ДЕЛЯГИ 1930-х/ или ПослеНЭПовщина по-борисовски
Подготовил: Андрей ТИСЕЦКИЙ — - СЫЩИК от ИСТОРИИ
«Беларуское историко-детективное агентство»
/По воспоминаниям Василия Матвеевича Брижевского — советского милиционера 1929-1938 годов/
Печатную версию читайте в №1 за 2017 год жулнала «МИЛИЦИЯ БЕЛАРУСИ»
К 80-летию образования милицейской службы ОБХСС-ОБЭП
Новая экономическая политика в СССР приказала долго жить в конце 1920-х, когда руководство страны Советов взяло курс на форсированную индустриализацию и коллективизацию.
Юридически НЭП был прекращён 11 октября 1931 года, когда было принято постановление о полном запрете частной торговли в СССР.
Однако люди с деловой хваткой продолжали жить по своим, рыночным законам и в условиях жестокой борьбы государства с «тунеядцами и захребетниками». Очень показательно это представлено в существенно отредактированных мною в читаемый вид машинописных воспоминаниях борисовского милиционера 1930-х годов Василия Матвеевича Брижевского, который в период 1933-1938, еще до образования службы ОБХСС в системе УМ НКВД и, в частности, на местах, работал в Борисовском ГОМ НКВД инспектором (оперуполномоченным) уголовного розыска в группе по охране социалистической собственности и общественного имущества. Ему приходилось проводить следствие по делам о спекуляции, контрабанде, хищениям государственного имущества, продуктов питания, растратам, хищениям государственных денег с использованием служебных полномочий и другим должностным преступлениям.
В воспоминаниях без прикрас показаны некоторые социальные и криминальные аспекты жизни города Борисова, через срез которых нам представляется картина будничной жизни того поколения наших соотечественников.
Я специально оставляю стиль изложения воспоминаний, чтобы передать особенности психологии и мировосприятия граждан страны Советов рассматриваемого периода времени, а также атмосферу ушедшей (или нет?;-)) эпохи.
Выводы из прочитанного (как и проводить параллели с современной действительностью) каждый волен делать сам.
После сдачи госэкзаменов в минской школе милиции им.Фрунзе в 1933 году, я был направлен для дальнейшего прохождения службы в Борисовский горотдел милиции на должность оперуполномоченного уголовного розыска по борьбе с преступлениями против хищений государственного и общественного имущества.
Фото: Брижевский В.М. Конец 1920-х нач.1930-х.
Начальником отдела милиции был Румянцев, комиссаром Матвей Иванович Малинкин. Коллектив оперативных работников принял меня в свой коллектив довольно радушно, и я быстро освоился.
Фото М.И.Малинкин
До начала Великой Отечественной войны город Минск по промышленности занимал первое место в Белоруссии, второе — Борисов. Для иногородних крупных воров город являлся перевалочной базой, так как он расположен между городами Минск-Гомель и других. Крупные воры периодически появлялись в Борисове, где при участии местных преступников совершали крупные хищения, причиняя большой ущерб государству, общественным организациям, после чего уходили безнаказанно. Квалифицированные воры старались совершать преступления подальше от своего постоянного места жительства, чтобы не навлечь на себя подозрения, чем труднее было сотрудникам уголовного розыска раскрывать такие преступления. Росли такие уголовные дела как грибы в лесу, а в Борисове особенно при начальнике Румянцеве. Раскрываемость же бела очень низкой.
К концу 1933 года оперуполномоченный Борисовского горотдела милиции И.И.Симанович в своем производстве имел до 150 уголовных дел о крупных хищениях государственных ценностей и общественного имущества, растрат государственных средств и злоупотреблениях служебными полномочиями должностными лицами. Была, конечно загрузка и в других группах, но не такая, как в группе по охране социалистической и общественной собственности.
Оперуполномоченный И.И.Симанович не всегда знал о численности за ним арестантских дел, так как дела возбуждались оперативными работниками уголовного розыска милиции города Борисова и района, прокуратурой и спихивались оперуполномоченному И.И.Симановичу для окончания следствия и необходимых процессуальных действий. А, например, по арестантским делам действовал строгий закон. Такие дела органы дознания должны были закончить в течение 20 суток, а органы следствия в течение одного месяца. Это без уважительных причин. Для дальнейшего дознания и следствия нужно было писать мотивированное постановление для представления на санкцию прокурора на продление дознания, следствия и содержания подследственных под арестом. Если прокурор отказывал в санкции, то подследственный из-под ареста нужно было освобождать под подписку о невыезде с постоянного места жительства до окончания дела. Поэтому Симанович с такой нагрузкой дел справиться не мог и поднял тревогу перед Минским облуправлением милиции, откуда в Борисов на разгрузку уголовных дел (в первую очередь арестантских) был направлен начальник одного из райотделов Минской области А.К.Ермалович. Он больше месяца работал с Симановичем, мной и другими, и в результате совместной работы была произведена полная разгрузка уголовных дел по группе раскрытия и расследования преступлений в сфере социалистической собственности и общественного имущества.
Поэтому созрел план использовать в этом деле сына контробандиста. Познакомил меня с ним комсомолец 7-го класса Арсений Григорьевич Дурилов, который учился с Меркиндом в одной школе и ходил ко мне на стажировку по следственной работе. В его присутствии была проведена предварительная беседа, в ходе которой пионеру были разъяснены законы нашего Советского государства, которое ведет борьбу с преступниками и перевоспитывает их в честных тружеников, что является одной из главных задач милиции на пути построения социалистического общества.
После этого Меер Меркинд без принуждения дал мне добровольное согласие разоблачить контрабандистов, и в том числе своего отца. Я и Г.Д.Лесников дали пионеру Меркинду свои чекистские обязательства глубоко хранить раскрытые нам тайны и охранять его жизнь от всяких посягательств. Он доверял мне и Григорию Дмитриевичу тайны своего родного отца и других контрабандистов. Доверял нам и свою малолетнюю маленькую жизнь. С момента заведения наблюдательного дела на контрабандистов и тайного сотрудничества с пионером Меркиндом, я очень беспокоился за его судьбу, так как на протяжении всей моей работы в милиции такое дело, где зависимый от родителей подросток был не согласен с преступной деятельностью своего отца и активно помогал в его разоблачении, мне попалось впервые. О такой категории дел не приходилось мне слышать и будучи курсантом минской школы милиции им.Фрунзе. В моем производстве до этого были разные уголовные дела, но все его стороны были зрелого возраста и здравого мышления.
Фото: Г.Д.Леников. 1970-е.
С пионером Меркиндом я встречался в намеченных тайных местах и один, и вместе со своим начальником Г.Д.Лесниковым. Я видел перед собой не взрослого человека, знающего жизнь, а ребенка с детским же разумом, поэтому у меня были серьезные опасения и за исход дела, и за безопасность подростка, которого в случае его провала контрабандисты могли запросто убить.
Заранее мы с Лесниковым наметили отнять его у родителей и определить на воспитание государством. Но лишить родителей пионера Меркинада материнства и отцовства у нас до окончания дела оснований не было.
Материал на подследственных собирался тайно и без участия пионера, хотя он составил на бумаге план тайников в доме в печных нишах и дворовых холодных постройках, где его отец прятал заграничные контрабандные промтовары. Указал также пионер в своем заявлении и фамилии с инициалами и адресами других борисовских контрабандистов. Заявление и план хранился мною в отдельной папке в несгораемом шкафу под замком, а не в самом деле, о чем никто из работников милиции не мог догадаться. Об агентурной работе с пионером Меркиндом также никто, кроме меня и Г.Д.Лесникова не знал.
Когда было накоплено достаточно материалов, в отношении контрабандистов, было заведено уголовное дело, а прокурором города Борисова было санкционирован арест самих подследственных и проведение внезапного обыска в доме отца пионера Меркинда и других контрабандистов. В ходе проведения обыска был обнаружен кожевенный промтовар черного, молочного и красного цвета в большом количестве, особенно в доме у Меркиндов.
Дознание производилось лично мною, В.М.Брижевским
Следственное дело по борисовским контрабандистам было закончено довольно удачно и передано на рассмотрение в нарсуд города Борисова без оглашения тайны в части пионера Меркинда.
Народный суд при рассмотрении дела счел нужным опросить подростка по делу в качестве свидетеля. После дачи показаний, нарсуд вынес определение о лишении его родителей материнства и отцовства, и направлении ребенка в детские учреждения для дальнейшего воспитания за государственный счет. Прямо из зала суда он органами милиции был забран и отправлен в детский дом города Витебска. Только после этого в суде к делу были приобщены составленные пионером письменное заявление и план тайников с контрабандными товарами.
Народный суд города Борисова назначил контрабандистам наказание с большими сроками лишения свободы в трудовых лагерях. Вещественные доказательства (кожевенный товар) конфисковал с передачей в доход государства.
О подвиге пионера города Борисова Меркинда, который помогал 2-му отделению милиции Ст.Борисова вести борьбу с расхитителями социалистической собственности и другими преступниками, пошла слава по городу Борисову и району, а также в советской печати Белорусской ССР.
Ремарка
Как вспоминал старейший борисовский краевед Александр Борисович Розенблюм, «У меня долго хранилась статья из белорусской республиканской газеты «Пiонер Беларусi» за 1937 год. Она занимает два номера (45 и 46) и озаглавлена тем же примитивом из большевистских святцев — «Настоящий пионер» («Сапраудны пiонер»). Это о школьнике Меере Меркинде, который повторил «подвиг» Павлика Морозова — донес в милицию на своего отца-сапожника, обвинив его в хищении социалистической собственности. Сына наградили путевкой в элитный пионерский лагерь «Артек» на один месяц, а отца отправили в тюрьму на годы».rosenbloom.info/pioner/pioner.html.
После получения среднего образования в детском доме, Меер Меркинд поступил учиться в Минский пединститут, но проклятая война, начатая фашистами, оборвала патриотам учебу и мирный труд.
После окончания Великой Отечественной войны я интересовался его дальнейшей судьбой и было установлено, что бывший пионер ушел добровольцем в Красную Армию и погиб.
Фото: борисовские пионеры второй половины 1930-хгг. возле памятника ленину в д.Староборисов. Возможно среди них есть и Меер Меркинд
Спекулянты и торговля из-под полы
Оперуполномоченный уголовного розыска И.И.Симанович в 1933 году мне сообщил, что напротив Борисовского горотдела милиции через улицу Комсомольскую живет крупный контрабандист Гордон, в отношении которого он вел уголовные дела, но тот от наказания с лишением свободы дважды выкрутился. Получил и по первому, и по второму делу наказания, не связанные с лишением свободы и продолжает заниматься преступной деятельностью Одновременно мне сообщили, что Гордон хороший делец по обеспечению качественной модельной обувью. Стоит только к нему обратиться и попросить, как через 24 часа можно получить модельную дамскую, или мужскую обувь по хорошей цене. Гордон сам обувь не шил, изготовляли другие лица сапожного ремесла из его материала разного цвета. Через некоторое время я сам наглядно познакомился с Гордоном, неоднократно с ним встречался, присматривался к нему, изучал лично и его, и его приятелей. Было выяснено, что делец нигде на производстве и общественных организациях не работал.
Ежедневно ходил хмельной по рынку города Борисова и по центральным улицам с красным от спиртных напитков лицом. Всегда был прилично одет, вел себя в людных местах довольно тактично, что создавало видимость того, что он занимает порядочное служебное положение. Этому гармонировал его плотное телосложение с ростом и одежда из материала довольно хорошего качества, подогнанная под его талию. Я видел, что Гордон среди трудящихся вел себя прилично. Не был он и болтуном с легкими мыслями. Напротив, был здравомыслящим, скупым на разговор, по своему характеру скрытым, весьма устойчивым и конкретным.
Когда в Борисове было организовано 2-е отделение милиции (1934-1935гг.), я остался работать там в должности оперуполномоченного, так как Борисовский горотдел милиции перебрался для служебной работы в город Н.Борисов в здание госбезопасности, а 2-е отделение милиции Ст.Борисова заняло прежнее здание Борисовского горотдела. С тех пор я почти ежедневно стал видеть Гордона, так как специально много времени проводил в самом городе. Когда он мне встречался, мне невольно казалось, что этот человек живет рядом с городским отделением милиции, свил в городе паутиное гнездо, законодательные, директивные, а также органы следствия и дознания высмеивает и не согласен с государственными порядками. Я решил завести на Гордона наблюдательное дело, окружил его патриотами Советской Родины, вменив им в обязанности следить за тем, где он берет сапожный материал, кто ему делает обувь, а также выявлять все его преступные связи. Был же он был в рассвете своих сил и сам видел, что трудящиеся преследовал лиц, не занятых в трудовой общественной деятельности, знал нормы советского закона и то, что дальше вести такой образ жизни будет невозможно.
Поэтому Гордон свою преступную деятельность по снабжению случайных завербованных лиц модельной обувью изменил. Он устроился на работу в Борисовский райзаг заведующим ларька по заготовке спецпродуктов на мануфактуру. Граждане сдавали спецпродукты в ларек, а Гордон их отоваривал промтоварами в процентном соотношении с доплатой наличными деньгами, согласно прейскурантов.
Заготовительный ларек находился на самом бойком месте борисовского рынка. А главное население сельской местности и города остро нуждалось в промтоварах, в особенности ситце. Доставали его через заготовительные ларьки за любую цену за яйца куриные, сушеные грибы и прочие спецпродукты, так как промышленность Советского Союза того времени не могла обеспечить трудовое население страны промышленными товарами широкого потребления (ширпотребом). Гордон это хорошо знал, видел большой прилив граждан, которые сдавали ему спецпродукты на промтовары, познал большую выгоду для себя от обмана граждан путем обсчета, повышения цен на промтовары и спекуляции под государственной вывеской. На этих доходах Гордон не остановился, у него появился больший аппетит и находчивость дельцов более высокой гильдии. Он шито-крыто связывается с такими же, как и сам дельцами в городе Москве, и они ему в Борисов привозили промтовары на автомашинах целыми рулонами разного цвета и в большом количестве, которые он сбывал гражданам по спекулятивным ценам.
Хорошо работалось Гордону в ларьке, где он продавал по спекулятивным ценам промтовар, полученный от Борисовского райзага по накладным, а также контрабанду. Однако продолжалось это не долго. Гордон продавал промтовары гражданам, которые после этого приходили в милицию, давали свои письменные объяснения о том, сколько заплатили деньгами и спецпродуктами за энное количество мануфактуры. При этом оставляли лоскуток материала, купленного у спекулянта. Эта работа была довольно громоздкая, сложная, но мне с большим успехом помогли ее завершить трудящиеся с активом, который я в тайне создал вокруг Гордона. Об этом не знали работники милиции оперативного и рядового состава горотделения. Знал и помогал мне в работе с активом только начальник 2-го отделения милиции Лесников. Секретность определила успех дела.
В наблюдательном деле я имел прейскуранты на получение Гордоном товаров от Борисовского райзага по накладным, а также без накладных от преступников города Москвы. Имел оперативные данные о том, сколько Гордон ежедневно кладет в свой карман денег от обмана сдатчиков спецпродуктов и покупателей мануфактуры, которые у меня, или Лесникова побывали в служебных кабинетах. В наблюдательном деле на Гордона было собрано достаточно материала для снятия его с работы и привлечение к уголовной ответственности.
Но я видел, что для такого дельца повышенной гильдии, как Гордон, материал был скользкий, не имел достаточной грунта для опоры. Стоило дельцу, или его жене узнать, что на него собирается материал для возбуждение уголовного дела, то они сумеют обработать покупателей, которые прошли по наблюдательному делу.
Мне пришлось пересмотреть и дополнить первоначальный оперативный план. Пришлось негласно выяснить, когда из Москвы Гордону в ларек поступит большая партия промтоваров на реализацию; заранее подготовить налетную ревизию, выявить по заготовительному ларьку излишек государственных денег и промтоваров без накладных; оформить это актом ревизии с участием самого Гордона; излишки денег и промтовар без накладных заприходовать в доход государства, а Гордона снять с занимаемой им работы.
Разработанный и доработанный мною план начальником 2-го отделения милиции Лесниковым был утвержден.
В городе Борисове органами прокуратуры, суда и милиции в целях борьбы с крупными растратчиками государственных денег и хищения разными способами был организован ОРУ — отдел ревизионного учета и экспертов документальных ревизий, кроме судебно-медицинских экспертов. Эту обязанность по всем следственным делам по убийствам и телесным повреждениям в городе Борисове выполнял хирург 1-й Советской больницы и городской поликлиники Феско.
В организацию ОРУ входили главные бухгалтеры крупных предприятий, госучреждений и общественных организаций, а также ревизоры. Отсюда органы следствия и дознания черпали специалистов для внезапных ревизий и экспертов документальных ревизий.
Один из ревизоров, Мишкинд, просил поручить ему произвести такую налетную ревизию. Эту просьбу я пообещал в случае оказии удовлетворить. Когда мне стало известно, что Гордон к воскресному дню в свой ларек привез большую партию промтовара из Москвы, то в день ревизии я вызвал к себе в отделение Мишкинда и представителя Борисовского райзага, ознакомил их с основными задачами и предложил произвести внезапную ревизию ларька Гордона во второй половине дня, чтобы уж точно выявить излишки денег в кассе и наличие спекулятивного товара без накладных. Главное было в том, чтобы Гордон не успел положить деньги из кассы в свой карман.
Ревизия нагрянула вместе со мною. Первым делом открыли кассу, где были пересчитаны все, до копейки, деньги. Затем были взяты на учет все промтовары, заготовленные спецпродукты и сверены с расходными и приходными документами. После сверки, у Гордона по ларьку в кассе были выявлены излишки денег более чем на 900 рублей и мануфактуры без накладных более 1000 метров. Деньги и мануфактура по акту ревизии, подписанным и самим Гордоном, были заприходованы в доход государства. Гордон был снят с работы.
Получив на руки акт ревизии, я возбудил уголовное дело и вынес постановление об заключении Гордона под арест до его окончания, получив на это санкцию прокурора города и района Котика. Затем я вызвал Гордона во 2-е Ст.Борисовское отделение милиции, предварительно допросил, зачитал ему постановление об аресте и заключении в Борисовскую тюрьму и дал подписать. После этого Гордон меня спросил, кем я работаю в милиции. Я ему ответил, что моя должность и фамилия записаны в постановлении, которое я ему зачитал. Если же он забыл, то может прочитать еще раз. Гордон молчал, не жаловался, больше ничего не спрашивал. Только пробормотал: «Если бы я знал, кем вы работаете, то так бы не было». Я не нашел нужным вести дальнейший с ним разговор и отправил его под конвоем под арест, чтобы не мешал вести следствие в отношении других его соучастников в Москве.
Родной брат подследственного Гордона работал заведующим Борисовского книжного магазина, был членом партии. После всего вышеуказанного он стал атаковать горком и райком ВКП(б)Б с жалобами на меня и начальника отделения милиции Лесникова, аргументируя тем, что мы якобы незаконно арестовали и взяли под арест его брата.
Первый секретарь горкома и райкома партии Мойсев вызвал Лесникова к себе и предложил освободить Гордона из-под ареста, но тот ответил, что он сам этого сделать не может, так как дело ведет оперуполномоченный Брижевский, который первым должен решить, освобождать подследственного из-под ареста, или нет. Об этом разговоре Лесников сразу сообщил мне. После чего и я был вызван в горком и райком партии с делом по обвинению Гордона на руках, для уточнения его виновности. Со стороны руководства горкома и райкома на меня давления оказано не было, но было заявлено: «Кончайте поскорее это дело, а то голову закружили звонками по телефону со всех сторон».
Подследственный Гордон был беспартийный, по национальности еврей, имел большие связи с крупными дельцами и в Борисове, и в Минске, и в Москве. Они-то и забили тревогу по Гордону и себе самим во все колокола, пустив в ход все свое влияние. Один из свидетелей по делу Лившиц, ранее давший веские показания в части подследственного Гордона, даже явился ко мне в служебный кабинет и предложил взятку в 4000 рублей за его освобождение. Лившиц по национальности был также так же, как и Гордон евреем.
Я ему ответил, что как это у тебя так получилось, что дал показания на Гордона о том, что тот занимается преступной деятельностью, а сейчас пришел ко мне и пытаешься выручить его за взятку. За взятку отвечает тот, кто ее дает, и берет. Пришел меня посадить, и сам сесть в тюрьму? Я могу принять от тебя 4000 рублей и оформить на тебя уголовное дело, а деньги сдать в доход государства. Я не собирался наказывать Лившица, но решил его отчитать, предупредить от дурного намерения, не причинив никому ущерба и душевной боли. Мне было ясно, что Лившиц пришел ко мне по поручению жены Гордона. И я не спрашивал его, какую сумму из полученных от нее денег он хотел присвоить себе. Наверняка эта сумма была значительно больше, чем он посулил мне. Хорошо зная, что Лившиц работал заведующим ларька по заготовке кожсырья и сам был не совсем чист на руки, однако обманывал трудящихся незначительно, только, что называется «на жизнь», не так как Гордон – без всякой меры и совести, о чем Лившиц хорошо знал. Своего крупного конкурента он ненавидел, поэтому и дал довольно веские показания в отношении него.
И все-таки пытался выручить его, заработав на этом большую сумму денег от жены Гордона, что, однако, ему сделать не удалось.
Аналогичным путем были разоблачены единомышленники Гордона, например Лейкинд, который также работал в заготовительном ларьке. Он тоже был связан с преступниками города Москвы и привез полную машину мануфактуры для реализации в Борисове через свой ларек. Мануфактуру спрятал в сено своего сарая, но от глаз трудящихся и милиции этого скрыть не смог. По горячим следам был произведен внезапный обыск в сарае и в доме Лейкинда. В сарае в большом количестве были обнаружены маркированные рулоны мануфактуры разного цвета, в доме – промышленные кожтовары, а в кладовой дома — больше тонны жмыха от льняного семени.
Мануфактура и кожтовары были конфискованы, как вещественные доказательства, а льняной жмых от маслобойного промысла оставлен до рассмотрения дела по месту обнаружения под сохранную подписку жены Лейкинда. Сам он, после окончания обыска, был взят под арест.
На предварительном допросе Лейкинд показал, что он, якобы, не знает, как к нему попал конфискованный товар и своих соучастников в Москве не выдал. Но в конечном счете и Гордон, и Лейкинд выдали своих московских подельников, сообщили их фамилии, инициалы и места жительства, что позволило Московскому уголовному розыску посадить их на скамью подсудимых.
В начале обыска у подследственного Лейкинда оперуполномоченный Гранщик допустил ошибку, не оставив в своем поле зрения членов его семьи. В результате чего они открыли окно и передали сумку с большой суммой денег неизвестному лицу, которое ожидало за стеной дома и с полученной сумкой скрылось в неизвестном направлении.
Был в городе Борисове обуздан и крупный расхититель государственной собственности Хаит, который был экспедитором по заготовке зерна государству по пяти районам Минской области и заведывал пятью складами. Он воровал зерно оттуда не пудами, а целыми тоннами.
Уголовные дела по обвинению Гордона, Лейкинда, Хаита и других были мною закончены в 1936 году. Нарсуд города Борисова своими приговорами назначил им меру наказания лишения свободы с большими сроками отбытия наказания в трудовых лагерях строгого режима.
Гордон после отбытия наказания в Борисов не возвратился, а жена продала свой дом и выбыла из города в неизвестном направлении. Лейкинд, после отбытия наказания, в 1941 году в начале войны был призван в Красную Армию на защиту Советской Родины, где совершил тяжелое преступление и Военным трибуналом приговорен к исключительной мере наказания. Приговор был приведен в исполнение. Хаит из мест заключения в Борисов не явился.
За хорошую работу по раскрытию уголовных дел и искоренению крупных хищений государственного и общественного имущества, растрат денежных средств в госторговле и потребительской кооперации, а также прочих преступлений на государственных предприятиях и общественных организациях по городу Борисову, в том числе совершенных должностными лицами, Минским областным управлением милиции я был награжден фотоаппаратом марки «Фотокор» с кассетами, деньгами в сумме месячного оклада зарплаты, а также, для подкрепления здоровья, бесплатной путевкой в дом отдыха «Ждановичи» сроком на 24 дня.
В 1938 году были арестованы председатель Борисовского райисполкома Баранчик, его заместитель Саракваш, заведующий финансововым отделом райисполкома Стельмашенок и другие. Арестованы они были за растрату государственных средств и злоупотребление служебным положением. А суть дела была в следующем.
Руководство Борисова и района бывшую столовую партактива по ул.Дзержинского ликвидировало и построило другую на расстоянии 3 км от города на территории Старо-Борисовского совхоза вблизи реки Березины и бывшего санатория ЦК БССР. Столовая партактива превратилась в теремок отдыха и бесплатного питания председателя Борисовского райисполкома Баранчика, его заместителя Саракваша, первого заместителя секретаря райкома партии Мойсеева, второго секретаря и высокопоставленных командиров Борисовского гарнизона Красной Армии. Заведующим этого теремка был бывший заведующий столовой партактива города Борисова Шапиро. В этом теремке всегда было чего попить и откушать. За большую сумму денег был куплен также бильярд и другое имущество для культурного отдыха отдельных высокопоставленных лиц. Никто другой посещать это заведение и знать, что там происходит, не мог.
Финансировали этот заветный теремок из свободных средств отдельные воинские части, а также финотдел Борисовского райисполкома, который израсходовал большую сумму государственных денег на организацию незаконного питания и приобретение инвентаря для культурного отдыха первых лиц города и района.
В этом теремке по служебным делам я побывал два раза в рабочем кабинете Шапиро. А в зал столовой и в отдельные комнаты отдыха он мне заходить не позволил, чтобы не испортить настроение отдыхающим.
По факту этого теремка Минским областным отделом уголовного розыска УМ НКВД было возбуждено уголовное дело. В ходе следствия мне приходилось выполнять отдельные поручения по затребованию данных Финансового отдела Борисовского райисполкома на фактические расходы на незаконное строительство теремка и организацию его функционирования.
После окончания следствия, уголовное дело было направлено для рассмотрения в борисовский нарсуд, который свои приговором бывшим председателю Борисовского райисполкома Баранчику, его заместителю Сараквашу и заведующему финансового отдела райисполкома Стельмашенку назначил меру наказания с большими сроками лишения свободы и отбытию в лагерях общего режима с конфискацией личного имущества.
В отношении военнослужащих уголовное дело не возбуждалось, так как как они на питание в теремке переводили суммы денег из свободных средств, затратив на это только незначительные государственные деньги.
Ремарка
Подобное, вышеуказанному, дело имело место в городе Борисове и в середине 1960-х — 1970-х, на волне т.н. «хрущевской оттепели». А дело было так.
По ул.Труда, недалеко от 10 СШ несколькими директорами главных промышленных предприятий города и высокопоставленными городскими чиновниками был организован неофициальный «Дом Отдыха», а по сути — бордель. Бригада профессиональных маляров на государственные средства должным образом его оформила, были фактически наняты на негласную работу несколько молодых женщин и девушек без комплексов, и по вечерам «лучшие люди города» в тайне от жен собирались в своем уютном гнездышке, где слушали запрещенную в СССР официальной цензурой музыку и играли в карты на содержанок, которые голыми танцевали на игральном столе, и время от времени уединялись с мужчинами в отдельных комнатах. Иногда устраивались и групповые сексуальные игрища. О том, почему все это называлось именно «девятка» говорят разное. Одни – что по числу завсегдатаев заведения, другие – по числу содержанок.
Доподлинно же не известно, как информация об этом дошла до соответствующих органов. Одни говорят, что «малину» выявил оперуполномоченный ОБХСС Гигель, другие – агент начальника ОУР ГОВД –Исаенка. Но было возбуждено уголовное дело, то ли за содержание притона, то ли за растрату государственных средств. Следствие велось прокуратурой. Сел ли кто-нибудь в конечном итоге на скамью подсудимых, тоже доподлинно не известно. По результатам же разбирательства некоторые из завсегдатаев увеселительного заведения как будто лишились своих рабочих мест, а их жены узнали, что их вторые половинки отнюдь не импотенты, как представлялось им в семейном ложе.
В данной статье я изложил основные воспоминания В.М.Брижевского, относящиеся к категории уголовных дел, которые в 1937 году были отнесены к компетенции ОБХСС. О других интересных делах и фактах криминальной истории города Борисова и района 1930-х годов будет рассказано в следующих статьях.
16.01.2017 года
«Беларуское историко-детективное агентство»
/По воспоминаниям Василия Матвеевича Брижевского — советского милиционера 1929-1938 годов/
Печатную версию читайте в №1 за 2017 год жулнала «МИЛИЦИЯ БЕЛАРУСИ»
К 80-летию образования милицейской службы ОБХСС-ОБЭП
Новая экономическая политика в СССР приказала долго жить в конце 1920-х, когда руководство страны Советов взяло курс на форсированную индустриализацию и коллективизацию.
Юридически НЭП был прекращён 11 октября 1931 года, когда было принято постановление о полном запрете частной торговли в СССР.
Однако люди с деловой хваткой продолжали жить по своим, рыночным законам и в условиях жестокой борьбы государства с «тунеядцами и захребетниками». Очень показательно это представлено в существенно отредактированных мною в читаемый вид машинописных воспоминаниях борисовского милиционера 1930-х годов Василия Матвеевича Брижевского, который в период 1933-1938, еще до образования службы ОБХСС в системе УМ НКВД и, в частности, на местах, работал в Борисовском ГОМ НКВД инспектором (оперуполномоченным) уголовного розыска в группе по охране социалистической собственности и общественного имущества. Ему приходилось проводить следствие по делам о спекуляции, контрабанде, хищениям государственного имущества, продуктов питания, растратам, хищениям государственных денег с использованием служебных полномочий и другим должностным преступлениям.
В воспоминаниях без прикрас показаны некоторые социальные и криминальные аспекты жизни города Борисова, через срез которых нам представляется картина будничной жизни того поколения наших соотечественников.
Я специально оставляю стиль изложения воспоминаний, чтобы передать особенности психологии и мировосприятия граждан страны Советов рассматриваемого периода времени, а также атмосферу ушедшей (или нет?;-)) эпохи.
Выводы из прочитанного (как и проводить параллели с современной действительностью) каждый волен делать сам.
Распределение в Борисов
После сдачи госэкзаменов в минской школе милиции им.Фрунзе в 1933 году, я был направлен для дальнейшего прохождения службы в Борисовский горотдел милиции на должность оперуполномоченного уголовного розыска по борьбе с преступлениями против хищений государственного и общественного имущества.
Фото: Брижевский В.М. Конец 1920-х нач.1930-х.
Начальником отдела милиции был Румянцев, комиссаром Матвей Иванович Малинкин. Коллектив оперативных работников принял меня в свой коллектив довольно радушно, и я быстро освоился.
Фото М.И.Малинкин
До начала Великой Отечественной войны город Минск по промышленности занимал первое место в Белоруссии, второе — Борисов. Для иногородних крупных воров город являлся перевалочной базой, так как он расположен между городами Минск-Гомель и других. Крупные воры периодически появлялись в Борисове, где при участии местных преступников совершали крупные хищения, причиняя большой ущерб государству, общественным организациям, после чего уходили безнаказанно. Квалифицированные воры старались совершать преступления подальше от своего постоянного места жительства, чтобы не навлечь на себя подозрения, чем труднее было сотрудникам уголовного розыска раскрывать такие преступления. Росли такие уголовные дела как грибы в лесу, а в Борисове особенно при начальнике Румянцеве. Раскрываемость же бела очень низкой.
К концу 1933 года оперуполномоченный Борисовского горотдела милиции И.И.Симанович в своем производстве имел до 150 уголовных дел о крупных хищениях государственных ценностей и общественного имущества, растрат государственных средств и злоупотреблениях служебными полномочиями должностными лицами. Была, конечно загрузка и в других группах, но не такая, как в группе по охране социалистической и общественной собственности.
Оперуполномоченный И.И.Симанович не всегда знал о численности за ним арестантских дел, так как дела возбуждались оперативными работниками уголовного розыска милиции города Борисова и района, прокуратурой и спихивались оперуполномоченному И.И.Симановичу для окончания следствия и необходимых процессуальных действий. А, например, по арестантским делам действовал строгий закон. Такие дела органы дознания должны были закончить в течение 20 суток, а органы следствия в течение одного месяца. Это без уважительных причин. Для дальнейшего дознания и следствия нужно было писать мотивированное постановление для представления на санкцию прокурора на продление дознания, следствия и содержания подследственных под арестом. Если прокурор отказывал в санкции, то подследственный из-под ареста нужно было освобождать под подписку о невыезде с постоянного места жительства до окончания дела. Поэтому Симанович с такой нагрузкой дел справиться не мог и поднял тревогу перед Минским облуправлением милиции, откуда в Борисов на разгрузку уголовных дел (в первую очередь арестантских) был направлен начальник одного из райотделов Минской области А.К.Ермалович. Он больше месяца работал с Симановичем, мной и другими, и в результате совместной работы была произведена полная разгрузка уголовных дел по группе раскрытия и расследования преступлений в сфере социалистической собственности и общественного имущества.
Борисовский Павлик Морозов – пионер Меер Меркинд
Пионер (Меер) Меркинд жил с родителями по ул.Комсомольской. Учился в 4-м классе 2-й русской школе на отлично. Отец пионера был крупным контрабандистом. Я это знал, но никаких улик против него у меня не было.Поэтому созрел план использовать в этом деле сына контробандиста. Познакомил меня с ним комсомолец 7-го класса Арсений Григорьевич Дурилов, который учился с Меркиндом в одной школе и ходил ко мне на стажировку по следственной работе. В его присутствии была проведена предварительная беседа, в ходе которой пионеру были разъяснены законы нашего Советского государства, которое ведет борьбу с преступниками и перевоспитывает их в честных тружеников, что является одной из главных задач милиции на пути построения социалистического общества.
После этого Меер Меркинд без принуждения дал мне добровольное согласие разоблачить контрабандистов, и в том числе своего отца. Я и Г.Д.Лесников дали пионеру Меркинду свои чекистские обязательства глубоко хранить раскрытые нам тайны и охранять его жизнь от всяких посягательств. Он доверял мне и Григорию Дмитриевичу тайны своего родного отца и других контрабандистов. Доверял нам и свою малолетнюю маленькую жизнь. С момента заведения наблюдательного дела на контрабандистов и тайного сотрудничества с пионером Меркиндом, я очень беспокоился за его судьбу, так как на протяжении всей моей работы в милиции такое дело, где зависимый от родителей подросток был не согласен с преступной деятельностью своего отца и активно помогал в его разоблачении, мне попалось впервые. О такой категории дел не приходилось мне слышать и будучи курсантом минской школы милиции им.Фрунзе. В моем производстве до этого были разные уголовные дела, но все его стороны были зрелого возраста и здравого мышления.
Фото: Г.Д.Леников. 1970-е.
С пионером Меркиндом я встречался в намеченных тайных местах и один, и вместе со своим начальником Г.Д.Лесниковым. Я видел перед собой не взрослого человека, знающего жизнь, а ребенка с детским же разумом, поэтому у меня были серьезные опасения и за исход дела, и за безопасность подростка, которого в случае его провала контрабандисты могли запросто убить.
Заранее мы с Лесниковым наметили отнять его у родителей и определить на воспитание государством. Но лишить родителей пионера Меркинада материнства и отцовства у нас до окончания дела оснований не было.
Материал на подследственных собирался тайно и без участия пионера, хотя он составил на бумаге план тайников в доме в печных нишах и дворовых холодных постройках, где его отец прятал заграничные контрабандные промтовары. Указал также пионер в своем заявлении и фамилии с инициалами и адресами других борисовских контрабандистов. Заявление и план хранился мною в отдельной папке в несгораемом шкафу под замком, а не в самом деле, о чем никто из работников милиции не мог догадаться. Об агентурной работе с пионером Меркиндом также никто, кроме меня и Г.Д.Лесникова не знал.
Когда было накоплено достаточно материалов, в отношении контрабандистов, было заведено уголовное дело, а прокурором города Борисова было санкционирован арест самих подследственных и проведение внезапного обыска в доме отца пионера Меркинда и других контрабандистов. В ходе проведения обыска был обнаружен кожевенный промтовар черного, молочного и красного цвета в большом количестве, особенно в доме у Меркиндов.
Дознание производилось лично мною, В.М.Брижевским
Следственное дело по борисовским контрабандистам было закончено довольно удачно и передано на рассмотрение в нарсуд города Борисова без оглашения тайны в части пионера Меркинда.
Народный суд при рассмотрении дела счел нужным опросить подростка по делу в качестве свидетеля. После дачи показаний, нарсуд вынес определение о лишении его родителей материнства и отцовства, и направлении ребенка в детские учреждения для дальнейшего воспитания за государственный счет. Прямо из зала суда он органами милиции был забран и отправлен в детский дом города Витебска. Только после этого в суде к делу были приобщены составленные пионером письменное заявление и план тайников с контрабандными товарами.
Народный суд города Борисова назначил контрабандистам наказание с большими сроками лишения свободы в трудовых лагерях. Вещественные доказательства (кожевенный товар) конфисковал с передачей в доход государства.
О подвиге пионера города Борисова Меркинда, который помогал 2-му отделению милиции Ст.Борисова вести борьбу с расхитителями социалистической собственности и другими преступниками, пошла слава по городу Борисову и району, а также в советской печати Белорусской ССР.
Ремарка
Как вспоминал старейший борисовский краевед Александр Борисович Розенблюм, «У меня долго хранилась статья из белорусской республиканской газеты «Пiонер Беларусi» за 1937 год. Она занимает два номера (45 и 46) и озаглавлена тем же примитивом из большевистских святцев — «Настоящий пионер» («Сапраудны пiонер»). Это о школьнике Меере Меркинде, который повторил «подвиг» Павлика Морозова — донес в милицию на своего отца-сапожника, обвинив его в хищении социалистической собственности. Сына наградили путевкой в элитный пионерский лагерь «Артек» на один месяц, а отца отправили в тюрьму на годы».rosenbloom.info/pioner/pioner.html.
После получения среднего образования в детском доме, Меер Меркинд поступил учиться в Минский пединститут, но проклятая война, начатая фашистами, оборвала патриотам учебу и мирный труд.
После окончания Великой Отечественной войны я интересовался его дальнейшей судьбой и было установлено, что бывший пионер ушел добровольцем в Красную Армию и погиб.
Фото: борисовские пионеры второй половины 1930-хгг. возле памятника ленину в д.Староборисов. Возможно среди них есть и Меер Меркинд
Спекулянты и торговля из-под полы
Оперуполномоченный уголовного розыска И.И.Симанович в 1933 году мне сообщил, что напротив Борисовского горотдела милиции через улицу Комсомольскую живет крупный контрабандист Гордон, в отношении которого он вел уголовные дела, но тот от наказания с лишением свободы дважды выкрутился. Получил и по первому, и по второму делу наказания, не связанные с лишением свободы и продолжает заниматься преступной деятельностью Одновременно мне сообщили, что Гордон хороший делец по обеспечению качественной модельной обувью. Стоит только к нему обратиться и попросить, как через 24 часа можно получить модельную дамскую, или мужскую обувь по хорошей цене. Гордон сам обувь не шил, изготовляли другие лица сапожного ремесла из его материала разного цвета. Через некоторое время я сам наглядно познакомился с Гордоном, неоднократно с ним встречался, присматривался к нему, изучал лично и его, и его приятелей. Было выяснено, что делец нигде на производстве и общественных организациях не работал.
Ежедневно ходил хмельной по рынку города Борисова и по центральным улицам с красным от спиртных напитков лицом. Всегда был прилично одет, вел себя в людных местах довольно тактично, что создавало видимость того, что он занимает порядочное служебное положение. Этому гармонировал его плотное телосложение с ростом и одежда из материала довольно хорошего качества, подогнанная под его талию. Я видел, что Гордон среди трудящихся вел себя прилично. Не был он и болтуном с легкими мыслями. Напротив, был здравомыслящим, скупым на разговор, по своему характеру скрытым, весьма устойчивым и конкретным.
Когда в Борисове было организовано 2-е отделение милиции (1934-1935гг.), я остался работать там в должности оперуполномоченного, так как Борисовский горотдел милиции перебрался для служебной работы в город Н.Борисов в здание госбезопасности, а 2-е отделение милиции Ст.Борисова заняло прежнее здание Борисовского горотдела. С тех пор я почти ежедневно стал видеть Гордона, так как специально много времени проводил в самом городе. Когда он мне встречался, мне невольно казалось, что этот человек живет рядом с городским отделением милиции, свил в городе паутиное гнездо, законодательные, директивные, а также органы следствия и дознания высмеивает и не согласен с государственными порядками. Я решил завести на Гордона наблюдательное дело, окружил его патриотами Советской Родины, вменив им в обязанности следить за тем, где он берет сапожный материал, кто ему делает обувь, а также выявлять все его преступные связи. Был же он был в рассвете своих сил и сам видел, что трудящиеся преследовал лиц, не занятых в трудовой общественной деятельности, знал нормы советского закона и то, что дальше вести такой образ жизни будет невозможно.
Поэтому Гордон свою преступную деятельность по снабжению случайных завербованных лиц модельной обувью изменил. Он устроился на работу в Борисовский райзаг заведующим ларька по заготовке спецпродуктов на мануфактуру. Граждане сдавали спецпродукты в ларек, а Гордон их отоваривал промтоварами в процентном соотношении с доплатой наличными деньгами, согласно прейскурантов.
Заготовительный ларек находился на самом бойком месте борисовского рынка. А главное население сельской местности и города остро нуждалось в промтоварах, в особенности ситце. Доставали его через заготовительные ларьки за любую цену за яйца куриные, сушеные грибы и прочие спецпродукты, так как промышленность Советского Союза того времени не могла обеспечить трудовое население страны промышленными товарами широкого потребления (ширпотребом). Гордон это хорошо знал, видел большой прилив граждан, которые сдавали ему спецпродукты на промтовары, познал большую выгоду для себя от обмана граждан путем обсчета, повышения цен на промтовары и спекуляции под государственной вывеской. На этих доходах Гордон не остановился, у него появился больший аппетит и находчивость дельцов более высокой гильдии. Он шито-крыто связывается с такими же, как и сам дельцами в городе Москве, и они ему в Борисов привозили промтовары на автомашинах целыми рулонами разного цвета и в большом количестве, которые он сбывал гражданам по спекулятивным ценам.
Хорошо работалось Гордону в ларьке, где он продавал по спекулятивным ценам промтовар, полученный от Борисовского райзага по накладным, а также контрабанду. Однако продолжалось это не долго. Гордон продавал промтовары гражданам, которые после этого приходили в милицию, давали свои письменные объяснения о том, сколько заплатили деньгами и спецпродуктами за энное количество мануфактуры. При этом оставляли лоскуток материала, купленного у спекулянта. Эта работа была довольно громоздкая, сложная, но мне с большим успехом помогли ее завершить трудящиеся с активом, который я в тайне создал вокруг Гордона. Об этом не знали работники милиции оперативного и рядового состава горотделения. Знал и помогал мне в работе с активом только начальник 2-го отделения милиции Лесников. Секретность определила успех дела.
В наблюдательном деле я имел прейскуранты на получение Гордоном товаров от Борисовского райзага по накладным, а также без накладных от преступников города Москвы. Имел оперативные данные о том, сколько Гордон ежедневно кладет в свой карман денег от обмана сдатчиков спецпродуктов и покупателей мануфактуры, которые у меня, или Лесникова побывали в служебных кабинетах. В наблюдательном деле на Гордона было собрано достаточно материала для снятия его с работы и привлечение к уголовной ответственности.
Но я видел, что для такого дельца повышенной гильдии, как Гордон, материал был скользкий, не имел достаточной грунта для опоры. Стоило дельцу, или его жене узнать, что на него собирается материал для возбуждение уголовного дела, то они сумеют обработать покупателей, которые прошли по наблюдательному делу.
Мне пришлось пересмотреть и дополнить первоначальный оперативный план. Пришлось негласно выяснить, когда из Москвы Гордону в ларек поступит большая партия промтоваров на реализацию; заранее подготовить налетную ревизию, выявить по заготовительному ларьку излишек государственных денег и промтоваров без накладных; оформить это актом ревизии с участием самого Гордона; излишки денег и промтовар без накладных заприходовать в доход государства, а Гордона снять с занимаемой им работы.
Разработанный и доработанный мною план начальником 2-го отделения милиции Лесниковым был утвержден.
В городе Борисове органами прокуратуры, суда и милиции в целях борьбы с крупными растратчиками государственных денег и хищения разными способами был организован ОРУ — отдел ревизионного учета и экспертов документальных ревизий, кроме судебно-медицинских экспертов. Эту обязанность по всем следственным делам по убийствам и телесным повреждениям в городе Борисове выполнял хирург 1-й Советской больницы и городской поликлиники Феско.
В организацию ОРУ входили главные бухгалтеры крупных предприятий, госучреждений и общественных организаций, а также ревизоры. Отсюда органы следствия и дознания черпали специалистов для внезапных ревизий и экспертов документальных ревизий.
Один из ревизоров, Мишкинд, просил поручить ему произвести такую налетную ревизию. Эту просьбу я пообещал в случае оказии удовлетворить. Когда мне стало известно, что Гордон к воскресному дню в свой ларек привез большую партию промтовара из Москвы, то в день ревизии я вызвал к себе в отделение Мишкинда и представителя Борисовского райзага, ознакомил их с основными задачами и предложил произвести внезапную ревизию ларька Гордона во второй половине дня, чтобы уж точно выявить излишки денег в кассе и наличие спекулятивного товара без накладных. Главное было в том, чтобы Гордон не успел положить деньги из кассы в свой карман.
Ревизия нагрянула вместе со мною. Первым делом открыли кассу, где были пересчитаны все, до копейки, деньги. Затем были взяты на учет все промтовары, заготовленные спецпродукты и сверены с расходными и приходными документами. После сверки, у Гордона по ларьку в кассе были выявлены излишки денег более чем на 900 рублей и мануфактуры без накладных более 1000 метров. Деньги и мануфактура по акту ревизии, подписанным и самим Гордоном, были заприходованы в доход государства. Гордон был снят с работы.
Получив на руки акт ревизии, я возбудил уголовное дело и вынес постановление об заключении Гордона под арест до его окончания, получив на это санкцию прокурора города и района Котика. Затем я вызвал Гордона во 2-е Ст.Борисовское отделение милиции, предварительно допросил, зачитал ему постановление об аресте и заключении в Борисовскую тюрьму и дал подписать. После этого Гордон меня спросил, кем я работаю в милиции. Я ему ответил, что моя должность и фамилия записаны в постановлении, которое я ему зачитал. Если же он забыл, то может прочитать еще раз. Гордон молчал, не жаловался, больше ничего не спрашивал. Только пробормотал: «Если бы я знал, кем вы работаете, то так бы не было». Я не нашел нужным вести дальнейший с ним разговор и отправил его под конвоем под арест, чтобы не мешал вести следствие в отношении других его соучастников в Москве.
Родной брат подследственного Гордона работал заведующим Борисовского книжного магазина, был членом партии. После всего вышеуказанного он стал атаковать горком и райком ВКП(б)Б с жалобами на меня и начальника отделения милиции Лесникова, аргументируя тем, что мы якобы незаконно арестовали и взяли под арест его брата.
Первый секретарь горкома и райкома партии Мойсев вызвал Лесникова к себе и предложил освободить Гордона из-под ареста, но тот ответил, что он сам этого сделать не может, так как дело ведет оперуполномоченный Брижевский, который первым должен решить, освобождать подследственного из-под ареста, или нет. Об этом разговоре Лесников сразу сообщил мне. После чего и я был вызван в горком и райком партии с делом по обвинению Гордона на руках, для уточнения его виновности. Со стороны руководства горкома и райкома на меня давления оказано не было, но было заявлено: «Кончайте поскорее это дело, а то голову закружили звонками по телефону со всех сторон».
Подследственный Гордон был беспартийный, по национальности еврей, имел большие связи с крупными дельцами и в Борисове, и в Минске, и в Москве. Они-то и забили тревогу по Гордону и себе самим во все колокола, пустив в ход все свое влияние. Один из свидетелей по делу Лившиц, ранее давший веские показания в части подследственного Гордона, даже явился ко мне в служебный кабинет и предложил взятку в 4000 рублей за его освобождение. Лившиц по национальности был также так же, как и Гордон евреем.
Я ему ответил, что как это у тебя так получилось, что дал показания на Гордона о том, что тот занимается преступной деятельностью, а сейчас пришел ко мне и пытаешься выручить его за взятку. За взятку отвечает тот, кто ее дает, и берет. Пришел меня посадить, и сам сесть в тюрьму? Я могу принять от тебя 4000 рублей и оформить на тебя уголовное дело, а деньги сдать в доход государства. Я не собирался наказывать Лившица, но решил его отчитать, предупредить от дурного намерения, не причинив никому ущерба и душевной боли. Мне было ясно, что Лившиц пришел ко мне по поручению жены Гордона. И я не спрашивал его, какую сумму из полученных от нее денег он хотел присвоить себе. Наверняка эта сумма была значительно больше, чем он посулил мне. Хорошо зная, что Лившиц работал заведующим ларька по заготовке кожсырья и сам был не совсем чист на руки, однако обманывал трудящихся незначительно, только, что называется «на жизнь», не так как Гордон – без всякой меры и совести, о чем Лившиц хорошо знал. Своего крупного конкурента он ненавидел, поэтому и дал довольно веские показания в отношении него.
И все-таки пытался выручить его, заработав на этом большую сумму денег от жены Гордона, что, однако, ему сделать не удалось.
Аналогичным путем были разоблачены единомышленники Гордона, например Лейкинд, который также работал в заготовительном ларьке. Он тоже был связан с преступниками города Москвы и привез полную машину мануфактуры для реализации в Борисове через свой ларек. Мануфактуру спрятал в сено своего сарая, но от глаз трудящихся и милиции этого скрыть не смог. По горячим следам был произведен внезапный обыск в сарае и в доме Лейкинда. В сарае в большом количестве были обнаружены маркированные рулоны мануфактуры разного цвета, в доме – промышленные кожтовары, а в кладовой дома — больше тонны жмыха от льняного семени.
Мануфактура и кожтовары были конфискованы, как вещественные доказательства, а льняной жмых от маслобойного промысла оставлен до рассмотрения дела по месту обнаружения под сохранную подписку жены Лейкинда. Сам он, после окончания обыска, был взят под арест.
На предварительном допросе Лейкинд показал, что он, якобы, не знает, как к нему попал конфискованный товар и своих соучастников в Москве не выдал. Но в конечном счете и Гордон, и Лейкинд выдали своих московских подельников, сообщили их фамилии, инициалы и места жительства, что позволило Московскому уголовному розыску посадить их на скамью подсудимых.
В начале обыска у подследственного Лейкинда оперуполномоченный Гранщик допустил ошибку, не оставив в своем поле зрения членов его семьи. В результате чего они открыли окно и передали сумку с большой суммой денег неизвестному лицу, которое ожидало за стеной дома и с полученной сумкой скрылось в неизвестном направлении.
Был в городе Борисове обуздан и крупный расхититель государственной собственности Хаит, который был экспедитором по заготовке зерна государству по пяти районам Минской области и заведывал пятью складами. Он воровал зерно оттуда не пудами, а целыми тоннами.
Уголовные дела по обвинению Гордона, Лейкинда, Хаита и других были мною закончены в 1936 году. Нарсуд города Борисова своими приговорами назначил им меру наказания лишения свободы с большими сроками отбытия наказания в трудовых лагерях строгого режима.
Гордон после отбытия наказания в Борисов не возвратился, а жена продала свой дом и выбыла из города в неизвестном направлении. Лейкинд, после отбытия наказания, в 1941 году в начале войны был призван в Красную Армию на защиту Советской Родины, где совершил тяжелое преступление и Военным трибуналом приговорен к исключительной мере наказания. Приговор был приведен в исполнение. Хаит из мест заключения в Борисов не явился.
За хорошую работу по раскрытию уголовных дел и искоренению крупных хищений государственного и общественного имущества, растрат денежных средств в госторговле и потребительской кооперации, а также прочих преступлений на государственных предприятиях и общественных организациях по городу Борисову, в том числе совершенных должностными лицами, Минским областным управлением милиции я был награжден фотоаппаратом марки «Фотокор» с кассетами, деньгами в сумме месячного оклада зарплаты, а также, для подкрепления здоровья, бесплатной путевкой в дом отдыха «Ждановичи» сроком на 24 дня.
Теремок
В 1938 году были арестованы председатель Борисовского райисполкома Баранчик, его заместитель Саракваш, заведующий финансововым отделом райисполкома Стельмашенок и другие. Арестованы они были за растрату государственных средств и злоупотребление служебным положением. А суть дела была в следующем.
Руководство Борисова и района бывшую столовую партактива по ул.Дзержинского ликвидировало и построило другую на расстоянии 3 км от города на территории Старо-Борисовского совхоза вблизи реки Березины и бывшего санатория ЦК БССР. Столовая партактива превратилась в теремок отдыха и бесплатного питания председателя Борисовского райисполкома Баранчика, его заместителя Саракваша, первого заместителя секретаря райкома партии Мойсеева, второго секретаря и высокопоставленных командиров Борисовского гарнизона Красной Армии. Заведующим этого теремка был бывший заведующий столовой партактива города Борисова Шапиро. В этом теремке всегда было чего попить и откушать. За большую сумму денег был куплен также бильярд и другое имущество для культурного отдыха отдельных высокопоставленных лиц. Никто другой посещать это заведение и знать, что там происходит, не мог.
Финансировали этот заветный теремок из свободных средств отдельные воинские части, а также финотдел Борисовского райисполкома, который израсходовал большую сумму государственных денег на организацию незаконного питания и приобретение инвентаря для культурного отдыха первых лиц города и района.
В этом теремке по служебным делам я побывал два раза в рабочем кабинете Шапиро. А в зал столовой и в отдельные комнаты отдыха он мне заходить не позволил, чтобы не испортить настроение отдыхающим.
По факту этого теремка Минским областным отделом уголовного розыска УМ НКВД было возбуждено уголовное дело. В ходе следствия мне приходилось выполнять отдельные поручения по затребованию данных Финансового отдела Борисовского райисполкома на фактические расходы на незаконное строительство теремка и организацию его функционирования.
После окончания следствия, уголовное дело было направлено для рассмотрения в борисовский нарсуд, который свои приговором бывшим председателю Борисовского райисполкома Баранчику, его заместителю Сараквашу и заведующему финансового отдела райисполкома Стельмашенку назначил меру наказания с большими сроками лишения свободы и отбытию в лагерях общего режима с конфискацией личного имущества.
В отношении военнослужащих уголовное дело не возбуждалось, так как как они на питание в теремке переводили суммы денег из свободных средств, затратив на это только незначительные государственные деньги.
Ремарка
Подобное, вышеуказанному, дело имело место в городе Борисове и в середине 1960-х — 1970-х, на волне т.н. «хрущевской оттепели». А дело было так.
По ул.Труда, недалеко от 10 СШ несколькими директорами главных промышленных предприятий города и высокопоставленными городскими чиновниками был организован неофициальный «Дом Отдыха», а по сути — бордель. Бригада профессиональных маляров на государственные средства должным образом его оформила, были фактически наняты на негласную работу несколько молодых женщин и девушек без комплексов, и по вечерам «лучшие люди города» в тайне от жен собирались в своем уютном гнездышке, где слушали запрещенную в СССР официальной цензурой музыку и играли в карты на содержанок, которые голыми танцевали на игральном столе, и время от времени уединялись с мужчинами в отдельных комнатах. Иногда устраивались и групповые сексуальные игрища. О том, почему все это называлось именно «девятка» говорят разное. Одни – что по числу завсегдатаев заведения, другие – по числу содержанок.
Доподлинно же не известно, как информация об этом дошла до соответствующих органов. Одни говорят, что «малину» выявил оперуполномоченный ОБХСС Гигель, другие – агент начальника ОУР ГОВД –Исаенка. Но было возбуждено уголовное дело, то ли за содержание притона, то ли за растрату государственных средств. Следствие велось прокуратурой. Сел ли кто-нибудь в конечном итоге на скамью подсудимых, тоже доподлинно не известно. По результатам же разбирательства некоторые из завсегдатаев увеселительного заведения как будто лишились своих рабочих мест, а их жены узнали, что их вторые половинки отнюдь не импотенты, как представлялось им в семейном ложе.
P.S.
В данной статье я изложил основные воспоминания В.М.Брижевского, относящиеся к категории уголовных дел, которые в 1937 году были отнесены к компетенции ОБХСС. О других интересных делах и фактах криминальной истории города Борисова и района 1930-х годов будет рассказано в следующих статьях.
16.01.2017 года
0 комментариев