История
  • 8883
  • ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЫ СВИДЫ/ Тайны инсургентов

    Андрей ТИСЕЦКИЙ — СЫЩИК от ИСТОРИИ
    «Беларуское историко-детективное агентство»

    В редакции 15.12.2016г.

    Продолжение статьи — исследования «Бой повстанцев 1863 года у д.Подберезье Борисовского повета в свете новых исторических фактов» — Your text to link...


    На современном этапе модернизации экономики нашей страны очень актуальным является такое ее непроизводственное направление как агротуризм. Но чем на местах можно заинтересовать потенциальных клиентов, кроме стандартного отдыха на природе и тривиального набора экскурсий в свете все увеличивающегося год от года спроса на уникальную региональную историю и культурно-историческое наследие? На мой взгляд, эту нишу можно заполнить созданием новых эксклюзивных экскурсионных маршрутов с сопутствующими местами развлечения и отдыха, завязанных на местных историко-детективных, авантюрных и романтических сюжетах, которыми наша земля очень богата.

    Один из таких сюжетов, связанный с известным борисовским родом землевладельцев Свид(ов), я и представляю на суд читателей.


    Эту увлекательную историю, связанную с малоизвестными событиями национально-освободительного восстания 1863-1864 гг. на Борисовщине, я впервые услышал осенью 2005 года от жителя д.Упиревичи Борисовского района Минской области Егора Будько, 1932г.р. Ее в свою очередь неоднократно рассказывал своим внукам и правнукам его прадед, Юрий Сацукевич, проживший 102 года. Я специально оставляю оригинальный язык повествования простых беларуских крестьян, мировосприятие которых в тот исторический период активно формировала русская царская колониальная администрация и один из ее главных рычагов правления — русская же колониальная православная церковь.

    Из рассказа Егора Будько


    «Паны – поляки захотели свергнуть царя, который отменил крепостное право. Весть про его отмену не могла дойти до простых крестьян, так как все местное чиновничество – «поляки» в этом не было заинтересовано, или было подкуплено панами и поэтому байкотировало царский указ. Довести его было принято через православную церковь.

    С этой целью настоятель упиревичской церкви объявил, что собирает крестьян, для того, чтобы зачитать указ. Сыновья местного помещика Свиды начали угрожать ему, требовали, чтобы священник этого не делал. Но их усилия были напрасны.

    Тем временем паны – «поляки» со всего Борисовского уезда организовали сход, на котором решили воевать против царя, организовав большой отряд, который содержался за счет тех самых Свид(ов). Лагерь отряда находился за д.Гливино в большом лесу, в месте под название Королев Стан. Имения Гливин(о) и Упиревичи принадлежали двум братьям Свидам. Всего у упиревичского Свиды было три сына. Все они пошли в этот отряд.

    Местные крестьяне написали царю письмо, в котором уведомляли, что здесь собралось много людей, которые собираются воевать с ним и разбить его армию. В ответ сюда были вызваны казаки. Кроме того, из числа местных крестьян власти собрали тех, кто раньше служил в армии, а также других, которые могли противостоять «полякам». Среди последних был и мой дед, Юрка Сацукевич. Ему было поручено носить миниатюрную переносную пушку. Совместными усилиями казаков и вооруженных местных крестьян «поляки» в лесу были окружены и разбиты, т.к. силы и успех были не на их стороне. Был убит и один из братьев Свид(ов). Паничи начали разбегаться кто куда. Два, оставшихся в живых, сына упиревичского помещика вместе со своим другом смогли уйти от преследования и тайно вернулись в отцовское имение.

    Отец с сыновьями хорошо понимали, что после разгрома отряда их ждет конфискация имущества. Поэтому по ночам они покидали свое убежище, выкопали на бугре на краю деревенского кладбища яму-схрон и обложили ее камнями. Туда в сундуках было сложено все ценное из имущества: столовое серебро, изделия из золота, дорогие оклады икон, монеты и т.п. Яма была накрыта перекрытием из просмоленных бревен. Сверху место было замаскировано мхом. На рассвете братья возвращались домой, где днем отсыпались".

    Ремарка (о бизнесе беларуских крестьян)

    Из числа местных крестьян формировались «сельские вооруженные караулы», в них активно участвовали крестьяне белорусских и пассивно — литовских губерний. В них должны были участвовать 1/3 всех способных к службе в каждом селении. Огнестрельное оружие получали только десятники и сотники, остальные вооружались пиками, косами и топорами, а вне зоны активных действий — только палками и дубинами. Караулы должны были обеспечивать заставы на дорогах, прочёсывание лесов, поимку одиночных мятежников, извещение войск о скопищах и т.п. Они подчинялись полиции, в случае смерти или ранения на службе семья получала компенсацию в виде зачетной рекрутской квитанции. Караулы получали часть добычи из трофеев. Стражник получал жалованье 10 коп. в день, не считая хлебного довольствия. Хлебное довольствие доходило до 3 фунтов в день. Финансирование сельских караулов осуществлялось за счет контрибуций с дворянства. Численность в среднем по уездам колебалась от 1 до 2 тыс. человек.

    Они получали право задерживать подозрительную шляхту, управляющих, арендаторов и т.п., и передавать их властям для дальнейшей проверки. Участники караулов получали по 3 рубля за каждого безоружного мятежника, по 5 рублей – за каждого вооруженного и за захваченное оружие – от 50 коп. до 3 руб. в зависимости от вида трофея. Реакция крестьян на введение сельских караулов была весьма позитивной[1].

    Иронией судьбы является то, что заработанные таким образом деньги шли и на уплату т.н. выкупных платежей.

    Выкупные платежи — это ежегодная выплата одной части из 49 за землю, приобретаемую крестьянами у помещиков, с 1861 (после отмены крепостного права) до 1907 года (конца 1-й русской революции), когда выкупные платежи были отменены.

    Выкупные платежи определялись по «Положению о выкупе», то есть кредитной операции, которая осуществлялись совместно правительством, помещиками и крестьянами.

    Суть выкупной операции

    • Крестьяне должны были за продолжительный срок- 49 лет- выкупить землю у помещиков
    • С этой целью государство выдавало крестьянам ссуды, необходимые на покупку земли.
    • Крестьяне, выплачивая ссуду, платили одновременно 6 % годовых от задолженности
    • Так из временнообязанных крестьяне переходили в разряд собственников земли[2].

    Манифестом Временного провинциального правительства Литвы и Беларуси от 20 января 1863 г. выкупные платежи отменялись[3], однако крестьяне в силу своей необразованности и активной дезинформации со стороны царских оккупационных властей и русской оккупационной православной церкви в основной своей массе не пошли в восстание воевать за свои же права, а наоборот были вовлечены в его подавление и оставление статус-кво своей фактической полукрепостной зависимости от государства и помещиков.


    Но вернемся к рассказу Е.Будько.

    «После разгрома отряда мятежников, в Пересады приехал полицейский пристав, который обязал местных крестьян сразу же уведомить его, когда в имении появятся мятежные паничи. Через некоторое время кухарка старого пана доложила волостному старосте, что разыскиваемые находятся в имении и в это время спят. Староста сразу же передал эти сведения приставу.

    Последний, без промедления, приехал в Упиревич. Взяв себе в помощники с десяток вооруженных топорами крестьян, среди которых был и мой прадед, пристав выдвинулся к усадебному дому. Когда он был окружен, паничи обнаружили это и стали стрелять из многочисленных окон. Тогда крестьяне взяли длинные жерди и через эти же окна смогли притиснуть ими мятежников к стене, после чего они были связаны и отправлены в г.Борисов.

    Потом в имение приехали царские чиновники, чтобы описывать имущество. Тут и выяснилось, что ничего ценного там нет. Старый пан долго после этого не прожил и умер в большой нужде. Своих сыновей он так больше и не увидел.

    Когда местный люд про эти события стал уже забывать, дед Юрка продолжал говорить внукам: «Смотрите, где-то тут у нас в округе зарыт клад». Мой дед, Михаил Будько, всю свою сознательную жизнь искал его, ходил по околицам с ломом, тыкая им в землю, но так ничего и не нашел».



    Фото: Свято-Троицкая православная (а до этого еще униацкая) церковь в Упиревичах. Нач. XX века. На тот момент уже не функционировала. Была разобрана в первые годы советской власти в 1920-е.

    История с кладом неожиданно получила продолжение в середине 1950-х годов.

    Продолжение истории. Версия первая

    «Местный кузнец Иван Милевский как-то пас людских коров. Когда вечером он погнал стадо с поля в деревню, одна скотина зашла в лес на кладбище и там одной ногой провалилась под землю. Пастух помог животному выбраться, после чего внимательно осмотрел пустошь в земле (это было место, где раньше никого не хоронили) и увидел, что там что-то было. Смекнув, что это мог быть клад, о котором в округе упорно ходила народная молва, он ночью вместе с зятем снова пошел на кладбище. Оттуда они привезли две тачки разных ценностей.

    Все это ни осталось не замеченным. Кто-то из местных жителей что-то увидел, сообразил что к чему, и уведомил об этом соответствующие органы. Несколько раз домой к Ивану Милевскому приезжали какие-то полковники, в результате чего он, судя по всему, отдал им ценности. После этого удачливый кладоискатель съехал с семьей в Карелию на лесозаготовки, а потом подался в Казахстан на целину. Когда через некоторое время вернулся, то сразу же построил дом на хорошем участке в д.Упиревичи. Зятю также купили хороший дом на окраине военного городка Печи и легковую автомашину. По тому времени простым труженикам это было не по карману, поэтому среди местных жителей стали ходить упорные слухи, что клад Свид(ов) Иван Милевский целиком не сдал — что-то оставил себе».

    Вторая версия событий 1950-х

    Записал я тогда (2005 год) и еще одну версию обстоятельств находки клада, которую мне поведал деревенский друг Е.Будько (Фамилию и имя, к сожалению, не запомнил, а он, к большому же сожалению, уже отошел в мир иной).

    Со слов этого пожилого уже тогда дядьки, «Иван Милевский вместе с другими односельчанами из расположенных рядом деревень Пересады и Упиревичи копали могилу умершему колхозному бригадиру. За работу принялись после окончания трудового дня на краю старого кладбища, одного на несколько деревень. Дело двигалось медленно, т.к. совсем неожиданно под лопаты стало попадаться много больших камней и куски прогнивших и некогда просмоленных бревен. Быстро стемнело, и поэтому доделать дело мужики решили по утру. На рассвете прибывшие на место работники увидели, что возле могилы все перекопано, а в одном месте в земле видна аккуратная округлая ямка, как будто из земли вытянули боченок (в другой вариации рассказа – сундук). К тому же от этой ямины в деревню Пересады вел глубокий след от колесной тачки, который обрывался на главной улице. Тут и вспомнили легенду про Свид(ов) клад. Заподозрили Милевского, который накануне, копая вместе с другими могилу, во всеуслышание высказал предположение, что не склеп ли какой старый по соседству с новой могилой находиться?

    После возвращения последнего с семьей на родину, друг Егора Будько как-то встретил у отцовской хаты на улице его дочь, свою одноклассницу. Исподволь задал вопрос о том, что же было в найденной бочке. Та частично и проговорилась: «да так, ничего особенного — столовое серебро, серебренные же оклады икон и …»

    В это время Милевский старший, находясь в доме, услышал эти слова, рассвирепел, схватил со стены охотничье ружье, выскочил на крыльцо и выстрели в сторону дочери. Та чуть успела заскочить за угол дома. После этого отец подбежал к ней, схватил за волосы и потащил в дом. В милицию о случившемся никто не заявлял, а дочери кладоискателя как отрезало. Больше она про детали находки клада никому ничего не рассказывала».

    И Егор Будько, и его товарищ сделали из окончания всей этой истории следующий вывод.

    Съехать на время, куда подальше, Ивану Милевскому, судя по всему, настойчиво «посоветовали» указанные выше «полковники», которые, в конце концов, и вытряхнули из него львиную долю клада. Сделано же это было, чтобы не чесал он по округе языком про ценную находку. Учитывая же то обстоятельство, что про нее нигде не писалось, и не уведомлялось, следует сделать вывод, что содержимое клада так и не было передано государству.

    Мнение специалиста

    Теперь постараемся разобраться, что и насколько в рассказе Егора Будько в отношении восстания 1863-1864г.г. может соответствовать действительности.

    Для начала следует сказать, что согласно топографическим картам этого периода на 1863 год существовало три населенные пункта с названием Упиревичи: собственно имение, Большие Упиревичи – сейчас д.Пересады, они же Залесье, и Малые Упиревичи – сейчас д.Ельница. Современная деревня Упиревичи возникла на месте бывшего имения только в 20-30 годах XX века. Все три деревни находятся совсем рядом друг с другом. Что же касается имения Гливин – Упиревичи, то еще в середине 1850-х годов оно не было официально разделено среди представителей семьи Свид(ов) и фактически первых владельцев братьев Флориана Богуслава (Гливин(о)) и Стефана (Упиревичи).

    Известно, что старший сын владельца Гливинского имения и Фелиции Пршистановской Михал Свида (1784 – 19.11.1846), отставной майор польских войск, принял участие в восстании 1830-31гг. Сослан в Тобольск. В 1832 вернулся на место жительства. В 1846 году обвинен в чтении запрещенной литературы и умер до окончания следствия[4].

    Два его младших брата, Ян (Ясь) и Виктор, приняли участие в восстании 1863-64гг.

    Ян Свида родился в 1835г. в Минске, окончил с медалью Слуцкую гимназию, затем обучался в Московском университете, где получил профессию врача. После окончания университета отправился в Европу для пополнения знаний, стажировался в Вене, Париже и других городах. В 1863г. на территории Борисовского уезда им была создана тайная организация подпольного повстанческого правительства, которая благодаря хорошей конспирации просуществовала достаточно длительное время и была раскрыта вслед за подпольными Минской и Виленской организациями вследствие доноса В.Парфияновича в марте 1864 года. Мятежный доктор был арестован и подвергнут военно-полевому суду, который приговорил его к смертной казни. Впоследствии казнь была заменена на 12 лет каторги, которую до амнистии он отбывал г.Усолье Сибирское. Его имение Красное Борисовского повета с движимым имуществом в 466 руб. секвестирован по указу Минского губернского правления от 20.03.1864 г. на основании распоряжения М.Муравьева от 04.03.1864г. Закованный в кандалы, Свида прошел по этапу всю Россию. Три года находился на каторге в Усолье Сибирском, где лечил больных каторжан и местных жителей. Он спас жизнь многим
    людям.

    Слух о талантливом докторе быстро распространился по Сибири. Генерал-губернатор Восточной Сибири Н.П. Синельников вызвал его к себе и, когда Ян Свида вылечил одного из родственников генерал-губернатора,
    оставил его в Иркутске, где доктор пользовался большой популярностью.Затем Ян Свида попал под амнистию, вернулся на родину, работал врачом и умер после 1913 года[5].
    Следует отметить, что основной обязанностью Яна Свиды, в качестве гражданского начальника Борисовского повета, был сбор средств для повстанческого движения. Документально засвидетельствованные данные о месте и времени его ареста пока не известны.



    Фото: Ян Свида под №3 в ссылке

    Вскоре после ареста Яна, был арестован и его младший брат Виктор. 7 мая 1864г. в имение Свидов Гливин(о) прибыл отряд полицейских под руководством помощника Борисовского уездного исправника подпоручика Мальберга. Полицейским было поручено произвести обыск и арестовать его владельца. При обыске на указанном в доносе месте был найден закопанный в саду около дома В.Свиды поржавевший заряженный револьвер и небольшой деревянный ящик, который был доставлен в Борисов в полицейское управление и там при свидетелях вскрыт. В нем обнаружили жестяную банку с бумагами политического характера[6].

    Это были важные улики, полностью изобличающие Виктора Свиду и его брата Яна в принадлежности к восстанию. Виктор был арестован и вместе с револьвером и найденными при нем бумагами отправлен в Минск для проведения следствия.

    11 мая 1864 года в Гливинском имении Свид(ов) был произведен повторный обыск. На этот раз в нем участвовал сам начальник жандармского управления Борисовского уезда штабс-капитан Шамраев, которого сопровождал Борисовский уездный исправник Иосиф Воронец и несколько жандармов. Пригласив понятых и свидетелей из села Гливин(о), комиссия произвела самый тщательный осмотр усадьбы. В доме на чердаке была обнаружена старая длинная шпага. В гостиной комнате жандармов привлек альбом с фотографиями, в котором они обнаружили пятьдесят один портрет, часть из которых изображала людей в «польских» костюмах. Как следовало из надписей, сделанных на фотографиях, они принадлежали Яну Свиде. Альбом был изъят, также, как и шпага. Из кабинета Виктора Свиды жандармы взяли три группы фотографических портретов неизвестных им лиц. Кроме того, было изъято письмо из Кракова, обнаруженное у управляющего имением дворянина Адольфа Чеховича, написанное по-польски нечетким почерком на имя Яна Свиды. Составив акт, комиссия приняла решение арестовать и управляющего имением дворянина Адольфа Чеховича[7].

    Сам Виктор Свида впоследствии обвинял в доносе последнего: «…обида эта для меня тем более тяжелее, что ложный доносчик, бывший эконом Чехович, разграбивший меня во время… годичного моего отсутствия из имения и, желая закрыть свое воровство ложным доносом, вздумал погубить нас и навел такую ужасную клевету. Но милосердие божие не позволило страдать невинным злонамеренным покушением Чеховича… ложность его доноса обнаружена и он сам как преступник передан военному суду.», — писал Коллежский Асессор Виктор Свида Борисовскому приставу в объяснении по поводу обвинения его жены в самоуправном забрани (читай краже) денег и вещей из арестованного имения и их распродажи через подставных лиц[8].

    Кстати, после ареста В.Свида был отправлен в Минск, но через непродолжительное время отпущен. Деньги за перевоз в Минск (14 руб.) удержаны с него 14.10.1865 года[9]. Не исключаю, что в деле освобождения сыграла свою роль банальная взятка, а также отсутствие в отношении него прямых улик активного участия в „мятеже“.

    В архивном списке участников восстания, имения которых подлежали конфискации в казну, датируемом периодом 1 сентября – 1 октября 1864г., в разделе «По Минской губернии» находим:

    — Оскерко Болеслав Помещик Минского уезда.
    — Свидо Иван (Ян – Т.А.) Помещик Минского уезда.
    — Свидо Болеслав Помещик Минского уезда.
    — Добровольский Михаил Б.чиновник Канцелярии
    Минского Гражданского
    Губернатора

    (Всех) в каторжные работы на рудниках на 12 лет[10]



    Групповой снимок фотографа Антония Прушинкого с патриотичной интеллигенцией в Минске. 18 мая 1861г. Стоит второй слева Михаил (Михал) Добровольский.

    Болеслав Свида являлся сыном Петра и племянником Септыма Свид.



    Фото: Болеслав Свида

    Справка

    Свида Петр – помещик из Борисовского повета Минской губ., сын Стефана, брат Септыма. Присоединился к Виленским повстанцам (1830-1831). По решению Минской губернской следственной комиссии (МГСК) от 8.8.1831 освобожден от ответственности, взят на 1 год под наблюдение полиции.

    Свида Септым – помещик из Борисовского пав. Минской губ., сын Стефана, брат Петра. Присоединился к вилейским повстанцам (1830-1831), исполнял поручения С.Радишевского. После отхода повстанцев скрывался вместе с К.Радишевским и другими около Мяделя. Позже сдался властям. По решению МГСК был помилован, взят на 1 год под наблюдение полицией[11].


    В свою очередь Петр и Септым являлись братьями Флориана Стефановича[12] и, следовательно Ян и Виктор Свиды, с одной стороны, и Болеслав Свида, с другой, являлись кузенами.

    Помимо них в вышедшем в этом 2016 году в печать справочнике персоналий участников восстания на территории Беларуси перечислено еще четверо мужчин из рода Свид(ов), из которых как будто был убит только ксендз — тезка Болеслава Свиды. За участие в восстании властями были конфискованы и проданы его одежда, белье и домашние вещи согласно указа палаты государственных имуществ от 06.04.1864 года[13].

    Судя по дате конфискации, информация о его участии в восстании могла исходить от арестованных в марте 1864 года свояков. Степень же его родства с Яном, Виктором и Болеславом Свидами установить пока не представилось возможным.

    Что касается двух остальных осужденных на каторгу вместе с кузенами Свидами, то это были члены «Минской революционной организации», в которой, в частности, Михаил Добровольский занимал должность помощника начальника города[14]. Кто из обоих мог быть «другом братьев Свид(ов)» в рассказе Е.Будько, пока остается только гадать.

    Кажется все. Идентифицированы три представителя рода Свид(ов), принимавших участие в восстании, и состоящих в близком родстве, а также два варианта их возможного товарища, что с большего согласуется с рассказом Егора Будько. Что же касается того обстоятельства, что в изложенной им версии событий один из братьев был убит, то это может относиться как к ксендзу Болеславу, так и к Виктору Свиде, которого упиревичские крестьяне посчитали убитым, но который, если принять за версию его вооруженное участие в восстании, после разгрома отряда инсургентов скрывался в Гливинском имении. Можно удовлетвориться и поставить точку…. Но!

    Известно, что в 1773 году после первого раздела Речи Посполитой орден иезуитов был ликвидирован. Местные иезуиты, не пожелавшие уезжать, выкупали бывшие имения ордена в собственность. Так в 1786г. надворный советник и Кавалер Стефан Свида стал владельцем имения «Гливин». В 1793 году после 2-го раздела Речи Посполитой Гливинское имение вошло в состав Российской Империи. В 1847г. к нему относились 4 деревни и 260 жителей мужского рода. В 1880 г. в Гливине располагалось правление Гливинской волости, состоявшее из 8 сельских обществ, 37 деревень и 1787 жителей мужского пола. Здесь была парафияльная постуниацкая церковь. Гливинское имение занимало около 8500 моргов земли, было богато лесами и лугами.

    На Борисовщине в имение входили кроме деревни Гливин (центральная усадьба) деревни Ухолода, Гора, Пересады, Струпень, Упиревичи, Печи, Юшкевичи, Судобовка. Выделялись имения «Залесье» (д.Пересады-Упиревичи), принадлежащее Петру Петровичу Свиде, имение «Заречье» (д.Судобовка), принадлежащее с 1858г. Амилькару Петровичу Свиде и др. (Список о составе волостей, обществ и имений Минской губернии на 1 января 1870г., Л.21об.-22). В 1863 года в Гливине хозяйствовал Виктор Флорианович Свида.



    Фото: усадебный дом в Гливино. Конец XIX — нач. XX вв.



    Фото: лямус. Там же и тот же период.

    В книге Дмитрия Дрозда «Землевладельцы Минской губернии 1861-1900», можно уточнить, что в фольварке Заречье (д.Пересады) на начало 1860-х годов хозяйствовал Петр Петрович Свида, отставной штаб-ротмистр[15], родной брат Болеслава Свиды.

    Что касается фольварка Упиревичи, то в книге перечислены, в том числе, названия двух архивных дел, указывающих на последующих владельцев: «О выкупе земли крестьянами из имения Уперевичи пом-цы Позняк. 1863-1907» (НИАБ., Ф.1595, Оп.2, Д.1381); «Об утверждении прав пом-в С.С.Микульской, К.С.Бергель (урожд.Свиды), В.С.Свиды (вдова забешевского землевладельца Юзефа Ванькович-А.Т.), Позняков на наследство им.Уперевичи после смерти отца и деда. 10.10.1874-3011.1875 (НИАБ. Ф.147, Оп.3, Д.8053)[16].

    Из анализа вышеизложенных документов следует, что на 1863г. владельцем имения Упиревичи являлся Амилькар Петрович Свида, после смерти которого в 1874г. последовало очередное утверждение в правах на наследство его дочерей и внуков.

    Если не вдаваться в подробности наследования и владения имением Упиревичи представителями рода, возникает один существенный вопрос. Почему, если признать за фигурантов истории, рассказанной Е.Будько, трех вышеуказанных братьев Свид(ов), закопанные ценности не были ими извлечены из тайника и пролежали в земле еще почти целый век? И почему тайник был сделан не в районе собственно имения Гливин(о), а в районе Упиревичей?

    По моему мнению, ответ на этот вопрос нужно искать в биографии Болеслава Свиды, до 1822г.р., сына Петра Стефановича, брата Петра Петровича, владельца им.Пересады-Упиреви, кузена Яна и Виктора. Сам он считался помещиком Минского уезда. До восстания жил в имении Лахва Мозырьского повета, где являлся экономом. Во время восстания входил в состав «Минской революционной организации. На июнь 1863 года все еще находился в имении Лахва, где встречался с Михаилом Оскерко, занимавшим тогда в подпольной организации должность главного комиссара Минского воеводства. Сам с осени 1863 года занимал в восстании должность помощника исполняющего обязанности минского воеводы Гектора Лапицкого с подчинением непосредственно Мозырьского, Пинского и Речицкого поветов. В отличии от своих кузенов умер вдалеке от родины в 1897г. в г.Коломна Московской губ.[17], судя по всему, так и не получив разрешения царских властей на проживание в Западных губерниях Империи.

    Т.е., следуя логике событий, спрятать клад на краю кладбища между современными деревнями Упиревичи и Пересады могли только братья Петр и Болеслав Свиды. Один умер в 1874 году, второй же после ссылки так и не вернулся на родину.

    Если Болеслав имел отношение к кладу, то оказаться в Борисовском повете он мог незадолго до своего ареста. Допускаю, что в числе прочего клад содержал и кассу повстанцев Минщины, т.к. по некоторым сведениям в 1864 году планировалось возобновить их боевую деятельность[18], а из архивных источников известно, что, например, в октябре 1864 года один из схваченных властями повстанец показал: «Весной этого года с города Минска вышла в Борисовский повет до 30 человек под начальством Ковалевского»[19].

    Логично предположить, что именно для возобновления боевых действий инсургентов на Борисовщине, где еще существовало подпольное повстанческое руководство, накануне своего ареста и прибыл в Упиревичи Болеслав Свида.

    К истории же с отрядом инсургентов из рассказа Егора Будько он никакого отношения иметь не может.

    Географическое название Королев Стан, о котором ведет речь в семейной легенде, на территории бывшего Борисовского района на картах периода восстания мы не найдем. Не найдем мы его и на современных картах. Деревня с таким названием известна только на территории нынешнего Минского района. Ранее она находилась в Минском уезде. Однако на территории бывшего Борисовского уезда, а теперь Крупщины, недалеко от Холопеничей есть созвучная деревня Королево. Находится она недалеко от д.Старые Щавры, где 7 (19) мая 1863г., когда произошел и известный бой у д.Подберезье[20], рота капитана Францевича разбила в лесу под названием Воловья гора, между Холопеничами и Щаврами, еще один повстанческий отряд под командованием Валериана Шлягера, который базировался во владениях Томаша Хмуровича. Повстанцы потеряли 5 человек, а вскоре крестьяне схватили еще 24-х, в том числе Хмуровича и кадета полоцкого корпуса Нитаславского[21].

    Возвращаясь к главному вопросу моей предыдущей статьи, а именно к идентификации точного места боя, известного как бой у д.Подберезье («Бой повстанцев 1863 года у д.Подберезье в свете новых исторических фактов» — bramaby.com/ls/blog/history/5512.html), следует признать, что сделать это с полной достоверностью пока не удается.

    К ранее сказанному можно добавить, что в книге «Памяць. Чашнiцкi раен» есть сведения о том, что в 1863-м году в лесу между д.Подберезье нынешнего Крупского района и Старые Лавки Чашницкого (Лукомльский сельсовет) был разгромлен большой отряд мятежников[22]. Адам Богданович в краеведческих записях своих воспоминаний пишет, что отряд инсургентов был разбит войсками в 7 верстах от Холопеничей возле деревни Подберезье на берегу реки Нача[23].

    Т.е. учитывая большой разнобой имеющихся сведений, можно думать, что событие могло иметь место как в окрестностях Холопеничей, так и в районе д.Подберезья Борисовского района, что недалеко от самого города.

    Кстати, в своих краеведческих записях Адам Богданович дословно пишет следующее:

    «В нашей местности (окрестности м.Холопеничи) только и был один этот отряд (как пишет автор, под предводительством некоего капитана Трощинского[24]), который прошел около 25 верст, как был разбит и рассеян.

    Около Борисова оперировал другой отряд, не знаю, под чьим руководством, но слышал, что юная красавица Раво, в сопровождении другой панны несла в отряд известия и вышитое знамя, но попала в руки казачьего разъезда, была изнасилована и в заключение – высечена нагайками[25].


    И уж не идет ли тут речь об „отряде братьев Свид(ов) из рассказа Е.Будько?!

    Если же анализировать детали его рассказа и материалы изложенные в моей предыдущей статье, то логично предположить, что в этом деле принял участие и гражданский начальник восстания в повете Ян Свида.

    Так, ближайшее от места католического кладбища Кальвария, где зафиксированы следы боя периода восстания (о чем шла речь в предыдущей статье) – большое частное имение рассматриваемого же периода Гливин(о), а точнее входившие в него деревни Большая и Малая Ухолоды. Т.е. можно предположить, что повстанческий отряд Свид(о)в был создан где-то в районе последних населенных пунктов и накануне этого события выдвинулся на соединение с другими отрядами в район Волосевич, преследуемый казаками и отрядом местной крестьянской стражи. За это же может говорить и еще один интересный, но малоизвестный факт.

    Род Свид(ов) являлся одним из старейших протестантских родов Минщины с XVI века вместе с Воланами, Курнатовскими, Путкамерами, Волк-Ланевскими и Мацевичами[26]. В период контрреформации Свиды перешли в католичество, а после запрета в Российской Империи монашеского ордена Иезуитов первые владельцы гливинского имения вернулись к вере предков. Кстати их сохранившиеся могилы находятся на православных (постуниацких) кладбищах вблизи деревень Гливино и Пересады-Упиревичи.

















    Фото: состояние фамильного некрополя Свид(ов) на кладбище д.Гливин(о) на лето 2015 года




    Фото: каменное надгробие на могилах Амилькара и Камиллы Свид (одна надмогильная плита на два захоронения; на одной стороне надпись, касающаяся Амилькара, на другой — Камиллы) на кладбище между д.д. Пересады и Упиревичи.

    Ремарка

    А следующая могила с этого же кладбища хотя и не относится к нашей истории, но тем не менее стоит того, чтобы о ней рассказать. Егор Будько утверждал мне, что это дескать могила француза с войны 1812 года. Однако я сразу отверг эту “деревенскую версию», т.к. символы на камне очень похожи на рунические письмена.



    Расшифровала эту надпись в 2011 году по, пересланной через главного редактора борисовской краеведческой газеты «Гоман Барысаушчыны» Михаила Альфредовича Мательского, фотографии кандидат исторических наук, доцент исторического факультета педагогического университета им.М.Танка Инна Колечиц. Надпись сделана на кирилице, однако в так называемом стиле декоративного письма «вязь».

    Имя человека, который был тут похоронен, предварительно можно прочитать как «Анания». Год захоронения указан буквами и это 1605-й.

    Со слов И.Калечиц эта находка не является уникальной для Беларуси. Известны захоронения с подобными надписями на камнях и в других местах нашей страны. Однако этот памятник является наиболее старым из них. И это наиболее старое из известных захоронений и на самой Борисовщине.

    От себя могу добавить, что по некоторым полевым осмотрам, кладбище между деревнями Пересады и Упиревичи является очень древним и находится на старом капище — холме. И некоторые из обнаруженных мною надгробий могут иметь и более ранние годы захоронений. Но для определения этого требуются комплексные исследования с участием узких специалистов по археологии и языковедению.


    Но вернемся собственно к теме моего исследования. Так, согласно книги «Землевладельцы Минской губернии 1860 – 1900» на это период в Борисовском уезде известны только три семейных рода землевладельцев, из числа имевших в собственности 50 и более десятин земельных угодий, по религии относившихся к протестантизму, а точнее — к реформаторскому его течению. Это Свиды, Осецимские и Эберлейны. Представляется само собой разумеющимся, что представители трех этих фамилий имели между собой самые доверительные отношения. Известно, что в рассматриваемом восстании принял участие и владелец имений Нестановичи и Завишин Генрих Осецимский[27]. А Станислав Осетимский вполне мог быть одним из руководителей волосевичских постанцев Кучевским, или Желтко[28] Эберлейны же на время восстания владели имением Старые Волосевичи – окрестности которых и явились местом сбора повстанцев Борисовского и ряда других уездов Минской, а также Витебской и Могилевской губерний. Ян Эберлейн, прим.1846 г.р., до восстания жил в самих Волосевичах и пошел в отряд. В последствии сдался российским властям. 14.06.1863г. заключен в больницу в г.Борисове, где содержался еще 10.07.1863 года[29].

    Е.Будько свидетельствует, что его дед, будучи в сельском карауле, носил на плече какую-то маленькую пушку. И уж не был ли это трофей о котором шла речь в рапорте командира Кременчугского пехотного полка полковника Домбровского от 10 мая 1863г. за №1403 о деле при д.Подберезье ( пушка малого калибра (не более 10 вершков длины)[30]?!



    Проект памятника повстанцам — участникам боя у д.Подберезье, авторства Л.Ладуна[31], который, учитывая множество вариантов возможных мест этого события, по моему мнению смело можно было бы поставить и в районе бывшей усадьбы Свидов — Упиревичи, род владельцев которых принял самое действенное участие в национально-освободительном восстании 1863-1864 гг. и, в частности, в рассмотренных событиях на Борисовщине.

    P.S.

    Многие тайны беларуской земли, и в том числе тайны инсургентов национально-освободительного восстания бывших народов Речи Посполитой 1863-1864 года, еще ждут своих исследователей. А места, где происходили захватывающие, таинственные и драматические события нашей отечественной истории – своих туристов.

    Cсылки:

    [1]http://zapadrus.su/bibli/geobib/1863-1864/145-2012-11-02-19-49-25.html.
    [2]http://poznaemvmeste.ru/index.php/126-terminy-istoriya/572-vykupnye-platezhi.
    [3] Восстание в Литве и Белоруссии в 1863-1864 гг. Москва, 1965. С. 3-4.; archives.gov.by/index.php?id=893296.
    [4]Анискевич Г.И. «Ян и Виктор Свиды в национально-освободительном восстании 1863-1864», доклад на I научно-практической конференции «Колодеевские чтения» (25.11.2009), сборник материалов ГУО «Борисовская центральная районная библиотека», Борисовская укрупненная типография им.1Мая, 2012г. С.58-64; Гарбачова В.В. Удзельнiкi паустання 1830-1831 гг. на Беларусi. Бiблiяграфiчны слоунiк. М. Выдавецкi цэнтр БГУ. 2006. С.309.
    [5]Мацельскі М. Барысаўшчына ад найстаражытных часоў да сучаснасці. / Гоман Барысаўшчыны, — 2002 – № 2.- С.10; borlib.by/docs/kolod_cht/Aniskevich.pdf; Матвейчык Дз. Удзельнiкi паустання 1863 – 1864 гадоу/ бiяграфiчны слоунiк/ Мн. «Беларусь». 2016. С.515.
    [6]Мацельскi М. Барысаушчына ад найстаражытных часоу да сучаснасцi. /Гоман Барысаушчыны, — 2002 — №2.
    [7]Там же.
    [8]НИАБ. Ф.27. Оп.1. Д.795. Л.100, 100об.
    [9]Матвейчык Дз. Там же. С.515.
    [10]Вiктар Хурсiк «Трагедыя белай гвардыi» (беларускiя дваране у паустаннi 1863-1864 гадоу), изд-то Пейто, Мн., 2002. С.129.
    [11]Гарбачова В.В. Там же. С.309.
    [12]Матвейчык Дз. Там же. С.515.
    [13]Там же.
    [14]Там же. С.43,186.
    [15]Дрозд Д. Землевладельцы Минской губернии 1861-1900. Мн., «Медисонт», 2010 С.488.
    [16]Там же. С.289.
    [17]Паустанне 1863-1864 гадоу у Вiцебскай, Магiлеускай i Мiнскай губернях. Дакументы i матэрыялы Нацыянальнага гiстарычнага архiва Беларусi. Мн. Выдавец А.М.Вараксiн. 2014. С.351.
    [18]Смирнов А. Кастусь Калиновский. Государственное издательство БССР. Рндакция социально-экономической литературы. Мн. 1963. С.169-170.
    [19]Кiсялеу. Г.В. На пераломе дзвух эпох/ Паустанне 1863 года на Мiншчыне/ Мн. «Полымя». 1990. С.29.
    [20]https://bramaby.com/ls/blog/history/5512.html.
    [21]Богданович А. Мои воспоминания. Неман. №5 за 1994 г. С.54.
    [22]Грыгорьева В.В. Крупшчына у перыяд капiталiзму. Книга «Память» Крупского–на. М. 1999. С.84-85.
    [23]Памяць. Чашнiцкi раен. Мн. «Беларуская навука». 1997. С.103.
    [24]Богданович А. Там же. С.54.
    [25]Там же. С.57.
    [26]Катлярчук А. Швэды у гiсторыi й культуры Беларусi. Вiльня. Iнстытут беларусiстыкi. 2007. С.203.
    [27]Матвейчык Дз. Там же. С.48.
    [28]Там же; bramaby.com/ls/blog/history/5512.html.
    [29]Матвейчык Дз. Там же. С.642.
    [30]Виленский временник. Архивные материалы музея. Книга 6.Часть вторая. Вильно, 1915. С.54.
    [31]Мацельскi М. Барысаушчына ад старажытных часоу да сучаснасцi. Гоман Барысаушчыны. №2(35) за 20 февраль 2002г.

    10.12.2016г.
    • нет
    • 0
    • +4

    0 комментариев

    У нас вот как принято: только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут делиться своим мнением, извините.