У белорусских официальных идеологов появился на подхвате ярый сторонник. Пока добровольно, но явно с претензией на бонусы материального и нематериального характера. На первый взгляд, их появление неожиданно, но при ближайшем рассмотрении – вполне закономерно.

Уважаемые Александр Шпаковский, Александр Синкевич, Алексей Дзермант, Егор Чурилов в проекте «Цитадель», через блоки и разные интернет ресурсы набросились на либерализм с таким рвением, что даже уважаемые Вадим Гигин и Юрий Швецов, как официально одобренные критики либерализма и Запада, как-то померкли.

Объектом нападок они выбрали экспертов «Либерального клуба» и понятие «либерализм» в целом. Цитадельщики стараются занять нишу популярного в мире движения левых интеллектуалов, национал патриотов – государственников, а также, если получится, побороться за место в идеологической Вертикали белорусской власти. И, чем черт не шутит, в будущей партии «Белая Русь».

Набор штампов и лозунгов только белорусских антиглобалистов не было бы смысла анализировать, если бы не было большой популярности общемирового движения против свободы. На фоне очевидных проблем в мировой экономике, безобразий синдиката «Большое государство – большой бизнес», государственных долговых ловушек, надутых пузырей на рынке недвижимости, ценных бумаг и сырьевых ресурсов, невыполняемой горы социальных обязательств левые резко активизировались. Они хотят в очередной раз перевести стрелки с реального виновника всех бед – государства – на либерализм, «жадных» предпринимателей, свободный рынок и открытую конкуренцию. Они боятся остаться на свалке истории, чтобы люди, наконец, не поняли, что именно они – элитистские, высокомерные этатисты с претензией на всезнание и высшую мораль – являются виновниками самых кровавых трагедий, самых больших бед человечества.

Именно их рукотворные исправления «провалов» рынка, их матрица для решения экономических, экологических и социальных проблем терпит фиаско. Дай бог, чтобы все закончилось мирно, без кровавых эксцессов, переворотов и очередного передела карты мира.

Что объединяет противников либерализма

Явление злобных антиглобалистов, агрессивных противников либерализма, национал-интервенционистов, возбужденных феминисток, ослепленных верой в государство-защитника природы экологов широко распространено в мире. Компания здесь разношерстная. В ней Линдон Х. Ларуш и Слава Жижек, Джеффри Сакс и Джозеф Стиглиц, Субкоманданте Инсурхеенте Маркос и Жан Бодрийяр, Михаил Хазин и Сергей Глазьев, Михаил Делягин и Сергей Кургинян, Александр Проханов и Александр Дугин.

Белорусские защитники бюрократов и политиков (будем называть их в дальнейшем интервенционистами) не генерируют оригинальных мыслей, не предлагают конкретных решений. Они занимаются перепевками, повторами. Как second handers. Они, как пересмешники, которым нужен внешний раздражитель для самореализации. Что такое магазин сэконд хэнд вы знаете. Так вот они такие же, как одежда в этом месте, только в сфере идеологии.

Несмотря на всю свою разноплановость, их объединяет следующее:

неприятие первичности человека действующего (homo ages), мотивируемого собственными целями и интересами, живущего среди таких же людей, как и он, и обменивающегося с ними ценностями на добровольной, взаимовыгодной основе;
неприятие результата субъективного выбора человека, обвинение его в иррациональности, недальновидности, неспособности думать «ответственно» о себе и обо всем человечестве;
элитистское навязывание человеку и всему человечеству своего видения, ценностей и приоритетов, претензии на исправление через государство так называемых провалов рынка и несовершенства природы человека;
неприятие объективного личностного, физического, анатомического, умственного, эмоционального неравенства между людьми и, как следствие, того результата, к которому приводит взаимодействие объективно неравных людей;
неприятие разума как основы познания мира, как источника знаний. Познание мира происходит через мозг конкретного человека, а не через коллективы, нации или этносы;
неприятие науки, ее методики как единственного способа верификации объективности знаний и информации;
неприятие уникальной методики экономической науки, которая является наукой гуманитарной. Навязывание экономике методики точных наук и, как следствие, обвинение ее в том, что экономика – это не совсем наука, полунаука или вообще набор псевдонаучных тезисов;
вера в государство как в орган/институт, который в состоянии обеспечить справедливое распределение благ, устойчивое развитие без кризисов, защиту общества и Земли от жадности и других пороков человека эгоистического;
игнорирование последствий действий распорядителей и распределителей чужого (политиков и чиновников) по политическому, экономическому и социальному инжинирингу;
неприятие института частной собственности как объективного фундамента реализации прав и свобод человека, желание статизировать его, ограничить и заменить «общественным» или государственным суррогатом.
Конкуренция троллей

Корректная, аргументированная, научно обоснованная критика с уважением оппонента очень полезна. В Беларуси ее остро не хватает. Мы наблюдем дефицит диалоговых площадок, на которых за одним столом сидят марксисты, кейнсианцы, институционалисты, сторонники австрийской школы экономики.

У нас нет брейн рингов для националистов, консерваторов, социалистов, коммунистов, социал-демократов и либералов. Подчеркну, что речь идет о brain рингах от слова «мозг». Зато у нас множатся интернет площадки, которые можно назвать не брейн рингами, а шит полями (shit – дерьмо).

На них вместо обмена мыслями и идеями, вместо оперирования фактами и использования логики, оппоненты прибегают к грязным приемам, оскорблениям, переходу на личности, искажению логики. Они шустро подменяют понятия, переносят смысл одной маленькой субъективной глупости на целое движение/идеологию. Они карикатуризируют отдельные высказывания, вырывают из контекста утверждения и события, одушевляют метафоры и концепции.

Грубо говоря, они говняют своих оппонентов и те идеи, которые они поддерживают. Они фуфлогонят, флудят и троллят. Так ведут себя люди, которые либо не в ладах со здравым смыслом, либо имеют злой умысел уничтожить при помощи черного PR-а своих оппонентов.

Проанализируем содержание, механизмы и инструменты, которыми пользуются белорусские интервенционисты. Они полностью скопированы с русских или европейских идеологических площадок.

Консерваторы? Это те, что делают консервы?

Уважаемый Александр Синкевич пишет про «либеральный тоталитаризм» в контексте популярных среди троллей определений «либерасты» и «либероиды». Этим самым они намекают на бессердечность, зацикленность на материальных благах сторонников либерализма. Словесные конструкции одновременно выражают его нетерпимое отношение к сексуальным меньшинствам.

Александр Лукашенко как-то сделал следующий семантический ряд: «жулики, мошенники, предприниматели». Такой контекст для «обыкновенного человека» и для толпы предполагает вывод, что предприниматели не чисты на руку и готовы за прибыль чуть ли не мать родную продать. А. Синкевич повторяет элементы hate speech, популярные среди русских интервенционистов. Это как сказать фразу «грязь, мразь, либералы», а потом сделать оговорку, что, мол, это я «стараюсь избегать» таких определений. Не всегда получается, очевидно.

Второй инструмент черного PR-а белорусского защитника распорядителей и потребителей чужого (чиновников и политиков) – это использование оксиморона «либеральный тоталитаризм». По мнению Синкевича, понятия «либерализм» и «тоталитаризм» вполне совместимы. Мол, есть советский, фашистский, корейский или кубинский тоталитаризм, а есть либеральный.

Либерализм по определению является идеологией свободы выбора и ответственности за него. Это свобода выбора характеризуется политической, гражданской и экономической сферами. В либеральной стране по определению нет ни инструментов, ни механизмов, ни полномочий ни у одного распорядителя чужого затыкать рот, тем более совершать другие акты насилия над оппонентами и их собственностью. Называть либералов тоталитарными – это как считать консерваторами всех тех, кто ест или производит консервы.

Либералы свободно и открыто выражают свою точку зрения. Кто-то делает это настойчиво и динамично, кто-то выбирает иную форму. Адвокаси разных идей проходит примерно одинаково, с коррекцией на воспитанность, вежливость, профессионализм и эрудицию представителя и защитника той или иной идеологии. Либералы ни в Беларуси, ни в России, ни в любой другой стране не могут по определению навязывать свои точку зрения, принуждать людей к принятию именно их позиции. Суть либерализма есть диалог, а не монолог одного и кляп во рту других, как это есть в системе тоталитаризма.

Либеральный тоталитаризм – это как «живой труп» или «вегетарианская свинина». Синкевич жонглирует словами, нанизывая одно на другое в чисто постмодернистском стиле: смысл ничто – форма все.

Следующее беспочвенное обвинение либералов заключается в том, что они якобы зациклены только на свободе человека, на частной собственности. Этим они якобы «примитивизируют и мироустройство, и понятие свободы».

Нагромождение «умных» слов не добавляет никакого смыла. Исторически либералы, как и представители других идеологий, выступали патриотами своих стран, боролись и отдавали жизнь за свободу страны, занимались прекрасными благотворительными проектами, служили примером для борцов за свободу по всему миру. В природе нет исследований, которые бы показывали корреляцию между приверженностью либеральной идеологии и патриотизмом.

Либералы, как и сторонники других идеологий, вправе формировать свою повестку дня, определять приоритеты и проводить кампании. Сколько либералов – столько и мнений. Даже в Беларуси, где последовательные, целостные либералы знают друг друга через два – три рукопожатия, нет единой либеральной повестки дня. Разные люди и организации проводят те мероприятия, встречи, делают такую аналитику, какая им кажется важнее и приоритетнее в конкретный момент времени. Сравнивать белорусских либералов с экстремистами, религиозными фанатиками «вроде джихадистов» – это называть кота Леопольда агрессивным монстром-киллером, который прилетел с вражеской планеты, чтобы разрушить нашу независимую Беларусь.

Я знал Александра Синкевича, когда он был неплохим бухгалтером. Как произошла метаморфоза от бухгалтера в жалкую копию Стивена Кинга, рисующего политические и идеологические ужастики, мне трудно сказать. То ли с бухгалтерией совсем плохо стало, то ли повлияли некие внешние факторы, обеспечивающие альтернативный и более надежный источник дохода.

Очередная ложь защитника прав и интересов распорядителей и потребителей касается отождествления либералов с анархистами. Это как сказать, что все игры с мячом – это футбол только на том основании, что в футбол тоже играют мячом. Анархисты отличаются от либералов по одному фундаментальному вопросу – государству. Либералы (имею в виду классически х либералов, а также сторонников Л. фон Мизеса, Айн Рэнд, Ф. фон Хайека) выступают за малое государство. Такое государство выступает агентом граждан по обеспечению их безопасности, защите жизни и собственности. Анархисты же считают, что добровольная кооперация граждан без государства способна решать проблемы безопасности, защиты жизни и собственности. У них есть свои теоретики, логическая система объяснения институтов. Как и у коммунистов, у них нет одного – учета природы человека с одной стороны и описания переходного периода от точки «сегодня» к точке «полная победа анархии/коммунизма». Поэтому я солидаризируюсь с классиками либерализма, с большинством либералов мира, которые выступаю за малое государство.

Их политическая повестка дня предельно проста: политические и гражданские свободы, экономическая свобода, которая включает свободную торговлю и конкуренцию, миграцию, частную экономику, малое государство, независимый суд и неограниченный политической волей механизм корректировки производственных и инвестиционных решений «прибыль – убытки».

Не имеет значения, как партия, движение или человек себя называет. Важно то, как они действуют. К сожалению, многие так называемые правые партии в мире (консервативные, либеральные, либерал-демократические, народные, республиканские) в значительной мере ушли от классической либеральной повестки дня. У них от либерализма осталась разве что риторика. Они стали интервенционистскими. Только форма, интенсивность и механизмы интервенционизма, перераспределения полномочий от гражданина к распорядителям чужого разные.

Сегодня в Европе трудно назвать хотя бы одну последовательно либеральную политическую партию. Достаточно посмотреть, какие бюджеты поддерживают британские консерваторы, американские республиканцы, немецкие христианские демократы, члены французского Союза за народное движение или польской «Гражданской платформы», чтобы убедиться в их обширной интервенционистской повестке дня.

О субъектах и метафорах

Защитники распорядителей и потребителей чужого из «Цитадели» не могут принять аксиому человеческой деятельности: целеполагание сугубо индивидуально.

Понятное дело, что люди формируют группы, коллективы и команды. Они действуют не в вакууме, а в обществе. При этом сколько бы людей не было в коллективе, все равно цель ставится каждым конкретным человеком отдельно, в его голове. Коллективной головы, как и коллективного желудка, нет в природе.

Поэтому наделение социумов возможностью целеполагания, как у человека, является грубейшей ошибкой. Отсылки к неким «метафизическим измерениям» – это не более чем словесная мишура для прикрытия подмены реальности неким умственным конструктом.

Идеологические интервенционисты приводят аналогию с муравейником и отдельным муравьем. Мол, цель муравейника важнее цели отдельно взятого муравья. Оказывается, Александр Синкевич совершил великое открытие в зоологии, наделив муравьев способностью целеполагания и выбора. Неужели так сложно различить безусловные рефлексы от выбора человека разумного, хомо сапиенса?

Защитники распорядителей и потребителей чужого из «Цитадели» утверждают, что сторонники «либерального тоталитаризма» рассматривают человека, «как единственный субъект, достойный их внимания и наделения правами и свободами». Очевидно, это камень в огород классических либералов. Еще одна аксиома: человек и только человек имеет права и свободы. Права и свободы вытекают из природы самого человека. Идеологические интервенционисты утверждают, что правами и свободами нужно наделить некие концепции и коллективные существительные типа «общество», «человечество» или «нация». Опять предпринимается попытка «оживить» то, что в реальной жизни является формальной суммой определенного количества людей.

Эту ошибку интервенционисты прячут за бессмысленными клише типа «человек не в состоянии выжить без социума» или «человечество представляет из себя многомерную и многоуровневую матрицу субъектов разного уровня и масштаба».

Из этих фраз можно предположить, что либералы выступают за атомарность человека, за то, что они против системы разделения труда и кооперации. Это абсурдно. Достаточно прочитать хотя бы «Теорию моральных чувств» Адама Смита. Ни представители «Либерального клуба», ни другие белорусские либералы, ни либералы других стран нигде не выступают за изоляцию человека. Мы – за самореализацию в партнерстве, за кооперацию и свободный обмен ценностями в системе разделения труда.

Таким образом, Синкевич прибегает еще к одному типичному приему черного PR-а: приписывание некой позиции своим оппонентам и обвинение их в глупости, высмеивание их за то, под чем они никогда не подписывались.

Свобода и мораль как инструменты интервенционистов

Защитники распорядителей и потребителей чужого своеобразно трактуют понятия «свобода» и «мораль». Чего только не сделаешь для оправдания государственного интервенционизма. Для Александра Синкевича свобода – это всего лишь инструмент, правда, ключевой, для достижения цели. Дальше – это почти как у большевиков и коммунистов: «Он имеет право на нее [свободу], ограниченное целесообразностью и целесообразными свободами других субъектов, в том числе иных уровней». Легко себе представить, кто должен определять эту самую целесообразность – распорядители чужого, т. е. политики и чиновники.

Именно этим с кровавой жестокостью занимались большевики и фашисты. Нынешние правительства России и Беларуси, да и стран ЕС и всех тех государств, где работает модель «welfare state», также этим и занимаются – ограничивают свободу граждан своей личной, шкурной целесообразностью. Цели у них разные, но средство одно – забрать у обыкновенных людей собственность, чтобы перераспределить в те проекты, которые выгодны самим распорядителям чужого.

Защитники распорядителей и потребителей чужого не понимают, что свобода – это высшая ценность не некого абстрактного человека, а каждого конкретного человека. Человек рожден свободным. Эту аксиому Синкевич называет «анархистской близорукостью и мракобесием». Даже будучи плохим бухгалтером, нужно дружить с логикой!

Свобода дана нам от рождения, а потом другие люди от имени государства ограничивают или забирают ее, во имя «высших идеалов» и чьей-то целесообразности. Белорусские идеологи интервенционизма так зарапортовались, что глубоко погрязли в дебрях тоталитарной идеологии. Они называют себя консерваторами. Очевидно, они хотят внедрить в Беларуси и по всему миру те большевистские институты и методы, которые показали свою «эффективность» в XX-м веке на примере Германии и СССР.

Белорусские защитники распорядителей и потребителей и мораль превратили в «инструмент для достижения своих целей». С их точки зрения, «каждый субъект в соответствии со своими целями выстраивает свою моральную систему координат».

Мораль говорит нам о том, что такое хорошо и что такое плохо. Это набор ценностей для направления наших действий. Как права и свободы, мораль относится только к человеку. Мораль «крупных социальных субъектов» – это очередное одушевление абстракции, которой нет в реальном мире. Лингвистическое шаманство не может опровергнуть очевидный факт реальной жизни. Его можно наблюдать всеми органами чувств человека. Какими органами исследуют реальную жизнь белорусские защитники распорядителей и потребителей чужого, сказать сложно.

Ложь в отношении насилия

Защитники распорядителей и потребителей чужого из Беларуси лживо приписывают либералам их отношение к насилию, утверждая, что либерал «объявляет любое насилие абсолютным злом и аморальщиной».

Здесь мы видим очередную грубую подмену. Либералы считают инициирование насилия, применения силы человеком аморальным и неприемлемым в отношении другого человека в рамках добровольной кооперации. Единственным, но очень важным исключением является самооборона. Когда жизни и собственности человека угрожают, он имеет полное право применить силу.

Либералы уполномочивают только один институт инициировать применение насилия – государство. В этом его уникальная функция. Нет никаких оснований отождествлять либералов с теми, кто отвергает «насилие вообще».

Александр Синкевич вплетает в рассуждения о насилии и либералах Брейвика, чтобы добавить чернухи в описание либералов. Смотрите, мол, «наказание» Брейвика – это абсурд, который учинили либералы. Будь воля белорусских защитников распорядителей и потребителей чужого, они бы по всему миру восстановили смертную казнь и заставили бы «во имя высшей целесообразности выживания человечества» казнить «враждебных элементов» направо и налево.

«Зачастую для выживания и развития общества вполне оправдано принуждение в отношении деструктивных малых субъектов». Легко угадать, кому в руки вкладывают инструменты принуждения идеологические интервенционисты. Так и до восстановления инквизиции можно договориться. А что, тоже своеобразная и весьма консервативная традиция!

Неужели передовой отряд будущих придворных «либералов»?

Защитники распорядителей и потребителей чужого из «Цитадели» считают, что они работают «с более широкой и плюралистичной картиной мира, и тем самым оказываются намного ближе к полноте либерализма, чем самые крикливые либерал-тоталитаристы».

Поразительно, как после такого количества грязи, нечистот и порока, который эти субъекты вылили на либерализм, можно говорить, что они-то, на самом деле, ближе к либерализму. Настоящему. Очевидно, чистому, как арийская раса.

Такой поворот мысли позволяет предположить, что идеологи интервенционизма начали активную подготовку для занятия в идеологическом поле ниши «либерализм». Дело в том, что только ее еще не использовал Александр Лукашенко. Только на площадке либерализма глава Беларуси еще не пытался утвердиться.

И «Цитадель», и Либерально-демократическая партия Беларуси заметно активизировались. Сначала им нужно дискредитировать, опошлить настоящих либералов, смешать с грязью классический либерализм. Для этого можно идти в атаку под ширмой консерватизма или национализма. Собственно, этим и занимаются субъекты из «Цитадели». Они не утруждают себя сложными конструкциями, не обременяют себя логикой. Они игнорируют здравый смысл, не говоря уже о науке и ее методологии.

Агрессивные нападки и черный PR по отношению к «Либеральному клубу» – это продолжение кампании шельмования либерализма. Чтобы белорусы приняли следующую мысль: «Да, Лукашенко уже долго. Да, хотелось бы кого-то другого, но эти либералы – они еще хуже. Они же против всего святого – семьи и родины». На всех остальных идеологических полях, включая социалистическое, социал-демократическое и даже патриотическое, Лукашенко чувствует себе превосходно. Ему только осталось назвать агрессивный интервенционизм в отношении свободы и собственности людей либерализмом, чтобы попытаться упрочить свои позиции в общественном мнении.

Беларуси не нужен суррогат либерализма. Он нам опасен. Суррогат либерализма нужен защитникам распорядителей и потребителей чужого из «Цитадели». Они отрабатывают атаку на настоящий либерализм с позиции консерватизма. При этом они делают это так неуклюже, так по-аматорски, что отторгают от себя как либералов, так и настоящих консерваторов.

Если это их собственная инициатива, проявленная в надежде быть замеченным руководством страны, то она напоминает действия непросвещенных, грубых, агрессивных выскочек. Если же это идеологический заказ, то Александру Лукашенко нужно срочно разобраться со своими идеологами. Они напортачили еще хуже, чем энергетики, строители и аграрники.