачено и выслано за границы района 115 хозяйств (семей), в 1930-м — 173, в 1931 г. — 145.
Известный крупский краевед Андрей Алехнович в своей статье »Пошукi прауды пра калектывiзацыю на Крупшчыне (1929-1934)" озвучил примерную цифру 2165репрессированных селян-земляков за три первых года коллективизации (1929-1931)[20].
В своем справочном издании «Хронiка палiтычнага тэрору: 1918-2008 (Крупскi рэгiен / Малое Палессе / Друцка-Бярэзiнскi край)» исследователь персонифицировал данные по 122 репрессированному земляку за 1929 г.[21], 571 — за 1930 г.[22] и 51 — за 1931-й[23]. Причем обращает на себя внимание тот факт, что репрессии в основном коснулись территории севернее участка железной дороги Минск — Москва, где в первые годы советcкой власти находились главные очаги антисоветского вооруженного сопротивления на современной Крупщине. И именно там находятся малая родина и Лукаша Семеника, и Юрки Монича, и Дмитрия Прищепова.
И это не было банальным раскулачиванием! Большой процент судебных формулировок в приговорах репрессированных звучит как: «за бандитизм», за бандитизм и шпионаж", «за связь с бандгруппой и антисоветскую деятельность», «за связь с бандитами и контрреволюционную агитацию». И поэтому наказание они получали по тогдашней судебной практике максимальное: до 10 лет лишения свободы, или смертную казнь. Советские карательные органы в регионы тотально расправлялись с потенциальными и явными своими врагами, для которых эта советская власть никогда не была «своей родной».
Очередная череда «антибандитских» репрессий обрушилась на Крупщину в 1933 году.
Исследователю Андрею Алехновичу удалось установить 129 персоналий репрессированных в этом году земляков, преимущественно из бывшего Холопеничского района[24]. Непосредственно 20 из них были осуждены с формулировками: «за бандитизм», «за связь с бандой», «за антисоветскую агитацию и связь с бандой», «за антисоветскую агитацию „и связь с бандой Семеника“, „как член банды Семеника“[25].
Из них один, Вакунов Спиридон Ильич, 1911 г.р., урож. ст.Крупки был арестован уже в Ленинграде и приговорен „за бандитизм“ к ВМН с заменой на 10 лет лагерей[26].
Знаменательно, что аресты и осуждение „бандитов“ произошли в первой половине 1933 года и предшествовали печально известному, сфабрикованному ГПУ во второй половине 1933 года обширному делу т.н. «контрреволюционной повстанческой и шпионско-диверсионной организации «Белорусский национальный центр».
Материалы дела заняли 55 томов. В обвинительном акте было сказано:
«БНЦ вел подготовку к свержению советской власти и своей конечной целью считал установление Белорусской фашистской республики во главе с военной диктатурой, входящей на основе федерации в состав Польского государства…
Свержение советской власти контрреволюционной организацией БНЦ мыслилось путем вооружённого восстания, намечавшегося, согласно установкам Польскою Главного штаба, на осень 1933 или весну 1934 года»[27].
БНЦ якобы состоял из ячеек по 3–5 человек. Каждый их член поддерживал связь только с руководителем ячейки. Общее руководство осуществляла исполнительная «тройка» (С. Рак-Михайловский, И. Дворчанин, П. Метла).
Руководство БНЦ финансировал и направлял 2-й (разведывательный) отдел Генштаба Войска Польского через польское посольство в Москве и генеральное консульство в Минске. Следствие утверждало, что на эти цели «заговорщики» получили 65 тысяч советских рублей и 3 тысячи долларов.
План восстания, по «легенде» фантазеров из ГПУ, заключался в устроении крупной провокации в пограничных районах, которая должна была вызвать военный конфликт между Польшей и СССР, стать началом боевых действий и восстания в БССР. Срок выступления — осень 1933 или весна 1934 года.
В августе – ноябре 1933 года органы ГПУ «раскрыли» ячейки БНЦ во множестве учреждений и организаций БССР: в Госплане, Наркомпросе, Наркомздраве, Наркомхозе, Наркомсвязи, отделении Союзхлопкосбыта, Академии наук, Белгосуниверситете, Энергоинституте, Садово-огородном институте, НИИ рыбного хозяйства, Белорусском телеграфном агентстве, радиоцентре, редакции органа ЦК партии газете «Звезда», Институте истории партии, ЦК МОПР, представительстве компартии Западной Белоруссии, научно-техническом издательстве, союзе писателей, государственной библиотеке. Кроме того, «удалось раскрыть» ячейки в Разведуправлении Штаба БВО, в гарнизоне города Борисова, в 34-м полку (Старые Дороги) и в 192-м полку (Орша).
Было заявлено, что следствие «раскрыло» в общей сложности 59 повстанческих ячеек, 19 диверсионных ячеек и групп, 4 террористические группы, 20 шпионских ячеек и резидентур, а также филиалы в Горецкой сельхозакадемии (21 человек), Березино (27 человек) и Гомеле (17 человек), молодежную организацию (47 человек). «Вражеская сеть» охватила 9 городов и 25 районов республики.
Однако эти цифры плохо согласуются с числом обвиняемых — 281 человек (77 в Минске, 204 — «на местах»). Теоретически, членов БНЦ должно было быть значительно больше. С учетом числа ячеек и численности «филиалов», как минимум — 400 человек[28].
И в этой связи напрашивается вывод, что часть „заговорщиков“ проходила по делам не связанным напрямую с делом БНЦ, как в первой половине 1933 года — на Крупщине, или же несколько позже указанного в обвинительном приговоре крайнего срока начала восстания — весны 1934 года.
Так, например, известно, что в июне-августе 1934 года работниками уголовного розыска горецкой раймилиции совместно с сотрудниками НКВД БССР было ликвидировано 7 „уголовно-бандитских“ группировок (35 человек), у которых было изъято много огнестрельного оружия[29].
По свидетельствам собранным известным лепельским краеведом Валерием Тухто, в той части Лепельщины, которая в свое время в основном входила в состав ликвидированного в 1960-м году Холопеничского района в Свядской пуще, во второй половине 1920-х — 1930 е гг. действовали местные антисоветские „кулацкие“ банды Филипенков (8 братьев) — возле д.Волотовки, Гураняты (деревенское прозвище; 7 братьев) из д.Свяды (в 1941 г. в начале гитлеровской оккупации Беларуси вышли из леса и пошли служить в созданную немцами полицию порядка) и др.
При всей надуманности дела „Беларуского Национального Центра“, а также подобных ему дел (например „Союза Освобождения Беларуси“), следует признать, что советский репрессивно-карательный аппарат в Беларуси для тотальной зачистки всего национально и социально чуждого ему потенциально протестного контингента использовал реальные факты противостояния советской власти на местах, которые по указке сверху превращались в громкие антисоветские „Дела“, с заранее подобранным контингентом, состоящим из подлежащей ликвидации элиты беларуского народа.
На фоне рассмотренных событий, в 1930-м году прогремело и Дело банды Хрипача.
12 июля 1925 года газета «Звезда» сообщала:
«Неуловимым был до июля 1925 года Демид Букаткин (он же Демка Лисичаснкий, правая рука Монича. Задержан в одной из деревень Холопеничского района. Заключен в ДОПР города Борисова».
На на самом деле это был далеко не последний «моничевский волк»[30]. Но,… обо всем по порядку.
В 1967-м, в год празднования 50-летия советской милиции, довоенный старший оперуполномоченный Оршанского окружного управления уголовного розыска Прокофий Аверьянович Козыренко повествовал следующее:
«И сейчас вспоминаю своих боевых товарищей, друзей по службе, писал он, — особенно хочу отметить моего помощника оперуполномоченного уголовного розыска тов.Щавлинского.
1930 год. Глубокая ночь. Проводилась операция по ликвидации бандитской группы, действовавшей в районе Толочин-Круглое. Перед нами стояла задача взять живым ушедшего в лес бандита. На пути преследования протекала полузамерзшая речка. Берег крутой, на лошади спуститься нельзя. И тогда тов.Щавлинский в одежде бросился в воду. Переплыв речку, работник милиции настиг преступника и задержал. Впоследствии нам удалось выявить всех участников бандитской группы и ликвидировать ее…»[31].
Из рассказа Ковалева Петра Александровича, 1957 г.р., урож. ст.Славное Толочинского района, жителя г.Минска (записано 31.05.2017 г.):
«Эту, в некоторой степени семейную историю, я услышал уже в зрелом возрасте от своей тетки по отцу. Как понял, была эта страшная семейная тайна. Ни до, ни после при семейных встречах те давние дела при мне никогда не озвучивались.
История эта касалась брата моего деда Ивана Ивановича Ковалева, а также самого местечка и станции Славное нашего Толочинского района. Время основного действия – 1930 год.
Так вот. Действовала у нас тогда железнодорожная банда Хрипача. Это уже после ликвидации атамана Монича. Было в банде человек 10-15, а может и больше. Славное тогда было большим людным местечком, население которого перед началом Великой Отечественной войны составляло две с половиной тысячи человек. Был тут свой рынок и паровая мельница. Часто проходили многолюдные ярмарки. На станции была водокачка (сохранилась до сих пор) и поэтому останавливались пассажирские поезда для заправки паровозов водой. Местные крестьяне возили продукты питания на продажу на базары в Оршу, Толочин, Борисов, и даже Минск. Поэтому в округе был развит частный извоз — ездовые. Были среди и них и члены банды Хрипача, которые предлагали свои услуги сходившим с поездов на ст.Славное местным крестьянам, везли их в лес, где грабили и убивали. Были среди этих ездовых такие Кулики, все родственники. А база бандитов была на хуторе Еленки (возле р.Еленка, притока р.Бобр уже в Крупском районе.
Грабили бандиты и проходящие через ст.Славное поезда.

Фото: зажиточная многодетная семья Халецких с хутора Обча возле ст.Славное. 1920-е гг. Из фотоальбома старожилки Славного Толкачевой Людмилы Семеновны, 1930 г.р., бывшего деревенского фельдшера, которая также слышала про банду Хрипача
Была тогда в Славном железнодорожная школа. Директор и его жена, учительница той же школы, были по тем временам да по местным меркам людьми не бедными. А учитывая свою занятость, могли нанять себе прислугу, что-то вроде служанки, нянечки для детей, да поварихи в одном лице. И вот, такой служанкой устроилась к ним сестра Хрипача – Ванда. Надо думать, по заданию брата. И вот она узнала, что хозяин дома должен поехать в Оршу за зарплатой для своих учителей, и сообщила брату. В ту же ночь после его приезда, бандиты напали на дом и убили всех его обитателей. А вот с деньгами им не повезло. Оказывается, директор школы зарплаты для учителей тогда не получил. Заметая следы преступления, бандиты сожгли дом своих жертв. После этого зверства в округе поднялся большой переполох, и милиция занялась бандитами всерьез. В банду был внедрен сотрудник НКВД (в то время в него входила и Рабоче-Крестьянская милиция (РКМ)), что и позволило ее ликвидировать.
Был там такой эпизод, когда стояло человек 7 подозреваемых, а милиционеры привели собаку убитой директорской семьи. И собака стала кидаться на одного из них и громко лаять. Как выяснилось, это действительно был член банды. Правда он поначалу пытался выкручиваться, дескать собака кинулась к нему, т.к. унюхало у него в кармане шматок сала. В Крупках был показательный суд. На скамье подсудимых оказалось человек 10 бандитов, и в том числе Ванда Хрипач. Часть подсудимых расстреляли, в том числе и сестру атамана. Часть получила большие сроки лишения свободы. Назад на родину они уже не вернулись.
Среди расстрелянных был и брат моего деда – Иван Ковалев. Был он влюблен в Ванду и, надо думать на этом и погорел, т.к. ну никак не тянул на простого уголовника.
К слову, семья моего прадеда до Первой Мировой войны жила в Риге. Иван, по семейному преданию, служил в жандармском корпусе. В нашем семейном фотоальбоме сохранилась его очень плохо сохранившееся довоенная фотография с женой и малым ребенком, которые, по причине мне неизвестной, остались в Риге.

Сам же он с семьей брата, а моего родного деда, после т.н. Рижского мира 1921 года между панской Польшей и советской Россией осел в Беларуси на ст.Красновка, рядом со ст.Славное. Надо думать, что произошло это после оккупации Прибалтики кайзеровскими войсками. А вот были ли мои предки сами из этих мест, мне не известно. Чем занимался Иван Ковалев до 1930-го года мне также не известно.
Зятем одного из бандитов Хрипача — Кулика, был Боровик. Я в детстве с его внуками водился. Так вот помню, как-то играя, залезли мы к ним на чердак дома. А там здоровенный сундук. Мы его приоткрыли, а в нем сверху лежит красивая дорогая фарфоровая посуда. Уже в зрелом возрасте меня как-то вдруг прямо осенило! А ведь эта посуда, наверное, была разбойничьей добычей Куликов!»
Из рассказа Козик Надежды Даниловны, 1930 г.р., уроженки и жительницы ст.Славное (записано 31.05.2017 г.):
«Батька мой работал на железной дороге. Был сначала стрелочником, потом диспетчером. От него и знаю эту историю про банду Хрипача. А зять одного из тех бандитов Кулика — Боровик, жил со своей семьей по соседству с нашим домом. Помню, как уже после войны жена одного из сосланных бандитов, к ним приезжала.
А на потомков Боровика, надо думать, легло за дела их предка проклятье. Один внук повесился. Одного правнука зарезали по пьянке, а еще один сидит в тюрьме.
Никто из тех Куликов-Боровиков в Славном давно не живет. Хата их давно сгнила, и не так давно ее разобрали. Сейчас на этом месте остался заросший хмызняком пустырь».
Из электронного письма от 13 февраля 2015 г. любителя родной истории Валерия Николаенко, пенсионера из Толочинского р-на Витебской обл., адресованного автору (пер. с бел. мой – А.Т.):
«…Про Монича (я так думаю, что про него) рассказывала мне мать. По ее словам, в начале 20-х годов какие-то люди за ст.Бобр (относительно ст.Славное) остановили поезд, забрали все богатство из него и скрылись. Среди тех людей были и мужики из д.Куликовки (сейчас не существует) –деревня от Славного за Авхутами. Потом сотрудники НКВД (так в тексте. На самом деле тогда еще ОГПУ – А.Т.) их забрали. На 01.01.1925 г в застенке Куликовка было 13 хат (в 1924г. -7 хат, 60 жителей) Из 13 хат в 8 жили Пименовы».

Фото: костяк Первого Беларуского партизанского отряда во главе с Лукашем Семенюком (в центре) в месте с польскими легионерами. По правую руку от атамана за его спиной — Юрка (Георгий) Монич. Д.Б.Стахово Борисовского уезда. 1919 г.


Напрашивается очевидный вывод, что в последнем свидетельстве речь идет именно о «соловьях-разбойниках» из банды Хрипача, которые ранее «хорошо погуляли» еще с атаманом Моничем. Скорее всего они являлись членами «пятерки» одного из ближайших соратников последнего, «правой руки» — Скаковского — (Савелия Клещенка[32]), который в 1923 году, в результате удачно проведенной милицейской операции, был задержан на хуторе в километрах 15 от ст.Славное (Еленка, Куликовка?) во время свадьбы одного из его свояков с одним из его боевиков[33] и отказался показать место сбора своих людей — землянку в лесу недалеко от Славного[34]. Надо думать, что по решению суда атаман был расстрелян.
За то, что Хрипач был ранее связан с атаманом Моничем, говорит и свидетельство о том, что база первого находилась на хуторе Еленка, т.е. именно там, куда вели следы людей последнего после знаменитого ограбления поезда на перегоне Крупки — Бобр осенью 1923 года[35].
После того, как никого из людей Скаковского — Клещенка стражам порядка, во главе с самим начальником РКМ и УГРо БССР Кролем Е.М., взять тогда так и не удалось[36], на местном криминальном небосводе и зажглась звезда атамана Хрипача — действительно последнего «моничского волка», у которого банальная уголовщина в конце концов перевесила политическую борьбу с советской властью.

Фото: Е.М. Кроль

Фото: местные ЧОНовцы начала 1920-х гг., которых привлекали к операциям по ликвидации «антисоветского бандитизма»

Фото(послевоенное): начальник Толочинского РОМ в 1923-1925 гг. Принимал участие в ликвидации антисоветских партизан под руководством Юрки Монича.

Фото (послевоенное): один из официальных героев беларуской советской милиции уроженец Крупщины Василий Петрович Грязновский (1905-1949). С 1931 он участковый уполномоченный, пом. оперуполномоченного Толочинского районного отдела. Примерно до 1937/38 гг.
В истории же с Хрипачем меня особенно заинтересовала личность Ивана Ковалева. Вероятно, что ее тайна лежит в плоскости тайного же антисоветского противостояния в регионе. Но… обо всем по порядку.
В середине 1920-х гг. некоторые беларуские антисоветские партизаны и боевики стали действовать не только под эгидой «Зеленого Дуба», савинковского НСЗРС (Народный Союз Защиты Родины и Свободы), но и под крылом перенявшего связи последнего, после ареста чекистами Бориса Савинкова, БРП (Братства Русской Правды)[37]. Контакты БРП и Дружин «Зеленого Дуба» начались с 1925 г., а в 1927 г. произошло объединение. Официально в БРП вошли атаманы Дергач, Кречет и Клим[38].
Именно БРП оказалось в числе немногих эмигрантских политических организаций, получивших благословление Русской Православной Церкви за рубежом, и официально была признана самой близкой по духу к Церкви организацией. Митрополит Антоний (Храповицкий) как глава Архиерейского Синода РЗПЦ 20 сентября 1927 г. даровал БРП особую «Благословенную Грамоту», освящающую борьбу и «антикрасный террор»[39].
На территории СССР организация состояла из боевых отрядов, которые независимо друг от друга вели активную партизанскую борьбу, в целях безопасности не сообщая конспиративных деталей даже в центр[40].
В конце 20-х — начале 30-х гг. они даже пыталась возглавить и координировать антиколхозные выступления крестьянства[41].
Отдел БРП в Польше курировал Беларусь, Псковщину, Смоленщину и другие западные губернии РСФСР. На БРП в этих регионах ориентировались сторонники Б.В. Савинкова и С.Н. Булак-Балаховича, отряды (дружины) «Зеленого Дуба» и др. БРП предоставляло помощь польской резидентуре «У-6» 2-го отдела польского Главного штаба, действовавшей на территории советского Белорусского военного округа[42].

Фото: Листовка БРП.
Не исключено, что указанные выше антиколхозные агитаторы по Ухвальскому сельсовету Крупского района М.И.Левуха и И.Цеховой, имели связь именно с этой организацией. А база банды Хрипача была как раз в той же части района!
К тому же недалеко от хутора Еленки находилась д.Матошка Крупского района. В феврале 1930 года около 100 человек ее жителей (18 из 19 семей Верниковских, Горецких, Красовских, Сарпас, Юбко) были репрессированы по делу т.н. Союза Освобождения Беларуси[43].
А между тем, по данным крупского краеведа Михала Адамовича Бараули, в дореволюционные годы в соседней с Матошкой деревней Заозерье непродолжительное время учительствовала будущая жена Янки Купалы Владислава Станкевич (жила у родственника — владельца имения Станкевича). А в 1920-х годах в Матошку к своей родне приезжал наш известный беларуский писатель Максим Горецкий, который был репрессирован в том же 1930-м году и по тому же, что и его свояки, Делу Союза Освобождения Беларуси[44].

Фото: М.Горецкий

Фото: типажи крупчан того периода. Работники маслозавода м.Крупки. Конец 1920-х нач. 1930-х гг.
По некоторым косвенным данным, к вооруженным формированиям подконтрольным БРП можно условно отнести отряд атамана Сокола, о котором мне удалось собрать немного информации.
Так, в статье «Бандитское гнездо в Холопеничах» в газете «Звязда» за 10 июля 1928 г. читаем (пер. с бел. мой – А.Т.):
«Издавна Холопеничкий район имеет плохую славу бандитского гнезда. Кто не помнит известных банд Монича, Семенюка, которые теперь уже ликвидированы, кто не дрожит перед именем Сокола, главаря банды, которая теперь оперирует в районе.
Жители Холопеничского района хорошо помнят об зверских налетах банд на Краснолуки, Холопеничи, или на еврейскую колонию Шамки. Теперь, после короткого затишья, над районом снова прошла гроза разбоев. В июне произошло дерзкое ограбление Холопеничского лесничества, в котором бандиты захватили привезенные для расплаты рабочим 3 тысячи рублей…
Нужно всколыхнуть «тихое болото» Холопеничского райисполкома, т.к. в этом болоте водятся личности, которыми давно пора заинтересоваться
В.Лисевич»[45].
Какой-то командир отряда «Зеленого Дуба» — Сокол, вскользь упоминается в художественно-документальной повести фактического руководителя проекта БРП С.А.Соколова — Кречетова «Там, где еще бьются. Повести-были из жизни русского повстанчества».

Атаман этот действовал под общим началом атамана Дергача и участвовал в боевом рейде из-под Мозыря к Игумену в 1921г.[46]. Судя по всему, под Холопеничами на 1928г. действовал тот же самый Сокол, т.к. информации о его поимке, или ликвидации, нет.

Фото: справа — Костюченко Никифор Николаевич, родом с Могилевщины, во 2-й пол.1920-х — 1-й пол.1930-х гг. — начальник Холопеничского РОМ.
Ремарка
Печатный орган БРП «Русская Правда» утверждала, что «атаман Дергач» — «титул», популярный в среде повстанцев Белоруссии, и его носили одновременно несколько человек. В 1928 г. в журнале печаталась нижеследующая информация. Главный атаман Дергач — лидер «Зеленого Дуба» существовал во многих лицах. «Одним из таких Дергачей, «двойников” Главного Атамана, являлся участник повстанческого движения В.В. Адамович[47].
Среди осужденных по Крупщине за 1928 год в рассмотренном выше справочнике Андрея Алехновича находим только одну единственную персоналию Авсюка Тимофея Терентьевича, 1907 г.р., уроженца и жителя д.Трояновка тогдашнего Холопеничского района. Был арестован 18.09.1928 г. и осужден к 10 годам лишения свободы за участие в бандитизме[48]. Надо думать, что это был член именно вооруженного антисоветского формирования атамана Сокола. Напрашивается и мысль, что это такой же псевдоним, как и Дергач.
За то, что Сокол имел отношение к БРП, косвенно может говорить и свидетельство, которое в 2014 году я получил от крупского краеведа Михаила Адамовича Бараули.
Его двоюродный дед, Антон Владимирович Барауля, уроженец д.Гумны Велятичской волости Борисовского уезда (сейчас Крупского района), участник русско-японской войны 1904-1905гг., был репрессирован в 1930-м гг. и в начале советско-германской войны 1941-1945 гг. находился в колоне заключенных-смертников, расстрелянных сотрудниками НКВД под г.Червень Минской области в ночь с 26 на 27 июня 1941г. Чудом ему удалось спастись от неминуемой смерти. В период гитлеровской оккупации проживал в д.Велятичи Борисовского района.
Уже после войны «по недосмотру» НКВД не был повторно арестован и умер в преклонном возрасте в Москве, где жил у сына. По жизни был ярым антикоммунистом и, если в разговоре речь заходила про них, любил приговаривать: «Няма на вас чэрцi «Белай свiткi»!». Эту присказку его двоюродный внук не раз слышал в детстве. Уже в более зрелом возрасте после смерти деда Михаил Адамович спросил уже у своего отца, что же эта за «Белая Свитка» такая, на что получил ответ, что эта была местная подпольная антисоветская организация.
Реалии же таковы, что последнее название у местного люда могло отложиться в памяти в связи с одноименным фантастическим романом генерала П.Н.Краснова «Белая свитка», написанного в 1928 году, где речь идет об одноименном же антисоветском атамане-партизане. И хоть герой был и вымышленный, но действия в нем частично основаны на реальных событиях. Краснов был одним из создателей и членом во многом литературного и пропагандистского проекта БРП[49]. И, кстати, генерал для пополнения средств боевых отрядов БРП, действовавших на территории СССР, предлагал широко использовать эксы[50], т.е. то, чем до прихода к власти активно занимались большевистские лидеры (Яков Джугашвили, Феликс Дзержинский и др.), на чем засветился в 1928 году атаман Сокол под Холопеничами, и на чем, в конце концов, „погорел“ атаман Хрипач.


Основным же направлением деятельности организации была антисоветская пропаганда через издаваемый за границей журнал «Русская Правда», экземпляры которого контрабандным и иным путем поступали на территорию СССР[51].
Вот через эту литературу, судя по всему, до нас и дошли уже литературные отголоски деятельности таких, уже реальных атаманов, как Сокол под Холопеничами.
За это же говорит и исследования видного представителя беларуской послевоенной эмиграции Юрки Витьбича. В своей книге «Антыбальшавiцкiя паустаннi i партызанская барацьба на Беларусi» он подверг резкой критике статью по материалам Я.Моисеенко и С.Полякова «Белорусские партизаны (Из прошлого антибольшевистской борьбы)», опубликованную русской эмигрантской газетой «Голос Народа»» (Германия Мюнхен) в №12 (62) за 1952 г., подробно расписав всю мифичность приведенных там «фактов»[52].
Привожу часть текста статьи, посвященной «Белой Свитке».
«Нельзя, наконец, не сказать про партизанский отряд „Белая Свитка“ На протяжении почти 15 лет, почти до 1934 года, этот многочисленный отряд (около 700 человек) боролся против большевизма. Все попытки чекистов выявить местонахождение партизан оказывались безрезультатными до тех пор, пока среди самих повстанцев не нашелся предатель. Помощник начальника „Штаба революционной борьбы с советской властью“ (так называл себя отряд) Николай Уневич, охваченный чувством личной мести появился в Витебском ГПУ и передал все планы размещения партизан.
Зимой 1934 года в маленьком городке Величке разыгрался последний акт трагедии доблестных патриотов. Чекисты окружили отряд и перебили его почти наполовину. Многие дорого продали свою жизнь, приберегая последний выстрел для себя. Таких партизан, которые остались в живых (всего 316 человек) большинство из которых были раненые, взяли в плен. И „Белая Свитка“ перестала существовать.
Раненых отправили в госпитали. За ними старательно ухаживали, чтобы вылечить, а потом „подготовить“ для специальной сессии Верховной Коллегии Верховного Суда СССР. В феврале 1934 года всем подсудимым был вынесен смертный приговор.
27 февраля в два часа ночи в городе Величке, на пустыре за кладбищенской церковью, приговор был исполнен. Командир отряда Федор Иванович Сыч, его помощники Калиненко, Войтеховский, Красинец, Турэк и другие доблестные патриоты погибли»[53].
Города Велички на территории Беларуси нет и никогда не было. Этот город находится на территории Польши. На это обращает внимание и Юрка Витьбич, как и на тот факт, что личность командира отряда «Белая Свитка» Федора Сыча вообще мифическая, чать приведенных в статье персоналий в природе не существовало, часть относилась к периоду антисоветского восстания 1918 г. в тогдашнем Велижском уезде Витебской губернии, а часть вообще арестована особистами Красной Армии после освобождения Велижа в 1942 г. от гитлеровских войск за коллаборационизм и иные преступления против советской власти в период оккупации[54].
В указанном нагромождении различных искаженных слухов и несуразиц тем не менее есть и рациональное зерно.
Так, лично для меня совершенно очевидно, что под искаженной Величкой имелась ввиду д.Велятичи Борисовского района, которая по 1924 год являлась волостным центром Борисовского уезда на границе с которой в тогдашней Дмитровичской волости того жу уезда находилась д.Гумны, в которой до своего ареста проживал указанный выше Барауля А.В., от которого и исходит приведенное выше свидетельство о «Белой Свитке».
Известно, что летом 1921 году в Велятичской волости чекистами была ликвидирована подпольная антисоветская организация, возглавляемая поручиком Катом (Лобуков-Катин), принадлежавшая к Северо-Минской организации повстанческих отрядов НСЗРС (Народный Союз Защиты Родины и Свободы) и партии «Зеленого Дуба»[55].
Однако даже во второй половине 1930-х гг. в районе Велятич и окрестностей оперировали антисоветские боевики и атаманы Тит Демеш, Лысковец, Леский (возможно фамилия искажена — А.Т.), Прохор Тарасевич и др.[56].
В этом же регионе, с условным центром в Велятичах, в период гитлеровской оккупации Беларуси 1941-1944 г. население активно вступало в полицию и самооборону против советских партизан[57], а более 10 лет после этого в окрестных лесах скрывались антисоветские партизаны, бандиты и нелегалы. Но это уже тема моего отдельного исследования.
Что же касается Ивана Ковалева, то по моей обоснованной версии он как раз таки мог быть реальным станционным агентом БРП на ст.Славное. Как бывший жандарм (если это было действительно так, и этот факт тщательно скрывался), он был потенциальным врагом советской власти. Логично предположить, что в этом плане и заключалась его связь с бывшим моничевцем — атаманом Хрипачем. Вот только к какому отделу БРП он мог принадлежать — очередной вопрос. Вполне вероятно, что это мог быть не Польский отдел, а все же автономный отдел БРП (центральный для Прибалтийского центра БРП) в Латвийской Республике, во главе которого стоял герой Белого движения генерал-майор князь Анатолий Павлович Ливен (1872–1937). Литература Братства печаталась в Риге в типографии «Рити» но в целях конспирации местом издания указывался Данциг[58]. Иван же Ковалев, как известно начала Первой Мировой войны жил именно в Риге, и вполне возможно, что появился он в Советской Беларуси уже как член Латвийского отдела БРП.
Развивая эту мысль, можно предположить, что именно через железнодорожный транспорт поставлялся тогда контрабандным путем со стороны «Панской» Польши в рассматриваемый регион Советской Беларуси (а далее в сторону Москвы) и основной массив подпольной антисоветской литературы. В обратную же сторону осуществлялась передача разведданных о состоянии дел в «Совдепии» западным разведкам. И к этому, по логике вещей, мог быть причастен и сам Хрипач, вместе со своей родней.
В газете Звезда. №3(1913). 4 января 1925 г. С.6. я обнаружил следующую заметку «САМОГОН В ЧЕМОДАНЕ»:
«В поезде на перегоне Борисов-Минск агентом ГПУ МББ ж.д. была обнаружена у гр.Хрыпача М. в деревянном чемодане бидон с самогонкой весом в полтора пуда. Хрыпач вез самогонку в Минск для сбыта».

Так вот… Собирая материалы по данному исследованию, в мои исследовательские «сети» попала фотография солдата Первой Мировой войны — Бориса Моисеевича Хрипача (он справа). Не вдаваясь в перипетии этой находки, можно смело полагать, что это и есть именно тот самый будущий атаман Хрипач! А «Хрыпач М.» — это его отец! Но вот был ли последний банальным сбытчиком самогона, или же «натурпродукт» был всего лишь прикрытием его (да и сына) антисоветской и шпионской (в пользу Польши) деятельности — вопрос пока открытый.



Фото: костяк Первого Беларуского партизанского отряда во главе с Лукашем Семенюком (в центре). По правую руку от него — Юрка (Георгий) Монич. За атаманом — Василь Муха. Д.Б.Стахово Борисовского уезда. 1919 г.
Если же хорошенько присмотреться к запечатленным на фотографии лицам, то можно заметить некоторое сходство с лицом Бориса Хрипача у хлопцев, что стоят крайними справа в первом и втором ряду, по левую руку Лукаша Семеняки, а также у крайнего слева во втором ряду. Т.е. не исключено, что кто-то из них и есть будущий атаман Хрипач — «последний моничевский волк».
Несмотря на массовые предвоенные «зачистки», сохранились в рассматриваемом регионе и разведывательные связи по линии польского польской разведки и связанных с нею антисоветских организаций. Об этом можно судить на примере русской эмигрантской антисоветской организации Народный Трудовой Союз (НТС). Для подготовки людей и переброски их в СССР были созданы особые школы. Это стало возможным в 1937 году после того, как председателем т.н польского отдела А. Э. Вюрглером по согласованию с идеологом организации М. Георгиевским была налажена связь с польским Генеральным штабом. Обе стороны были заинтересованы друг в друге.
Члены Союза получали возможность, пройдя курс обучения на разведкурсах, «уйти по зелёной дорожке» в СССР для выполнения своей работы. Польские же власти при минимальных затратах получали неисчерпаемый источник сведений об обстановке в Советском Союзе[59].
С началом советско-германской войны, первыми ее представителями, попавшими на территорию СССР в июле-начале августа 1941г., стали члены польского отдела. До осени 1941г. руководителем последнего А.Э.Вюрглером было организовано несколько пунктов перехода бывшей польско-советской границы в районе Брест-Литовска и Катовиц. Сеть была создана не без помощи бывших сотрудников Генштаба польской армии, и провалов на этой границе почти не было. Среди организованных Вюрглером на территории Беларуси явок были, в том числе, и находившиеся в Минске и Борисове[60].
На оккупированной территории Беларуси в рассматриваемом регионе группа Союза появилась и в Орше[61].
Известно также, что уже в послевоенный период в Толочинском районе, наряду с уголовными бандами, летом 1953 года в западной части Толочинского района, на территории Волосовского сельсовета, где находится и ст.Славное, была ликвидирована вооруженная антисоветская группа, командир которой, по некоторым косвенным данным, и мог быть причастен к НТС-овскому подполью на территории БССР.
Но это уже тема другой моей исследовательской работы «НА ОРШАНСКОМ НАПРАВЛЕНИИ / Из хроники послевоенного криминала и антисоветского сопротивления на Витебщине. 1945 – 1950-х гг.» Your text to link...[62].
Ссылки:
[1]https://ru.wikipedia.org/wiki/Белорусская_Советская_Социалистическая_Республика; ru.wikipedia.org/wiki/Борисовский_округ; ru.wikipedia.org/wiki/Оршанский_округ.
[2] ru.wikipedia.org/wiki/Великий_перелом.
[3]Очерки истории милиции Белорусской ССР. 1917-1987. Мн. «Беларусь», 1987. С.111.
[4]НАРБ, Ф.4, Оп.21, Д.249, Л.68; Протько Т.С. Становление советской тоталитарной системы в Беларуси (1917-1941 гг.). Мн. Изд. «ТЕСЕЙ», 2002, С.545.
[5]Там же. Л.82; Там же.
[6]Очерки истории милиции Белорусской ССР. 1917-1987. С.111.
[7]Там же. С.128.
[8]Там же. С. 127.
[9]Там же. С. 111-112.
[10]Памяць. Чашнiцкi раен. Мн. «Беларуская навука». 1997. С.156-157.
[11]Там же. С.158.
[12] ru.wikipedia.org/wiki/Прищепов,_Дмитрий_Филимонович/
[13]Памяць. Крупскi раен. Мн. «Беларуская энцыклапедыя», 1999. С.125.
[14]Очерки истории милиции Белорусской ССР.1917-1987. С.110.
[15]Памяць. Крупскi раен. С.125.
[16] Прокуратура Республики Беларусь (1922-2012) /Прокуратура Минской области/ История и современность/ Составители: А.М.Архипов, Т.Ф.Калинина/ Мн. «Адукацыя i выхаванне». С.97.
[17]https://ru.wikipedia.org/wiki/Кохановский_район.
[18]http://blukach.lepel.by/post/571.
[19] Юрка Вiцьбiч. Антыбальшвiцкiя паустаннi i партызанская барацьба на Беларусi. Вiльня. Gudas. 2006. С.153-159.
[20]Андрэй Аляхновiч. Пошукi прауды пра калектывiзацыю на Крупшчыне. Малое Палессе / Краязнаучы альманах Друцка-Бярэзiнскага краю. Крупкi. 2009. С.61.
[21]Андрэй Аляхновiч (аутар-укладальнiк). Хронiка палiтычнага тэрору: 1918-2008 (Крупскi рэгiен / Малое Палессе / Друцка-Бярэзiнскi край). Крупкi. 2014. С.43-69.
[22]Там же. С.69-160.
[23]Там же. С.161-172.
[24]Там же. С.192-215.
[25]Там же. 194-211.
[26]Там же. С.197.
[27]https://studopedia.ru/19_296230_delo-belorusskogo-natsionalnogo-tsentra--g.html; www.e-reading.club/chapter.php/1039115/113/Taras_-_Istoriya_imperskih_otnosheniy._Belarusy_i_russkie._1772-1991_gg..html.
[28]Там же.
[29]История милиции Белорусской ССР (1917-1967 гг.). Краткий очерк. Мн. 1967. С.69-70; Очерки истории милиции Белорусской ССР. 1917-1987 С.98.
[30]Стужынская Н. Беларусь мяцежная/ З гiсторыi узброенага антысавецкага супрацiву у 1920-я гг. / Вiльня. «Наша будучыня». 2011. С.270
[31]История милиции Белорусской ССР (1917-1967 гг.). Краткий очерк. Мн. 1967. С.69-70; Очерки истории милиции Белорусской ССР. 1917-1987 С.126.
[32]Чартоу М. 12 гадзiн з жыцця Крымвышуку. Кароткi нарыс з гiсторыi мiлiцыi Беларусi. Менск. 1927. С.208-211.
[33]Стужынская Н. Беларусь мяцежная/ З гiсторыi узброенага антысавецкага супрацiву у 1920-я гг./ С.291.
[34]Там же.
[35]Анна Касинская, Сергей Крапивин. Ограбление поезда №2. Народная Газета. 27-29 сентября 1997 г. С.12-13; Стужынская Н. Беларусь мяцежная/ З гiсторыi узброенага антысавецкага супрацiву у 1920-я гг./ С.272.
[36]Чартоу М. 12 гадзiн з жыцця Крымвышуку. Кароткi нарыс з гiсторыi мiлiцыi Беларусi. Там же.
[37]Базанов П.Н. Братссво Русской Правды — самая загадочная организация русского зарубежья. М. ПОСЕВ. 2013. С.40; www.litmir.me/br/?b=268638&p=40.
[38]Базанов П.Н. Братссво Русской Правды — самая загадочная организация русского зарубежья. М. ПОСЕВ. 2013. C.40; www.litmir.me/br/?b=268638&p=40.
[39]Там же. С.13; www.litmir.me/br/?b=268638&p=13.
[40]Там же. С.26; www.litmir.me/br/?b=268638&p=26.
[41]Там же.
[42]Там же. С.26, 38; www.litmir.me/br/?b=268638&p=26; www.litmir.me/br/?b=268638&p=38.
[43]Андрэй Аляхновiч. Пошукi прауды пра калектывiзацыю на Крупшчыне. Малое Палессе. Там же. С.63; Андрэй Аляхновiч (аутар-укладальнiк). Хронiка палiтычнага тэрору: 1918-2008. С.84-159.
[44]https://ru.wikipedia.org/wiki/Горецкий,_Максим_Иванович.
[45]Памяць. Яны праславiлi Крупшчыну. Мн., «ПЭЙПИКО», 2008, С.170.
[46]Там, где еще бьются/ Повести – были из жизни русского повстанчества/, Берлин, 1928(?)г. С.137;http://elan-kazak.com/sites/default/files/IMAGES/ARHIV/Memuar/tam_gde-o_povstanchestve/tam_gde-o_povstanchestve.pdf.
[47]Базанов П.Н. Брастсво Русской Правды — самая загадочная организация русского зарубежья. С.40.; www.litmir.me/br/?b=268638&p=40.
[48]Андрэй Аляхновiч (аутар-укладальнiк). Хронiка палiтычнага тэрору: 1918-2008. С.43.
[49]http://beloedelo.ru/researches/article/?363.
[50]Базанов П.Н. Брастсво Русской Правды — самая загадочная организация русского зарубежья. С.13.; www.litmir.me/br/?b=268638&p=13.
[51]Стужынская Н. Беларусь мяцежная/ З гiсторыi узброенага антысавецкага супрацiву у 1920-я гг./ С.206-218; magazines.russ.ru/nlo/2003/64/budn9.html; Базанов П.Н. Брастсво Русской Правды — самая загадочная организация русского зарубежья. М. ПОСЕВ. 2013. С.25, 26; www.litmir.me/br/?b=268638&p=25; www.litmir.me/br/?b=268638&p=26.
[52]Юрка Вiцьбiч. Там же. С.179-184; www.emigrantica.ru/item/golos-naroda-miunkhen-new-york-19501961.
[53]Там же. С.181.
[54]Там же. С.182-183.
[55]Стужынаская Н. Беларусь мяцежная/ З гiсторыi антысавецкага супрацiву у 1920-я гг./. Выданне другое пашыранае. Вiльня. «Наша будучыня». С.203; bramaby.com/ls/blog/history/4173.html.
[56]https://bramaby.com/ls/blog/history/4055.html.
[57]Базанов П.Н. Брастсво Русской Правды — самая загадочная организация русского зарубежья. С.34; www.litmir.me/br/?b=268638&p=34.
[58]https://bramaby.com/ls/blog/history/6553.html.
[59]https://ru.wikipedia.org/wiki/Народно-трудовой_союз_российских_солидаристов.
[60]Чуев С. Проклятые солдаты /Предатели на стороне III рейха. М. «Яуза». «Эксмо». 2004. С.253, 258.
[61]Там же. С.260.
[62] bramaby.com/ls/blog/history/9034.html.
16 июля 2018 года
«Беларуское историко-детективное агентство»
В редакции 25 января 2019 года
Летом 1941-го значительная часть милицейских и судебных архивов в Беларуси была уничтожена в пламени начавшейся большой войны. Бесследно сгинули материалы многих интереснейших, драматичных и кинематографичных сюжетов из нашей истории, в которых тесно переплелись дела антисоветские и дела криминальные. Или же наоборот.
Но… иногда все же удается воссоздать их страницы при помощи воспоминаний бывших сотрудников органов внутренних дел, семейных преданий и личных архивов их потомков, а также простых обывателей.
Несколько таких взаимосвязанных историй, имевших место во времена насильственной коммунистической коллективизации конца 1920-х – нач. 1930-х гг. в основном на пограничье Борисовского и Оршанского округов (согласно административно-территориального деления Белорусской ССР, существовавшего с июля 1924 по июль 1930 года[1]), я и представляю на суд читателей.


«Большой перелом»

В конце 1920-х гг. в СССР начался «Великий перелом» — выражение И. В. Сталина, которым он охарактеризовал свертывание НЭПа и начало новой коммунистической политики форсированной индустриализации и коллективизации сельского хозяйства[2].

Какими бедами преступная авантюра по раскулачиванию и насильственной коллективизации сельских тружеников обернулась для народов страны победившего социализма, напоминать, я думаю, не стоит.
Крестьянство ответило коммунистической диктатуре т.н. «кулацким террором».

Беларуский советский плакат 1920-х гг.
Так, согласно советской милицейской историографии, с целью подрыва колхозного строительства только в декабре 1928 года в Беларуси было совершено 24 убийства и попыток убийства колхозных активистов, 37 поджогов строений в коммунах, колхозах, совхозах, 27 «хулиганских выступлений на собраниях трудящихся»[3].
По данным ОГПУ, только за июнь 1930 г.в БССР произошло 64 террористических акта: 3 убийства, 4 ранения, 3 покушения, 6 случаев избиения активистов, 48 поджогов; арестовано 32 человека[4]. В августе произошло 26 поджогов, убито 3, арестовано 52 человека[5].
В первой половине 1931 года в республике произошло 415 поджогов, имело место 76 случаев отравления скота, 247 нападений на активистов колхозов и более 430 актов «других форм вредительства»[6].
В 1932 и частично в 1933 годах в БССР было совершено 752 поджога имущества колхозов и государственных учреждений, 220 террористических актов, в результате которых погибло 90 активистов колхозного строительства.[7].
Как сообщает один из источников советской милицейской историографии: «в село Дреновичи Наровлянского района на собрание по организации колхозов прибыл представитель Президиума ЦИК БССР А.Г.Червяков".

Фото: Червяков А.Г.
Группа кулаков, узнав об этом, подпоила часть беднейших крестьян, спровоцировала беспорядки на селе и пыталась превратить их в мятеж. Потребовалось вмешательство оперативной группы мозырской милиции во главе с ее начальником Токеро. Беспорядки были ликвидированы, а их организаторы арестованы"[8].

Фото Токеро из книги,, выданной в 1927 году к 10-летию беларуской милиции.
Тремя выстрелами «кулаки» тяжело ранили председателя колхоза «Путиловец» Пуховичского района т.н. 25-тысячника Г.Ф.Бембенюка. Покушались на жизнь председателя колхоза имени Шестнадцати партизан Смиловичского района 25-тысячника С.В.Корчана, председателя колхоза имени В.И.Ленина Кормянского района Ю.И.Сенчило и других[9].
В конце 1929 – начале 1930 г. для проведения поголовной коллективизации в Чашницкий район прибыло несколько 25-тысячников и уполномоченных – Зотов, Садовик, Юшковский, Левинсон, Яскевич, Антоненко, Шелуханский, Витковский, Саломоник и др. Для проведения в деревнях собраний выезжали представители района, местные активисты, 25-тысясчники, уполномоченные. На сходе представитель района временами клал на стол наган и в ход шли слова: «сошлем на Луну», «поедете на Соловки». Так при проведении схода в д.Павулье, где присутствовали крестьяне из деревень Углы, Бусово, Дыфель, Прогресс, представитель района положив наган на стол, открыл собрание с угроз. Женщины с места начали задавать вопросы, высказывать неудовольствие, кричать.
Поднялась суматоха. Кто-то из присутствующих потушил лампу. 25-тысячника вывели на улицу и, используя темноту, совершили над ним самосуд. Сразу после собрания несколько крестьян из этих деревень были осуждены и высланы[10].
В ответ на насильственную коллективизацию последовал «кулацкий террор». Все те, кто жил в то время в Чанцицком районе слышали про жестокое убийство секретаря Замацкой партячейки Андрея Млявого, первого секретаря колхоза им.Ворошилова Лаврентия Катковского, комсомольцев из Череи Андрея Цодика и Ивана Гулина, активного колхозника со Стражевич Михаила Кревцова[11].
А вот примеры по Крупщине — родине Ф.И.Прищепова, одного из тех первых руководителей БССР, кто изначально не принял советскую власть, а после попытался в нее встроится. Для начала обратимся к его биографии.
Справка
Дмитрий Филимонович Прищепов (1896-1940) — народный комиссар земледелия БССР (1924-1929 гг.), одновременно с 1929 г — заместитель Председателя Госплана БССР.
Родился 21 ноября 1896 г. в д. Колодница. В 1916 г. призван в армию, в звании подпоручика командовал ротой на Западном фронте.
Сторонник новой экономической политики в деревне, свободы выбора крестьянами форм землепользования. Проводил в 1920-х годах аграрную политику под лозунгом «Беларусь — красная Дания» и состоявшая в свободе выбора крестьянами форм землепользования, размещении крестьянских хозяйств на хуторах, впоследствии заклеймленную коммунистами как «прищеповщина».
До марта 1924 года — председатель Исполнительного комитета Витебского губернского Совета рабочих и красноармейских депутатов.
C апреля 1924 — заместитель народного комиссара земледелия Белорусской ССР.
До сентября 1929 — народный комиссар земледелия Белорусской ССР.
Арестован ОГПУ БССР в 1930 г. по т.н. Делу «Союза освобождения Беларуси». Осужден на 10 лет исправительно-трудовых лагерей. Отбывал наказание на строительстве Беломорканала, затем на Дальнем Востоке. Освобождён в июне 1937 г.

Фото из уголовного дела.
Через полтора месяца повторно арестован в Магадане. В 1939 г. этапирован в Минск и приговорён к расстрелу. Умер в тюремной больнице Минска.
По первому приговору реабилитирован 14 июня 1988 г. Верховным судом БССР. По второму приговору реабилитирован 11 марта 1956 г. Военной коллегией Верховного суда СССР[12].
В 1928 году в д.Лозовка 9 бедняцких хозяйств объединились в колхоз «Искра». За это их дома были сожжены.
«Оршанский окружной суд приговорил к 5 годам заключения 4 кулаков дер.Лозовка Крупского района за поджог нового колхоза «Искра» и уничтожение 9 дворов колхозников», — писала об этом случае газета «Правда». Далее корреспондент газеты критиковал суд за рассмотрение этого дела только как уголовного, хотя на его взгляд, это преступление имело ярко выраженный политический характер.
В 1930-м году был убит зажиточными крестьянами председатель колхоза «Городище» Родион Рубец. В д.Язбы братья Барсуковы, из зажиточных крестьян, по-зверски убили уполномоченного сельсовета. В д.Плиса под воздействием агитации против колхозов толпа женщин с вилами силой прогнала колхозников с поля, так же женщины поступили с колхозниками в деревнях Свиридовка, Малые Жаберичи. В д.Клен Федор Курьян из ружья ранил сельского активиста. В колхозах имени Ворошилова, «Нача» в д.Харитонцы были подожжены колхозные строения. В д.Денисовичи был сделан погром в доме комсомольца С.Клещенка, который не захотел выйти из колхоза.
В марте 1930 г. в д.Узнацк был подожжен дом крестьянина-бедняка за то, что хозяин помогал в проведении коллективизации[13].
В 1930 году сотрудниками милиции были расследованы дела по фактам уничтожения лошадей и крупного рогатого скота в совхозе «Гигант» Холопеничского района[14].
Агитация против вступления в колхозы принимала разные формы.
Так, на конференции групп бедноты весной 1930 г. житель д.Бобр Макаревич признался: «Мне, как бедняку, кулаки и зажиточные складываются по 5 рублей и поупают коня, говоря, чтобы только я не шел в колхоз».
В Ухвальском сельсовете в дд.Захаровка, Узнаж, Старый Сокол, Ухвала перед крестьянами выступали приезжие агитаторы, ранее судимый советским судом М.И.Левуха и И.Цеховой. Они зачитывали выдержки из Библии, из книги пророчеств разъясняли их таким образом, что все беды из колхозов, агитировали также, чтобы родители не отдавали дочерей замуж за колхозников.
В деревнях Игрушка, Выдрица агитационную работу против коллективизации возглавляли местные священники.
Имел место случай, когда зажиточные крестьяне д.Игрушка создали лжеколхоз[15].
Отдельная тема – это крестьянские антиколхозные бунты. В данной работе я приведу информацию по Витебщине за 1930 год.
Восстание Кавалерихи. 1930 год.
Из рассказа жителя г.Борисова Компеля Анатолия Иосифовича, 1945 г.р. (записано весной 2016 г.):
«Мой отец, Компель Иосиф Михайлович родился в 1902 году на Гомельщине. До войны, в период с 1925 по 1938 гг., служил в милиции. Был агентом уголовного розыска, начальником Кохановского, Дубровенского, Крупского, Борисовского отделов милиции. В 1941-1945 гг. воевал в действующей Красной Армии, а уже после войны с 1946 по 1960 был прокурором Борисовского района, а потом, по 1963 год – заместителем Борисовского межрайонного прокурора.

В 1930-м году, когда отец возглавлял Кохановскую милицию, а мать работала в райисполкоме, в округе имелО место антисоветское восстание, или бунт, который подняла какая-то Кавалериха. Подробности мне неизвестны».

Фото: И.М.Компель — начальник Кохановского РОМ.

Фото: он же, уже начальник Крупского РОМ. Первая пол. 1930-х гг.


Фото: он же. Уже начальник Борисовского ГОМа


Из фотоальбома И.М.Компеля. По пока неподтвержденным данным — та самая Кавалериха?!
Знаменательно, что сам Компель И.М. сменил предыдущего до него начальника кохановской милиции после следующего инцидента, имевшего место в 1929 году, когда Кохановским народным судом был осужден к одному году лишения свободы Григорий Дубовский за заведомо ложный донос (ст.135 «а» УК БССР). После произведенного в его отсутствие милицией обыска, из дома пропали некоторые вещи, и он в своем заявлении просил их вернуть. Против Дубовского в тот же день было возбуждено дело за ложный донос и через один день после составления постановления о предании суду он был осужден. Под стражей Дубовский, крестьянин-бедняк, находился около года.
Пленум Верховного Суда БССР 20.V.1930 г. постановил перед Прокурором Республики вопрос о привлечении виновных в нарушении революционной законности к ответственности[16].
Справка
Кохановский район — административно-территориальная единица в составе Белорусской ССР, существовавшая в 1924—1931 и 1946—1956 годах. Центр — местечко (с 1947 — городской посёлок) Коханово.
Кохановский район был образован в 1924 году в составе Оршанского округа. По данным 1926 года имел площадь 902 км², население — 40,4 тыс. чел. В 1930 году, когда была упразднена окружная система, Кохановский район перешёл в прямое подчинение БССР. В 1931 году район был упразднён.
Восстановлен в 1946 году в составе Витебской области.
По данным на 1 января 1947 года район имел площадь 0,8 тыс. км². В его состав входили городской посёлок Коханово и 10 сельсоветов: Аленовичский, Гольцевский (центр — д. Облавацкое), Оболецкий, Переволочненский (центр — д. Заболотье), Полюдовский, Росско-Селецкий, Симоновский (центр — д. Замостье), Смолянский, Туминичский (центр — д. Лисуны), Шибекский.
В декабре 1956 года район был упразднён, а его территория разделена между Оршанским и Толочинским районами[17].
Ремарка
Согласно принятой вто время терминологии, Кавалериха — это вдова умершего (или жена репрессированного) георгиевского кавалера, участника Первой Мировой (1914-1918), или же более ранних войн, например русско-японской(1904-1905). При царской власти, вдовы георгиевских кавалеров имели социальную поддержку от государства, получая пожизненную пенсию.
Из воспоминаний Федора Квасовца, 1928 г.р., урож. хутора Схеда Лепельского района, жителя г.Толочин (записано в 2016 г.):
«Может, я и доселе жил бы в Схеде рядом со своими потомками и наследниками, если бы не грянула коллективизация. Моего отца Антона Квасовца поставили бригадиром колхоза. В 1933 году его репрессировали по ложному доносу тайного агента ГПУ из числа местных жителей. Я его прекрасно знаю, но фамилию называть не хочу, поскольку в Волосовичском крае живут его дети. И хоть за родителей дети не отвечают, на них будут смотреть косо. А самого доносчика в 37-м расстреляли. А вот гэпэушника, который арестовывал моего отца, пожалуй, назову – Чаповский это.
В 1938 году отец возвратился из заточения. Но жить в приграничной зоне, каковой тогда считалась Лепельщина, нам не позволили. Пришлось всей семьёй выбираться в Оршанский район. Когда войска СССР захватили Западную Беларусь, Схеда перестала быть пограничной зоной, и мы возвратились в родные края. Но не было уже самой Схеды. В 1938 году хутор разогнали. Расселились схедовцы по близлежащим деревням. Большинство выбрало Красащину. В ней стали жить и мы. По приезде узнали, что при разгоне Схеды раскулачили Красовского Стася за то, что содержал четыре коровы, три лошади и во время уборочной нанимал желающих подзаработать жителей Красащины…
Во время насильственной коллективизации в нашем Волосовичском крае был антисоветский бунт. Восстала наша сторона. Центром бунта был комплекс хуторов Долгая Лужа, Главной зачинщицей была Виктория Ростовская. Её помощниками были Петрище, Костючик и ещё несколько человек. Когда конкретно проходил бунт, не знаю, но точно до ареста моего отца зачинщики уже были расстреляны, это значит – до 1933 года.
Однажды на опушке я обнаружил провальную яму. Начал о ней расспрашивать знакомых. Сказали, что там был цыганский колодец. А у нас отродясь не было цыган. Решил, что обнаружил место захоронения зачинщиков бунта…»[18].
Известно также, что в 1930 году произошло антиколхозное восстание-бунт в Бешенковичском районе Витебской области, который начали крестьяне д.Застаринье под предводительством Василя Гарькавого, а потом поддержали и дд.Ганкавич, Рубеж, Будники, Кривино Верхнее. Это восстание было жестоко подавлено властями с привлечением карательных подразделений войск ОГПУ[19].
Не исключено, что все три указанных очага крестьянский волнений 1930 г. на юге Витебщины были взаимосвязаны, а Кавалериха и Виктория Ростовская – это одно лицо.
Коммунистический террор на Крупщине 1929-1933 гг.
С началом насильственной коллективизации, шквал коммунистических репрессий обрушился на жителей Крупщины (с существовавшим тогда Холопеничским районом), родиной антисоветских атаманов Лукаша Семеника и Юрки (Георгия) Монича, а также наркома земледелия БССР Прищепова Д.Ф. Вероятно это было связано именно с поднявшейся стихийной волной крестьянского сопротивления этой очередной преступной политики советской власти, в районе, где антисоветские настроения местного крестьянского населения традиционно зашкаливали.
Кандидат исторических наук, составитель и научный редактор книги «Памяць. Крупскi раен» Хромченко Д.Н. в 1994 году в статье «Крупшчына у люстэрку гiсторыi» (№53 от 16 июля) приводит следующие цифры:
«В 1929 году было раскулачено и выслано за границы района 115 хозяйств (семей), в 1930-м — 173, в 1931 г. — 145.
Известный крупский краевед Андрей Алехнович в своей статье »Пошукi прауды пра калектывiзацыю на Крупшчыне (1929-1934)" озвучил примерную цифру 2165репрессированных селян-земляков за три первых года коллективизации (1929-1931)[20].
В своем справочном издании «Хронiка палiтычнага тэрору: 1918-2008 (Крупскi рэгiен / Малое Палессе / Друцка-Бярэзiнскi край)» исследователь персонифицировал данные по 122 репрессированному земляку за 1929 г.[21], 571 — за 1930 г.[22] и 51 — за 1931-й[23]. Причем обращает на себя внимание тот факт, что репрессии в основном коснулись территории севернее участка железной дороги Минск — Москва, где в первые годы советcкой власти находились главные очаги антисоветского вооруженного сопротивления на современной Крупщине. И именно там находятся малая родина и Лукаша Семеника, и Юрки Монича, и Дмитрия Прищепова.
И это не было банальным раскулачиванием! Большой процент судебных формулировок в приговорах репрессированных звучит как: «за бандитизм», за бандитизм и шпионаж", «за связь с бандгруппой и антисоветскую деятельность», «за связь с бандитами и контрреволюционную агитацию». И поэтому наказание они получали по тогдашней судебной практике максимальное: до 10 лет лишения свободы, или смертную казнь. Советские карательные органы в регионы тотально расправлялись с потенциальными и явными своими врагами, для которых эта советская власть никогда не была «своей родной».
Очередная череда «антибандитских» репрессий обрушилась на Крупщину в 1933 году.
Исследователю Андрею Алехновичу удалось установить 129 персоналий репрессированных в этом году земляков, преимущественно из бывшего Холопеничского района[24]. Непосредственно 20 из них были осуждены с формулировками: «за бандитизм», «за связь с бандой», «за антисоветскую агитацию и связь с бандой», «за антисоветскую агитацию „и связь с бандой Семеника“, „как член банды Семеника“[25].
Из них один, Вакунов Спиридон Ильич, 1911 г.р., урож. ст.Крупки был арестован уже в Ленинграде и приговорен „за бандитизм“ к ВМН с заменой на 10 лет лагерей[26].
Знаменательно, что аресты и осуждение „бандитов“ произошли в первой половине 1933 года и предшествовали печально известному, сфабрикованному ГПУ во второй половине 1933 года обширному делу т.н. «контрреволюционной повстанческой и шпионско-диверсионной организации «Белорусский национальный центр».
Материалы дела заняли 55 томов. В обвинительном акте было сказано:
«БНЦ вел подготовку к свержению советской власти и своей конечной целью считал установление Белорусской фашистской республики во главе с военной диктатурой, входящей на основе федерации в состав Польского государства…
Свержение советской власти контрреволюционной организацией БНЦ мыслилось путем вооружённого восстания, намечавшегося, согласно установкам Польскою Главного штаба, на осень 1933 или весну 1934 года»[27].
БНЦ якобы состоял из ячеек по 3–5 человек. Каждый их член поддерживал связь только с руководителем ячейки. Общее руководство осуществляла исполнительная «тройка» (С. Рак-Михайловский, И. Дворчанин, П. Метла).
Руководство БНЦ финансировал и направлял 2-й (разведывательный) отдел Генштаба Войска Польского через польское посольство в Москве и генеральное консульство в Минске. Следствие утверждало, что на эти цели «заговорщики» получили 65 тысяч советских рублей и 3 тысячи долларов.
План восстания, по «легенде» фантазеров из ГПУ, заключался в устроении крупной провокации в пограничных районах, которая должна была вызвать военный конфликт между Польшей и СССР, стать началом боевых действий и восстания в БССР. Срок выступления — осень 1933 или весна 1934 года.
В августе – ноябре 1933 года органы ГПУ «раскрыли» ячейки БНЦ во множестве учреждений и организаций БССР: в Госплане, Наркомпросе, Наркомздраве, Наркомхозе, Наркомсвязи, отделении Союзхлопкосбыта, Академии наук, Белгосуниверситете, Энергоинституте, Садово-огородном институте, НИИ рыбного хозяйства, Белорусском телеграфном агентстве, радиоцентре, редакции органа ЦК партии газете «Звезда», Институте истории партии, ЦК МОПР, представительстве компартии Западной Белоруссии, научно-техническом издательстве, союзе писателей, государственной библиотеке. Кроме того, «удалось раскрыть» ячейки в Разведуправлении Штаба БВО, в гарнизоне города Борисова, в 34-м полку (Старые Дороги) и в 192-м полку (Орша).
Было заявлено, что следствие «раскрыло» в общей сложности 59 повстанческих ячеек, 19 диверсионных ячеек и групп, 4 террористические группы, 20 шпионских ячеек и резидентур, а также филиалы в Горецкой сельхозакадемии (21 человек), Березино (27 человек) и Гомеле (17 человек), молодежную организацию (47 человек). «Вражеская сеть» охватила 9 городов и 25 районов республики.
Однако эти цифры плохо согласуются с числом обвиняемых — 281 человек (77 в Минске, 204 — «на местах»). Теоретически, членов БНЦ должно было быть значительно больше. С учетом числа ячеек и численности «филиалов», как минимум — 400 человек[28].
И в этой связи напрашивается вывод, что часть „заговорщиков“ проходила по делам не связанным напрямую с делом БНЦ, как в первой половине 1933 года — на Крупщине, или же несколько позже указанного в обвинительном приговоре крайнего срока начала восстания — весны 1934 года.
Так, например, известно, что в июне-августе 1934 года работниками уголовного розыска горецкой раймилиции совместно с сотрудниками НКВД БССР было ликвидировано 7 „уголовно-бандитских“ группировок (35 человек), у которых было изъято много огнестрельного оружия[29].
По свидетельствам собранным известным лепельским краеведом Валерием Тухто, в той части Лепельщины, которая в свое время в основном входила в состав ликвидированного в 1960-м году Холопеничского района в Свядской пуще, во второй половине 1920-х — 1930 е гг. действовали местные антисоветские „кулацкие“ банды Филипенков (8 братьев) — возле д.Волотовки, Гураняты (деревенское прозвище; 7 братьев) из д.Свяды (в 1941 г. в начале гитлеровской оккупации Беларуси вышли из леса и пошли служить в созданную немцами полицию порядка) и др.
При всей надуманности дела „Беларуского Национального Центра“, а также подобных ему дел (например „Союза Освобождения Беларуси“), следует признать, что советский репрессивно-карательный аппарат в Беларуси для тотальной зачистки всего национально и социально чуждого ему потенциально протестного контингента использовал реальные факты противостояния советской власти на местах, которые по указке сверху превращались в громкие антисоветские „Дела“, с заранее подобранным контингентом, состоящим из подлежащей ликвидации элиты беларуского народа.
Дело банды Хрипача — »Последнего моничевского волка"
На фоне рассмотренных событий, в 1930-м году прогремело и Дело банды Хрипача.
12 июля 1925 года газета «Звезда» сообщала:
«Неуловимым был до июля 1925 года Демид Букаткин (он же Демка Лисичаснкий, правая рука Монича. Задержан в одной из деревень Холопеничского района. Заключен в ДОПР города Борисова».
На на самом деле это был далеко не последний «моничевский волк»[30]. Но,… обо всем по порядку.
В 1967-м, в год празднования 50-летия советской милиции, довоенный старший оперуполномоченный Оршанского окружного управления уголовного розыска Прокофий Аверьянович Козыренко повествовал следующее:
«И сейчас вспоминаю своих боевых товарищей, друзей по службе, писал он, — особенно хочу отметить моего помощника оперуполномоченного уголовного розыска тов.Щавлинского.
1930 год. Глубокая ночь. Проводилась операция по ликвидации бандитской группы, действовавшей в районе Толочин-Круглое. Перед нами стояла задача взять живым ушедшего в лес бандита. На пути преследования протекала полузамерзшая речка. Берег крутой, на лошади спуститься нельзя. И тогда тов.Щавлинский в одежде бросился в воду. Переплыв речку, работник милиции настиг преступника и задержал. Впоследствии нам удалось выявить всех участников бандитской группы и ликвидировать ее…»[31].
Из рассказа Ковалева Петра Александровича, 1957 г.р., урож. ст.Славное Толочинского района, жителя г.Минска (записано 31.05.2017 г.):
«Эту, в некоторой степени семейную историю, я услышал уже в зрелом возрасте от своей тетки по отцу. Как понял, была эта страшная семейная тайна. Ни до, ни после при семейных встречах те давние дела при мне никогда не озвучивались.
История эта касалась брата моего деда Ивана Ивановича Ковалева, а также самого местечка и станции Славное нашего Толочинского района. Время основного действия – 1930 год.
Так вот. Действовала у нас тогда железнодорожная банда Хрипача. Это уже после ликвидации атамана Монича. Было в банде человек 10-15, а может и больше. Славное тогда было большим людным местечком, население которого перед началом Великой Отечественной войны составляло две с половиной тысячи человек. Был тут свой рынок и паровая мельница. Часто проходили многолюдные ярмарки. На станции была водокачка (сохранилась до сих пор) и поэтому останавливались пассажирские поезда для заправки паровозов водой. Местные крестьяне возили продукты питания на продажу на базары в Оршу, Толочин, Борисов, и даже Минск. Поэтому в округе был развит частный извоз — ездовые. Были среди и них и члены банды Хрипача, которые предлагали свои услуги сходившим с поездов на ст.Славное местным крестьянам, везли их в лес, где грабили и убивали. Были среди этих ездовых такие Кулики, все родственники. А база бандитов была на хуторе Еленки (возле р.Еленка, притока р.Бобр уже в Крупском районе.
Грабили бандиты и проходящие через ст.Славное поезда.

Фото: зажиточная многодетная семья Халецких с хутора Обча возле ст.Славное. 1920-е гг. Из фотоальбома старожилки Славного Толкачевой Людмилы Семеновны, 1930 г.р., бывшего деревенского фельдшера, которая также слышала про банду Хрипача
Была тогда в Славном железнодорожная школа. Директор и его жена, учительница той же школы, были по тем временам да по местным меркам людьми не бедными. А учитывая свою занятость, могли нанять себе прислугу, что-то вроде служанки, нянечки для детей, да поварихи в одном лице. И вот, такой служанкой устроилась к ним сестра Хрипача – Ванда. Надо думать, по заданию брата. И вот она узнала, что хозяин дома должен поехать в Оршу за зарплатой для своих учителей, и сообщила брату. В ту же ночь после его приезда, бандиты напали на дом и убили всех его обитателей. А вот с деньгами им не повезло. Оказывается, директор школы зарплаты для учителей тогда не получил. Заметая следы преступления, бандиты сожгли дом своих жертв. После этого зверства в округе поднялся большой переполох, и милиция занялась бандитами всерьез. В банду был внедрен сотрудник НКВД (в то время в него входила и Рабоче-Крестьянская милиция (РКМ)), что и позволило ее ликвидировать.
Был там такой эпизод, когда стояло человек 7 подозреваемых, а милиционеры привели собаку убитой директорской семьи. И собака стала кидаться на одного из них и громко лаять. Как выяснилось, это действительно был член банды. Правда он поначалу пытался выкручиваться, дескать собака кинулась к нему, т.к. унюхало у него в кармане шматок сала. В Крупках был показательный суд. На скамье подсудимых оказалось человек 10 бандитов, и в том числе Ванда Хрипач. Часть подсудимых расстреляли, в том числе и сестру атамана. Часть получила большие сроки лишения свободы. Назад на родину они уже не вернулись.
Среди расстрелянных был и брат моего деда – Иван Ковалев. Был он влюблен в Ванду и, надо думать на этом и погорел, т.к. ну никак не тянул на простого уголовника.
К слову, семья моего прадеда до Первой Мировой войны жила в Риге. Иван, по семейному преданию, служил в жандармском корпусе. В нашем семейном фотоальбоме сохранилась его очень плохо сохранившееся довоенная фотография с женой и малым ребенком, которые, по причине мне неизвестной, остались в Риге.

Сам же он с семьей брата, а моего родного деда, после т.н. Рижского мира 1921 года между панской Польшей и советской Россией осел в Беларуси на ст.Красновка, рядом со ст.Славное. Надо думать, что произошло это после оккупации Прибалтики кайзеровскими войсками. А вот были ли мои предки сами из этих мест, мне не известно. Чем занимался Иван Ковалев до 1930-го года мне также не известно.
Зятем одного из бандитов Хрипача — Кулика, был Боровик. Я в детстве с его внуками водился. Так вот помню, как-то играя, залезли мы к ним на чердак дома. А там здоровенный сундук. Мы его приоткрыли, а в нем сверху лежит красивая дорогая фарфоровая посуда. Уже в зрелом возрасте меня как-то вдруг прямо осенило! А ведь эта посуда, наверное, была разбойничьей добычей Куликов!»
Из рассказа Козик Надежды Даниловны, 1930 г.р., уроженки и жительницы ст.Славное (записано 31.05.2017 г.):
«Батька мой работал на железной дороге. Был сначала стрелочником, потом диспетчером. От него и знаю эту историю про банду Хрипача. А зять одного из тех бандитов Кулика — Боровик, жил со своей семьей по соседству с нашим домом. Помню, как уже после войны жена одного из сосланных бандитов, к ним приезжала.
А на потомков Боровика, надо думать, легло за дела их предка проклятье. Один внук повесился. Одного правнука зарезали по пьянке, а еще один сидит в тюрьме.
Никто из тех Куликов-Боровиков в Славном давно не живет. Хата их давно сгнила, и не так давно ее разобрали. Сейчас на этом месте остался заросший хмызняком пустырь».
Из электронного письма от 13 февраля 2015 г. любителя родной истории Валерия Николаенко, пенсионера из Толочинского р-на Витебской обл., адресованного автору (пер. с бел. мой – А.Т.):
«…Про Монича (я так думаю, что про него) рассказывала мне мать. По ее словам, в начале 20-х годов какие-то люди за ст.Бобр (относительно ст.Славное) остановили поезд, забрали все богатство из него и скрылись. Среди тех людей были и мужики из д.Куликовки (сейчас не существует) –деревня от Славного за Авхутами. Потом сотрудники НКВД (так в тексте. На самом деле тогда еще ОГПУ – А.Т.) их забрали. На 01.01.1925 г в застенке Куликовка было 13 хат (в 1924г. -7 хат, 60 жителей) Из 13 хат в 8 жили Пименовы».

Фото: костяк Первого Беларуского партизанского отряда во главе с Лукашем Семенюком (в центре) в месте с польскими легионерами. По правую руку от атамана за его спиной — Юрка (Георгий) Монич. Д.Б.Стахово Борисовского уезда. 1919 г.


Напрашивается очевидный вывод, что в последнем свидетельстве речь идет именно о «соловьях-разбойниках» из банды Хрипача, которые ранее «хорошо погуляли» еще с атаманом Моничем. Скорее всего они являлись членами «пятерки» одного из ближайших соратников последнего, «правой руки» — Скаковского — (Савелия Клещенка[32]), который в 1923 году, в результате удачно проведенной милицейской операции, был задержан на хуторе в километрах 15 от ст.Славное (Еленка, Куликовка?) во время свадьбы одного из его свояков с одним из его боевиков[33] и отказался показать место сбора своих людей — землянку в лесу недалеко от Славного[34]. Надо думать, что по решению суда атаман был расстрелян.
За то, что Хрипач был ранее связан с атаманом Моничем, говорит и свидетельство о том, что база первого находилась на хуторе Еленка, т.е. именно там, куда вели следы людей последнего после знаменитого ограбления поезда на перегоне Крупки — Бобр осенью 1923 года[35].
После того, как никого из людей Скаковского — Клещенка стражам порядка, во главе с самим начальником РКМ и УГРо БССР Кролем Е.М., взять тогда так и не удалось[36], на местном криминальном небосводе и зажглась звезда атамана Хрипача — действительно последнего «моничского волка», у которого банальная уголовщина в конце концов перевесила политическую борьбу с советской властью.

Фото: Е.М. Кроль

Фото: местные ЧОНовцы начала 1920-х гг., которых привлекали к операциям по ликвидации «антисоветского бандитизма»

Фото(послевоенное): начальник Толочинского РОМ в 1923-1925 гг. Принимал участие в ликвидации антисоветских партизан под руководством Юрки Монича.

Фото (послевоенное): один из официальных героев беларуской советской милиции уроженец Крупщины Василий Петрович Грязновский (1905-1949). С 1931 он участковый уполномоченный, пом. оперуполномоченного Толочинского районного отдела. Примерно до 1937/38 гг.
«Белая Свитка»
В истории же с Хрипачем меня особенно заинтересовала личность Ивана Ковалева. Вероятно, что ее тайна лежит в плоскости тайного же антисоветского противостояния в регионе. Но… обо всем по порядку.
В середине 1920-х гг. некоторые беларуские антисоветские партизаны и боевики стали действовать не только под эгидой «Зеленого Дуба», савинковского НСЗРС (Народный Союз Защиты Родины и Свободы), но и под крылом перенявшего связи последнего, после ареста чекистами Бориса Савинкова, БРП (Братства Русской Правды)[37]. Контакты БРП и Дружин «Зеленого Дуба» начались с 1925 г., а в 1927 г. произошло объединение. Официально в БРП вошли атаманы Дергач, Кречет и Клим[38].
Именно БРП оказалось в числе немногих эмигрантских политических организаций, получивших благословление Русской Православной Церкви за рубежом, и официально была признана самой близкой по духу к Церкви организацией. Митрополит Антоний (Храповицкий) как глава Архиерейского Синода РЗПЦ 20 сентября 1927 г. даровал БРП особую «Благословенную Грамоту», освящающую борьбу и «антикрасный террор»[39].
На территории СССР организация состояла из боевых отрядов, которые независимо друг от друга вели активную партизанскую борьбу, в целях безопасности не сообщая конспиративных деталей даже в центр[40].
В конце 20-х — начале 30-х гг. они даже пыталась возглавить и координировать антиколхозные выступления крестьянства[41].
Отдел БРП в Польше курировал Беларусь, Псковщину, Смоленщину и другие западные губернии РСФСР. На БРП в этих регионах ориентировались сторонники Б.В. Савинкова и С.Н. Булак-Балаховича, отряды (дружины) «Зеленого Дуба» и др. БРП предоставляло помощь польской резидентуре «У-6» 2-го отдела польского Главного штаба, действовавшей на территории советского Белорусского военного округа[42].

Фото: Листовка БРП.
Не исключено, что указанные выше антиколхозные агитаторы по Ухвальскому сельсовету Крупского района М.И.Левуха и И.Цеховой, имели связь именно с этой организацией. А база банды Хрипача была как раз в той же части района!
К тому же недалеко от хутора Еленки находилась д.Матошка Крупского района. В феврале 1930 года около 100 человек ее жителей (18 из 19 семей Верниковских, Горецких, Красовских, Сарпас, Юбко) были репрессированы по делу т.н. Союза Освобождения Беларуси[43].
А между тем, по данным крупского краеведа Михала Адамовича Бараули, в дореволюционные годы в соседней с Матошкой деревней Заозерье непродолжительное время учительствовала будущая жена Янки Купалы Владислава Станкевич (жила у родственника — владельца имения Станкевича). А в 1920-х годах в Матошку к своей родне приезжал наш известный беларуский писатель Максим Горецкий, который был репрессирован в том же 1930-м году и по тому же, что и его свояки, Делу Союза Освобождения Беларуси[44].

Фото: М.Горецкий

Фото: типажи крупчан того периода. Работники маслозавода м.Крупки. Конец 1920-х нач. 1930-х гг.
По некоторым косвенным данным, к вооруженным формированиям подконтрольным БРП можно условно отнести отряд атамана Сокола, о котором мне удалось собрать немного информации.
Так, в статье «Бандитское гнездо в Холопеничах» в газете «Звязда» за 10 июля 1928 г. читаем (пер. с бел. мой – А.Т.):
«Издавна Холопеничкий район имеет плохую славу бандитского гнезда. Кто не помнит известных банд Монича, Семенюка, которые теперь уже ликвидированы, кто не дрожит перед именем Сокола, главаря банды, которая теперь оперирует в районе.
Жители Холопеничского района хорошо помнят об зверских налетах банд на Краснолуки, Холопеничи, или на еврейскую колонию Шамки. Теперь, после короткого затишья, над районом снова прошла гроза разбоев. В июне произошло дерзкое ограбление Холопеничского лесничества, в котором бандиты захватили привезенные для расплаты рабочим 3 тысячи рублей…
Нужно всколыхнуть «тихое болото» Холопеничского райисполкома, т.к. в этом болоте водятся личности, которыми давно пора заинтересоваться
В.Лисевич»[45].
Какой-то командир отряда «Зеленого Дуба» — Сокол, вскользь упоминается в художественно-документальной повести фактического руководителя проекта БРП С.А.Соколова — Кречетова «Там, где еще бьются. Повести-были из жизни русского повстанчества».

Атаман этот действовал под общим началом атамана Дергача и участвовал в боевом рейде из-под Мозыря к Игумену в 1921г.[46]. Судя по всему, под Холопеничами на 1928г. действовал тот же самый Сокол, т.к. информации о его поимке, или ликвидации, нет.

Фото: справа — Костюченко Никифор Николаевич, родом с Могилевщины, во 2-й пол.1920-х — 1-й пол.1930-х гг. — начальник Холопеничского РОМ.
Ремарка
Печатный орган БРП «Русская Правда» утверждала, что «атаман Дергач» — «титул», популярный в среде повстанцев Белоруссии, и его носили одновременно несколько человек. В 1928 г. в журнале печаталась нижеследующая информация. Главный атаман Дергач — лидер «Зеленого Дуба» существовал во многих лицах. «Одним из таких Дергачей, «двойников” Главного Атамана, являлся участник повстанческого движения В.В. Адамович[47].
Среди осужденных по Крупщине за 1928 год в рассмотренном выше справочнике Андрея Алехновича находим только одну единственную персоналию Авсюка Тимофея Терентьевича, 1907 г.р., уроженца и жителя д.Трояновка тогдашнего Холопеничского района. Был арестован 18.09.1928 г. и осужден к 10 годам лишения свободы за участие в бандитизме[48]. Надо думать, что это был член именно вооруженного антисоветского формирования атамана Сокола. Напрашивается и мысль, что это такой же псевдоним, как и Дергач.
За то, что Сокол имел отношение к БРП, косвенно может говорить и свидетельство, которое в 2014 году я получил от крупского краеведа Михаила Адамовича Бараули.
Его двоюродный дед, Антон Владимирович Барауля, уроженец д.Гумны Велятичской волости Борисовского уезда (сейчас Крупского района), участник русско-японской войны 1904-1905гг., был репрессирован в 1930-м гг. и в начале советско-германской войны 1941-1945 гг. находился в колоне заключенных-смертников, расстрелянных сотрудниками НКВД под г.Червень Минской области в ночь с 26 на 27 июня 1941г. Чудом ему удалось спастись от неминуемой смерти. В период гитлеровской оккупации проживал в д.Велятичи Борисовского района.
Уже после войны «по недосмотру» НКВД не был повторно арестован и умер в преклонном возрасте в Москве, где жил у сына. По жизни был ярым антикоммунистом и, если в разговоре речь заходила про них, любил приговаривать: «Няма на вас чэрцi «Белай свiткi»!». Эту присказку его двоюродный внук не раз слышал в детстве. Уже в более зрелом возрасте после смерти деда Михаил Адамович спросил уже у своего отца, что же эта за «Белая Свитка» такая, на что получил ответ, что эта была местная подпольная антисоветская организация.
Реалии же таковы, что последнее название у местного люда могло отложиться в памяти в связи с одноименным фантастическим романом генерала П.Н.Краснова «Белая свитка», написанного в 1928 году, где речь идет об одноименном же антисоветском атамане-партизане. И хоть герой был и вымышленный, но действия в нем частично основаны на реальных событиях. Краснов был одним из создателей и членом во многом литературного и пропагандистского проекта БРП[49]. И, кстати, генерал для пополнения средств боевых отрядов БРП, действовавших на территории СССР, предлагал широко использовать эксы[50], т.е. то, чем до прихода к власти активно занимались большевистские лидеры (Яков Джугашвили, Феликс Дзержинский и др.), на чем засветился в 1928 году атаман Сокол под Холопеничами, и на чем, в конце концов, „погорел“ атаман Хрипач.


Основным же направлением деятельности организации была антисоветская пропаганда через издаваемый за границей журнал «Русская Правда», экземпляры которого контрабандным и иным путем поступали на территорию СССР[51].
Вот через эту литературу, судя по всему, до нас и дошли уже литературные отголоски деятельности таких, уже реальных атаманов, как Сокол под Холопеничами.
За это же говорит и исследования видного представителя беларуской послевоенной эмиграции Юрки Витьбича. В своей книге «Антыбальшавiцкiя паустаннi i партызанская барацьба на Беларусi» он подверг резкой критике статью по материалам Я.Моисеенко и С.Полякова «Белорусские партизаны (Из прошлого антибольшевистской борьбы)», опубликованную русской эмигрантской газетой «Голос Народа»» (Германия Мюнхен) в №12 (62) за 1952 г., подробно расписав всю мифичность приведенных там «фактов»[52].
Привожу часть текста статьи, посвященной «Белой Свитке».
«Нельзя, наконец, не сказать про партизанский отряд „Белая Свитка“ На протяжении почти 15 лет, почти до 1934 года, этот многочисленный отряд (около 700 человек) боролся против большевизма. Все попытки чекистов выявить местонахождение партизан оказывались безрезультатными до тех пор, пока среди самих повстанцев не нашелся предатель. Помощник начальника „Штаба революционной борьбы с советской властью“ (так называл себя отряд) Николай Уневич, охваченный чувством личной мести появился в Витебском ГПУ и передал все планы размещения партизан.
Зимой 1934 года в маленьком городке Величке разыгрался последний акт трагедии доблестных патриотов. Чекисты окружили отряд и перебили его почти наполовину. Многие дорого продали свою жизнь, приберегая последний выстрел для себя. Таких партизан, которые остались в живых (всего 316 человек) большинство из которых были раненые, взяли в плен. И „Белая Свитка“ перестала существовать.
Раненых отправили в госпитали. За ними старательно ухаживали, чтобы вылечить, а потом „подготовить“ для специальной сессии Верховной Коллегии Верховного Суда СССР. В феврале 1934 года всем подсудимым был вынесен смертный приговор.
27 февраля в два часа ночи в городе Величке, на пустыре за кладбищенской церковью, приговор был исполнен. Командир отряда Федор Иванович Сыч, его помощники Калиненко, Войтеховский, Красинец, Турэк и другие доблестные патриоты погибли»[53].
Города Велички на территории Беларуси нет и никогда не было. Этот город находится на территории Польши. На это обращает внимание и Юрка Витьбич, как и на тот факт, что личность командира отряда «Белая Свитка» Федора Сыча вообще мифическая, чать приведенных в статье персоналий в природе не существовало, часть относилась к периоду антисоветского восстания 1918 г. в тогдашнем Велижском уезде Витебской губернии, а часть вообще арестована особистами Красной Армии после освобождения Велижа в 1942 г. от гитлеровских войск за коллаборационизм и иные преступления против советской власти в период оккупации[54].
В указанном нагромождении различных искаженных слухов и несуразиц тем не менее есть и рациональное зерно.
Так, лично для меня совершенно очевидно, что под искаженной Величкой имелась ввиду д.Велятичи Борисовского района, которая по 1924 год являлась волостным центром Борисовского уезда на границе с которой в тогдашней Дмитровичской волости того жу уезда находилась д.Гумны, в которой до своего ареста проживал указанный выше Барауля А.В., от которого и исходит приведенное выше свидетельство о «Белой Свитке».
Известно, что летом 1921 году в Велятичской волости чекистами была ликвидирована подпольная антисоветская организация, возглавляемая поручиком Катом (Лобуков-Катин), принадлежавшая к Северо-Минской организации повстанческих отрядов НСЗРС (Народный Союз Защиты Родины и Свободы) и партии «Зеленого Дуба»[55].
Однако даже во второй половине 1930-х гг. в районе Велятич и окрестностей оперировали антисоветские боевики и атаманы Тит Демеш, Лысковец, Леский (возможно фамилия искажена — А.Т.), Прохор Тарасевич и др.[56].
В этом же регионе, с условным центром в Велятичах, в период гитлеровской оккупации Беларуси 1941-1944 г. население активно вступало в полицию и самооборону против советских партизан[57], а более 10 лет после этого в окрестных лесах скрывались антисоветские партизаны, бандиты и нелегалы. Но это уже тема моего отдельного исследования.
Что же касается Ивана Ковалева, то по моей обоснованной версии он как раз таки мог быть реальным станционным агентом БРП на ст.Славное. Как бывший жандарм (если это было действительно так, и этот факт тщательно скрывался), он был потенциальным врагом советской власти. Логично предположить, что в этом плане и заключалась его связь с бывшим моничевцем — атаманом Хрипачем. Вот только к какому отделу БРП он мог принадлежать — очередной вопрос. Вполне вероятно, что это мог быть не Польский отдел, а все же автономный отдел БРП (центральный для Прибалтийского центра БРП) в Латвийской Республике, во главе которого стоял герой Белого движения генерал-майор князь Анатолий Павлович Ливен (1872–1937). Литература Братства печаталась в Риге в типографии «Рити» но в целях конспирации местом издания указывался Данциг[58]. Иван же Ковалев, как известно начала Первой Мировой войны жил именно в Риге, и вполне возможно, что появился он в Советской Беларуси уже как член Латвийского отдела БРП.
Развивая эту мысль, можно предположить, что именно через железнодорожный транспорт поставлялся тогда контрабандным путем со стороны «Панской» Польши в рассматриваемый регион Советской Беларуси (а далее в сторону Москвы) и основной массив подпольной антисоветской литературы. В обратную же сторону осуществлялась передача разведданных о состоянии дел в «Совдепии» западным разведкам. И к этому, по логике вещей, мог быть причастен и сам Хрипач, вместе со своей родней.
В газете Звезда. №3(1913). 4 января 1925 г. С.6. я обнаружил следующую заметку «САМОГОН В ЧЕМОДАНЕ»:
«В поезде на перегоне Борисов-Минск агентом ГПУ МББ ж.д. была обнаружена у гр.Хрыпача М. в деревянном чемодане бидон с самогонкой весом в полтора пуда. Хрыпач вез самогонку в Минск для сбыта».

Так вот… Собирая материалы по данному исследованию, в мои исследовательские «сети» попала фотография солдата Первой Мировой войны — Бориса Моисеевича Хрипача (он справа). Не вдаваясь в перипетии этой находки, можно смело полагать, что это и есть именно тот самый будущий атаман Хрипач! А «Хрыпач М.» — это его отец! Но вот был ли последний банальным сбытчиком самогона, или же «натурпродукт» был всего лишь прикрытием его (да и сына) антисоветской и шпионской (в пользу Польши) деятельности — вопрос пока открытый.



Фото: костяк Первого Беларуского партизанского отряда во главе с Лукашем Семенюком (в центре). По правую руку от него — Юрка (Георгий) Монич. За атаманом — Василь Муха. Д.Б.Стахово Борисовского уезда. 1919 г.
Если же хорошенько присмотреться к запечатленным на фотографии лицам, то можно заметить некоторое сходство с лицом Бориса Хрипача у хлопцев, что стоят крайними справа в первом и втором ряду, по левую руку Лукаша Семеняки, а также у крайнего слева во втором ряду. Т.е. не исключено, что кто-то из них и есть будущий атаман Хрипач — «последний моничевский волк».
P.S.
Несмотря на массовые предвоенные «зачистки», сохранились в рассматриваемом регионе и разведывательные связи по линии польского польской разведки и связанных с нею антисоветских организаций. Об этом можно судить на примере русской эмигрантской антисоветской организации Народный Трудовой Союз (НТС). Для подготовки людей и переброски их в СССР были созданы особые школы. Это стало возможным в 1937 году после того, как председателем т.н польского отдела А. Э. Вюрглером по согласованию с идеологом организации М. Георгиевским была налажена связь с польским Генеральным штабом. Обе стороны были заинтересованы друг в друге.
Члены Союза получали возможность, пройдя курс обучения на разведкурсах, «уйти по зелёной дорожке» в СССР для выполнения своей работы. Польские же власти при минимальных затратах получали неисчерпаемый источник сведений об обстановке в Советском Союзе[59].
С началом советско-германской войны, первыми ее представителями, попавшими на территорию СССР в июле-начале августа 1941г., стали члены польского отдела. До осени 1941г. руководителем последнего А.Э.Вюрглером было организовано несколько пунктов перехода бывшей польско-советской границы в районе Брест-Литовска и Катовиц. Сеть была создана не без помощи бывших сотрудников Генштаба польской армии, и провалов на этой границе почти не было. Среди организованных Вюрглером на территории Беларуси явок были, в том числе, и находившиеся в Минске и Борисове[60].
На оккупированной территории Беларуси в рассматриваемом регионе группа Союза появилась и в Орше[61].
Известно также, что уже в послевоенный период в Толочинском районе, наряду с уголовными бандами, летом 1953 года в западной части Толочинского района, на территории Волосовского сельсовета, где находится и ст.Славное, была ликвидирована вооруженная антисоветская группа, командир которой, по некоторым косвенным данным, и мог быть причастен к НТС-овскому подполью на территории БССР.
Но это уже тема другой моей исследовательской работы «НА ОРШАНСКОМ НАПРАВЛЕНИИ / Из хроники послевоенного криминала и антисоветского сопротивления на Витебщине. 1945 – 1950-х гг.» Your text to link...[62].
Ссылки:
[1]https://ru.wikipedia.org/wiki/Белорусская_Советская_Социалистическая_Республика; ru.wikipedia.org/wiki/Борисовский_округ; ru.wikipedia.org/wiki/Оршанский_округ.
[2] ru.wikipedia.org/wiki/Великий_перелом.
[3]Очерки истории милиции Белорусской ССР. 1917-1987. Мн. «Беларусь», 1987. С.111.
[4]НАРБ, Ф.4, Оп.21, Д.249, Л.68; Протько Т.С. Становление советской тоталитарной системы в Беларуси (1917-1941 гг.). Мн. Изд. «ТЕСЕЙ», 2002, С.545.
[5]Там же. Л.82; Там же.
[6]Очерки истории милиции Белорусской ССР. 1917-1987. С.111.
[7]Там же. С.128.
[8]Там же. С. 127.
[9]Там же. С. 111-112.
[10]Памяць. Чашнiцкi раен. Мн. «Беларуская навука». 1997. С.156-157.
[11]Там же. С.158.
[12] ru.wikipedia.org/wiki/Прищепов,_Дмитрий_Филимонович/
[13]Памяць. Крупскi раен. Мн. «Беларуская энцыклапедыя», 1999. С.125.
[14]Очерки истории милиции Белорусской ССР.1917-1987. С.110.
[15]Памяць. Крупскi раен. С.125.
[16] Прокуратура Республики Беларусь (1922-2012) /Прокуратура Минской области/ История и современность/ Составители: А.М.Архипов, Т.Ф.Калинина/ Мн. «Адукацыя i выхаванне». С.97.
[17]https://ru.wikipedia.org/wiki/Кохановский_район.
[18]http://blukach.lepel.by/post/571.
[19] Юрка Вiцьбiч. Антыбальшвiцкiя паустаннi i партызанская барацьба на Беларусi. Вiльня. Gudas. 2006. С.153-159.
[20]Андрэй Аляхновiч. Пошукi прауды пра калектывiзацыю на Крупшчыне. Малое Палессе / Краязнаучы альманах Друцка-Бярэзiнскага краю. Крупкi. 2009. С.61.
[21]Андрэй Аляхновiч (аутар-укладальнiк). Хронiка палiтычнага тэрору: 1918-2008 (Крупскi рэгiен / Малое Палессе / Друцка-Бярэзiнскi край). Крупкi. 2014. С.43-69.
[22]Там же. С.69-160.
[23]Там же. С.161-172.
[24]Там же. С.192-215.
[25]Там же. 194-211.
[26]Там же. С.197.
[27]https://studopedia.ru/19_296230_delo-belorusskogo-natsionalnogo-tsentra--g.html; www.e-reading.club/chapter.php/1039115/113/Taras_-_Istoriya_imperskih_otnosheniy._Belarusy_i_russkie._1772-1991_gg..html.
[28]Там же.
[29]История милиции Белорусской ССР (1917-1967 гг.). Краткий очерк. Мн. 1967. С.69-70; Очерки истории милиции Белорусской ССР. 1917-1987 С.98.
[30]Стужынская Н. Беларусь мяцежная/ З гiсторыi узброенага антысавецкага супрацiву у 1920-я гг. / Вiльня. «Наша будучыня». 2011. С.270
[31]История милиции Белорусской ССР (1917-1967 гг.). Краткий очерк. Мн. 1967. С.69-70; Очерки истории милиции Белорусской ССР. 1917-1987 С.126.
[32]Чартоу М. 12 гадзiн з жыцця Крымвышуку. Кароткi нарыс з гiсторыi мiлiцыi Беларусi. Менск. 1927. С.208-211.
[33]Стужынская Н. Беларусь мяцежная/ З гiсторыi узброенага антысавецкага супрацiву у 1920-я гг./ С.291.
[34]Там же.
[35]Анна Касинская, Сергей Крапивин. Ограбление поезда №2. Народная Газета. 27-29 сентября 1997 г. С.12-13; Стужынская Н. Беларусь мяцежная/ З гiсторыi узброенага антысавецкага супрацiву у 1920-я гг./ С.272.
[36]Чартоу М. 12 гадзiн з жыцця Крымвышуку. Кароткi нарыс з гiсторыi мiлiцыi Беларусi. Там же.
[37]Базанов П.Н. Братссво Русской Правды — самая загадочная организация русского зарубежья. М. ПОСЕВ. 2013. С.40; www.litmir.me/br/?b=268638&p=40.
[38]Базанов П.Н. Братссво Русской Правды — самая загадочная организация русского зарубежья. М. ПОСЕВ. 2013. C.40; www.litmir.me/br/?b=268638&p=40.
[39]Там же. С.13; www.litmir.me/br/?b=268638&p=13.
[40]Там же. С.26; www.litmir.me/br/?b=268638&p=26.
[41]Там же.
[42]Там же. С.26, 38; www.litmir.me/br/?b=268638&p=26; www.litmir.me/br/?b=268638&p=38.
[43]Андрэй Аляхновiч. Пошукi прауды пра калектывiзацыю на Крупшчыне. Малое Палессе. Там же. С.63; Андрэй Аляхновiч (аутар-укладальнiк). Хронiка палiтычнага тэрору: 1918-2008. С.84-159.
[44]https://ru.wikipedia.org/wiki/Горецкий,_Максим_Иванович.
[45]Памяць. Яны праславiлi Крупшчыну. Мн., «ПЭЙПИКО», 2008, С.170.
[46]Там, где еще бьются/ Повести – были из жизни русского повстанчества/, Берлин, 1928(?)г. С.137;http://elan-kazak.com/sites/default/files/IMAGES/ARHIV/Memuar/tam_gde-o_povstanchestve/tam_gde-o_povstanchestve.pdf.
[47]Базанов П.Н. Брастсво Русской Правды — самая загадочная организация русского зарубежья. С.40.; www.litmir.me/br/?b=268638&p=40.
[48]Андрэй Аляхновiч (аутар-укладальнiк). Хронiка палiтычнага тэрору: 1918-2008. С.43.
[49]http://beloedelo.ru/researches/article/?363.
[50]Базанов П.Н. Брастсво Русской Правды — самая загадочная организация русского зарубежья. С.13.; www.litmir.me/br/?b=268638&p=13.
[51]Стужынская Н. Беларусь мяцежная/ З гiсторыi узброенага антысавецкага супрацiву у 1920-я гг./ С.206-218; magazines.russ.ru/nlo/2003/64/budn9.html; Базанов П.Н. Брастсво Русской Правды — самая загадочная организация русского зарубежья. М. ПОСЕВ. 2013. С.25, 26; www.litmir.me/br/?b=268638&p=25; www.litmir.me/br/?b=268638&p=26.
[52]Юрка Вiцьбiч. Там же. С.179-184; www.emigrantica.ru/item/golos-naroda-miunkhen-new-york-19501961.
[53]Там же. С.181.
[54]Там же. С.182-183.
[55]Стужынаская Н. Беларусь мяцежная/ З гiсторыi антысавецкага супрацiву у 1920-я гг./. Выданне другое пашыранае. Вiльня. «Наша будучыня». С.203; bramaby.com/ls/blog/history/4173.html.
[56]https://bramaby.com/ls/blog/history/4055.html.
[57]Базанов П.Н. Брастсво Русской Правды — самая загадочная организация русского зарубежья. С.34; www.litmir.me/br/?b=268638&p=34.
[58]https://bramaby.com/ls/blog/history/6553.html.
[59]https://ru.wikipedia.org/wiki/Народно-трудовой_союз_российских_солидаристов.
[60]Чуев С. Проклятые солдаты /Предатели на стороне III рейха. М. «Яуза». «Эксмо». 2004. С.253, 258.
[61]Там же. С.260.
[62] bramaby.com/ls/blog/history/9034.html.
16 июля 2018 года
13 комментариев
А зачем вам 2 ника?
На протяжении 10-ти приблизно лет.
Мне нужно, что бы меня узнавали.
А вы зачем меняете?
Но в книжечку господина Волка, вы всё же попали )
І вось гэты упыр ідэалагічнага фронту таксама не названы:
Даношчык з газэты «Праўда». Можна параўнаць з цэлай тысячай няшчасных прастых даношчыкаў, прынуджаных да будаўніцтва камунізма.
Усё сходзіцца!
1.Камісія з Масквы вядзе праверку будаўніцтва ЛЯСНОЙ чыгункі ля Жодіна. Будаўніцтва павінна быць завершана праз 2 тыдні… Нейкія ж беларускія Паўкі Карчагіны там жылы рвалі — закаляліся.
Усё цікава — хто краў, каго абкрадаў і хто жыццё паклаў на той чыгунцы. І для чаго яна будавалася? Якое нарабаванае вывозіць?
2. З жыцця журпналюгі-даношчыка і замнача Чортава:
Нейкі сведка распавёў Чортаву, а той — журналюзе савецкаму аб тым, што банда палякаў з белагвардзейскім афіцэрам на чале, калі грабіла цягнік на савецкай тэрыторыі, то паабяцала аднаму пасажыру, ваеннаму польскаму агенту, вярнуць нарабаванае потым, дзе-ніць у ціхім месцы. Усё проста. Хто быў абрабаваны, калі ласка, звярніцеся да таварыша Чортава, ён вам дапаможа.