ВОЙНЫ СИКОФАНТОВ

ВОЙНЫ СИКОФАНТОВ

mobile.facebook.com/kmartynov/posts/5341502005883524?_rdc=1&_rdr&refsrc=deprecated

Дэвид Ремник взял блестящее интервью у Стивена Коткина, ведущего американского специалиста по истории России, известного своей «реалистической» позицией — разумеется, о текущей войне и катастрофе.
Некоторые формулировки Коткина напоминают те, которые я также использовал, но его речь отличается глубоким пониманием исторических причин катастрофы и систематичностью. Также благодаря интервью я узнал новое слово — сикофанты, то есть люди, которые вливают в уши деспоту то, что ему нравится слышать. Персональная ответственность за войну лежит на Владимире Путине, однако его картина мира определена сикофантами, которые используют украинскую и российскую трагедию для того, чтобы «делать карьеры», как они их понимают.
Ниже коротко основные тезисы Коткина с моими комментариями.
1. Запад не провоцировал Путина начать эту войну. Более того, включение Польши и стран Балтии в НАТО создали хребет нынешней обороны Запада против агрессии. Поляки очень хорошо знают, что значит сталкиваться с российской агрессией. Они убедили Запад относиться к ней серьезно (в отличие от 2008 и 2014 годов). Война — следствие внутренней исторической логики российской тирании, тирания не имела другого способа существования кроме войны, даже если ее горячая фаза и не была неизбежной.
2. Война стала следствием тройной ошибки в оценке Путиным ситуации. Российские генералы ошиблись, предполагая, что они не столкнутся с существенным сопротивлением украинской армии и народа. Они также недооценили политическое лидерство «телевизионного шоумена» Зеленского, оказавшегося идеальным вождем сопротивления в условиях информационной войны. Путин переоценил боеспособность собственной армии, поверив в пиар-акции Шойгу и «тестирование нашего новейшего оружия в Сирии». С 1945 года российские вооруженные силы не воевали против регулярных армий (исключая войну с Грузией с минимальным военным потенциалом), но лишь подавляли восстания партизан. Наконец, Путин считал, что «Запад находится в упадке и не способен к коллективному сопротивлению». Но Запад нанес сокрушительный экономический удар по России и сделал это в течение недели. Запад как сообщество стран, построенных на подотчетности властей гражданам, сегодня един как никогда: война привела к возрождению Запада и «западной идеи».
3. Деспотия Путина строится на отвратительном качестве информации, отсутствии обратной связи, отрицательном отборе чиновников (нельзя иметь слишком умных советников, иначе они тебя свергнут), и тех самым сикофантов, врущих деспоту тем больше, чем хуже становится реальная ситуация. Коткин использует слово tupoi для описания советников Путина, которых он не боится, поскольку знает, что они tupyi.
4. Российский режим строится на военно-полицейском управлении, к которому прилегал блестящий, по словам Коткина, финансовый блок правительства, обеспечивавший стабильность российского бюджета. Теперь финансисты не имеют существенного влияния на ситуацию, единственным способом действия остается военно-политический террор — как в Украине, так и в России. Авторитаризм с отрицательным отбором плох во всем: он не способен дать народу процветание, не способен заниматься образованием, не способен жить в мире с соседями, он способен лишь поддерживать подобие военной мобилизации. У Путина в этих условиях нет способа выйти из ситуации, не потеряв власть. Отравление и заключение в тюрьму Навального в ретроспективе выглядит как подготовка к войне.
5. Такой вещи как «общественный договор» в России не существует — Александр Аузан ошибался. Граждане не могут заключить с деспотией договор о том, что они обогащаются в обмен на отказ от своих политических свобод, поскольку в тот момент, когда процветание не состоялось, у граждан больше нет переговорных позиций — деспотия просто отвечает, окей, мы не выполнили то, чего вы хотели, но у вас уже нет свободы для того, чтобы бороться с нами.
6. Популярность путинского режима покоится на его способностях «рассказывать истории», то есть заниматься мифотворчеством. Об обидах, нанесенных России в прошлом, о нынешней мести за эти обиды, о бесконечном числе врагов, которые угрожают успеху этой «реконкисты» внутри страны и извне, и об «особой российской миссии» в мировой истории.
7. Санкции — это способ дать отпор стране-агрессору, владеющему ядерным оружием. Задача Запада также в том, чтобы продолжать вооружать Украину противотанковым оружием и системами ПВО. Ключевой долгосрочный эффект санкций — технологическая изоляция России, отсечение Путина от любых современных технологий, «technology desert».
8. Обстановка на фронте тяжелая: Украина выигрывает информационную войну («побеждает в Твиттере»), но теряет свои южные регионы, и окружение основной группировки ВСУ с севера и юга может стать военной катастрофой. Тем не менее российская агрессия будет вынуждена взять паузу после 3-4 недели войны, поскольку у атакующей стороны исчерпаны ресурсы. Агрессор не имеет подготовленных коллаборантов, которые могли бы стать главами оккупационных администраций и даже до сих пор не представил кандидата на статус «главного освободителя Украины» — нового Квислинга. Украинское сопротивление будет продолжаться.
9. Коткин вспоминает историю Генриха Люшкова, высокопоставленного генерала НКВД, бежавшего от Сталина в Японию в 1938 году и осудившего сталинский режим. Он считает, что появление такого раскола в том числе в военной элите вокруг Путина возможно. Объяснение ситуации через «безумие Путина» не имеет смысла, поскольку когда вы говорите на разных языках и имеете разную информацию, вы всегда кажетесь друг другу безумцами.
10. Лучший исход сегодня — прокси-переговоры с Путиным через лидеров стран, связи с которыми полностью не разорваны, таких как Финляндия или Израиль, и возможно Китай. Альтернатива таким переговорам — война на уничтожение, превращение украинских городов в Алеппо и Грозный.